Заклинатели духов

Лара Серохвост (2025)

Канун праздника Иван Купалы. В сельском клубе вызывают духов. К привычным участникам присоединяется господин Тополев, директор крупной компании-застройщика. Он приехал в деревню посмотреть завод для покупки. Дух попадается вредный: уходя, грозит забрать с собой живую душу. По окончании сеанса на пол падает владелец местного лесозавода Василий Петрович и умирает. Следствию предстоит выяснить, что произошло: несчастный случай или убийство. А если совершено преступление, то кто виноват? Дух, заезжий гость, поселковые жители или семья покойного? За дело вынужденно берётся Жанна, бывший следователь, сама переживающая не лучшие времена: отец находится при смерти, и вернулись панические атаки. Свидетели происшествия не спешат откровенничать, упорно твердя о погибшем: «добропорядочный семьянин, спасение посёлка». И Жанна отправляется гулять по деревне, выуживая чужие секреты. Она обязательно узнает правду! Или нет…

Посвящаю Сане

Часть 1. Преднамеренная случайность

Глава 1. Тяжелое утро

Возмездие древнего духа. Пообщаться хотим

— Дух Ивана Грозного, приди к нам!

Людмила крепко держала нитку. Гайка раскачивалась маятником перед глазами Тамары, потомственной ведуньи. Взгляд Тамары застыл. При тусклом свете свечей, отраженных в огромном настенном зеркале, глаза ведуньи выглядели искусственными, словно отлитыми из стекла.

— Может, все же не надо его. Давайте другого! — едва слышно пропищала баба Зина и сильнее вцепилась в трость.

На нее зашикали со всех сторон:

— Тсс! Уже договорились. Чего мешаешь процессу?

Баба Зина вздохнула и покорно опустила голову.

Вызывальщица Людмила монотонно, но требовательно, продолжила:

— Дух Ивана Грозного, приди к нам!

Семь громких голосов подхватили ее слова в унисон.

Тамара закрыла глаза и начала покачиваться обмякшим телом на табурете.

— Дух, ты пришел к нам? — строго спросила Людмила.

Компания замерла, боясь пошевелиться. Ведунья молчала.

Людмила сделала приглашающий жест, присутствующие медленно, отчетливо воззвали:

— Дух Ивана Грозного, приди к нам!

Тамара застонала, ее тело резко дернулось и распрямилось в струнку. Скрипнула старая табуретка, раздался громкий вздох ведуньи.

— Дух, ты пришел к нам? — вела свою линию Людмила.

— Пришел! — гаркнула грубым мужским басом Тамара. — Зачем меня вызвали, супостаты лукавые?

По залу пробежал шепоток: «Ух ты, получилось…» Взоры заклинателей уставились на Тамару-царя.

— Мы пообщаться хотим, — привычно ответила Людмила.

— Пообщаться?! — гневно рявкнула ведунья. — С царем?! Челядь грязная желает общаться со мной?!

Царь вскочил с табуретки, черная мантия ведуньи вспорхнула крыльями летучей мыши. Ноги бабы Зины подкосились. Она с хрустом колен присела на пол, обреченно прошептав: «Говорила я вам…»

Николай Николаевич задорно захохотал, с трудом произнеся сквозь смех:

— Какое знатное перевоплощение! Браво, Тамара! А я ведь не верил. — Он захлопал в ладоши.

Ведунья-царь медленно развернулась к Николаю Николаевичу и гаркнула:

— На колени, остолопы! Лично на кол всех посажу.

Бледность накрыла лицо еще недавно смеющегося мужчины. Он сам не понял, как рухнул на колени. Николая Николаевича трясло, дрожали челюсть и руки. «Какой позор, хорошо хоть деловые партнеры не видят. Черт же меня сюда занес! Проверка налоговой и та спокойнее была», — подумал он и медленно осмотрел стоящих полукругом перед ведуньей заклинателей духов.

Все как один на коленях. Находящийся рядом его личный телохранитель Виталик сложил руки в молитвенном жесте и упрямо пялился в пол. Случись что, так ему, Николаю Николаевичу, еще придется работника своего спасать: парень выглядит совсем потерянным.

Далее взор прошелся по бабе Зине. Со старушкой дела ясны: перепуганный взгляд, трясущееся тело, трость на полу. Следом застыла бледной статуей Соня, падчерица Василия Петровича. Зачем они детей на травмирующие психику мероприятия приглашают?! Садизм какой-то. Понятно, почему девочку на успокоительные недавно посадили. Не каждый выдержит наблюдать безумные перевоплощение в царя…

Рядом с Соней замерла ее мать, Таисия Павловна, одетая в голубое узорчатое платье ниже колена и белые босоножки на каблуке. Николай Николаевич много с ней беседовал по телефону о делах, а сегодня впервые встретил вживую. В этом танцевальном зале… в старом клубе… у черта на куличках. Сердце чуть ускорилось. До чего ж красивая баба! Белокурые гладкие длинные волосы, аккуратный носик, розовые губы. Сильные ноги, тонкая талия. Картинка, а не женщина! Манеры приятные, речь певучая. Николай Николаевич с удовольствием закрутил бы с нею секретный роман. Может даже женился. Бриллианты бы в уши точно побольше размером подарил…

Взгляд скользнул дальше. Василий Петрович весь побледнел и шатался. Скоро рухнет в обморок. Тощий и мелкий, словно дворовый кот. Что Таисия в нем нашла?! Ей настоящий мужчина нужен.

Мэр поселка Светлана с бледным лицом оцепенела от ужаса и едва дышала. Тоже грохнется…

Последней, ближе всех к ведунье, находилась вызывальщица Людмила, дама раннего пенсионного возраста. На ее лице застыл ребячий восторг, глаза поблескивали синевой. Хоть кому-то нравится находиться в опасности.

Даже Люба, секретарша Василия Петровича, не участвующая в сеансе из-за головной боли, благоразумно стояла на коленях в дальнем углу зала.

— Дух, прости нас! — завела новый клич Людмила и подала знак присоединиться.

Команда дружно, с воодушевлением, проорала три раза заветные слова.

— Нет, я не уйду! — грозным басом рявкнула Тамара. — Как посмели меня потревожить?!

— Дух, прости нас, виноваты! — дрожащим голосом завела клич Людмила, кланяясь до земли.

К ней присоединились хриплые, едва слышные извинения остальных. Лбы присутствующих доставали деревянного пола. Николай Николаевич с удивлением для себя обнаружил, что он почти заблеял. Что с ним?! Неужели боится?! И тело само раболепно поклонилось старой бабке в черной мантии. Вот попал, так попал.

Раздался стон бабы Зины и ее шепот:

— Людка, отпускай его! Не выживем…

Царь грозно топнул ногой и обвел компанию взором с закрытыми глазами. Сердце Николая Николаевича застучало в ушах.

— Дух, уходи! — завыла Людмила.

Хор испуганных голосов влился в ее напев. Повторили три раза с возрастающей громкостью. Давно так вдохновенно Николай Николаевич не кричал.

— Дух, ты ушел? — задала проверяющий вопрос Людмила.

— Не дождетесь! — гаркнула ведунья.

Уже и Людмилу затрясло. Пропал ребячий восторг в ее синих глазах.

— Больше десяти минут держать духа нельзя. Ой, шо мы наделали, — запричитала баба Зина и схватилась руками за голову. — Потеряем ведь Тамарку навсегда.

— Еще раз вместе, — шепнула Людмила.

— Дух, уходи! — трижды грянул хор голосов.

Николай Николаевич орал громче всех. Он сюда приехал отдохнуть, заводик приобретаемый посмотреть, а не к психушке готовиться.

— Дух, ты ушел? — прерывающимся шепотом спросила Людмила.

— Я уйду, — пробасила ведунья, — но в наказание заберу живую душу. Прощай, челядь!

Тамара глубоко вздохнула и обмякла.

— Дух, ты ушел? — три раза грянул хор голосов.

Ведунья открыла глаза. Со всех сторон раздались вздохи облегчения. Тамара радостно улыбнулась и вопросила мелодичным женским голосом:

— А чего вы на коленях стоите?

Николай Николаевич с трудом начал подниматься, все-таки весу лишку. Уже успевший вскочить Виталик подал ему руку и одним рывком поставил шефа на ноги. Затем юркий Виталик бросился помогать бабе Зине. Поднял ее за локоть и трость в ладонь вложил.

Кряхтя, распрямились все. Лишь Василий Петрович остался стоять на коленях.

— Папа, вставай! — Соня подала ему руку.

Тот словно не слышал.

— Хватит шутить! Не смешно, — испугалась девушка.

Василий Петрович рухнул на пол всем телом.

— Свет! — вскричала Таисия.

Николай Николаевич на все еще трясущихся ногах поплелся к выключателю, размещенному над столом, но не успел нажать кнопку — кто-то резко распахнул плотные шторы.

Яркий солнечный свет влился в помещение, пылинки замельтешили в воздухе, выпечка на столе озарилась румянцем. Искусственное освещение уже ни к чему.

Желудок Николай Николаевича громко заурчал, откликаясь на манящий аромат пирожков. Сожрать бы парочку, да хрен его знает, что туда положили. Один вон в ауте на полу.

Бледный Василий Петрович с синюшными губами лежал на боку и дышал с жутким свистом, который быстро перешел в хрип. Конечности несчастного периодически подергивались.

Неужто из-за яиц, как и предупреждала Таисия?! Не верится…

— Света, скорую вызывай! Аллергическая реакция, анафилактический шок! — бросила просьбу Таисия и присела у головы мужа.

— Вася, ты меня слышишь? Все будет хорошо! Дыши, милый, дыши!

Соня, ползая вокруг отчима, обшарила его карманы.

— Мама, где инъектор? — истерически крикнула она.

— Неужели забыл?! — испуганно воскликнула Таисия, присоединилась к поискам и обратилась к секретарю Любе: — У тебя есть? Где рабочий шприц?

— На столе в приемной, — ответила Люба.

— Нет нигде, — отчаянно простонала Соня.

— Наверное, на тумбочке у входа остался, — предположила Таисия, — Я ему сказала забрать.

— Мама, что мы с тобой натворили?! Папа умирает, — зарыдала девушка.

