Затерянные в параллелях

Лариса Малмыгина

Герои фантастических и мистических мини-повестей, помещённых в сборник, попадают в удивительные и порою опасные ситуации, из которых, кажется, нет выхода. Но выход обязательно находится. Для всех ли?

Необычайный вояж черного Мерса

Глава 1

— Едем, — скомандовал муж, отворяя дверь нашей квартиры в половине третьего пополудни, — надеюсь, ты собралась?

Конечно же, собралась, но я никак не ожидала, что мой великолепный Лебедев прибудет в родные пенаты так рано. Еще бы, генеральный директор фирмы, отпрашиваться-то не у кого. Но отпросился. У самого себя.

Давно хотела повидать сестренку, а машину водить не умею. В такси опасно, какой еще водитель в смысле профессиональной и сексуальной благонадежности попадется. В автобусе же… только не это. В молодости несколько раз ездила в автобусе и помню, как он пыхтя бензиновым перегаром, словно старый алкоголик с циррозом печени, тяжело плелся за прущими танками фурами и услужливо пропускал вперед шустрые, не обремененные ожирением легковушки. Тогда самой большой мечтою было примчаться в родной город на белой «Волге». А сейчас у нас «Мерседес». Черный металлик. И водит его Юрик. Юриком, Юрием Николаевичем зовут моего супруга. Водителей он не признает. Видимо, как и я, им не доверяет.

Я быстренько запихнула кое-какие вещички в баул и вручила мужу.

— Снова набрала, — взвешивая в руках поклажу, поморщился генеральный директор.

«Ему бы только штаны в кресле протирать», — недовольно подумала я.

— Кирпичей накидала? — не унимался зануда.

Откуда ему знать, что я накупила подарков для всех многочисленных потомков сестрицы, среди них числились даже ноутбуки, планшеты и смартфоны. Для меня такие презенты не обременительны, а у Ирки четверо детей и множество детей у этих детей. Я в них даже запуталась. А еще нет мужа, ведь Ирка гордая. И принципиальная. Решила развестись со своим Левушкой и развелась, оставив спиногрызам долги и нищету. А Левушка всего-то навсего один раз гульнул налево.

У меня дочка, сын и два мальчика. Я не приемлю слово «внуки», потому что не вижу себя бабушкой. И зовут меня мальчики Анной. Анна, так Анна, хотелось бы нежнее, но я на них не обижаюсь, глупые еще.

— Анна, — нахмурился нагруженный под завязку супруг, — ставь квартиру на охрану и немедленно спускайся.

Вот, «немедленно», еще бы скомандовал: «шагом марш». Хорошо, что я вышла замуж не за лейтенанта, а то был бы мой великолепный Лебедев непременно генералом.

На лестничной клетке на подоконнике сидел мужик. Обыкновенный мужик, если не считать окладистой бороды, коричневой рубашки навыпуск, подпоясанной тонким ремешком, и неопрятных кирзовых сапог. Кирзовые сапоги я видела только в кино, но зрительная память у меня отменная.

— Едете в Кумертау? — не здороваясь, спросил меня обладатель раритетной обувки.

— Окуда знаете? — удивилась я.

Кумертау был моим родным городком, оттуда меня увез в мегаполис Юрка, и находился в пяти часах езды от Уфы.

— Может, подкинете? — впился цепкими зрачками в мою дорогущую сумку бородач.

Взгляд мужика мне не понравился.

— У нас полный комплект, — соврала я и поразилась, что это у меня хорошо получилось.

— Ну, ну, — недовольно покачал головой незнакомец.

Тут подоспел лифт, и я запрыгнула в него с чувством облегчения. А на парковке меня ждал муж. Он нервничал, потому что привык нервничать, когда кто-то опаздывал. И мы тронулись. Юрка водил машину изумительно, и я еще раз подумала, что если бы он не стал директором, то обязательно бы стал шофером. Уже давно я смутно подозревала, что шоферить Лебедеву нравилось больше, чем руководить лентяями, но лентяями руководить его заставляли деньги.

