Виновные назначены

Лариса Королева

После удара в голову во время нападения у директора страховой компании Сергея Топоркова начинаются проблемы с памятью и финансами. В Москве убивают его одноклассницу, под подозрение попадает предприниматель, влюблённый в неё в школьные годы. Мужчину объявляют в розыск.В Краснодаре погибает ещё один ученик этого класса, а его соседка бесследно исчезает. Кто целенаправленно уничтожает выпускников десятого «А»? За расследование загадочных убийств берётся криминальный журналист Дарья Леденёва.

Лунный виски

Открывая дверь своей квартиры, Топорков услышал трель телефонного звонка. Лихорадочно четыре раза подряд провернув ключ против часовой стрелки, Сергей рванулся в прихожую, швырнул на пол пакет с продуктами и схватил трубку. Поздно. Связь прервалась.

— Если очень надо, перезвонят, а если не очень — то и не стоит беспокоиться, — произнёс он и вернулся к распахнутой настежь входной двери. Прикрыл её и с удивлением обнаружил, что с внутренней стороны задвижка закрывается только на пол-оборота. Он несколько раз открыл и закрыл дверь, проверяя, не застряло ли что-нибудь между полотном и коробкой, и ничего не обнаружил.

— Ну, и чёрт с ней! Хоть как-то зарывается — и ладно, — решил Сергей и, сняв куртку, понёс пакет с продуктами в кухню.

Ночью ему снились два разных очень чётких жизненных сна, и оба об одном и том же. В первом сне у него угнали автомобиль, и он сильно горевал по этому поводу, потому что обожал свой «Мерседес», считая его не столько престижным, сколько удачливым — на этой три года назад купленной машине с ним не произошло ни единого, даже самого незначительного, дорожного инцидента. Сергей во сне сетовал на то, что автомобиль на днях слишком хорошо помыли и отполировали, и угонщиков привлёк этот сверкающий блеск новой машины…

Во втором эпизоде он шёл длинным глухим переулком, где его нагнал вооружённый грабитель, потребовавший отдать нательный крестик. Топорков понимал, что парню с пистолетом лучше не возражать: не стоит рисковать жизнью из-за ювелирного украшения, но всё же принялся уговаривать преступника не забирать креста. Уже расстегнув и сняв золотую цепочку, он принялся жалобно объяснять, что именно с момента покупки этого маленького распятия в его нелёгкую жизнь ворвалась настоящая удача, и что парень-то продаст крест на лом, а для него, Сергея, это не несколько граммов золота, а особый талисман. Он сулил налётчику деньги, достав портмоне. Но тот рассмеялся: «Если хочешь ещё и деньги дать в придачу, так я возьму, но крест не отдам». Так и запечатлелся в жалостливом сне уходящий по огороженному металлической сеткой переулку странный грабитель. Не взявший денег, зато унесший на раскрытой ладони его, Топоркова, Госпожу Удачу.

Наутро, собравшись уходить, Сергей не смог найти ключей. Носясь по квартире в куртке и ботинках и заглядывая даже в самые неподходящие места, он изрядно вспотел и перенервничал. Стал припоминать, когда держал связку в руках в последний раз, долго мучился в догадках, потом плюнул и решил запереть на запасной комплект. Открыл входную дверь, вышел… и вдруг обнаружил свою связку торчащей в замке с наружной стороны.

— Вот дебил, — выругал Топорков сам себя, — совсем память отшибло. Это всё тот вчерашний дурацкий телефонный звонок, который меня отвлёк.

И тут его осенило: два таких явственных сна подряд — это вовсе не предостережение о возможных будущих потерях, как он подумал, проснувшись, а подсказка подсознания, диктовавшего ему в течение всей ночи: «Ты забыл в дверях все свои ключи! Опасно!». (А ведь там были и от машины тоже). Хитрая всё же штука подсознание! Оно запечатлевает всё то, что не откладывается в перегруженном ненужной информацией мозге, а потом самым неожиданным образом преподносит нечто важное, упущенное в бестолковой суматохе дней. Надо только уметь правильно расшифровывать закодированные сигналы, которые посылаются не откуда-то свыше, а изнутри тебя самого!