— Беги домой! Еще успеешь.

Соня вскочила с места и умчалась, за ней громко хлопнула дверь.

— Дух выполнил свое обещание, — скорбно промолвила баба Зина и заплакала.

— Не каркай! — осадила ее Тамара.

Вечная должница. Просить больше некого

Легко бежится летним утром по сосновому бору. Свежо и солнечно, почва пружинистая. Между деревьев раскиданы кустики черники. Ягоды крупные, но еще зеленого цвета. Урожай выдастся знатным.

Жанна направлялась обратно домой, часовая пробежка удалась: пятьдесят три года, а тело парит над землей словно молодое. Рысь Муся на отдалении сопровождала всю дорогу, изредка убегая вглубь леса, но всегда возвращаясь. Хоть бы никакую добычу не поймала.

У дома Жанна присела на скамеечку, рысь забралась половиной туловища к хозяйке на колени. Замурлыкала, заурчала моторчиком. Жанна устремила взор далеко, на противоположный берег озера. К вечеру там толпа соберется, будут Иван Купала праздновать: костры жечь да водку пить. Вода сегодня спокойная, погода теплая, авось никто не утонет. Далеко они, Жанну не потревожат. Здорово, что она купила и обустроила себе домик в лесу. Знакомые крутили пальцем у виска: куда ты собралась переселиться в глушь после тридцати лет жизни в мегаполисе? А Жанна не побоялась… и счастлива тут, в тишине и покое.

— Пойдем, Муся! Время завтрака.

Вдвоем прошли в дом. Жанна положила питомцу кошачьего корма, подлила воды, а сама направилась в душ.

Вытерла волосы полотенцем и расчесалась, не глядя в зеркало. Затем захватила пучок на макушке и провела по нему пальцами вверх. Ох, длинные уже, нельзя больше десяти сантиметров отращивать. Ладно, стрижка до вечера подождет, ничего не случится. Только в зеркало не следует смотреться: он заметит длину волос и разозлиться. Чтоб ему сдохнуть! Всю жизнь, гад, испортил.

Жанна застыла, крепко сжав кулаки. Секунда, вторая… Судорожный вздох расслабил тело. Жанна, соберись! — обратилась она сама к себе. — Что ты собиралась делать? Луч внимания отчаянно заскользил по сознанию… Завтракать!

Жанна полезла в холодильник доставать яйца для жарки, когда зазвонил смартфон.

— Привет, дядя Миша!

— Как ты, Жанна? — раздался на том конце родной голос.

— Бегала утром с Мусей, завтракать собираюсь. — Внезапная догадка озарила ум. — Только вы ведь не за тем звоните, чтоб о делах моих узнать?

Собеседник хмыкнул.

— И за этим тоже, прозорливая ты моя.

— Ладно, Михаил Юрьевич, я тебя давно знаю. Обойдемся без светских разговоров, переходи к сути, — предложила Жанна.

— Коли так… Попросили меня дело одно понаблюдать…

— Я на пенсии по выслуге лет уже два года, — возразила Жанна.

— В частном порядке, — продолжил дядя Миша.

Жанна грустно вздохнула. Черт, не отмазаться!

— Понимаю, но просить больше некого, Санька, — умоляюще протянул собеседник.

— Я — Жанна.

— Прости, уж тридцать лет минуло, а у меня все по привычке «Санька» вылетает. Обещаю, если бы мог сам — не стал бы просить.

Понятно, начальство велело, а ему не отказывают. Бедный дядя Миша.

— Ты же в деревне до пятнадцати лет жила, нравы знаешь, — продолжал увещевать собеседник. — С кем поговорить, чаю попить. Сельские лишь с виду простые, а как до дела доходит, молчат, словно партизаны. Слова не вытянешь.

— Что приключилось-то? — поинтересовалась Жанна.

— Человек умер. То ли сам, то ли помогли. Мать его, знакомая знакомых, уверяет, что жена приговорила. Очень боится: уйдет чертовка от правосудия безнаказанной. Просит проверить только ее.

— Михаил Юрьевич, не хитрите, — призвала Жанна. — Вы прекрасно знаете, чтобы утверждать, что она виновата, нужны доказательства. Чтобы объявить невинность, следует найти убийцу или алиби предоставить. Возможно, мне придется полностью расследовать.

— Ну да. Что я и правда?! — Дядя Миша помолчал недолго. — Так поможешь? За работу тебе заплатят.

Выбора не оставалось, и Жанна согласилась:

— Я ваша вечная должница. Язык не поднимется отказать.

— Тогда езжай прямо сейчас в поселок Черничное поле, километров сто от тебя.

— Знаю я где.

— Там в танцевальный зал клуба иди. Туда как раз следственная группа направилась на осмотр места происшествия. О твоем частном участии предупреждены, — проинструктировал Михаил Юрьевич.

Она еще не согласилась, а уже ожидают.

— Лихо вы! — восхитилась Жанна.

Дядя Миша хмыкнул в трубку и резко перевел тему:

— Владислав о тебе спрашивает.

— Опять развелся?

— Да. Ему никто, кроме тебя, не нужен. Ты прекрасно это знаешь.

— Дядя Миша, сколько вам говорить?! Я не заинтересована в личных отношениях. Ни с кем, — твердо заявила Жанна.

— Ладно, не горячись, — прервал ее собеседник. — Тогда на связи. Ольга, мать погибшего, сама тебя найдет. Успехов!

— Катерине и дочерям привет, — попрощалась Жанна и отключила телефон.

Черт! А хотела на костры ночные полюбоваться издалека…

Наскоро позавтракав, Жанна собрала с собой сумку вещей на неделю, положила в рюкзак толстый блокнот, ручку и пряники. Затем надела свободного покроя черные брюки, водолазку и кроссовки такого же цвета. Сверху накинула ветровку и привычно засунула руку в карман. Бумажный пакет на месте. Серьезных панических атак уже года два как не случалось, но мало ли чего…

Вместе с Мусей вышли из дома.

— Беги на прогулку! — пригласила Жанна рысь, призывно указав рукою на лес.

Умное животное достойно пошагало в бор, оглянулось на прощание и скрылось за деревьями.

Два года назад в мае, сразу после переезда в глушь, во время пробежки Жанна нашла малюсенького котенка, глаза еще не открылись. Долго ждали зверя-маму, но никто не пришел. Жалко стало, погибнет ведь. Взяла к себе, выкормила. Муся хоть и одомашненная нынче, а любит на пару дней в родную стихию окунуться. Возвращается всегда с добычей, зайчиком. Эх, лучше бы Муся приходила одна…

Глава 2. Бесконечный день в раздевалке.

Бумажный пакет. Наслышаны о ваших особенностях

У клуба стояли скорая помощь, полицейский уазик, серая лада, красный опель и огромная черная машина-танк. На подобных ездят лишь очень богатые люди.

Жанна прошла в здание. Иссохшая от старости серая половая доска противно заскрипела. В нос шибанул прелый запах плесени. Влажность противной липкостью окутала тело.

Выйдя из тамбура, Жанна увидела двустворчатую лакированную дверь. Табличка на ней гласила гордое «Танцевальный зал». Жанна потянула ручку на себя. В лицо ударил волной спертый раскаленный воздух. Черт, жарко словно в аду! Как она тут работать будет?!

Помещение метров шесть в длину и пять в ширину выглядело сильно запущенным. Окрашенный эмалью вытертый пол умолял о помывке и свежей покраске. Замызганный желтыми пятнами и черными точками серый потолок местами разбух и угрожал обвалиться. Рассохшиеся рамы окон из последних сил держали остекление из кусочков.

Зато на стене напротив двери во всю длину зала красовалось высокое зеркало. А узкий старый стол в метре от входа был заставлен дивной выпечкой. Нос защекотало от приятного аромата ванили, жаренной капусты и сдобы. Хорошо, хоть позавтракала… а то пускала бы слюни.

— Гражданочка, вам чего? — донеслось слева.

Жанна повернулась. Молодой человек лет двадцати пяти в темно-синем форменном костюме смотрел выжидающе. За ним виднелись потерянные лица местных жителей.

— Представьтесь, пожалуйста, — попросила Жанна.

— Участковый Потапов Дмитрий Алексеевич.

— Передайте следователю, что Камнева Жанна Юрьевна прибыла. Он знает.

— Ожидайте на месте, — сказал участковый и направился к следственной группе.

И тут Жанна увидела Его. Щуплого низкорослого мужчину, лежащего на полу. Выглядит совсем как ее отец. Даже выстрижен так же коротко, под ежика. В сознании мелькнули звериный взгляд родителя, кулак, кровь, разбитый нос, перепуганный крик мамы, синяки… В голову заполз туман, сердце бешено заколотилось. Жанна задыхалась. Ноги ослабели, и она присела. Рукой нашарила в кармане ветровки бумажный пакет, ее неизменный спутник. Жанна поднесла пакет к лицу и задышала: короткий вдох носом и длинный выдох ртом. Все неважно, только дыхание. Нужно снизить количество кислорода…

— Что с ней? — раздалось шептание на другом конце зала.

— Еще и вторая окочурится, — причитал кто-то. — Зачем мы ток царя вызвали?!

— Граждане, спокойно! У человека обычная паническая атака. Не лезьте к ней, жить будет.

Через пять минут полегчало. Жанна поднялась, сложила пакет и убрала в карман. За долгие годы страданий она смирилась с недомоганием. В начале карьеры приступы страха работе не мешали, а вот в конце изводили порядком. Особенно сильно Жанна реагировала на людей со звериным взглядом. С каждым годом их становилось все больше. Поначалу лишь у преступников были широко раскрытые, пристально следящие, немигающие глаза; затем у свидетелей проявились, а в конце карьеры и у некоторых потерпевших стал обнаруживаться холодный хищный взор. Панические атаки Жанны участились, и она едва доработала до пенсии по выслуге лет. Хорошо, что статус родственницы Камнева спасал от увольнения все годы службы.

Она подошла к работающей группе и представилась:

— Жанна Юрьевна Камнева.

— Да, Камнев звонил, — отозвался курносый широколицый мужчина лет тридцати.

— Документы показать? — спросила Жанна.

