Кукол бояться – в лес не ходить. Мистические истории

Лариса Малмыгина

Стоит ли принимать в дар или покупать старинные куклы у незнакомых людей, которые со слезами на глазах умоляют вас это сделать? Главная героиня мини-повести Оля Егорова пожалела таинственную женщину-продавца на рынке и… множество бед свалилось на её голову. Кроме повести в сборнике помещены мистические истории.

Если опустеет квартира

— Снова не убрала за своим котом! — послышалось из туалета, когда Елена готовила завтрак.

— Только что проверяла наполнитель, — растерялась она. — Когда успел?

Мишка был, как всегда, раздражен. Вымыв руки, он сел за стол, поморщившись, взял горячий блинчик, откусил его и запил чаем с лимоном.

А Лена побежала чистить за Марсиком лоток.

Кот сидел в коридоре и, казалось, чувствовал себя виноватым.

— Чаем обжёгся! — донеслось с кухни. — Не могла с молоком сделать!

— Ты же вчера не хотел с молоком, — откликнулась она.

— Это было вчера, — вспылил Михаил.

Ей не повезло с замужеством, сама виновата. Не надо было выбирать брак по любви. Чем дольше они живут, тем больше она понимает, что хочет убежать от Малахова хоть на край света. Уже сорок лет, а детей не предвидится. Муж против детей.

— Хочешь рожать, уходи! — обычно говорит супруг, когда жена заговаривает о малыше. И Елена замолкает. И думает о том, что во всем белом свете нет у неё никого. Как-то незаметно отошли в прошлое подруги, Михаил не любил её подруг, потом перестали заходить соседи, телефон все реже и реже тревожил Мишкин покой.

— Сегодня тридцать первое декабря, — ненавидя свою мягкость и уступчивость, вздохнула Лена и пошла в ванную.

— Ну и что тридцать первое? — с сарказмом поинтересовался голос Малахова.

Вот ведь, услышал. Всегда все слышит. Такое впечатление, что в каждом углу стоят подслушивающие устройства. Вчера она приготовилась к встрече Нового Года — испекла торт, налепила пельменей, сделала «оливье» и «под шубой». Вроде бы, ничего особенного, а провозилась весь день. Благо, что не работает. Хорошо ли что она не работает? Может, на работе отдохнула бы от домашней суеты? А ведь когда-то Лена окончила институт. Только муж сказал, что ему не нужна умная жена, а нужна хозяйка дома.

Мама тогда воспротивилась решению дочери стать хозяйкой, но Лена её не послушалась.

Мама жила недалеко, через дорогу, в однокомнатной квартире на четвертом этаже «хрущёвки», над ней обитала ее давняя подруга. Лена иногда приходила к маме и удивлялась дружбе пожилых женщин.

— Вместе живём, вместе и умирать будем, да, Валечка? — обнимала любимую соседку Елизавета Михайловна. — А ты, Ленка, садись, чаи с вареньицем распивать будем.

— А как же, — улыбалась уголками губ Валентина Васильевна. — Присаживайся, доченька, Лизонька вот пирожок с яблоками принесла.

Она тогда не знала о диагнозе. И подруга не знала.

А как-то маме стало нехорошо, вызвали врача, Тот послал её на анализы, анализы показали онкологию, причём в последней стадии.

— Выздоровеешь, — нахмурилась Елизавета, когда мама заговорила о смерти. — Я же сказала, что вместе туда уйдем! А я здорова, как бык!

Валентине Васильевне становилось все хуже, Елизавета Михайловна упорно сидела возле неё сутками и постепенно худела. А как-то пожаловалась Лене на недомогание.

— Уже неделю ничего не ем, — призналась она. — А если поем, рвёт.

— Сходите к врачу, обследуйтесь, — испугалась Лена и подумала, что Малахов не даст ей ухаживать за матерью.

— Схожу, — кивнула Елизавета. — А ты, если положат в стационар, с Валюшей посиди.

Десять дней, несмотря на скандалы дома, Лена дежурила у постели больной, а однажды вечером зашла бледная, как смерть, мамина подруга. Её выписали.

— Стеноз привратника, — прислонившись к стене, сообщила Елизавета Михайловна. — Оклемаюсь, только малость отдохнуть надо.

И поднялась к себе.

Но она не оклемалась. И тогда Елизавету снова положили в больницу.

— Нанимай сиделку, — как-то вечером приказал Мишка. — У тёщи хорошая пенсия, оплатит, не переломится.

— Не найму, — заупрямилась тогда Лена. И удивилась, что муж промолчал.

Только после её решения отношения у них совсем испортились.

Маме становилось все хуже, под действием наркотиков она спала сутками и ничего не ела.

Елизавета Михайловна звонила из больницы и с болью в голосе интересовалась состоянием подруги.

Вечерами Елена уходила домой, чтобы переделать домашние дела. Мишка дулся и не разговаривал, Лена терпела.

А как-то встретила она на улице участкового врача.

— Какой стеноз привратника? — вздохнула врач. — У Павловой рак пищевода.

Через десять дней Елизавета Михайловна умерла прямо в палате. А ровно через неделю после смерти подруги, так и не узнав о её кончине, умерла мама.

*****

После обеда Мишка лег спать, а встал к вечеру без настроения. Как всегда.