После того, как ключи всю ночь пробыли снаружи, и кто угодно мог снять с них копии, оставлять квартиру без присмотра стало небезопасно, решил Топорков. Заехал по пути в офис в хозяйственный магазин и купил новые сердечники для обоих дверных замков.

— Привет, Настёна, — поздоровался он, входя в приёмную.

— Я Кристина, — вежливо поправила его девушка с каштановыми волосами с рыжеватым отливом.

— Ну да, конечно, Кристина. Извини. Это я по старой привычке. Вызови ко мне Алексея, пожалуйста.

— Он же в командировке, в области.

— А я почему не знаю?

— Почему не знаете? — удивилась секретарь. — Вы же сами ему вчера поручили, чтобы он…

— Ах, да, да, — спохватился Топорков, — совсем вылетело из головы.

Он вошёл в кабинет, поставил на стол пакет с купленными сердечниками, который зачем-то принёс с собой из машины, после чего медленно и осторожно, будто был стеклянным и мог разбиться, опустился на кожаный диван. Потирая пальцами стреляющие виски, Сергей озабоченно прошептал:

— Что же это со мной такое, а?

Похоже, последствия сотрясения мозга, которому он не придал сначала никакого значения, оказались гораздо более серьёзными, чем можно было предположить. И вот нате вам! Путать имя собственного секретаря, забывать вытащить на ночь ключи из двери и не знать, куда и зачем отправил первого зама! Да ещё эта дикая история с забытым дома сотовым телефоном (по которому он якобы звонил с работы!) и поселившаяся в нём полуобнажённая Вероника, о которой он вообще никакого понятия не имеет! Нет, с этим надо что-то срочно делать, иначе о его забывчивости скоро начнут слагать легенды, а подчинённые за его спиной станут крутить пальцем у виска.

Топорков полистал справочник, выбрал наугад частную клинику, записался на приём и после обеда наведался к невропатологу. Рассказал о том, что на прошлой неделе получил удар по голове, несколько дней его тошнило, но он честно отлёживался дома, не предпринимая никаких физических нагрузок. Тем не менее, голова ещё периодически болит, и он начал испытывать непонятное смутное беспокойство, а главное, стал забывать всё подряд.

Топоркова направили на энцефалограмму, произвели также ультразвуковое исследование сосудов головного мозга, и старый невропатолог пришёл к выводу, что ничего особо страшного у пациента не наблюдается: ни отёков, ни опухолей. Да, имеются признаки атеросклероза — так он сейчас у каждого второго, если не первого. Вполне естественно, что после сорока лет механическая память заметно ухудшается, но это естественный процесс, усугубляемый плохой экологией, неправильным питанием, нервными стрессами и эмоциональными перегрузками.

Доктор-живчик порекомендовал активно отдыхать, выезжать на природу, исключить из рациона алкоголь и животные жиры в избыточных количествах. Хорошо бы заняться каким-либо видом спорта, например, плаванием или совершать утренние пробежки, это очень тонизирует, как и расслабляющий массаж. И категорически бросить курить! Ах, пациент не курит? Вот и славненько.

По пути домой Топорков остановился у аптеки, купил несколько выписанных в клинике препаратов, призванных успокоить нервную систему, улучшить кровообращение и укрепить память. Он с аппетитом поужинал, отказав себе в традиционных сто граммах ежевечернего алкоголя. Заменил сердечники в дверных замках, с удовольствием поработав впервые за долгое время руками, а не головой. Принял на ночь таблетки и заснул сном праведника, не отягощенного заботами о слегка пошатнувшихся делах компании и несколько расстроившемся здоровье.