— Не надо. Наслышаны мы о ваших особенностях. Не обознаемся теперь точно.

Он хмыкнул, но тут же осекся. Посмотрел сочувствующим взглядом. Глаза у него человеческие: не утратил эмпатии, не ожесточился.

— Следователь Егор Ильич Петров, — представился мужчина и ввел в курс дела: — Осмотр места происшествия и тела мы завершили. Сейчас сморчка увезут, и перейдем к опросу.

Жанна хмыкнула. Новый жаргон, что ли, появился?! Труп сморчком придумали называть.

Следователь посмотрел недоуменно. Жанна посерьезнела. Сморчок так сморчок.

Егор Ильич грустно вздохнул всем телом и прошептал:

— Много их, свидетелей. Не выползти нам отсюда живыми.

Жанна окинула взглядом разнокалиберную компанию из десяти человек.

Вдоль стены у окон стояли три скамейки из свежего дерева. На самой левой, молчаливо уставившись в пол, сидели девушка лет двадцати пяти и женщина постарше, за тридцать. Они были чем-то неуловимо похожи, Жанна посчитала бы их сестрами.

На средней лавке разместились спортивного телосложения молодой человек и солидный грузный господин в дорогом костюме. Телохранитель и важная шишка, — определила их Жанна.

На последней скамейке замерли трое: стильно одетая ухоженная блондинка лет сорока, тощая девчонка позднего подросткового возраста подле нее и девушка лет двадцати чуть поодаль. Женщина вытирала редкие слезы и нервно перебирала пальцы, а заплаканные девушки прислонились друг к другу плечами. Очевидно, семья покойного.

Рядом с ними у прилегающей стены вдоль зеркала стояли стулья, на которых разместились три пожилые дамы: шестидесяти, семидесяти и восьмидесяти лет. Последняя держалась за трость.

Работники скорой внесли в зал носилки.

— Причина смерти? — спросила Жанна у следователя, пока труп перекладывали для выноса.

— Предварительно: асфиксия в результате анафилактического шока. Аллергия на яйца.

Ах, вот оно что! В выпечке, должно быть, содержались…

Непрошенная помощница. Вы все неправильно делаете

Жанна отошла к столу, охраняемому участковым, и наконец-то пристально рассмотрела еду. Чего тут только нет! Лакомства аккуратно выстроились в зазывающий насладиться вкусами ряд.

С левого края в двух одинаковых синих тарелках блестели румяными боками выпечные пирожки. Перед одной из тарелок стояла сложенная треугольником глянцевая бумага. На ней толстыми красными буквами было выведено: «С рисом и яйцом». Вторые пирожки никто не подписал, но Жанна побилась бы об заклад, что они с капустой: чудесный аромат выдавал их с головой.

Далее на розовом блюде разместились педантично выложенные уголками в центр яркие оранжево-коричневые пухлые жареные пирожки. Рука Жанны потянулась схватить один из них и уже зависла над верхним, самым красивым, когда кашлянул участковый. Жанна быстро убрала непослушную руку за спину и спешно перевела взор вправо. Тьфу, чуть не опозорилась! Вещдок все-таки.

В середине стола блестел скромный по размерам, сантиметров двадцать в диаметре, круглый толстый шоколадный торт, покрытый глянцевой глазурью. Жанна красочно представила, как поднимает его, подносит ко рту и впивается в мягкую ароматную обалденно-вкусную мякоть. Она рвет торт на части и жадно заглатывает, измазав руки, лицо и одежду. Сглотнув обильную слюну, Жанна грустно вздохнула и переместила взгляд далее.

Там стояла прозрачная пластиковая табличка формата А4. В нее был засунут обычный белый лист с надписью «Внимание! Содержит яйца». Ага, второе предупреждение! Первое было перед пирожками с рисом и яйцом.

Позади таблички на огромной картонке, покрытой золотистой фольгой, уютно разместились миниатюрные пирожные: бисквиты с белым кремом и розовым цветочком наверху, шоколадные глазированные эклеры, безе с ярко-малиновой начинкой, песочные корзиночки с ягодной начинкой и чизкейки. Непослушная рука крепко зажала рот, чтобы Жанна не закричала: «Хочу все! Прямо сейчас!»

Жанна поскорее сместила взгляд правее, на две зеленые глубокие миски: печенье и пряники. В обильно присыпанное пудрой светло-бежевое круглое печенье, было воткнуто интересное украшение на длинной шпажке: плоское яйцо, вырезанное из дерева, размером с ладонь; на нем нарисован желтый цыпленок. Красиво!

Блестящие от глазури ярко-лимонного цвета овальные пряники завершали чудесный парад выпечки. Нос Жанны без разрешения хозяйки втянул соблазнительные ароматы ванили и цитруса, рот предвкушающе наполнился обильной слюной. Во дела…

Жанна, соберись! Итак, что мы имеем?

Три вида пирожков, шоколадный торт, набор пирожных, печенье и лимонные пряники. Пожрать они не дураки! Что эта разношерстная толпа вообще здесь делала?!

Чего бы ни делала, а три предупреждения о наличии яиц выставила: перед пирожками с рисом и яйцом, перед набором пирожных и в тарелку с печеньем.

Значит, трагедию пытались избежать. Что же пошло не так?!

Под громкий плач семьи покойного, блондинки и двух девушек, тело вынесли из зала. Одна из сопровождающих, полная пожилая женщина раннего пенсионного возраста, приблизилась к столу. Крупные чувственные черты лица, глаза цвета полевых васильков. Красивая, наверное, была в молодости.

— Хотите пирожков? — предложила она Жанне, окинув ее пронзительно-холодным взглядом.

Участковый аж с лица спал.

— Это вещдоки! Не трогать!

Женщина вытаращила синие глаза и жалобно протянула:

— Что же я даже собственных пирожков не попробую?

— Все пойдет на экспертизу, — подтвердил участковый.

— Тарелку хоть забрать можно? — настаивала женщина.

— Нет.

— Вот те на! Дожили. Своих, что ли, у вас нет?!

Следователь и криминалист переместились к столу.

— Гражданка, отойдите, пожалуйста. Нам работу делать нужно.

— Никому я и не мешаю, — обиженно фыркнула дама и отошла ко входу.

Криминалист пересчитывал количество выпечки в каждой тарелке и паковал их в пакеты, следователь вносил в протокол.

— Пирожки с рисом и яйцом.

— И зеленым луком, — добавила та же синеглазая женщина, застывшая в метре от стола.

— А вы откуда знаете? — хмуро спросил криминалист.

— Я профессиональный повар-кондитер, — пенсионерка гордо распрямилась и подняла подбородок.

— Вы их пекли? — упорствовал криминалист.

— Нет. Светлана.

Следователь обернулся и прокричал:

— Светлана, пройдите сюда, пожалуйста.

— А вы, гражданочка, отодвиньтесь немного, — обратился он к пенсионерке.

Та недовольно сделала шаг назад.

К столу подошла молодая полноватая женщина в зеленом платье.

— Вы пекли? — спросил следователь.

— Да.

— Состав начинки?

— Рис, зеленый лук и яйцо, — четко ответила женщина.

— Я ж вам говорила, — вмешалась в разговор неуспокоенная пенсионерка.

— Как вас зовут? — утомленно спросил у нее следователь.

— Людмила Георгиевна Николаева, — громко представилась женщина.

— Людмила Георгиевна, пройдите к скамеечке. Мы вас позовем, когда очередь придет. Дмитрий Алексеевич, проводите гражданку.

Участковый отвел Людмилу в середину зала, где она уселась на свободный стул.

Следователь пересчитал выпечку Светланы: с рисом оказалось девять штук, с капустой — восемь. Светлана уверяла, что в свое тесто яйцо не добавляла.

Следующими стояли жареные пирожки в красивой розовой тарелке. Пересчитали: восемь.

Следователь развернулся к присутствующим.

— Кто…

— Я, — быстро ответила Людмила.

— Ну, идите тогда сюда, — пригласил он.

Людмила расплылась в довольной улыбке, глаза полыхнули синевой. Ох, непроста женщина! Такая со свету будет сживать, улыбаясь. Хищник.

— Рассказывайте!

— Все ингредиенты положила по столовскому стандарту. Каждый пирожок семьдесят пять грамм, — просияв, похвасталась пенсионерка.

— Из чего сделаны? — уточнил следователь.

— Дрожжи — две чайные ложки, молоко — двести миллилитров, кефир — четыреста… — бодро начала Людмила.

— Стоп! Начинка?

— Варенная картошка. Соль по вкусу. Репчатый лук, обжаренный на растительном масле до золотистого цвета.

Следователь сглотнул. Бедняга. Голодный, что ли?

— Яйца использовали? — задал он прямой вопрос.

— По стандарту не положено, — отрапортовала Людмила.

— Есть они там или нет? — раздраженно спросил следователь.

— Нет их ни в тесте, ни в начинке, — заверила Людмила.

— Ладно. Еще что-нибудь вами сотворенное здесь есть.

— Нет.

— Спасибо за помощь, можете пройти на свое место.

Людмила с неохотой удалилась, усевшись на тот же самый стул.

Следующим решили упаковать печенье и пряники. На вызов кондитера подошли приятная блондинка и худая девчушка, то ли подросток, то ли постарше. Обе заплаканные, девушку потряхивало.

— Кто испек? — спросил следователь.

— Я, — ответила блондинка и уточнила: — Жена покойного, Таисия Павловна Иванова.

— Тут два вида. Что с чем?

— Вот это круглое, где цыпленок стоит, творожно-ванильное печенье. Рецепт с яйцом, — спокойным голосом объяснила Таисия.

Девушка выпучила глаза и зашептала:

— Мама, это же…

Мать ущипнула ее за бок.

— Ой, — взвизгнула девчушка.

— Пойдем, посидишь, пока я объясняю. Что-то ты совсем плоха, — Таисия обняла дочь за плечи, развернула и повела к скамейке, шепча что-то на ушко.

Жанна от удивления даже не вмешалась. Следователь тоже вытаращил глаза.

Когда Таисия вернулась, Жанна строго спросила:

— Вы зачем ребенка щипаете?

