Кукол бояться – в лес не ходить. Мистические истории

Лариса Малмыгина

Стоит ли принимать в дар или покупать старинные куклы у незнакомых людей, которые со слезами на глазах умоляют вас это сделать? Главная героиня мини-повести Оля Егорова пожалела таинственную женщину-продавца на рынке и… множество бед свалилось на её голову. Кроме повести в сборнике помещены мистические истории.

© Лариса Малмыгина, 2018

ISBN 978-5-4490-4796-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Да будет воля Твоя

Коридор был узким и длинным. Где-то вдали виднелось расплывчатое серебристое пятно, оно пружинило, притягивало к себе и отталкивало. Под ногами похрустывал песок, он бесцеремонно проникал в лёгкие шлёпанцы, застревал между пальцами и царапал нежную кожу. Как ни странно, по помещению гулял ледяной сквозняк, хотя сзади коридор превращался в воронку, не пропускающую оттуда даже крохотного лучика света. Теперь уже оттуда!

Яна останавливалась, с надеждой оглядывалась, но ветер подхватывал её невесомое тело и торопил к неизбежности. Что ждало в конце пути, она не знала, а потому упиралась руками в коридорные стены, и её ладони скользили по их мшистой, скользкой поверхности. Хотелось плакать, но рыдания, не вырываясь наружу, только раздирали грудь. Как она попала сюда? Неужели решилась на отчаянный шаг? Ради чего, в конце концов?

*****

— Какая прелестная шляпка! — изящная женщина лет пятидесяти вертелась перед зеркалом, установленном на комоде, застеленном вытканной «ришелье» белой скатёркой. На скатёрке друг за другом выстроились мраморные слоники в количестве семи штук, они расположились по росту и символизировали счастье семьи, в которой находились. Женщина была актрисой, и её дочь актрисой, а вот внук являлся умницей и гордостью школы.

— Душенька, взгляни, — обворожительная хозяйка квартиры взяла за подбородок большеглазую тринадцатилетнюю девчушку, зачарованно наблюдающую за ней, — нравится моя шляпка? Если да, то я подарю её тебе. Хочешь? Примерь!

— Примерь, — посоветовал Сережа. Он сидел на кожаном диване и изучал принесённый из дома объёмистый том Большой Советской энциклопедии.

И Яна последовала совету, а потом от неожиданности зажмурилась, так хороша она оказалась в обнове. Ослепительно хороша, даже лучше Евы Анатольевны.

— Вот и славно, — рассмеялась Элеонора Сергеевна. — Думаю, Ева одобрит моё решение.

А потом наклонилась и чмокнула в щёчку юную подругу, обдав её ароматом цветочных духов. Мама Яны душилась только «Красной Москвой», и их резкий запах девочке не нравился.

— А теперь пить чай, — велела Серёжина бабушка, достала с полки дубового буфета коробку дорогих шоколадных конфет «Каракумы» и поставила на стол сиреневые чашки тонкого расписного фарфора из наследства отца — дворянина. — Придёт время, и именно Яночка заменит меня на подмостках.

— Да? — удивился Сергей и взгляд его синих глаз остановился на растерявшейся девочке.

Уже год под предлогом обучения вокалу Яна бегала к приме городского театра Элеоноре Шереметьевой в старый квартал, состоящий из двухэтажных, одноподъездных деревянных домиков, в надежде повстречаться с её единственным внуком Серёжей, но одноклассник всё свободное время сидел над книгами дома, он прилежно постигал науки. А ещё он знал английский, французский и осваивал японский язык. Дом Сергея находился там же, что и жильё Яны, он был кирпичным, трёхэтажным, после войны его построили пленные немцы.

*****

— Попробуй «семейку» с ежевикой, — положила девочке на тарелку крохотную булочку, начинённую душистой ягодой, Ева Анатольевна. — И ты попробуй, Серёжа.

— Сейчас, мам, — вышел из своей комнаты высокий брюнет, в которого влюбились почти все одноклассницы. И не только они.

— Красавчик этот Красовский, — шептались Янины подружки и провожали восхищёнными взглядами принца из сказки, ведь только таким должен быть настоящий принц: умным, изысканно вежливым, утончённо деликатным.

Яне повезло — принц жил в соседнем подъезде, и их матери как чуть общались между собой. И ничего, что её мама работала простой швеёй, а Серёжина играла Дездемону. И папы общались, их связывал машиностроительный завод.

— Прости меня, — сказал тогда на чаепитии Сергей, когда Ева Анатольевна вышла с кухни, — что якобы не обращаю на тебя внимания. У меня постоянное чувство, что я не имею права на личную жизнь. Если бы имел, только такая красивая девочка могла бы стать моей подругой. Ты даже не представляешь, какая ты красивая. Как ангел…

Это «как ангел» и преследовало Яну всю жизнь. Как ангел….

Проучились они бок о бок в одном классе десять лет, затем Красовский в Москву подался, чтобы в МГИМО поступить, а Яночка в местный мединститут пошла. Годы и полетели. Один, другой, третий…. Оканчивая ординатуру, выскочила молодая врач замуж за коллегу. Понравился, вроде бы. Там и дети родились. Двое: мальчики. Квартиру молодые специалисты от города получили, в отпуска на море ездить стали. А Сергей в Чехословакию улетел, в посольство на работу его пригласили, и там по службе вверх пошёл.