Наутро впервые за последние десять дней Сергей почувствовал себя выспавшимся и бодрым, настроение было приподнятыми, а погода казалась прекрасной. Заметно потеплело, в воздухе запахло весной, и он напевал по пути на работу попурри из самых звонких мелодий, которые знал. При этом ничуть не раздражался нудным стоянием в пробках и робко-неумелыми или откровенно хамскими манёврами водителей.

В одиннадцать часов дверь его кабинета без стука распахнулась, и один за другим стали заходить сотрудники компании.

— Что такое? — растерялся плывущий по интернетовским волнам и не сразу вынырнувший в реальный мир Топорков. — Что за общий сбор?

— На планёрку, — ответил вошедший первым и уже усаживающийся на стул Алексей.

— Какая к чёрту планёрка? — вспыхнул Топорков и взглянул на настенный календарь, рекламирующий услуги «Щита». — Сегодня что, вторник?

— Пятница, — запинаясь, пролепетала худосочная старая дева, служащая главным бухгалтером. — Но Кристина сказала, что на внеочередную.

— Кристина что-то перепутала, — зло ответил Сергей, и озадаченные господа-страховщики, пожимая плечами и переглядываясь, ретировались.

Топорков выскочил в приёмную и немигающим взглядом колючих серых глаз уставился на испуганную девушку.

— Ты какого чёрта народ на летучку собрала?

— Но вы же мне сказали…

— Что сказал? Когда сказал? — раздражённо выдохнул разгневанный шеф.

— Когда я вам утром кофе принесла, вы велели всех специалистов обзвонить, предупредить, чтобы к одиннадцати часам на совещание собрались, — залепетала Кристина, лицо которой приобрело цвет её розовой кофточки.

Топоркову почему-то пришло на ум почерпнутое из специальной литературы утверждение психологов о том, что розовое носят женщины, мечтающие выйти замуж, и он закричал:

— Ничего подобного я не поручал! Это я знаю точно, потому что нахожусь, в отличие от тебя, в трезвом уме и здравой памяти. А ты либо законченная дура, либо специально меня подставляешь! Точно так же, как вчера, когда утверждала, что я в курсе по поводу командировки Алексея Петровича.

Внезапно осознав, что он так и не выяснил, куда и зачем выезжал его зам, Сергей вернулся в кабинет, с грохотом захлопнув за собой дверь. Буквально несколько минут назад он просматривал в Интернете формы страховых полисов и рекламные предложения конкурентов, стремясь почерпнуть нечто полезное, что, преобразовав, можно использовать как новые методы работы в собственной компании, и вот рабочий день, не успев толком начаться, уже безвозвратно потерян. Почувствовав, что не может ни на чём сосредоточиться, Топорков принял очередную таблетку, запив её глотком остывшего кофе из неубранной бестолковым секретарём чашки.

— Это не со мной, это с этой рыжей стервой что-то не в порядке, но я с ней разберусь, — пообещал себе Сергей и ушёл пораньше на обед, надеясь, что вкусная еда вернёт былое хорошее настроение. Проходя через приёмную, он с неприкрытым презрением взглянул на прячущую заплаканные глаза Кристину.

Вернувшись домой, Топорков с облегчением опустил на пол два объёмистых пакета, тонкие ручки которых оставили глубокие следы на пальцах. Закупив большой запас продуктов в пятницу вечером, он решил в выходные вообще не выходить из дома: прибраться, принять ванну, почитать. Может, пригласить в гости приятелей. На природу выезжать ещё рано — сыро и слякотно. А вот расписать вечерком «пулечку» в чисто мужской компании под виски было бы в самый раз.