— Соня в шоке. Любимый папа умер на ее глазах. Как мне дочь в себя приводить?! — спокойно объяснила блондинка.

— Ладно, — примиряюще сказал следователь. — Давайте к делу. Сколько штук круглого печенья было?

— Не считала.

Егор Ильич вздохнул и спросил:

— Что во второй тарелке?

— Овальные это лимонные пряники. Без яйца. Количество не знаю, — объяснила Таисия.

Следователь обернул выпечку в полиэтилен, пересчитал, подписал. Затем перешел к нетронутому шоколадному торту.

— Как бы его упаковать? — пробурчал он про себя.

— Коробки за столом, — прокричала издали неугомонная Людмила.

Вот же слух! Хищный зверь, а не человек.

Следователь вытащил две сплющенные картонки и принялся формовать коробки. Не получалось.

Людмила возбужденно вскочила и подошла.

— Да вы неправильно делаете. Надо по кругу углы установить сначала и вниз опустить. Дайте я! — Она потянула руки.

— Гражданка, не трогать! — крикнул Егор Ильич.

Участковый аккуратно оттеснил женщину, уговаривая:

— Шли бы вы, тетя Люда, посидели.

Людмила нехотя вернулась на свой стул, но, поблескивая синими глазами, следила за каждым действием у стола.

— Подпишем: шоколадный торт.

— Это Брауни называется. Я лично прочитала состав на коробке, яиц нет, — прокричала Людмила.

Следователь поджал губы и запыхтел, но ничего не ответил. Жанна улыбнулась. В каждом коллективе найдется человек-в любой бочки затычка. Объявился и тут.

Егор Ильич перешел к формированию второй, большой коробки. Синий взгляд неотступно преследовал его.

— Вот, все правильно сделали в этот раз, — похвалила Людмила, когда картонка сложилась в коробку.

Лицо следователя перекосило от ярости. Жанна не удержалась, хмыкнула.

— Поднос вкладывайте аккуратно, пирожные могут посыпаться. Не соберете потом, — советовала неуемная помощница. — Там по составу в каждом виде лакомства яйца присутствуют.

Руки Егора Ильича затряслись, лицо покраснело.

— А вы прям все про выпечку знаете? — не выдержал он.

Людмила со стула вскочила, приосанилась.

— Конечно, я профессиональный кондитер. Уж разбираюсь, где яйцо есть. А тут и состав написан на этикетках.

Следователь, грустно вздохнув, ничего не ответил. Ему еще эту советчицу опрашивать придется.

Криминалист забрал выпечку, и вместе с медэкспертом они удалились.

Адвокат для свидетеля. Право имею

— Ну что?! — печально протянул Егор Ильич, обращаясь к Жанне. — Протокол осмотра есть, образцы для экспертизы упакованы, отпечатки пальцев со всех собрали. Пора опрашивать. Не вылезем мы отсюда живыми…

Он обвел грустным взором толпу и объявил:

— Приступаем к опросу свидетелей.

Затем обратился к участковому:

— Проследите, пожалуйста, чтоб очевидцы между собой не разговаривали и телефоны не использовали.

Участковый кивнул.

— Можно меня первой, — попросилась Светлана, автор выпечных пирожков с капустой и рисом. — Мне еще за праздником следить и на концерте выступать.

— А вы разве не отмените? — удивился Егор Ильич.

— Нет. Люди столько готовились, ждали. Не могу я им настроение испортить.

Следователь укоризненно покачал головой и строго сообщил:

— Опрос в порядке прихода.

— Так я первая и была, — проворковала Светлана.

— Хорошо, с вас и начнем.

Грузный представительный мужчина, кряхтя, встал со скамейки и приблизился.

— Разрешите позвонить? Адвоката вызвать хочу, — попросил он.

— Вы же свидетель. Не подозреваемый, не обвиняемый. Зачем вам адвокат? — удивился следователь.

— Знаем мы вас: зайдешь свидетелем — выйдешь осужденным. Уж нет. — Господин покачал головой.

— У нас всего лишь опрос, — изумился Егор Ильич.

— Право имею! — грозно произнес господин.

— Дмитрий Алексеевич, — обратился следователь к участковому, — пусть при вас позвонит.

— Пойдемте, Жанна Юрьевна, — позвал Егор и открыл боковую дверь прямо у главного входа.

Дохнуло спертым знойным воздухом.

Они прошли внутрь тесного, узкого помещения. Вдоль стен прибиты свеженькие деревянные шкафчики, подле них — длинные новые скамейки. На пол уложена еще пахнущая смолой неокрашенная доска. Ремонт раздевалки сделан совсем недавно.

Следователь подбежал к новому экологически-чистому окну и с легкостью распахнул створки. От сквозняка чуть посвежело.

Участковый принес из зала стол, что всего минуты назад соблазнял румяными душистыми пирожками и чудесным шоколадным тортом. Поставил стол боком к окну. Следователь достал из сумки ноутбук и принтер, который разместил на пол в углу.

— Несчастный случай, а столько работы делать зазря. Пока всех опросишь… — пожаловался Егор Ильич и прокричал: — Светлана, прошу!

Ворота для царя. Нельзя такое голословно утверждать

Жанна приготовила толстый блокнот и ручку, села поодаль от стола на любезно добытый участковым стул. Жанна записала на лист дату: шестое июля две тысячи двадцать третьего года. Взгляд на часы: час дня.

Светлана боязливо прошла внутрь, снаружи дверь за ней закрыл участковый. Женщина приблизилась к столу и аккуратно присела на краешек старого стула.

Жанна внимательно оглядела свидетельницу происшествия. Среднего роста. Полновата, но фигуристая: и попа, и грудь на месте, тонкая талия. Огромные зеленые глаза, вздернутый аккуратный носик, яркие полные губы. Волнистые русые волосы ниже плеч. Одета в длинное летнее зеленое платье и белые босоножки. Чувственность разлилась во всем ее облике. От такой женщины любой мужчина не отказался бы.

— Паспорт! — потребовал следователь и смущенно улыбнулся.

— Нет у меня, — тихо ответила Светлана и недоуменно захлопала ресницами.

— Вообще нет? — чуть игриво уточнил Егор Ильич.

— С собой. — Женщина виновато опустила голову.

Егор Ильич нахмурился, но смиренно сказал:

— Ладно, я тут надолго. Занесете перед концертом.

Светлана послушно закивала.

— Фамилия, имя, отчество? — завел привычную шарманку следователь.

— Светлана Владимировна Смирнова.

— Дата рождения…

Женщина активно отвечала, пальцы Егора Ильича бодро стучали по клавиатуре.

Жанна посчитала: тридцать пять лет, расцвет молодости.

— Работа?

— Администрация поселка Черничное поле. Мэр.

Как неожиданно! Жанна ни за что бы не поверила, что эта мягкая неуверенная в себе женщина — целый мэр. Видимо, не так она проста, как выглядит снаружи.

— Отношения с погибшим? — шел по типичным вопросам следователь.

— Никаких! — Светлана откинулась на спинку стула, изумленно моргая.

— Ну, контакты какие-то были? Иначе как вы с ним в одном зале оказались.

— А… это, — протянула женщина и расслабилась. — Он почетный житель поселка, владелец завода. Василий Петрович выиграл несколько муниципальных тендеров на ремонты да реновацию. Раздевалку эту обновил, крышу в администрации поменял, гостиницу в центре построил.

— Пишем: деловые отношения, — постановил следователь. — Расскажите, что вы все здесь делали.

— Духов вызывали, — спокойно промолвила Светлана.

Ручка выскользнула из рук Жанны и со стуком упала на пол. Егор Ильич оторвался от ноутбука и прищурил глаза.

— Шутите? — уточнил он.

— Нет. — Светлана усиленно помотала головой. — У нас было официальное собрание кружка «Заклинатели духов». Знаете, в нашем клубе разные секции по интересам: кто-то вяжет, другие поют и танцуют. А мы вот духов вызываем.

Следователь улыбался во весь рот. Жанна и сама едва сдерживалась от смеха. Настолько серьезно выглядела Светлана. Неужели они верят во всю эту чушь?!

— Как часто собираетесь и где? — опомнился Егор Ильич.

— Здесь, в танцевальном зале. По субботам через одну.

Улыбка сползла с лица следователя. Он нахмурился, заглянул в монитор и недоуменно протянул:

— Сегодня вроде четверг.

— Так у нас внеочередная встреча. Гость Василия Петровича с города приехал завод осмотреть, вот и решили ему заодно духов показать. Тамара сказала, что в канун Ивана Купалы энергия старинная прет.

— Понятно. — Следователь очумело потряс головой. — Как о встрече извещаете?

— Группа в мессенджере. Кто хочет, тот и приходит.

Какие продвинутые деревенские жители! — восхитилась про себя Жанна.

— Можно посмотреть? — попросил Его Ильич.

— Да. — Светлана протянула сотовый.

Егор Ильич взял, полистал чат группы.

— Фото на встрече делали?

— Сегодня нет, — сообщила мэр.

Следователь вернул телефон и серьезным тоном распорядился:

— Рассказывайте по порядку. Когда пришли, что делали, как духа вызывали, что с погибшим случилось.

Женщина побледнела, губы ее затряслись.

— Не бойтесь вы, — успокоил Егор Ильич, — мне всего лишь нужно прояснить обстоятельства смерти.

Светлана выдохнула и забубнила:

— Я пришла первой, открыла дверь своим ключом, он в администрации хранится. Поставила две тарелки пирожков на стол с левого краю: слева рис, затем капуста.

— А почему вы два вида слепили? — поинтересовался Егор Ильич.

— Тамара, ведунья наша, очень с рисом любит. А остальные — с капустой, — объяснила женщина.

— Понятно. Сколько пирожков положили?

— По десять каждого вида, — уверенно ответила мэр.

— Продолжайте.

— Перед рисовыми я разместила надпись о яйцах. Ну, вы видели…

Егор Ильич кивнул.

— Затем я налила чайник, вскипятила воду и заварила чай. Поставила нарезанные салфеточки. Задернула шторы. Они специальные, плотные, свет не пропускают. Мы их в складчину купили для кружка.

Следователь внимательно слушал и кивал, приглашая продолжить.