— Не женится мой сыночек, — как-то пожаловалась Яне Ева Анатольевна. — А как уж я мечтала, что ты моей невесткой станешь, внуков нам родишь.

А на следующий месяц после этого разговора от сердечного приступа внезапно умерла нестареющая и неунывающая Элеонора Сергеевна, и тут на похороны приехал её единственный внук — грациозный, с длинными волосами, аккуратной бородкой, в элегантном чёрном костюме. Сбежались на него поглазеть бывшие одноклассницы, повздыхали да к семьям вернулись. Не для них принц, а вот для кого — неведомо.

— Ты ещё очаровательнее стала, — после помин шепнул Яне на ухо Серёжа, и его синие глаза в обрамлении густых ресниц подёрнулись влагой. — Мама пишет, живёшь хорошо, дружно.

— Хорошо, — кивнула молодая женщина и мужа Павла вспомнила, а затем его с любовью юности сравнила.

— Рад за тебя, — осветился дежурной улыбкой красавец и на часы посмотрел.

А на следующий день улетел восвояси.

— Бороду-то зачем отрастил, — при встрече обсуждали Серёжу бывшие одноклассники, — будто поп какой?

— А он и есть поп, — тем же вечером призналась Ева Анатольевна. — Бросил свою престижную службу да в Духовную Семинарию подался. Азы религии постигает. И в кого такой религиозный? Наверное, в прадеда, графа Шереметьева. Только не говори, деточка, никому, засмеют ведь!

И Яна молчала. Так и промолчала много лет, пока в Интернете не прочитала, что Сергея после окончания уже Духовной Академии, с учёной степенью «доктор богословия» настоятелем Храма назначили и к нему народ на отчитки от нечистой силы потянулся.

— Экзорцизм — великая сила, — шептался меж собой больной люд, — не зря батюшке Симеону изгонять нечисть из тел сам патриарх разрешил. И ведь изгоняет же, даже наведённый рак уходит.

— А красавчик какой, — закатывали в восторге глаза женщины, — чисто серафим! Как прижмёт к себе, дух захватывает.

— Это он так нечисть из вас, дур, выдворяет, — ворчали их мужья, — больно нужны вы архимандриду.

*****

Да, не старился Сергей Красовский, только со временем отдельные пряди серебром украсили его чёрноволосую благородную голову. Бесконечные видео, просмотренные Яной на Ютубе, привели к мысли, что её первая любовь стала ещё красивее.

Сколько раз Яна принимала решение немедленно лететь в столицу, чтобы встретиться с Красовским, сколько раз набирала номер кассы аэропорта, чтобы заказать билет, она не помнит, только кто-то строгий неизменно её останавливал.

— Что-то ты места в последнее время себе не находишь, — как-то вечером удручённо проговорил Павел. — Мало того, что раньше меня Серёжей во сне называла, так сейчас и наяву этим именем величаешь. Влюбилась?

— Наверное, бес вселился, — вяло отозвалась женщина. — В Москве один батюшка экзорцизмом занимается. Пустишь?

— Конечно, пущу, — пожал мощными плечами Паша, — хотя и не верю в существование бесов.

На следующий день полетела Яна навстречу своей несостоявшейся судьбе.

*****

Во дворе Храма было людно, народ угрюмо молчал, лишь скорые шепотки разрывали непроницаемое полотно общего безмолвия.

— Идёт! — внезапно вскричала какая-то прихожанка и бросилась к церковным воротам.

Высокая, стройная фигура в рясе прорезала расступившуюся людскую массу, словно кусок пирога. Архимандрид неуклонно приближался к Яне, и с каждой минутой её сердце всё чаще и чаще отстукивало барабанную дробь.

Толпа заволновалась. Мгновение, и она бросилась за своим кумиром. Кто-то ударил Яну локтем, и женщина чуть не упала, но крепкие мужские руки подняли её и подтолкнули к заветной цели.

Сеанс экзорцизма прошёл как в тумане, после часовой проповеди Серёжа ходил по рядам плачущих прихожан, о чём-то говорил с ними, обнимал и прижимал к себе. Где-то кричали, кто-то свалился на пол и начал судорожно извиваться, из какого-то угла слышалась ругань…. То отбивалась от чудотворных молитв тёмная сила, избравшая своим жилищем человеческое тело.

А Яна смотрела только на Красовского и не могла на него наглядеться. Острое чувство неразделённой любви тысячами иголочек пронзало её насквозь, ноги подкашивались, голова кружилась. И тут пастырь повернулся на её внутренний зов. Их взгляды встретились.

Минута, и Сергей пошёл в её направлении: ближе, ближе, ещё ближе…

— Останься, — шепнул он ей и заспешил дальше, к тем, кто ждал его помощи.

*****

В трапезной стояла тишина, Серёжа сидел напротив и пристально вглядывался в гостью из прошлого.

— Ты стала ещё красивее, — как-то совсем буднично произнёс он.