Сергей переоделся в спортивный костюм, отнёс пакеты в кухню и принялся выставлять на стол съестные припасы. Открыл холодильник — и оторопел. Банки с солениями и салатами, пакеты с соками и кефиром, сыр и ветчина, масло и майонез… Все полки были аккуратно заставлены практически тем же самым, что он только что принёс из супермаркета! Но ведь вчера вечером холодильник был практически пуст! Иначе, зачем бы он стал делать закупки? Сергей открыл морозильную камеру и обнаружил там обтянутую целлофаном упитанную курицу. Машинально положил рядом купленную сегодня её сестру-близнеца и обессилено опустился на стул:

— И как это прикажете понимать? Что я вчера ел? Да яичницу с сардельками я ел, потому что всё остальное закончилось на фиг! А потом я принял таблетки и лёг спать… Когда же я ходил в магазин?

Он накидал в стакан кубиков льда и прошёл в зал, чтобы плеснуть в него виски, взглянул на бутыль и воскликнул: «Ё!». Пятилитровая ёмкость была практически пуста. Но ведь он раскупорил её всего каких-то две недели назад, гостей за это время не было, а сам он принимал не более двухсот граммов за вечер. Вчера, например, вообще не пил. Или пил?

Топорков ринулся в кухню, заглянул в мусорное ведро. Сверху лежал скомканный фирменный пакет из супермаркета, сквозь который просвечивала белая бумажка. Он развернул пакет и вытащил чек. Наименование товаров, маркировка, цена… Дата и время. Четырнадцатое апреля 02:27. Итак, вчера около одиннадцати вечера он принял таблетки и лёг спать, а в два часа ночи встал, оделся и отправился в круглосуточный супермаркет за продуктами, вернулся домой и автоматически выпил более литра виски?.. Сергей вздрогнул и явственно ощутил в районе солнечного сплетения неприятный холодок, который прополз по пересохшему горлу и прохладным ветерком одул корни его светлых, поредевших с возрастом волос.

Вообразить, что кто-то наведался в его отсутствие в квартиру только для того, чтобы поживиться элитным напитком, и заодно заполнить чужой холодильник, было слишком сложно. Да и сердечники в замках новые — только один день и простояли. Ключи сегодня весь день были у него в кармане пиджака, так что никто посторонний проникнуть в жилище никоем образом не мог. Как же тогда называется то, что с ним произошло? Кажется, лунатизм. В следующий раз он вылезет лунной ночью абсолютно голым в окно и пойдёт себе, как независимая кошка, гордо разгуливать по карнизам! Интересно, что сказал бы по этому поводу хлипкий докторишка, который утверждал, что ничего страшного с пациентом не происходит?

Сергей где-то слышал или читал, что спасением в таких случаях является мокрая тряпка, которую надо положить на ночь у постели больного. Встанет во сне несчастный лунатик, чтобы отправиться на поиски неизведанных приключений или завершить неоконченные дела, наступит на холодную тряпку — и вмиг проснётся. Ну да, сегодня он так и поступит: постелет на пол перед своей кроватью целлофан, а на него — намоченное полотенце.

Таблетки для улучшения памяти Топорков запил остатками виски.

В понедельник, вернувшись с работы и едва шагнув из кабинки лифта на лестничную площадку, Топорков обнаружил, что дверь его квартиры приоткрыта. Он осторожно потянул за металлическую ручку и заглянул в тёмный коридор, откуда потянуло сквозняком и сыростью. Не решаясь войти, замер на пороге, но тут отворилась соседская дверь и выглянула пенсионерка, имени и отчества которой он не знал.

— Ага, прибыли, — радостно констатировала она. — Ну, и натворили вы нам дел!

— Что стряслось?

— То и стряслось, что затопили вы полдома!

— Как это? — не поверил Топорков, — трубу, что ли прорвало?

— Да нет, с трубами всё в порядке. Вы кран в ванной комнате забыли закрыть.

— Не может такого быть, — Сергей включил в коридоре свет и пошёл по сырому, начавшему разбухать паркету в сторону ванной.