— После штор я включила лампу. Чтоб, пока собираемся, никто не убился. — Светлана побледнела и опустила взор.

— Кто дальше приходил? Что делал? — подбадривал Егор Ильич.

— Второй зашла Тамара и съела пирожок с рисом. Она сказала: «Что все помешаны на этой капусте?!» Потом переставила стулья к окнам, на полу начертила круг мелом и принялась готовиться. Затем пришла Людмила. Она принесла жаренные пирожки с картошкой. Они у нее всегда объедение.

Светлана закатила глаза, видимо, вспоминая вкус. Послышалось бурчание живота Егора Ильича. Ох, голодный бедняга! Тяжело ему допрос про пирожки дастся.

Мэр сглотнула слюну и продолжила:

— Сама Людмила съела мой пирожок с капустой и то ли похвалила, то ли пожурила. Говорит: «Тесто великолепное, а вот начинку слегка недосолила». Люда у нас профессионал.

Следователь досадливо сморщился.

— Знаю уже. Кто дальше явился?

— Прибыли Василий Петрович, его секретарь Люба и гость с шофером. Шофер нес коробками с пирожными. Я вышла за дополнительными чашками, а, когда вернулась обратно, на столе уже стояли шоколадный торт и набор бисквитов. Я взяла жареный пирожок, откусила. Просто наслаждение. И пошла к Люде похвалить. Людмила улыбнулась и побежала к столу. Я направилась ко всем поговорить и познакомиться. Мэр все-таки.

Светлана грустно вздохнула и продолжила:

— Затем, помню, пришли Таисия Павловна, жена Василия Петровича, и Соня, ее дочь. Они поставили тарелки на последнее свободное место, с правого края стола. Таисия направилась к компании, а Соня осталась распаковать. Василий Петрович побежал к Соне, чего-то там в рот закинул. К ним подошла Тася. Они втроем вернулись к нам.

Последней прибыла баба Зина, поздоровалась и сразу к столу. Она любит с картошкой. К ней Людмила подскочила похвастать своими пирожками.

Потом Тася предложила гостям угощения. Николай Николаевич отказался. Тася вместе с шофером пошли к столу. Она положила ему на тарелочку что-то, шофер отошел в сторонку.

Тогда Тася кликнула Василия: «Принести чего?» Он подбежал к ней. Тут Тамара недовольно шикнула: «Девять давно. Договорились же, чаепитие и жрачка после. Тася, свет погаси». Тася выключила…

— Секундочку, перебью, — встрял следователь. — Когда вы к столу последний раз подходили?

Светлана закатила глаза наверх и вымолвила:

— Когда чашки принесла и взяла жареный пирожок.

— Угу, — пробурчал Егор Ильич, стуча по клавишам. — Продолжайте с места «Тася выключила свет».

— Выключила и пошла в круг. Следом прибежал жующий Василий. Тамара зажгла свечи и объявила, что ворота открываются, нужно царя вызывать.

Следователь хмыкнул и крепко зажал рот ладонью, смеясь одними глазами.

— Что за ворота? — потирая лоб, уточнил он.

— Не знаю. — Светлана пожала плечами. — Лучше у Тамары спросите, она тайными знаниями владеет.

— Хорошо. Дальше.

— Мы начали. Вызывала Люда, вселяли в тело Тамары. Пришел дух Ивана Грозного и никак не уходил. Уж как мы его не просили, умоляли. Никак.

Светлана задрожала и зарыдала в голос.

— Что мы натворили?! Из-за нас человека не стало.

Глаза Егора Ильича округлились и удивленно захлопали ресницами.

— Успокойтесь и давайте разбираться по порядку. Рассказывайте подробно, — призвал он.

Светлана наклонилась, вытерла лицо о длинный подол платья, и, судорожно вздохнув, распрямилась.

— Ну… Дух отказывался уходить. Ругался на нас жутко. Мы долго его упрашивали, и он согласился, но пообещал забрать одну живую душу с собой. — Мэр снова затряслась, но собралась с силами. — Тамара очнулась, и почти сразу Василий на пол повалился. Мы подумали он шутит, но нет. Приступ начался.

Глаза Светланы застыли огромными блюдцами, она замерла.

— Что за приступ?

— Аллергия у Василия была на яйца…

— Кто об этом знал? — сыпал вопросами следователь.

— Да весь поселок. Он, помню, на первой встрече кружка так же рухнул, ему Тася и всадила в бедро инъектор. Скорую вызвали, увезли его.

Егор Ильич почесал затылок.

— Что за инъектор?

— Лекарство какое-то. Первая помощь, — объяснила Светлана.

— И про инъектор весь поселок знал? — шел по списку следователь.

— Конечно. Он всегда его с собой в кармане таскал.

— Понятно. — Егор Ильич усиленно стучал по клавишам, потом остановился. — Итак, Василий Петрович упал. Что дальше?

— Ну… Соня и Тася кинулись к Василию, принялись искать инъектор. А нигде нет. — Светлана развела руками.

— Куда же он делся? — Подражая ей, Егор зеркально отвел руки в стороны.

— А мне почем знать?! — Мэр пожала плечами. — Спросите у жены, она следит за ними.

— Продолжайте.

— Когда не нашли лекарство, Соня сказала Тасе: «Мама, что же мы наделали?!» Та ее домой отправила сбегать: «Должно быть на тумбочке у входа остался». Соня умчалась. Таисия правильно поступила, что ребенка прочь выгнала. Василий совсем плох стал, ужасно хрипел. Потом Соня вернулась вместе с Василиной, дочкой Василия. Укол ему сделали, а он, видно, мертв уже был. Тут же скорая появилась, фельдшер смерть диагностировала и участковому позвонила.

— Кто-нибудь еще выходил наружу?

Светлана замерла, чуть побледнела.

— Любу, секретаря Василия Петровича, затошнило, она выбежала. Вернулась аж зеленая.

Жанна вспомнила, с каким трудом привыкала к виду мертвых людей и как ее полоскало первый год работы. А тут молодая незнакомая с трупами девушка… Обычная физиологическая реакция.

— Значит, утверждаете, что дух его забрал? — следователь вернулся к выяснению мотивов.

Мэр побледнела, закивала.

— А раньше у Тамары случались конфликты с Василием Петровичем? — пытался нащупать след Егор Ильич.

— Ах! — воскликнула Светлана, округлив глаза и прикрыв ладонью рот.

Переигрывает чертовка! Но следователь, похоже, купился. Обаятельная до чего женщина! Как не поверить?!

— Было, — удивленно прошептала мэр. — Прокляла она его и смерти ужасной пожелала.

Егор Ильич потер лоб, промолвил:

— Действие проклятий наукой не доказано.

Светлана уставилась на него, как на дебила. Ответила все же культурно:

— Вы просто силу ведуньи не знаете. Она детям грыжи заговаривает, у всех проходят. Животным помогает: лечит да роды принимает.

— Еще с кем-нибудь Василий Петрович ссорился?

Мэр покрутила глаза в разные стороны, будто вспоминая.

— С фермерами. Он выкупил землю, где коров пасли.

— Они были на вызове духа?

— Кто? Коровы?! — Светлана выпучила глаза.

Егор Ильич хохотнул и уточнил:

— Нет. Фермеры были сегодня здесь, в этом зале?

Мэр покачала головой.

— Некогда им, со скотиной забот куча.

— Из присутствующих с кем конфликты у погибшего случались? — вел свою линию следователь.

Света хоть ему и нравится, а дело Егор Ильич знает.

— С бабой Зиной. Он ей что-то ценное разбил, — дала наводку мэр.

— Что именно?

— Не знаю.

— То есть Василий Петрович успел в поселке насолить…

— Ну, не всем, — неуверенно протянула Светлана.

— У вас с ним хорошие деловые отношения были? — пошел на второй заход следователь.

Мэр кивнула.

— А личные? — Егор Ильич уставился пристальным взглядом в глаза женщины.

— Нельзя такое голословно утверждать! — По бледному лицу Светланы пошли красные пятна.

— Я не утверждаю, я спрашиваю.

— Не было никаких личных отношений, — кивая, отчетливо произнесла мэр.

— А как общались при встрече на улице?

— Дружелюбно, как и со всеми.

Егор Ильич застучал по клавишам. Загудел принтер, скушал пару листов и последовательно выплюнул.

— Спасибо, Светлана Владимировна, за ваше участие. Прочитайте и распишитесь, пожалуйста. Паспорт занесете сегодня? Договорились?

Мэр кивнула, внимательно исследовала каждую строчку и подписалась.

— Пригласите Тамару, когда будете выходить.

Светлана посеменила прочь. Открыв дверь, она командно крикнула:

— Тамара, вас господа просят следующей!

А мэр знает гораздо больше, чем говорит. И при упоминании личных отношений аж два раза выдавала реакцию страха разоблачения. Неужели с Василием спуталась?! С ней следует побеседовать наедине.

Жанна записала в блокнот: любовница?

Проклятие ведуньи. Дух моим телом завладел

Тамара, низкая полная пожилая женщина, неторопливо зашла в раздевалку. Достойно приблизилась к стулу и рухнула на него, вызвав тоскливый скрип старого дерева. Карие глаза, чернющие густые брови, вытянутый нос капелькой на конце. Волосы цвета угля заплетены в толстую косу до пояса, перевязанную тонкой голубой лентой. Одета в длинное, до середины икры, синее платье с рукавом. На ногах мужские темные носки, поверх которых резиновые черные тапочки. Неухоженность царила во всем ее облике, будто женщину совершенно не волновало, что носить.

— Представьтесь, пожалуйста, — серьезно начал Егор Ильич.

— Тамара, потомственная ведунья, — глубоким певучим голосом ответила свидетель.

Жанна аж дыхание затаила. Захотелось отбросить все мирское и слушать ее речь. Наверное, дама прекрасно поет или гипнозом владеет.

Следователь, подавив улыбку, спросил:

— А общегражданские фамилия, имя, отчество у вас имеются?

— Тамара Рустамовна Ашимова, — спокойно сообщила женщина.

Ой, до чего завораживающий голос!

— Паспорт с собой?

Ведунья удивленно округлила глаза.