Лена собрала и нарядила искусственную елку, накрыла на стол, а потом взяла в руки мурлыкающего Марсика и задремала.

— Вставай, — неожиданно толкнул её в плечо Малахов. — Есть хочу!

— Так всего восемь часов, — выныривая из сна, растерялась женщина. — Давай уж в десять за стол сядем, а то до боя курантов наедимся, потом не интересно будет. А новогоднюю ночь продлить хочется.

— Сядешь, — разозлился супруг. — В десять я спать лягу.

— Неужели я буду встречать Новый Год одна? — чуть не заплакала Лена. — Я же готовилась, старалась.

— Почему одна? С котом встречай, — съехидничал Михаил.

А потом налил себе рюмку водки. Выпив и плотно закусив, он вернулся в спальню.

Раздался храп. Стараясь отвлечься и развлечься, Елена включила телевизор. Те же самые скоморохи пели и плясали на цветном экране. Щелкнув пультом, она попала на «Иронию судьбы или с легким паром». «И отчего сейчас не ставят нечто подобное? — переключая каналы, рассуждала она, — Куда делись современные рязановы и гайдаи? И почему нет качественных современных песен»?

Прошло три часа бесполезного времяпрепровождения, и вдруг Лена неожиданно поняла, что больше так жить не может. И не хочет. Встав с дивана, она прислушалась к храпу мужа, а затем оделась и, бесшумно закрыв входную дверь, вышла из квартиры. Только напоследок бросила взгляд на Марсика, понуро сидевшего в коридоре.

— На дворе холодно, — извинилась женщина перед котом, — ты уж прости меня, не хочу рисковать твоей жизнью.

На улице было тихо, безветренно и морозно. Люди разошлись по домам и сидели за праздничными столами в кругу близких и любимых.

— Хорошо вам, — прошептала Лена и почувствовала, что плачет.

А затем задумалась, куда пойдет.

В парк, чтобы повеситься? А вдруг ад есть на самом деле и её неприкаянная душа будет мучиться до окончания веков? В ресторан? У неё нет денег на ресторан и, к тому же, она для такого заведения не одета. В гостиницу — причины те же. К бывшим подругам? Они уже давно забыли её. К соседям? Поздно, да и не поймут они прихода незваной гостьи.

Ноги сами собой понесли в сторону маминого дома.

«Вот бы бутылку шампанского прихватить! — проходя мимо магазина, подумала Елена и с надеждой взглянула на дверь в «Магнит», на ней висела табличка с большими напечатанными буквами: «ЗАКРЫТО». Ну и ладно, она нальет воды из-под крана и помянет усопших неразлучных подруг.

Порывшись в кармане шубки, женщина обнаружила кроме ключей от маминой квартиры конфету. Вот и закусить будет чем. Елена горько усмехнулась.

Дорога, которую надо пересечь, чтобы попасть в мамин квартал, была непривычно пуста.

Да и в самом квартале не было прохожих. Неожиданно возле одного из параллельно стоящих домов показалась одинокая фигура девушки в белом одеянии. Она медленно брела навстречу. В облике девушки ощущалась тайна, причем какая-то нехорошая тайна, будто она появилась для того, чтобы увести одинокую путницу в неведомый мир, состоящий из злых, мстительных духов.

Елена ускорила шаги и оказалась у знакомой пятиэтажки. Остановившись, она взглянула на балконное окно родного жилища. В нем мелькнул свет, который возникает при слабом горении движущейся свечи.

«Галлюцинации», — отмахнулась женщина и всмотрелась на свет снова. Он не исчез.

Скрип легких шагов послышался за спиной. Лена оглянулась и увидела ту самую девушку в белом, которую испугалась. Вместо глаз на лице незнакомки зияли пустоты.

Метнувшись от ужаса к подъезду, Елена быстро приложила ключ к домофону и ворвалась в освещенное тепло помещения, сулившего безопасность.

Мягкое мерцание лампочек успокоило. Отовсюду лилась приятная музыка и, казалось, наполняла собою замкнутое лестничное пространство.

На втором этаже стояла высокая фигура худого мужчины в праздничном черном костюме. Отвернувшись к окну, она курила.

«Павел»? — вздрогнула Елена, но отринула эту нелепую мысль. Павел умер от онкологии два года назад.

Юркнув мимо безмолвного курильщика, она поднялась на четвёртый этаж и, еле попав ключом в замочную скважину, открыла дверь.

В квартире стоял полумрак, в центре зала высился стол, накрытый белой скатертью. Запах свежеиспечённого пирога, ёлки и мандаринов ударил в нос.

«Наверное, не туда попала, — ошарашено разглядывая знакомую обстановку, попыталась убедить себя Лена. — Или Малахов, ничего не сообщив, пустил квартирантов».

— Кто это? — послышался с кухни знакомый женский голос.

— К нам гости! — рассмеялась вторая обитательница жилья и выплыла из сумрака, украшенного разноцветными вспышками гирлянд, обхвативших небольшую стройную ёлочку. — Доченька, ты, что ли?

Почему Елена сразу не грохнулась в обморок, она не поняла. Только ноги предательски задрожали в коленных чашечках, и перехватило дыхание.

— Золотце моё, как же я рада тебе! — бросилась на шею пожилая женщина, как две капли воды похожая на Валентину Васильевну.

Конец ознакомительного фрагмента.