Соседка засеменила следом, приговаривая:

— Часов в одиннадцать утра соседи снизу прибежали, кричат: заливает! Гремим к вам в дверь — никого, а номера вашего телефона никто не знает. МЧС приехать отказалось, сказали, только людей спасают. Пока толковых слесарей нашли, пока они замки вскрыли — ну-ка, сейфовая дверь!.. В общем, у вас тут уже по колено воды стояло. Едва дверь распахнули — как хлынет! Да самое страшное, что кипяток — не сунуться. Ой, что было! Егорыч побежал в гараж за болотными сапогами, добрёл до ванной — а там кран настежь раскрыт. И хлещет во весь напор через край раковины! Четыре часа мы с соседями воду вёдрами и кружками черпали, потом тряпками подтирали… И моя стена, кстати, снизу вся мокрая!

Топорков потрогал металлический рычаг итальянского крана, словно не веря, что этот безобидный на вид предмет мог наделать столько бед, и пошёл по квартире, обследуя причинённые потопом разрушения. Под креслами и диванами, с обшивки которых продолжала стекать вода, стояли лужицы. Нижние ящики мебели выдвинуты, хранившиеся в них предметы и бумаги разложены по столам и подоконникам.

— Это мы воду из ящиков выливали, — поясняла соседка, — а коврики на балкон выволокли — их-то не отожмёшь. Окна открыли, чтобы лучше сохло.

— Явились? — донёсся язвительный голос из коридора.

В дверях стоял худощавый мужчина в домашней пижаме. По его разгневанному виду Сергей догадался: сосед снизу. Они иногда сталкивались в лифте и здоровались, но не вступали в разговор, тем более, в конфликт. И вот пришлось спускаться, любоваться обсыпающимся потолком, размокшими обоями, набухшими панелями мебели, сработанной явно не из натурального дерева. Худосочная хозяйка выразительно охала и нервно заламывала руки. Шустрый парень с прыщавой физиономией сновал вокруг и беспрерывно щёлкал затвором фотоаппарата.

— Всё зафиксировано, акт составлен, снимки есть, дело предано огласке, так что не отвертитесь, — грозил сосед.

— Я и не собираюсь отверчиваться, — возразил Топорков. — Почему вы в таком тоне со мной разговариваете?

— А как с вами разговаривать, когда мне нанесён серьёзный материальный и моральный ущерб? У меня же евроремонт!

— Ремонт у вас, положим, относительный, но ущерб я возмещу. Подсчитайте убытки и сообщите сумму.

— Я-то подсчитаю, только учтите: откажетесь выплатить — подам исковое заявление в суд! Вас, кстати, ждут в квартире, что напротив моей, и этажом ниже — тоже.

Пришлось обходить соседей, интерьер в квартирах которых пострадал значительно меньше, но горячая вода всё же оставила свои разрушительные отметины.

Вернувшись к себе, Сергей заметался по комнатам, не зная, что предпринять. То хватался за мокрые книги и бумаги, раскладывая их на газеты, то кидался развешивать по верёвкам и стульям кем-то отжатые простыни и полотенца. Мысль о том, что чужие люди копались в его личных вещах, вызывала холодноватую брезгливость. Он не предполагал, что могло пропасть нечто ценное (вряд ли соседи стали бы его обворовывать), но всё же периодически пытался удостовериться в том, что тот или иной предмет, если и не лежит на законном месте, то вообще находится в квартире.

Вот когда довелось порадоваться тому, что в своё время предусмотрительно установил в квартире громоздкий сейф, в котором хранились особо важные документы, наличные деньги в рублях и валюте и главное — незарегистрированный пистолет. Ночью сейф послужил дверным запором. Сергей с огромным трудом приволок его в коридор, больше кантуя, нежели таща и царапая паркет. Увы, дверь открывалась наружу, и подпереть её не представлялось возможным, но он прислонил сейф к стене и обмотал вокруг него капроновую бечёвку, после каждого витка пропуская конец через дверную ручку.