За город мы выехали быстро, так как чиновники, наконец, освоили денежные поступления от налогоплательщиков не в свою пользу, а потому распорядились построить объездную дорогу. Доехав до пригородного Булгакова, мы остановились, чтобы забежать на базар за цветами. Купив букет астр, тронулись в путь.

Ирка обожала астры и говорила, что по цветочному гороскопу она астра, а потому это неприхотливое растеньице приносит ей удачу. А удачи Ирке я желала больше всего на свете, ведь она была моей старшей сестрой и в отсутствие родителей нянчила меня в свои неполные пять лет.

Внезапно прежде ясное солнечное небо заволокло тучами, резкий порыв ветра тряхнул наш «Мерс» вправо, и я вскрикнула от ужаса.

— Не паникуй, — откуда-то из тумана послышался повелительный голос Лебедева.

Машина остановилась. Тягучая завеса постояла перед глазами несколько минут, а потом рассосалась, открыв нашему взгляду путь дальнейшего следования.

Дорога была пуста и ущербна. Многочисленные ямы и выбоины диковинными узорами красовались на захиревшем от старости асфальте. Я оглянулась по сторонам. Тот же лес приветливо помахивал нам верхушками, тот же рельеф местности радовал глаз…

— Не кажется ли тебе, что деревья стали как будто пониже? — несмело поинтересовалась я у супруга.

— Вздор, — хмыкнул Юрка и нажал на газ.

Меня он считал глупенькой, несмотря на то, что я окончила филфак университета с красным дипломом. Окончила, но начать работать не успела. Юрик не хотел, чтобы его жена работала. Он хотел, чтобы я покоряла вышестоящее начальство своей красотой. Ладно хоть ради карьеры не подкладывал меня в постели сластолюбивым боссам.

Тишина, разлившаяся в погустевшем воздухе, угнетала, и я снова посмотрела в окно. Рядом с нами виляла пухлым задом желтая машина неизвестного производства. В том, что марка авто была старая, причем очень старая, сомневаться не приходилось. Закругленные бока и выпученные фары, как у испуганного ребенка, вызвали снисходительную усмешку, ведь такого уродства сейчас не делают даже в Тольятти. Но машина сияла заносчивой новизной, каким-то шокирующим самодовольством, и она будто не замечала соседства с дорогущим «Мерсом».

— Умельцы, — скривил губы генеральный директор.

Проводив взглядом удравшего от нас умельца, я закрыла глаза и вспомнила, что всю ночь прочитала Мураками, потянуло в сон.

— Анька! — услышала я встревоженный голос Лебедева. — Анька, проснись!

Дорога исчезла. Нет, она, конечно, не исчезла, но это была не трасса, а самая обыкновенная грунтовка.

— Где мы? — оглядываясь по сторонам, прошептала я и почувствовала, как душа устремляется в пятки.

Глава 2

— И куда ты меня завез? — прошептала я, напряженно вглядываясь в побледневший профиль красивейшего на свете мужчины.

Впервые в жизни я предъявляла претензию великолепному Лебедеву.

— Как-то все внезапно, — растерянно произнес супруг, — не поверишь, но асфальт испарился за долю минуты, и машины испарились. Растаяли.

— Давай назад, — неожиданно для себя распорядилась я.

Но сзади стоял непроходимый лес, а грунтовка сворачивала направо.

— Едем вправо, — продолжала командовать я, ибо привыкшего руководить в нормальных человеческих условиях генерального директора охватил ступор.

И мы повернули.

Нависшие ветки безжалостно царапали металлик, но наше растерявшееся авто упорно продвигалось в неизвестном направлении.

Через четверть часа лес расступился и явил изумленному взору большую деревню, лежащую под пригорком, на котором находилось средство нашего передвижения.

— Какая длинная, — вертя головой по сторонам, присвистнула я. — Вон там, кажется, клуб, а вон там — школа. И фермы, как много ферм! Смотри, птичники! И пруд с огромным количеством уток! Ничего себе, богато живут!