— Нет.

— А где он? — допытывался Егор Ильич.

Тамара развела руками и ответила:

— Дома.

— Чего с собой не носите?

— Кто же по улице с паспортом разгуливает?! Потерять можно, испортить. Документ беречь надобно, он до самой смерти выдан, — словно маленькому ребенку объяснила Тамара.

Следователь протяжно вздохнул и выдохнул.

Егорка, чего ты к деревенским пристал?!

— А вам нужен, что ли? — догадалась ведунья.

— Не помешал бы, — признался Егор.

— Ну, так дайте мой телефон, звякну правнучке. Вмиг прилетит.

Следователь протянул Тамаре ее смартфон. Та позвонила и скороговоркой произнесла:

— Лёля, беги в мой дом. Ключ на прежнем месте. В верхней полке комода в спальне паспорт найдешь. Из пакета не вынимай. Бери в руки и неси в клуб, в танцевальный зал. Знаешь где? Отлично. Жду.

Ведунья нажала отбой и отдала телефон следователю.

— Дату рождения помните?

Тамара медленно назвала.

Жанна мгновенно вычислила: семьдесят один год. А по внешнему виду и не дашь. Черные волосы без седины, жемчужные зубы в два ряда и почти нет морщин. Как ей удается настолько молодо выглядеть?! Пятьдесят пять от силы.

— Что можете сказать о погибшем? — Опрос начался.

— Достойный человек был. И в семье, и на службе обществу. Завод с нуля поднял, местных работой обеспечил. Поселок вновь задышал, развиваться начал. Пусть земля ему пухом будет, — блаженно закончила Тамара.

— А чего вы достойного человека прокляли тогда? — подловил ее Егор Ильич.

Тамара усмехнулась, блеснули чернотой глубоко посаженные глаза.

— Светланка уже выдала. — Покивала ведунья головой.

— Мы источники не афишируем, — увильнул следователь.

— Дак и я не дура. До меня у вас только Светлана была, что тут вычислять. Ясно, кто сплетничает по округе. — Тамара откинулась на спинку многострадального стула и сложила руки на груди.

— Давайте ближе к делу! Вы, значит, хотели его смерти. Прокляли, вот он и помер. — Егор Ильич покачал головой, словно пристыживая: «Ай-Ай-ай!».

Тамара усмехнулась.

— Прокляла?! — Она уставилась в упор на следователя. — Люди добрые, двадцать первый век на дворе. Какие проклятия?! В Средневековье, что ли, живем? Может еще на костер отправите и хворост лично зажжете?

Егор заулыбался, в бредовые идеи он и сам не верит.

— Ладно. Что там у вас приключилось?

Ведунья распутала крест из рук на груди и, плавно жестикулируя, рассказала:

— Козочку он мою черную сбил. Насмерть. Я прибежала. Василь из машины огромной спрыгнул, едва ноги себе не переломал. Куда ему, мелкому, такая громада?! Он внимательно перед автомобиля осмотрел и говорит: «Черт, вмятина! В ремонт придется тащиться». И ко мне обращается: «С козой сама тут разберись». Я и не выдержала, все высказала. Подумайте, люди добрые: душу живую угробил и ни капли раскаяния. Машину ему помяли, супостат проклятый! Вот в гневе и пожелала сгинуть. Гоняет, как сумасшедший. А если бы, не дай бог, ребенка сбил?! Тоже бы из-за вмятины переживал?!

— Понятно. — Закивал следователь и перешел на новую тему: — А почему дух из вас уходить не пожелал? Живую душу потребовал, Василия Петровича с собою забрал.

— Ох, и трепло же Светланка! — Ведунья укоризненно покачала головой.

— Здорово вы их разыграли, — похвалил Егор Ильич.

— За кого вы меня принимаете?! — взвилась Тамара. — Я мошенничеством не занимаюсь.

— Объясните тогда.

— Тело человека — сосуд. В него любая душа может прийти и уйти, если разрешить. Вот дух моим телом и завладел. Творил, что хотел. Я ничего не помню, ничего не знаю. Других спрашивайте.

— То есть проклятия — средневековье, а вселение духа — нет? — выводил следователь ведунью на чистую воду.

Тамара заерзала на стуле.

— Понимаете, много досужих слухов ходит. Не все из них правда, маленькая часть. Но народ всему рад верить.

— Понятно. Они верят, а вы их веру поддерживаете, — протянул Егорка. — Кстати, что там за ворота для царя открылись?

Ведунья раздраженно цокнула и покачала головой.

— Ой, до чего дурная Светланка иногда. Где только ее голова витает?! Ведь умная баба, а такую пургу несет.

— Так что там про ворота? — не сворачивал с темы Егор Ильич.

— В большие славянские праздники распахиваются врата в прошлые века. Энергия старинная прибывает, можно древние души на разговор пригласить. Только осторожным следует быть, духи те очень сильны. Я потому свое тело и предоставила. Знала, что справлюсь, — серьезно объяснила Тамара.

— А можно и в другое тело духа загрузить? — нарочито удивился следователь.

— Да в любое. Мы обычно по очереди дежурим: тело собственное для вселений предоставляем. Сегодня я сама вызвалась, чтоб царя Ивана Грозного пригласить.

— Ага, все-таки ваша инициатива была, — поймал Егорка.

— Моя, — не стала отпираться ведунья.

В дверь постучали, забежала девчушка лет десяти. Она подошла к Тамаре и крепко ее обняла.

— Привет, бабуля!

— Привет, Лёлик! Принесла?

Девочка протянула паспорт, завернутый в полиэтиленовый пакет.

— Спасибо. Приходи ко мне вечером в гости, я блинов испеку.

Девочка кивнула, окинула любопытным взглядом компанию и убежала.

Тамара отдала документ следователю. Тот старательно внес данные и спросил:

— С кем еще из присутствующих у Василия конфликты случались?

— Я ток про бабу Зину знаю. Тару он ей разбил.

— Какую тару? — встрепенулся Егор.

Жанна тоже навострила ушки: уже второй человек про тару вещает.

— Ценную, — сообщила Тамара.

— Точнее!

— Не знаю я. Она так сказала. Может, бутылку. — Ведунья пожала плечами.

Егор кивнул, приглашая поведать.

— Я лишь конец истории услышала. Упала бабушка и тару разбила. Вы лучше ее спросите.

— Обязательно спросим. Еще с кем-то ссорился достойный человек Василий Петрович?

Ведунья задумалась, сомнения метались по ее лицу.

— Не хотела ябедничать, но Светлана заслужила. Сколько про меня лиху наговорила. И я в долгу не останусь.

Глаза Егора заблестели от предвкушения, а Тамара продолжила:

— Когда пару лет назад Василь здесь появился, они с мэром сразу и спелись. Он все конкурсы выигрывал, поселок ремонтировал. А полгода назад перестал вдруг, другие фирмы стали заказы получать. Говорят, сильно они со Светланкой поругались. Петрович даже жалобы повсюду накатал, вроде проверка в администрации ожидается.

— Личная неприязнь… Отлично! — Егор оживился, задвигался, скрипя стулом. — А расскажите-ка сегодняшнее утро по порядку. Кто когда пришел? Особенно интересует, кто к столу подходил и что ел.

Ведунья закатила глаза вверх вправо и заговорила:

— Я пришла второй. Светлана уже закрыла шторы и заварила чай. Я съела пирожок с рисом. Вкуснятина. Почему все помешаны на капусте?! Рис гораздо приятнее. Потом я переставила стулья к окну, на полу начертила круг белым мелом и начала подготавливать себя.

Далее зашла Люда и принесла жаренные пирожки с картошкой. Они со Светланой у стола тусовались, что-то жевали. Не упомню.

Затем прибыли заводские: Василь, его секретарша Люба и видный мужчина с шофером. Тот две коробки нес. Распаковал — там пирожные и торт оказались. Люба хмурая уселась на лавочку в левом углу зала, у самого окна. Сестры не разговаривали.

— Какие сестры? — Глаза следователя заблестели от предвкушения.

— Ну, Люба и Светлана. Она не сказала разве? — В голосе Тамары послышалось ликование.

— Я сам не спросил, — попытался сохранить лицо Егор.

Ведунья покивала головой: «Ну да, ну да», — и объяснила:

— Понимаете, они же очень близки. Мать умерла, когда Любе десять было. Отец запил, так Света сестру к себе жить забрала. Хоть сама на сносях ходила, только замуж вышла. Люба ей благодарна. Сестра ей и учебу оплатила. Отец их недавно умер, Люба в родной дом заселилась. Они не разлей вода были, а тут вдруг не общаются. Первый раз такое видела.

— Действительно, странно, — согласился Егор. — Что дальше происходило?

— Точно не помню, я реквизит готовила. Два подноса поставила на пол, свечи в центр поместила. А они вокруг все бегали к столу и обратно. Потом пришли Таисия и дочь ее Соня, тарелки с выпечкой принесли. Снова все к столу подходили. Видела Тасю, Соню, Василия и даже шофера.

Последней баба Зина приковыляла, держась за трость. Она сразу пирожок с картошкой взяла, громко хвалила. Я и запомнила.

Далее я одевала мантию, Людмила мне помогала, толком ничего не припомню. Времени уже за девять, а около стола еще крутились Тася и Василь. Я на них шикнула: «Договорились же, чаепитие и жрачка после. Тася, свет погаси». Она выключила и пришла. Следом прибежал жующий Василь.

— Что он жевал? — оживился Егор.

Тамара пожала плечами.

— Я к нему в рот не заглядывала.

— Ладно, рассказывайте дальше, — подбадривал следователь.

— Все, кроме Любы, встали в круг, — продолжила ведунья.

— А она чего?

— Люба в углу зала на скамеечке разместилась. Голова у нее с утра болит, слабость одолела, — объяснила Тамара.

Егор понимающе кивнул.

— Я села на тубарет, Людмила начала вызов. Я отключилась.

— А что увидели, когда пришли в себя?

— Все стояли на коленях испуганные. Даже Люба в своем углу. Забормотали, что дух уходить не желал, ругал их сильно и обещал душу живую забрать. Тут Василь и рухнул на пол. Приступ начался.