Забаррикадировавшись, Топорков полночи наводил порядок в выхоложенной квартире, пока не понял тщетность своих усилий и не свалился спать с тяжким комом в груди. Он старался не задаваться вопросом, как мог оставить открытым кран, да ещё с вентилем, до упора вывернутым в сторону красной отметины! Раковину он, что ли, после бритья промывал? Не удивительно, что засорённый сток не справился с мощным напором водяной струи. Поразительно лишь, что всё это происходит именно с ним, преуспевающим сорокалетним мужчиной с некогда горячим сердцем и холодным рассудком!

Назавтра Сергей вызвал специалиста из компании, в которой заказывал входную дверь, и полдня вынужден был провести дома, пока мастера не закончили работу по смене замков. После обеда, уже на работе, разбирая свежую почту, он обнаружил в одной из московских газет небольшую статью под кричащим заголовком «Директор страховой компании не был застрахован».

В заметке рассказывалось о том, как он, Топорков залил кипятком не только собственную квартиру, но и несколько соседних. Тон статьи был вполне лояльным, автор вроде бы отнёсся к беде пострадавших — не только соседей, но и самого виновника потопа — с пониманием, и лишь посетовал на непредусмотрительность жильцов, которые, не скупясь на евроремонты, экономят на страховках.

При этом заботливый корреспондент (несомненно, тот самый прыщавый пацан, носившийся с фотоаппаратом!) умудрился сделать снимок Топоркова в самом невыгодном ракурсе. Цветная фотография, занимавшая на полосе больше места, чем сама заметка, запечатлела директора компании — он и не заметил, когда именно его подловили — совершенно потерянным, с болезненно перекошенным лицом, на котором красовался огромный синяк. Накануне Топоркову казалось, что это неприглядное украшение, полученное почти две недели назад, уже практически слиняло. А тут, на тебе, будто только вчера подбили глаз!

— Подрисовали его, что ли? — буркнул Сергей. — Совсем обнаглели папарацци проклятые!

Раздался телефонный звонок. Он поднял трубку и услышал:

— Ну, привет, Топорков. Что же ты соседей заливаешь? Нехорошо это.

— Кто это?

— А ты отгадай!

— Мне больше делать нечего, как загадки гадать! Представьтесь, или я немедленно повешу трубку.

— Что ж ты нервный такой стал, Топорков? Из-за потопа? Брось, это дела житейские… Я Марина Старчак, одноклассница твоя, если не забыл.

— Маринка? — не поверил Топорков. — Ты где? Как ты меня нашла?

— Я в Москве, работаю в автосалоне. С мужем развелась, дочь Алёна учится на третьем курсе в Менделеевском. Квартиру пока купить не могу, так что снимаю. А тебя нашла по фотографии в газете. Читаю заметку, смотрю на фото и думаю: он, не он? Прозвонила к вам в отдел кадров и выяснила, что Сергей Владимирович школу окончил в Краснодаре. Ну, думаю: точно он! Надо же, директор страховой компании! Кто бы мог подумать? Ты женат?

— Разведён, сын школьник, дочь студентка. — Топорков не стал уточнять, что дети у него от разных жён. С сыном он общается крайне редко, а дочь не ладит с отчимом и зимнюю сессию завалила, скорее всего, из духа противоречия. — Ну, слушай, Маринка, как здорово, что ты позвонила!.. Кого-нибудь из наших видела?

— Конечно. Это ты сразу после школы пропал, а я до недавнего времени в Краснодаре жила. Сейчас, правда, только во время отпуска к родителям летаю. А здесь с Юлькой Беловой общаюсь.

— Надо же, с Юлькой! И как она?

— Отлично. Артисткой, правда, так и не стала, зато по-прежнему красавица. А ещё с Сашкой Сизарёвым созваниваемся, он тоже в Москве, своя фирма, жена, двое детей… Слушай, Топорков, давай встретимся, поболтаем, вспомним, что было, и чего не было! Может, и Сашка с Юлькой подтянутся. Устроим в Москве встречу краснодарских друзей.