Юрка молчал и машинально крутил руль.

Мы выехали на сельскую дорогу.

Впереди задумчиво шла женщина в старомодном крестьянском платье и словно тяжелоатлет тащила на могучих плечах коромысло с наполненными под завязку ведрами. Она явно не слышала приближения тачки, и Лебедев посигналил. Женщина резво подпрыгнула, и коромысло грохнулось на землю, щедро одаривая «Мерседес» липучей серой грязью. Как по команде, стайка босоногих пацанят высыпала из ближней избушки и бросилась наперерез автомобилю.

«Какие странные», — успела подумать я, как странные мальчишки в рубахах навыпуск облепили наше железное сокровище со всех сторон.

Они назойливо галдели, бесцеремонно лапали блестящую поверхность машины, а я все больше и больше убеждалась в том, что попала в нереальный затерянный мир.

— Староверы, — отмирая, нашел объяснение случившемуся Юрка, — сиди, я проведу с ними пятиминутку.

— Еще бы совет директоров, — хихикнула я.

— Батюшки светы! — заорала тетка, метнувшая коромысло себе под ноги.

Судя по вдохновенному лицу Юрия, он читал вертлявым пацанам выученный назубок доклад, но те никак не желали его докладу внимать. Так как окно машины было наглухо закрыто, я не слышала ничего, кроме нечленораздельных воплей юных баптистов.

И тут до меня дошло то, о чем я не помышляла еще за секунду до своего открытия.

Женщина не крестилась.

Оттолкнув обнаглевших подростков, Юрка забрался в салон и закрыл на защелки двери. На нем не было лица. И я боялась спросить, в чем дело.

— Тридцать седьмой год, — внезапно простонал муж. — Понимаешь, мы попали в тридцать седьмой год.

Я не понимала, не хотела понимать, но каким-то особым чутьем осознавала, что он прав.

— Где будем ночевать? — жалобное всхлипывание вырвалось из моей груди.

— Какое — ночевать! — покрываясь пятнами, завопил Юрка. — Как мы отсюда выберемся? В понедельник комиссия из министерства!

— Но сегодня только пятница, — с опаской поглядывая на невероятно любопытных предков, прибывающих к непрошенным гостям с быстротой крылатых ракет, прохрипела я.

— Глупая, — впервые в жизни обругал меня Лебедев. — Ты понимаешь, что нам теперь отсюда никогда не выбраться!

Слово «никогда» резануло уши и застряло где-то в области сердца.

Постепенно гомонящая толпа расступилась и пропустила к авто невысокого русоволосого мужчину средних лет.

— Отворяйтесь, — мужчина повелительно постучал в окошко «Мерседеса».

Мы поняли его приказ интуитивно, Юрка опустил стекло.

Незнакомец вселял доверие.

— Председатель колхоза «Ленинская правда» Лука Матвеевич Медведев, — представился он, подавая руку бледному, как мел, Юрке. — Кто такие и откуда прибыли в Князево?

А сам настороженно стал ощупывать глазами кожаный салон нашего железного прибежища.

«Колхоза, — тем временем стала рассуждать я, — наверное, где-то до сих пор благополучно живут и здравствуют колхозы-миллионеры, и Юрочка ослышался про тридцать седьмой год. Этого не может быть, потому что не может быть никогда».

— Обыкновенные граждане из Уфы, — пришла я мужу на помощь. — Вот, видите ли, ехали, никуда не сворачивали, а попали неожиданно к вам. Вы староверы?

И почувствовала локоть супруга в своем боку.

Медведев нахмурился. Постепенно к сборищу зевак начали присоединяться новые члены секты.

Все молчали, говорил только их немногословный пастырь.

— А в Уфу как попали? — многозначительно изрек он.

— Да это ж диверсанты! — заголосил куцый мужичонка с бородавкой на носу.