— Ты тоже, — ответила она. — У тебя есть жена?

— Я монах, — откликнулся Красовский, и было неясно, гордится он этим званием и или нет.

— Значит, всё кончено, — вздохнула женщина. — Я люблю тебя, я до сих пор люблю тебя.

— Если бы я мог, — заволновался Сергей и его изящные руки задрожали. Те самые руки, которые когда-то держали Большую Советскую энциклопедию. — Если бы я мог, я бы женился на тебе, только на тебе…

— Понятно, — с горечью усмехнулась незваная гостья. — Ты принадлежишь Богу. Скажи, зачем прижимаешь к себе этих одержимых? После твоих объятий дамочки начинают надеяться…

— Им плохо, они отчаялись, а я своим поведением показываю, что люблю их и такими: зарёванными, сопливыми, ругающимися матом, — с грустью улыбнулся архимандрид.

— Всех любишь, кроме меня, — всхлипнула женщина и мизинцем дотронулась до запястья Сергея. На белой, почти прозрачной коже пульсировала жилка и по её напряжённой пульсации Яна поняла, что собеседник волнуется.

— Тебе есть, где переночевать? — вспыхнув, убрал руки со стола Сергей.

— Есть, остановилась в гостинице, — отозвалась отверженная и поднялась, чтобы исчезнуть навсегда из жизни праведника.

А когда подходила к двери, услышала, как её позвали.

Словно сомнамбула, она развернулась на зов и почувствовала, как слабая надежда шевельнулась где-то в области сердца.

— Я скоро умру, Яна, — встал из-за стола Сергей. — Излечивая других, я перетягиваю их проблемы на себя.

— Зачем ты это делаешь! — невольно вскричала женщина.

— С самого детства я не принадлежал себе, — медленно промолвил священник и его голос дрогнул. — Я обожал тебя, но ведал, что ты, человеческое дитя, не моя судьба. Моя судьба — служение Господу. Прости. А теперь ступай.

— Серёжа, — заплакала Яна и бросилась на грудь Красовскому, но наткнулась на крест. Именно крест разъединил их, именно он разрушил её счастье. Именно он забирает у неё единственную любовь.

— У меня рак, последняя стадия, — отодвинул от себя подругу юности отец Симеон. — Ступай и не возвращайся!

*****

— Всё хорошо, — соорудив на лице улыбку, сообщила мужу Яна и почувствовала резкую боль в груди. — Мне гораздо лучше.

— Рад за тебя, — поцеловал жену Павел. — Только ты неважно выглядишь.

— Нормально выгляжу, — отмахнулась женщина и обняла подбежавших сыновей.

На следующий день по настоянию супруга Яна сделала кардиограмму и сдала анализы.

— Срочно на больничную койку, — скомандовала кардиолог Ольга Алексеевна. — У вас прединфарктное состояние.

Так Яна оказалась в кардиологической палате, где уже лежали две женщины. Одна из них читала журнал, вторая просматривала новости на ноутбуке.

— Ужас какой, — не обращая внимания на новенькую, внезапно закричала вторая. — Экзорцист Симеон умер, тот, который в Москве людей от нечистой силы избавлял! Сердце остановилось.

— Так быстро, — успела подумать Яна и погрузилась в небытие.

*****

Тоннель был узким и длинным. Где-то впереди виднелось яркое серебристое пятно, оно пружинило, притягивало к себе и отталкивало. Яна скинула шлёпанцы и пошла босиком, наслаждаясь мягким песочком, щекочущим её нежные стопы. Ветер стих, и свежее дыхание весны наполнило помещение. Запахло сиренью и ландышами, так пахли духи Элеоноры Сергеевны.

Конец пути неуклонно приближался, световой проём становился всё больше и больше. Неожиданно полилась тихая мелодия, и высокий, стройный мужской силуэт проявился на ярком перламутровом фоне распахнувшейся в неизвестность двери. Фигура смотрела на новоприбывшую и терпеливо ждала её приближения. Где-то вдали хрустальными колокольчиками зазвонили церковные колокола и Яна, вздрогнув, всё поняла. А ещё она осознала, кто стоит там, в конце тоннеля.

Неизведанное ранее счастье приподняло её невесомое тело и понесло навстречу единственной любви, сильнее которой не может быть ничего.

— Серёжа! — захлёбываясь сладкими слезами, простонала душа. — Серёжа.

Молочно-белый рассвет искрящимся облаком вырисовывался за широкими плечами Красовского, он простирал к ней трепетные лучики и звал в некую таинственную обитель, туда, где она наконец-то будет счастлива, он рисовал ей картину с небольшим домиком, увитым виноградом возле голубого озера, в котором она будет плескаться вместе с возлюбленным.

Сокровенные слова величайшей молитвы божественными струями неожиданно пролились в душу новоприбывшей и проникли в неё, охватывая беспредельной любовью каждую частицу нового, эфирного, тела.

— Отче наш, — прошептала Яна, опускаясь рядом с мечтой и наслаждаясь её ласковым васильковым взглядом. — Иже еси на небесех, да святится имя твоё, да придет Царствие Твоё, да будет воля Твоя……