— Согласен. Видишь, нет худа без добра. Не залей я своих соседей и не прославься в прессе, ты бы меня не нашла.

— Это точно. А как Дюжев? Вы же вместе в Киев поступать уехали. Где он сейчас?

— Олег погиб на четвёртом курсе.

— Надо же, — горестно вздохнула Старчак. — А что с ним случилось?

— Это долгая история, — мрачно произнёс Топорков и поспешил попрощаться с затронувшей больную тему собеседницей: — Мариш, у меня тут срочные проблемы накопились, но я скоро всё разгребу и обязательно встретимся. Звони, не пропадай!

Вошёл Алексей Петрович и поведал шефу неутешительные новости. Сергей внимательно выслушал и злобно чертыхнулся. Понятное дело, весна — угонщики активизируются. Но за одну неделю — сразу два украденных автомобиля марки «Land Cruiser» из одного района, и оба владельца его клиенты! Это уже перебор.

Топорков ещё в прошлом году отдал распоряжение не страховать машины стоимостью свыше пятидесяти тысяч долларов без оснащения их дополнительными противоугонными средствами и заключил взаимовыгодное соглашение с компанией, устанавливающей оборудование. И вот теперь эти самые современные системы защиты дают сбой. Либо угонщики уже научились с ними справляться, либо ротозеи-владельцы и не думают заботиться о безопасности своих дорогостоящих жестянок, бросая их на одну, как им кажется, минутку у супермаркетов и кафе.

— Что делать будем? — спросил зам.

— Что делать, что делать?! — разозлился Топорков. — До закрытия возбуждённых по факту угонов уголовных дел — ничего. Потом надо тянуть время, а в худшем случае, придётся выплачивать страховки. Не хватало ещё, чтобы поползли слухи, будто «Щит» отказывается от выполнения принятых на себя обязательств. Не мне тебе объяснять, что доброе имя компании стоит дороже денег, а антиреклама — такой же платный продукт, как и хвалебные панегирики.

Алексей удалился, а Кристина сообщила по селектору:

— Сергей Владимирович, к вам вчерашний посетитель.

— Пропусти, — нехотя согласился Топорков, которому из-за одолевавших его тяжких мыслей было не до визитёров.

Вошёл мужчина лет шестидесяти в засаленной брезентовой куртке и очках, судя по толстым стёклам которых, со зрением у владельца совсем неважно. Левая рука посетителя была загипсована от локтя до кисти, правой он мял драповую кепку. «Колхозник», определил статус очкарика Сергей. Не приведи Господь, встретиться с такого рода водителем на опасном перекрёстке — ни за что не предугадаешь, в какую сторону метнётся этот подслеповатый чайник в следующую минуту.

— Слушаю вас, — произнёс директор компании, постаравшись придать своему тону столько вежливости, сколько сумел из себя выжать.

— Это я вас слушаю, — возразил дедок. — Вчера вы обещали разобраться с моим делом и принять меры.

— С каким делом? Напомните, пожалуйста, у меня их, знаете ли, каждый день десятки, если не сотни. — Несмотря на утверждение Кристины, Топорков готов был поклясться, что видит этого колхозника в первый раз, и старался, скорее, не вспомнить, а угадать суть вопроса, с которым к нему обращались: ущерб здоровью из-за поломанной руки или банальная авария? Оказалось, ни то, ни другое.

— На сотрудника вашего я жаловался. Дачка моя практически полностью выгорела, а он пишет, будто огнём нанесены незначительные повреждения. Я независимую экспертизу заказал, профессионалы посчитали убытки, а ваш агент норовит уменьшить эту сумму чуть ли не в десять раз. Зачем же тогда независимую-то экспертизу проводить, если вы сами всё решаете!

— Напишите заявление…

— Да писал уже, вы вчера вон в ту папочку положили, обещали разобраться, — как непонятливому ребёнку принялся втолковывать неопрятный дачник. — Морозов моя фамилия.