— Иванов! — прикрикнул на мужичонку местный гуру. — Почему не в поле? И все остальные почему покинули рабочие места?

«Или пастырь? — напряженно думала я. — Или председатель общины? Как все сложно!»

— Айда ко мне, — внезапно предложил Медведев. — Открывай дверь, товарищ! Улица Ленина, изба пятьдесят четвертая.

Он уселся на заднее сидение, и мы поехали, растолкав бампером шайку новоявленных лыковых.

Дом, к которому мы припарковались, был устаревшей архитектуры, бревенчатый, со ставнями, не хуже и не лучше остальных жилищ староверов.

Или колхозников?

Я уже ничего не понимала.

— Проходите в сени, — пригласила меня вышедшая из избы женщина в архаическом платье с умным, тонким лицом сельской учительницы.

Авто произвело на нее впечатление.

И я нехотя вылезла из укрытия.

— Загоняй машину! — скомандовал Лука Матвеевич генеральному директору, раскрывая хлипкие деревянные ворота, — настоящее сокровище для угонщиков.

— А толку? — округляя глаза, пробормотал Юрка.

— Не бойтесь, — звонко рассмеялась женщина. — У нас не воруют.

Заглушив мотор, Лебедев обреченно поплелся за мной.

В сенях висела сбруя и еще много каких-то неизвестных предметов.

— Меня звать Варвара Никаноровна, я жена председателя колхоза, — улыбнулась хозяйка, когда мы зашли в небольшую комнату, разделенную на две части большой побеленной печью. В одной части обосновалась уютная кухонька, в другой зал с двумя занавешенными цветастым ситцем крохотными спаленками.

— А где образа? — неприлично глазея по сторонам, удивилась я.

— Какие образа? — нахмурился Лука Матвеевич. — Мы коммунисты.

И тогда все поплыло у меня перед глазами.

Глава 3

Когда я пришла в себя, генеральный директор фирмы мирно пил чай с председателем колхоза и о чем-то беседовал, а Варвара Никаноровна сосредоточенно тыкала мне в нос ватку с нашатырем.

— Ну вот, — облегчено вздохнула добрая женщина и положила на мой лоб прохладную мозолистую руку, — теперь можно и вечерять.

Лебедев не обращал на меня внимания, и это было странно.

Я вздохнула и покорно побрела за хозяйкой. В голове вертелся вопрос, который, как ни странно, не давал мне покоя.

«Возможно, Варвара Никаноровна из бывших аристократов, — метались тревожные мысли в моем мозгу. — но об этом в тридцать седьмом году говорить опасно»

— Вы учительница? — рассматривая ее благородные черты, поинтересовалась я.

— Лекарка, — подошел Медведев и приобнял намечающуюся талию жены, — заведующая фельдшерско-акушерским пунктом.

Большой самовар дымился на краю не покрытого скатертью деревянного стола, рядом с ним в глиняной миске лежали баранки. В тарелках стыла пшенная каша.

— Не успела пирогов испечь, — весело проговорила лекарка, — у Компарты температура поднялась, пришлось ехать аж в Мамоново. Хорошо, что хрипов в легких не услышала.

— Компарты? — сглотнул слюну Лебедев. — Странное имя.

— А что? — поднял лохматую бровь Лука Матвеевич. — У нас еще и не такие имена детишкам давать стали. Например, Дазвсемир, то есть «Да здравствует всемирная революция» или Даздраперма — «Да здравствует Первое мая».

— Дасдрасперма, — открыла рот я и подумала, как будут называть девочку сверстники. Спермой?

— А в Савельеве Даздрасмыгда — «Да здравствует смычка города и деревни» родилась, — поддержала мужа фельдшерица, — неделю назад роды принимала.

Невольная судорога от едва сдерживаемого смеха промелькнула на Юркином лице, но она не осталась незамеченной.

— Сразу видно, что вы несознательные, — внезапно нахмурился председатель. — И машина у вас странная, не советская.