— А что за приступ? — будто не зная, допрашивал Егор.

— Аллергия у него на яйца.

— Вы об этом знали?

Тамара улыбнулась.

— Да весь поселок о том знает.

— Как давно знаете? — дотошно выспрашивал детали следователь.

— Почти сразу по приезду у Василия приступ случился, — рассказала ведунья, — Мы как раз собрались только, еще духа не позвали. Жутко он выглядел. Скорую вызывали. После стали серьезнее к наличию яиц относиться, никто не хочет человека убить.

— Приступ начался, — напомнил Егор, — Что дальше?

— Люба шторы распахнула. Соня и Тася кинулись искать шприц, но не нашли. Соня зарыдала: «Мама, что мы наделали!». Таська ее от греха подальше домой за лекарством и отправила. Нечего смерть наблюдать. Василь умер.

— Как определили? Вы его пульс проверили? — уточнил следователь.

— Я вижу, как душа покидает тело. Мне незачем пульс проверять, — усмехнулась ведунья.

— Ясненько. Так и запишем: проклятия не работают, но душа покидает тело и духи вселяются туда. Кстати, а чего никакой царь в Василия Петровича не загрузился, свободный же сосуд и врата раскрыты? — потешался Егор.

— Тело мертвое, а нужно живое, — не моргнув глазом, объяснила ведунья.

Следователь вздохнул, апатично спросил:

— Итак, Василий умер. Дальше что?

— Любу затошнило, она зеленая выскочила из зала. Потом прибежали Соня с Василиной, дочерью Василя, и воткнули шприц. Но было уже поздно. Затем скорая пожаловала наконец-то. Как же долго она всегда едет! Позвонили участковому, он пришел, вы приехали.

— Уточним еще раз. Вы к столу сколько раз подходили? — произнес Егор.

— Один, в самом начале. Ток Светлана была. Я съела пирожок с рисом и отошла. Потом некогда было.

Следователь забарабанил по клавиатуре.

— Почти все. Разрешите ваш телефон на наличие фото, видео с события посмотреть? — попросил он.

— Да, пожалуйста! — ведунья протянула дорогой смартфон.

Егорка углубился в изучение чата и файлов. Жанна вступила в беседу:

— Волосы у вас великолепные, совсем без седины.

— Потомственное, по женской линии не седеем. То ли генетическая мутация, то ли живем в гармонии с миром, стресса нет, — спокойно ответила Тамара.

— Ого! У всех есть, у вас нет, — удивилась Жанна.

— Стресс возникает от неприятия произошедшего, от внутреннего сопротивления: я этого не заслужил. А я вот твердо знаю: чему быть, того не миновать. Все логично и справедливо. Мир — это зеркало, отражает твои поступки. Заслужил — принимай. Я события вокруг меня воспринимаю как должные. Потому и стресса нету, — улыбаясь, объяснила Тамара.

Жанна лишь грустно вздохнула: свою веру в справедливый мир она еще в младенчестве потеряла.

Егор вернул телефон, распечатал протокол и протянул ведунье на ознакомлении. Та подмахнула не глядя.

— Даже читать не хотите? — удивился следователь.

— Зачем? Наши судьбы уже написаны.

— Тогда спасибо за участие.

Тамара встала и достойно вышла из раздевалки, тихо прикрыв за собою дверь.

— Эта точно не виновна. Хоть мотив и есть, возможности не нашлось, — прокомментировал Егор. — Кто там следующий по списку?

— Людмила, — сообщила Жанна.

Следователь скривил лицо, желая сказать: «О, нет! Только не она». Жанна невольно улыбнулась и предложила:

— Может перерыв пятиминутный сделаем, чайку попьем. У них уже заваренный.

Она кивнула на угол комнаты напротив входа, где на полу сгрудилась принесенная из зала посуда: электрочайник, чашки, заварник.

— Не траванемся?

— Ну, если у вас аллергии на яйца нет…

Егор рассмеялся.

— Давайте, Жанна Юрьевна.

Работа над ошибками. Нервничаете, что ли?

Сколько чаепитию не длится, а конец один: Людмила.

— Тетя Люда, проходи! — по-свойски пригласил ее участковый.

Мягкой скользящей поступью, словно крадущаяся пантера, в дверь вошла неугомонная пенсионерка. Среднего роста, полная. Даже сквозь морщины пролазит былая красота черт. Глаза чудесного сине-стального цвета. Волосы черно-седые, коротко подстрижены. Одета в фиолетовое трикотажное платье, которое плотно обтягивает ее фигуру, делая женщину похожей на гусеницу. На ногах туфли-лодочки, в руке холщовая сумка.

С первого шага Людмила просканировала насквозь помещение: стены, потолок, шкафы, открытое окно… Ни одно движение, ни один жест, шорох, шепот не укроется от ее глаз-радаров. Контроллер всея Руси.

Взор пенсионерки перешел на следователя и медленно переместился на Жанну. Она узнала взгляд: отцовский, без капли жалости. Сейчас начнется атака. Жанна вытащила пакет и поднесла ко рту. На всякий…

Пенсионерка презрительно посмотрела свысока, желая сказать: «Слабачка, то ли дело я», — и с достоинством прошла мимо, к столу.

Раздался истошный скрип многострадального стула.

— Паспорт с собой? — без особой надежды в голосе спросил Егор.

— Хм, — выразительно фыркнула Людмила, словно ее заподозрили в чем-то низком, и выпалила: — Конечно! И очки, и паспорт.

Она откинулась на спинку стула и сложила руки на груди. Глаза блеснули синевой, ледяные искры выпорхнули из них.

— Просто у других до вас не было, — начал оправдываться Егор.

— Вы меня с другими-то не сравнивайте. Я жизнь все-таки повидала, ко всему готова. — Людмила покачала головой, задействуя даже плечи. — Никогда не знаешь, где окочуришься. Пусть хоть родственники найдут да на земле родной похоронят. Я уже и место себе на кладбище забронировала. Ограду кованую поставила, цветочки голубые и мох стелющийся посадила. Все, как я люблю. Хоть на том свете буду спокойно лежать, что все сделано, как должно. А то никто ничего толком…

— Ладно-ладно, — пришел в себя следователь. — Давайте паспорт посмотрим.

Выяснилось, что Людмиле Георгиевне Николаевой шестьдесят пять лет.

— Вы помните утренние события? — приступил к опросу Егор.

— У меня отличная память, — оскорбленным тоном ответила женщина. — Работала кондитером тридцать лет тому назад, а все рецепты до сих пор наизусть помню. Вот, например, хворост следует…

— При чем тут хворост? — недоуменно воскликнул следователь. — Мы костры жечь не собираемся.

— Хворост — это лакомство выпечное, а не дрова. Знать бы такое нужно господам образованным, — пожурила Людмила. — Так вот, для приготовления хвороста…

— Меня хворост не интересует, — изумленно промолвил следователь.

— Точно, его же сегодня на столе не было. — Людмила хлопнула себя по лбу. — Как я сразу не догадалась?! Тогда рецепт бисквита…

— Стоп! Какой бисквит? — Егор ошарашенно развел руки по сторонам.

— Вы сами попросили другой рецепт, не хвороста… — Нахмурилась непонятая дама.

— Ничего я не просил, — вытаращив глаза, отказался следователь.

— Сначала просят, потом отказываются! — Людмила отвернулась к окну.

— Я всего лишь сказал, что хворост не интересует, — пытался прояснить недопонимание Егор.

— Ну да. Все логично: раз хворост не интересует, значит, другая выпечка интересует, — не отворачиваясь от окна, пробубнила пенсионерка.

Ох, и тяжелый характер у дамы. Бедные ее родственники.

— Меня вообще выпечка не интересует! — выпалил следователь и нервно стукнул коленом в крышку стола.

— Чего тогда меня сюда позвали? — Людмила наконец повернулась и буравила взглядом бедного Егорку.

У того отвисла челюсть, но он смог проговорить:

— Опрос свидетелей происшествия. Человек погиб.

— Был бы человек… — презрительно фыркнула дама.

— А кто он был? — продолжал спорить следователь.

Пора прекращать их перепалку. Жанна резко встряла:

— Людмила Георгиевна, говорите, память у вас отличная?

— Да.

Дама смерила Жанну презрительным выразительным взглядом, желая сказать: «Эта слабачка еще смеет гавкать?!»

— А время вашего прихода, часом, не припомните? — держала внимание пенсионерки Жанна.

— Да без проблем. Восемь сорок.

— Отлично! — Пришел в себя Егор и вернул инициативу в собственные руки: — Где посмотрели?! Телефон?

Людмила утомленно закатила глаза.

— Часы над столом висят. Огромные. Мы их вместе купили, чтобы за длительностью вызова духа следить. Дух ведь не более десяти минут может в теле находиться, иначе приживется, сам не уйдет. Придется экзорцистов вызывать.

Глаза Егора расфокусировались, он изо всех сил пытался удержать суть разговора. Дама продолжала:

— А ведь некоторые духи хитрые, они прикидываются хозяином. И не вычислить. Я по телевизору передачу смотрела, что один так пять лет прожил. Ни родные, ни друзья подмены не почувствовали. Бывшая жена вычислила самозванца: забыл и про ребенка, и про алименты…

— Давайте ко времени вернемся, — встряла Жанна. Эту даму следует вести, постоянно возвращая в реальность. — Кто уже был в зале?

— Мэр и ведунья.

— Что вы все делали? — спросила Жанна.

— Тамара дожевала пирожок с рисом и пошла чертить круг. Я поставила свои на стол и взяла с капустой. Объяснила Светлане, что тесто великолепное, а вот начинку слегка недосолили. Вы знаете, начинка — это сердце пирожка, нельзя так небрежно к ней относиться. Я каждый раз расстраиваюсь…

— Кто следующий пришел? — резко прервала ее Жанна. — И во сколько?

Людмила похлопала ресницами, но сосредоточилась:

— В восемь сорок четыре вошли Василий, Люба и гость. Его шофер нес две коробки. Шоферу Светлана указала, куда ставить угощение. Он коробки сплющил, за стол вот этот самый засунул, и перед набором пирожных поставил огромную табличку, в лист альбомный, с надписью о яйцах. Из-за таблички и сладости толком не разглядеть было. Неужели так трудно поменьше найти?! Не пойму я людей.

