Несение звезды

Лариса Бухвалова

Шестая книга автора. Стихи-повествование о женской судьбе. Духовные, философские искания, видения и осмысления прожитого, поэтические фэнтези и жизненная правда.Лариса Бухвалова член Союза писателей России. Финалист литературного конкурса «Наследие» 2017 г., учреждённого императорским домом Романовых. Дипломант Международного фестиваля «Мгинские мосты – 2016», Ленинградская область. Лауреат Всероссийского фестиваля «Чистое детство». Дипломант региональных фестивалей «Ока литературная».

КОШКА — ЭТО СФИНКС САДОВЫЙ

Бабушка нить пряла. Веретено вращала — щёлк пальцами — и оно крутится в воздухе, без всякой поддержки. Ниточка из шерсти вытягивается, прядётся. Спрашиваю её: «Бабушка, как так веретено у тебя летает?» Она засмеётся: «А вот угляди». Щёлк пальцами, и петлю на кончик накинет, щёлк — и пустит его. Веретено в воздухе закрутилось. Летит! Я на коленках сижу перед бабушкой — гляжу, как веретено летит, крутится и колышется. Да не просто, а по кругу. Да не просто по кругу, а по конусу. Как вокруг невидимой чаши. А бабушка, тем временем, не торопясь, другой рукой из кудели, привязанной к прялке, нить вытягивает. И раз — ладонь открыла — а веретено само в ладонь летит! Как к магниту! Поймала и петельку пальцем скинула. Нить на веретено накрутила. «Ну что? Не углядела?» — «Нет, — говорю, — волшебное оно?» — «Волшебное на небе, в космосе, а у меня простое. Попробуй-ка». Усаживаюсь на бабушкино место. Беру веретено, кудель тяну, пускаю веретено — крутись… А оно падает. Не получается. «Что же, бабушка, — говорю, — у тебя руки волшебные?» Бабушка на свои, в морщинах руки смотрит и говорит: «Может, и волшебные… за жизнь стали». «Может и с космосом у них связь?» — спрашиваю. «Может…", — вздыхает бабушка.

А стихи? Тоже в воздухе, в пустоте, как нити. Не получались, не получались… А вот и получились! Крутится веретено! А где оно? На небе, в космосе — волшебное!

С точки зрения здравого смысла — стихотворение — на чём оно держится? Пустота вокруг. А оно, как планета, крутится. Летит в космосе. Чудо или чудачество? Кто его знает. А что в нём творится? Околесица куролесится. А оно крутится! Веретено в космосе. Потому, что жизнь сама невероятна, как явление космическое.

«Был ураган. И бабушка летела…»

Был ураган. И бабушка летела,

как бабочка летит через поля.

Её крутило в небе и вертело.

«Ой, батюшки, неужто это я?»

Платок цветастый ситцевый трепало

и космы облаков над головой.

«Не потерять бы новые чувяки,

рублёвые, с опушкой меховой».

Зачем она, во сне ль моём возникла,

Явилась в неустроенность, бардак?..

И к облаку привязанная нитка

не сдерживала воздуха атак.

Внизу, как щепки, плыли сухогрузы

в стремнине, отливавшей синевой.

И видно было белые рейтузы.

«Ах, Боже мой, сыночки, Боже мой».

Сама себя порочила — разиня!

Народ её историю трепал,

что разные широкие резинки

сверкнули на коричневых чулках.

Да если б титул ангельский, вселенский

да крылья, как у птицы, за спиной.

Она ж летела так по-деревенски,

нелепо, над Семёновой горой.

С округлою хозяйственною сумкой,

где пачка чая, сахар да батон.

А сколько было хохота и шума,

и злыдней, и зевак со всех сторон…

«Наверно, это бабушка к погоде!

К дождю и снегу! К повышенью цен!»

«Приметы есть, что мор пойдёт в народе,

хотя не сообщал Гидрометцентр!»

Я бабушке протягиваю руку

в небесный безоглядный окоём.

Ты, бабушка, держись за жизнь, за сумку.

Авось всё сон, авось не пропадём.

«Кошка — это сфинкс садовый…»

Кошка — это сфинкс садовый.

Занята спонтанным делом —

спит, привязанная к дому

шерстяным кошачьим телом.

Или смотрит, не мигая,

как плывёт по небу мимо

скумбрии святая стая,

язь, архангелом хранимый.

Видит всплески волновые

и себя над белой чайкой.

И медуз в сети печальной,

на пути к печам Аида.

А потом идёт к коленкам,

чтобы притчу промурлыкать,

как же сладко в мире пенном,

где ей чайка ловит рыбок.

***

Жизнь истончилась до толики.

Полон грехов орех.

Я ж подаю алкоголикам.

Вижу — им хуже всех.

Не без амвона со свечками,

злата на куполах —

без тепла человечьего

бытность вся порвалась.

Вижу — с тщедушной малости

счастливы — ё-моё!

Может, в горе и в радости

за здоровье моё

выпьют из рюмки отколотой,

в мировую грозу.

Может, глядючи с облака,

Боже, смахнёшь слезу:

«Архимандритовы стольники!..»

Жизни увечный край…

Боже, подай алкоголикам,

слабых не обделяй.

«Я — баба, упавшая с воза…»

Баба с воза — кобыле легче.

(пословица)

Я — баба, упавшая с воза,

кусочек загадочной тьмы.

Как русские наши берёзы,

летящая в небо из мглы.

Парящая в космосе звёздном,

как лодка на всех парусах.

По хляби дорог многослёзных

с соломинкой слов в волосах.

Я — баба, летящая в небо,

как вспыхнувший хвост НЛО.

И в руки надёжные мне бы

побольше, покрепче весло.

На скорости взмыть с паровоза,

что в грозную темень спешит.

Да будет полёт мой не познан,

как кремень кромешной души.

Так бабе, летящей, поётся

про речку, про лес, про холмы.

Простите, когда мне придётся

упасть на кого-то с Луны.

Я — баба, подвластная небу.

И делаю всё, что хочу.

Хочу и в колхоз не поеду.

Я лучше на Марс улечу!

«Кто жизнь надломит легко и тонко…»

Кто жизнь надломит легко и тонко,

кто вечно кается в маяте.

А я — украла себе ребёнка,

взяла и спрятала в животе.

Кому — улыбка, кому — ошибка.

Мир как взбесился, поднялся шум.

Я золотую поймала рыбку,

никем не званную, и несу.

«Как неприлично! Так не типично!»

А я всё выдумала сама.

Во мне гнездится семейство птичье

и просит хлебушка и зерна.

Вот и скачу я на ножках тонких,

на шпильках, в пёрышках, с хохолком.

А мир кривится, а мир хохочет:

«Не Богородица! С ветерком!»

«А как всё будет?.. А что ей светит?..»

«В хлеву рожать ей!.. Закрыть роддом!»

А я же птица — сижу на ветке —

не предъявляю святой диплом.

«А где Иосиф?.. А был Архангел?..»

«А замуж выйти ей не с руки?..»

Сопит в две дырочки милый ангел.

Какие всё же вы мудаки.

Моя проблема, а всем дилемма.

Конец ознакомительного фрагмента.