— Да уж, не советская, — подтвердила я и получила под столом пинок от Юрки

— Кушайте-кушайте, — пододвинула ко мне чашку с чаем хозяюшка.

Чай был, по-видимому, грузинский. Такой пили в доперестроечные времена, и он отличался присущей ему терпкой горечью.

Каш я не любила, баранки не переваривала, а оттого сделала несколько глотков и вежливо извинившись, заявила, что плотно поела в пути.

Муж последовал моему примеру.

— Это новая модель правительственного авто, — неожиданно начал врать генеральный директор. — А что на капоте английские буквы, то это шифровка, чтобы не узнали, что я….

Юрка многозначительно замялся.

Что он несет!

— Ах, да, — густо покраснел Лука Матвеевич.

Еле справившись с неловкостью, я отвела взгляд в сторону и вспомнила о детях и внуках. А еще о Ирке и подарках ее семейству.

За окном слышался гомон, то сельская общественность, ослушавшись вожака, бурно обсуждала наш «Мерс».

— В понедельник приезжает секретарь райкома товарищ Еремеев, — напомнил жене председатель колхоза, — надо угостить хорошенько.

А сам пристально поглядел в честные глаза гостя.

Солнце клонилось к закату, голоса во дворе умолкли, и я остро почувствовала, как отчаяние цепкими лапами лезет мне за пазуху.

— Почивать пожалуйте, — отодвинула ситцевую шторку Варвара Никаноровна, — утро вечера мудренее.

На полутораспальной железной кровати лежала самая настоящая перина и возвышались огромные пуховые подушки.

«Почистить бы зубы», — вздохнула я, но к машине выйти не осмелилась.

— Моемся только по субботам, то есть завтра, — поняла мой тоскливый взгляд хозяйка.

И мы завалились спать. Нас заботливо задернули занавеской, легли сами, и тут же ритмично заскрипела соседняя койка. Хозяева зря времени не теряли.

«Есть ли у них дети? — подумалось тогда мне. — И как нам отсюда вырваться»?

— Никак, — ответил на мой безмолвный вопрос Лебедев. — Через два дня приедет секретарь райкома и нас увезут в органы.

Скрип прекратился.

— Может, бежать? — привстала на локте я.

— Куда? — с сарказмом хмыкнул супруг, — Кругом леса, дороги не знаем, того и гляди бензин закончится.

— АЗС в лесу не найти, — покорно согласилась я и беззвучно заплакала.

А потом почувствовала руку на своем плече. Самую родную руку на свете. И я прижалась к ней губами, а потом моментально отключилась, будто кто-то невидимый внезапно погасил свет.

Утро пришло быстро, так как хозяева встали засветло.

Сначала завизжала кровать, затем, громко зевая, фельдшерица загремела плошками. Хлебая какую-то похлебку, смачно зачавкал председатель.

От этого чавканья мне стало плохо.

Юрка не спал. Даже в рассеивающейся темноте было видно, что он смотрел в потолок.

— Интересно, работает ли в тридцать седьмом мобильник, — прошептала я мужу на ушко.

— С какой стати? — отмахнулся он и снова стал чужим и далеким. Словом, генеральным директором большой фирмы.

И я вспомнила о загородном доме, который мы забросили из-за того, что приходилось долго до него добираться. Время — деньги, так любил говорить Лебедев. Снова деньги, пропади они пропадом. Поехали бы к Ирке на автобусе, не попали бы в эту дурацкую ситуацию.

Кстати, дом находился в противоположной от Булгаково стороне. Если бы мы отправились в Кумертау из коттеджа, сейчас какой-нибудь другой наш современник гостил бы во времени правления Сталина.

— А Интернет? — игнорируя недовольство супруга, ляпнула я.

— Товарищи, — неожиданно послышался голос Варвары Никаноровны, — поднимайтесь, утренничать будем.

— Зубы бы почистить, — всхлипнула я.

Юрка молчал, он никак не реагировал на мои всхлипы, а потому пришлось успокоиться.

