Легко ли быть ведьмой

Лариса Малмыгина

Если не знать магических правил, трудно быть здоровым и успешным, а ведунья Вероника их знает и учит тех, кто ими интересуется. В книге даны благополучно опробованные автором заговоры и ритуалы.

Глава 11. Свекровь — чужая кровь

Я проспала до десяти часов утра. Видимо, устала от волнений, организм решил восстановиться. А когда встала, Олесь и Анжела сидели на кухне и с аппетитом поедали пирожки, которые вчера привезла бабуля.

— Что же меня не разбудили? — ахнула я.

— Мама, ты не переживай, — взрослым тоном произнес Олесь, проглотив очередной кусок пирожка, — я уже взрослый и могу накормить сестренку сам.

— А чай? — я лихорадочно бросилась к плите и поставила чайник на конфорку.

— И так вкусно, — пробурчала Анжела.

Захотелось плакать — мои дети едят всухомятку, а я решаю чужие проблемы, хотя у самой их выше крыши. И Виталий нервы треплет, а бабуля говорит, что делать присуху к себе нельзя, человек становится зомби.

Ладно, будем терпеть и терпеливо ждать.

Чайник вскипел, я положила заварные пакетики в чашки и налила в них кипяток. А потом добавила молока, хотя прекрасно знала, что чай с молоком вреден для организма.

«Один раз — не страшно», — решила я и погладила детей по светлым головкам.

И тут забренчал смартфон. О, лучше бы я его не брала!

— Вероника, — этот голос я ненавидела, хотя делала вид, что прекрасно отношусь к матери мужа. — Вероника, я приехала и сижу на вокзале.

«Ну и сиди», — подумала я, а сама спросила:

— Вы звонили Виталию?

— У него телефон недоступен, — возмутилась Клавдия Макаровна. — Разве он не сказал тебе, что я приеду?

Посвящать свекровь в наши семейные дела не хотелось, а потому я преувеличенно громко вдохнула и выдохнула:

— Простите, я закрутилась на работе и забыла.

— Как же так можно! — в интонациях свекрухи слышалось негодование.

— Возьмите такси, оплачу, — залебезила я.

Она отключилась, а я подошла к зеркалу, вгляделась в свое растерянное лицо и поняла, что сейчас себя ненавижу. За трусость. За лицемерие. За то, что постоянно теряюсь перед грозным ликом матери супруга и начинаю вести себя недостойно. То есть оправдываться.

Бабуля считает, что это правильно, надо уважать и почитать старших, но почитать ярко накрашенную маманю Виталия не хотелось: женщина под пятьдесят, а ведет себя с мужчинами, как капризная девушка. Меня же иначе как презрительным словом «она» не называет.

Изредка я слышу из ее уст свое имя, но это произносится нехотя, будто кто-то невидимый заставляет мадам делать то, что злыдням не свойственно.

— Приедет бабушка? — подошел ко мне Олесь. Лицо его не выражало радости. Так же угрюмо прореагировала на прибытие родственницы Анжела.

«И что ей надо»? — фыркнула я, но взяла себя в руки.

— Это ваша бабуля, — наклонилась я к детям, — вы не должны показывать ей, что…

Я замялась. Что сказать? Не любите? Нельзя. Какое подобрать слово?

Но ребята уже бежали в детскую, чтобы там навести порядок. Олесь схватил легкий пылесос, а Анжела намочила тряпочку, чтобы вытирать пыль.

Через час Клавдия Макаровна уже сидела на кухне и брезгливо пробовала мой плов.

Ее внуки жались к стене и исподлобья наблюдали за бабушкой, которая даже не поцеловала их.

— Где Виталий? — первое, что спросила эта женщина. — Я соскучилась по нему.

«А по его детям»? — внутренне ахнула я и постепенно начала наливаться здоровой злостью.

Когда-то я показала себя во всей красе, а потом испугалась своего нахальства. Но это нахальство заставило свекровь ретироваться в деревню. Что принудило мою отвагу капитулировать сегодня? Или кто? Лилия Васильевна, почитающая Домострой?

Сославшись на головную боль, я ушла в спальню и позвонила бабушке.

— Теперь мне придется спать с Виталькой в одной постели, — всхлипнула я.

— Это вас и сблизит, Бог ничего просто так не делает, везде надо искать его подсказки, — мягко проговорила бабуля. — Зря ты не рассказала мне раньше, что Клавдия приедет.

— Я и сама не знала, а Витька не говорил, — я продолжала всхлипывать.

— Запиши-ка молитву от людей, кои могут принести в твой дом зло, сглазить или сурочить. Она маленькая, — бабуля сделала паузу, а я побежала за бумагой и ручкой.

В гостиной на диване восседала свекровь и чему-то поучала своих внуков, понуро примостившихся на ковре.

— Итак, — бабушка вздохнула. — «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий. Помоги мне очиститься от злобной зависти, вражеской ненависти и не допусти ко мне черные дни. Верую в тебя свято и усердно и молю о прощении. Когда в греховных помыслах и порочных делах, забываю о православной вере, прости меня, Господи, за эти грехи и не наказывай сильно. Не прогневайся на врагов моих, но возврати им горе мое, напущенное злыми людьми. Да будет воля твоя. Аминь».

— И враги не зайдут? — не поверила я.

— Даже если и зайдут, напасти от них не будет. А сейчас ты опоздала, Клавдия в твоей квартире, — в голосе Лилии Васильевны прозвучали металлические нотки.

Неужели она на моей стороне? С ее то восхищением Домостроем!

— И что же теперь мне делать! — слезы заструились по моим щекам.

— Подумаю, — бабуля снова сделала паузу. — В крайнем случае, проведешь ритуал на Пасху.

— Какой? — воспряла духом я.

— На беспощадных врагов, а пока терпи, но не подавай виду, что ее боишься. И Виталия терпи. Тяжело будет, но молись Богу, читай «Отче наш». Я полистаю свои старые записи. Может, что и вспомню, — бабуля отключилась.

Конец ознакомительного фрагмента.