Генеральный директор распахнул папку и действительно обнаружил заявление от имени гражданина Морозова. Стало быть, Кристина ничего не напутала — этот колхозник действительно уже приходил. Ну, почему же тогда Топорков не помнит ни самого посетителя, ни сути его вопроса? Неужели с памятью стало настолько плохо? Одно утешает: если это даже рассеянный склероз, но уж точно не болезнь Альцгеймера! Он точно знал, что люди с этим страшным диагнозом воспроизвести название своей болезни не могут.

В кармане завибрировал сотовый.

— Я сейчас занят, сынок, — сказал в трубку Сергей и, прежде чем нажал кнопку отбоя, успел услышать обиженное замечание:

— Ты для меня всегда занят!

Топорков уставился на замызганного визитёра невидящим взором, отнюдь не выражающим участливого понимания, но и неприкрытого раздражения — тоже. Подумалось: «И кто этого старого беса надоумил застраховать имущество?», но вслух Сергей Владимирович произнёс ровным тоном:

— Зайдите на следующей неделе.

Посетитель разразился недовольным ворчанием, а после его ухода Топорков выскочил в приёмную и отчитал секретаря:

— Кристина, ну кого ты ко мне пропускаешь? Да ещё сначала вчера, потом сегодня! Чтобы больше я этого чайника никогда не видел, и ему подобных — тоже! Уяснила? Ну, и славненько. Что там у нас с квартирой?

— Подобрала два варианта в Юго-Западном районе, созвонилась с хозяевами. Обе квартиры двухкомнатные, как вы просили, со свежим ремонтом и добротной мебелью. Владельцы хвалят, но нужно посмотреть. Мне проехаться по адресам, или сами?

— Сам.

Остановившись на первом же варианте — уютная квартирка в тихом дворе его вполне устроила — Топорков оставил хозяйке предоплату за полгода вперёд. Приехав домой, чтобы забрать необходимые вещи и телевизор, он ещё раз удостоверился в том, что сносное существование в его подмоченном логове невозможно, и похвалил себя за умную мысль о переселении. Поживёт пока в съемной квартире, а после того, как отремонтирует свою, решит, остаться в ней или купить новую.

Сергей зашёл к соседу этажом ниже справиться о денежном выражении предъявляемых претензий и, услышав озвученную сумму, поперхнулся:

— Послушайте, вы в своём ли уме? За что вы просите такие деньги?

— Как за что? — взвился сосед. — Мне же теперь придётся полный ремонт делать, сколько времени и денег потратить! Мебель покорёжилась, кухонный гарнитур разбух, телевизор сгорел!

— Мебель у вас, положим, не новая.

— Но покупать-то придётся новую!

— Я должен заплатить за то, что по моей вине повредилось или пришло в негодность, а не за то, что вы мечтаете заполучить взамен!

— В таком случае разговаривать мы с вами будем в суде.

— С моим адвокатом.

Сергей почувствовал, что нервы у него взвинчены настолько, что дыхание перехватывает, и пробормотал: «Всё перемелется». Снеся свои пожитки в машину, он уехал обустраиваться на новом месте. А через неделю был поставлен в известность о том, что иски о возмещении материального и морального ущерба подали четыре семьи, в том числе и пенсионерка, проживающая за смежной с его квартирой стеной, намокание которой оценила в сто тысяч рублей. Но это были цветочки по сравнению с притязаниями троих других пострадавших.

— Ну, народ, ну, народ, — вслух возмущался Топорков. — Уже не знают, каким образом нажиться на чужом несчастье.

Он понимал: удовлетвори суд все иски в полном объёме — его собственная квартира в этом злосчастном доме уйдёт за долги. Дал юристу указание биться за каждый рубль, а себе приказал не растравливать душу навалившимися неприятностями. И без того сердечко начало пошаливать, так что надо беречь здоровье, которое дороже всех возможных потерь.