Мы обреченно встали, вышли во двор. «Мерс» уныло приткнулся к кусту смородины, и мне почудилось, что он проплакал всю ночь.

Я влезла в салон, взяла мыло, зубные щетки, пасту и уже хотела выйти из машины, как почувствовала, что сижу на чем-то твердом.

Привстав, я выудила из-под себя прямоугольный предмет. Нажав на кнопочку смартфона, я обнаружила, что она загорелась зеленым огоньком.

Глава 4

— Юрочка, — бросилась я на шею мужу, — мобильник работает!

— Это батарейка работает, — проворчал Лебедев и попытался отодрать от шеи мои руки.

— Надо попробовать дозвониться до двадцать первого века, — горячо зашептала я, — давай спрячемся за сараем.

Впервые генеральный директор подчинился своей жене. И мы засели в кустах смородины, как заправские заговорщики.

— В «контактах» Иркина фамилия стояла первой, потому что Ирка была Абыкиной. И когда она выходила замуж, сказала мне, что с удовольствием бы поменяла Абыкину на Лебедеву.

Я тогда рассердилась, приревновала Юрку к сестре, а потом остыла, потому что остываю всегда, даже тогда, когда остывать не следует.

Внезапно, будто сговорившись, заблеяла неизвестная живность, закукарекал петух, закрякали утки.

— Заткнетесь вы когда-нибудь? — прошипела я.

Ирка ответила сразу.

Мы моргали и не могли поверить в чудо.

— Ань, ну что ты придуриваешься? — выслушав мое повествование, возмутилась старшая сестрица. — Насколько помню, ты всегда была фантазеркой. Ну, не захотела приехать, не обижаюсь. Дети тебя, конечно, ждали. И внуки.

Дети и внуки ждали не меня, а моих подарков, это я знала точно.

— Разве не слышишь зверские вопли? — я чуть не плакала.

— От безделья развела животных в загородном доме? Работников наняла или сама развлекаешься? — подколола счастливица из будущего.

Можно подумать, она заработалась!

— И что вы тут делаете? — рассмеялся кто-то за нашими спинами.

Мы разом вздрогнули, разом повернулись и увидели жену председателя колхоза.

Она беззаботно показывала белые острые зубки, но ее зрачки, ее колкие зрачки цепко держали в поле зрения мобильник с не отключившейся Иркой и ее возмущенным ором.

— Варвара Никаноровна, — поднялся на ноги Юрка и льстиво обнял за плечи женщину, — Варвара Никаноровна, мы вам все объясним, только пройдемте в коттедж.

— Коттедж? — не поняла та, но нехотя повиновалась.

Одним нажатием пальца я ликвидировала Иркин ор и последовала за мужем.

В избе никого не было, Лука Матвеевич отправился в поле. Там убирали рожь и пшеницу.

— Понимаете, — дико вращая глазами, шумно зашептал Лебедев. — Мы неясным образом попали сюда из две тысячи четырнадцатого года.

По постепенно раскрывающемуся рту фельдшерицы было видно, что та опешила.

— Это телефон, — ткнул ей в нос притихший мобильник Юра, — это мобильный телефон. С него можно позвонить куда угодно.

— Даже в Америку? — сглотнула слюну Варвара Никаноровна.

— Даже в Америку, — радостно подхватил Лебедев.

Я схватилась за голову.

И это говорит осмотрительный доныне супруг, от которого вчера получила пинок только за то, что подтвердила, что «Мерседес» не советского производства!

— А еще у нас есть ноутбук, — цепляясь за соломинку видимого понимания собеседницы, похвастался безумец. — В ноутбуке есть скайп, по которому можно разговаривать со всем миром.

— И с империалистами? — живо поинтересовалась фельдшерица.

— И с ними, — ликующе закивал супруг.

«Что же он делает, ведь он подписывает нам смертный приговор», — ахнула я.

Но вслух этого не сказала, вслух я сообщила хозяйке дома, что у мужа бывают приступы белой горячки.

Конец ознакомительного фрагмента.