Людмила осуждающе покачала головой и сжала губы в тонкую линию.

— Остальные что делали, пока шофер с коробками возился? — задал вопрос Егор Ильич, направив рассеянное внимание дамы в нужное русло.

— Василий и гость остановились около Тамары. Люба подле окон села. Бледная вся и недовольная. Даже со Светой не поздоровалась. Поссорились, что ли? Странное дело, всегда вместе, а тут нате.

— Причину конфликта вы не знаете?

Людмила фыркнула и глянула на следователя, как на полного недоумка.

— Коль знала, сообщила бы.

Егор достойно выдержал и взгляд, и слова, и интонацию доминатора. Спокойно вел опрос:

— Что дальше происходило?

— Светлана вышла, вернулась с чашками. Они слегка звякнули, когда она дверь открывала, потому я и запомнила. Потом она подошла ко мне с жаренным пирожком и похвалила. Честно говоря, я и сама знаю, что моя выпечка самая лучшая.

Людмила гордо распрямилась, заулыбалась. Вздохнув, она печальным голосом промолвила:

— Жаль, вам не довелось попробовать. На экспертизы забрали. Куда им столько? Каждый пирожок будут проверять? На что?! На наличие яиц? Да я без экспертизы вам спокойно скажу состав.

Носок ботинка Егора зашелся в судорогах по полу.

— Итак, Светлана похвалила. Что дальше? — нервно произнес он.

— Я к столу пошла поглядеть, не нарушился ли порядок. Пирожки нужно по кругу брать, а не вырывать из-под низу, иначе эстетика нарушается. Понимаете…

— Понимаю, — резко перебил следователь. — Что на столе увидели?

— Непорядок увидела, — блеснул зоркий глаз дамы, — Табличка эта огроменная, шоферская которая, стояла у Брауни, шоколадного торта. Я и поставила ее на место от греха подальше. К пирожным. Знаю ведь: для Василия яйца опасны.

— Кто же ее туда передвинул? — поинтересовался Егор.

— А мне почем знать?! — раздраженно вымолвила дама. — Я не ясновидящая. Тамару вон спросите, она умеет в прошлое заглядывать. Однажды даже пропажу нашла. У нас тем летом у Богдановых корова потерялась, всей деревней искали…

— Напомните, кто к столу подходил до этого момента?

— До какого? До прошлого лета? — Людмила рассеянно хлопала ресницами.

У следователя нервно дернулось колено правой ноги, снова ударив в крышку стола. Скоро из пазов выбьет, снесет напрочь.

— Светлана похвалила ваш пирожок, вы пошли к столу. Табличка не на месте — передвинули, — напомнил Егор и спросил: — Кто к столу подходил до этого момента?

— А, вон оно что, — протянула Людмила. — Я двоих лишь помню. Мэр и шофер.

Дама помолчала, уйдя взглядом в себя, и резко встрепенулась.

— Поняла! Значит, кто-то из них табличку переставил. Неужели специально?! — Глаза женщины округлились в предвкушении: сколько всего с поселковыми можно обсудить.

— Следствие разберется, — хмуро буркнул уставший Егор. — Рассказывайте, что дальше происходило.

— Я едва успела табличку передвинуть, как распахнулась входная дверь. Тася и Соня пожаловали с выпечкой. Я и отошла, чтоб не мешать.

— Время помните? — встряла Жанна.

— А то! Восемь пятьдесят семь.

Егор радостно застучал по клавиатуре. Людмила хоть и рассеянная, а детали помнит.

— Продолжайте.

— Они поставили тарелки на последнее свободное место, с правого края стола. Тася подошла к компании, Соня осталась распаковывать. Она установила фигуру цыпленка в одну из тарелок. К ней подбежал Василий Петрович, обнял и схватил их выпечку.

— Какой формы? — мгновенно отреагировал следователь.

Людмила нахмурилась, шумно выдохнула через нос.

— Уж не углядела, простите. Помогала Тамаре надевать черную мантию.

— Ладно, дальше.

— К ним приблизилась Тася, завернула за них к столу и передвинула шоферскую табличку к Брауни. Она схватила какую-то выпечку, пошептала Василию на ухо и ушла.

Следователь почесал макушку, задумчиво протянул:

— А как Тамара располагалась по отношению к столу?

Людмила повертелась во все стороны и сообщила:

— Боком получается.

— А вы?

— Я перед ней стояла, к столу другим боком, — недоуменно ответила дама. — Чудные вопросы вы задаете. Зачем вам?

— Как же вы видели, что там происходит, если боком стояли? — подловил пенсионерку следователь.

— Так зеркало на всю стену, прямо перед моим носом, — с напором проговорила Людмила, кивая головой, — В него и смотрела.

Егор на секунду опустил глаза, но собрался с духом:

— Ладно, Василий и Соня остались у стола. Дальше.

— Он приобнял Соню и повел к гостю знакомиться.

— Что он ел?

— Не помню точно, но что-то жевал. Меня Тамара своим балахоном отвлекла, я ей его выравнивала на плечах, так вокруг крутилась. Могла и пропустить чего, — недовольно сообщила дама.

— Продолжайте.

— После Тамары я сразу направилась к столу поправить табличку, пока беды не случилось. В дверь зашла баба Зина. Девять ноль пять было. Она поздоровалась и сразу ко мне, говорит: «Ого, мои любимые, с картошечкой». Ну, я злонамеренную табличку шофера обратно, к пирожным, и передвинула.

— И вы были уверены, что в пирожных содержится яйцо, а в Брауни — нет? — спросил следователь.

Людмила задорно расхохоталась, аж слезы потекли по щекам.

— Я профессиональный повар-кондитер. Что я бисквит от шоколадного Брауни не отличу?!

Егор вытер ладонью потный лоб. Жанна и сама порядком вспотела продираться сквозь дебри неупорядоченного сознания женщины. Хорошо, что одежда черная, хоть пота не видно, а то у Егорки служебная рубашка уже мокрыми пятнами пошла.

— Ладно, экспертиза покажет. Продолжайте рассказ. Передвинули табличку…

— Баба Зина взяла пирожок с картошкой, я — эклер. Зря! Крем взбит отвратительно. Что за ленивые кондитеры нынче пошли?! Мы раньше до отрыва кисти вручную вилкой взбивали, а они миксером не удосуживаются…

— Взяли эклер. Что дальше? — безучастным голосом промолвил Егор. Устал, бедняга!

— Пошли к компании.

— А чего Василия не спросили, брал ли он пирожные? — поинтересовался следователь.

Глаза Людмилы вылезли из орбит.

— Вот я дура, не догадалась-то! Думаете, из-за этого он помер?

— Разберемся. Дальше чего?

— Меня Тамара попросила свечи установить в дальних углах зеркала. Не видела я задом ничего. Слышала только шаги, потом Тася кликнула Василия: «Принести чего?» Он ответил: «Я сам». Тамара шикнула: «Больше девяти. Хватит жрать. Тася, свет погаси». Таисия выключила свет и пошла в круг. «Начинаем», — сообщила ведунья. Василий прибежал, жевал и чавкал.

— Видели что?

— Нет. Темно, и он в руках ничего не держал, вся еда во рту была.

— Понятно. Дальше.

— Встали в круг, Тамара села на стул, я начала вызывать. Глянула на часы, чтоб десять минут не пропустить. Было девять семнадцать.

— В кромешной темноте разглядели? — опешил следователь.

Людмила театрально вздохнула и, выдержав паузу презрения, сообщила:

— У часов стрелки в темноте светятся, а у меня дальнозоркость, хорошо вдали вижу. Вот в молодости небольшая близорукость была, но я без очков справлялась. Сейчас не получается, прочитать ничего не могу. Я даже к доктору ходила, очки лишь прописал…

— Людмила Георгиевна, вы духа начали вызывать. Помните? — вернул ее Егор с неверного пути.

— Точно. Пришел царь Иван Грозный, злющий. Ругался на нас, на колени поставил. Уходить не хотел, едва выгнали. Обещал душу живую с собой забрать. Василий сразу и рухнул. Шприца не нашли, Тася отправила Соню домой. Сказала на тумбочке у входа посмотреть. Когда девочки, Соня и Василина, вернулись, Василий уже умер. Тут и скорая подоспела, и участковый затем.

— Из зала кто-нибудь выходил? — задал проверочный вопрос Егор.

— Секретарша Любка выбежала, затошнило ее от вида мертвого человека. Молодая еще, жизни не видела, — ликующе улыбнулась Людмила, безмолвно сообщая: «Уж я-то и не такое повидала».

— Фото, видео кто-нибудь делал? — гнул свою линию следователь.

— Я не видела, сама не делала. Некогда было. Как-то сумбурно все получилось. Знаете, суета ведь ни к чему хорошему не приводит…

— Телефон показать можете? — попросил Егор. — Наличие фото проверю.

— Это обязательно? — Нахмурилась Людмила.

— Нет, только с вашего разрешения.

— То есть я могу выбирать, и за отказ ничего не будет? — уточнила дама.

— Не будет, — успокоил Егор.

Людмила протянула смартфон.

— Смотрите тогда. Ток ничего не удаляйте.

— Клянусь!

Егор открыл фотогалерею, быстро пролистал и вернул устройство хозяйке.

— Что можете о личности Василия Петровича рассказать?

Людмила грустно вздохнула.

— Хороший человек. О семье заботился, весь достаток в дом тащил. Жена и дети горя не знали. И мне иногда помогал: дрова вне очереди выпишет, рабочих пришлет забор выровнять. Достойный мужик.

— Были ли враги у него?

Людмила хрюкнула и расхохоталась.

— У всех враги есть. Жизнь тяжелая нынче, люди как звери, друг другу не доверяют, только оболгать готовы зазря, — объяснила она.

У Егора от назойливых уточнений Людмилы нервно задергался уголок левого глаза.

— С кем ссорился?

— Да со всеми! — с выражением произнесла пенсионерка. — С рабочими, с продавцами, с местными фермерами.

— Из присутствующих сегодня? — сузил круг подозреваемых следователь.

Людмила потерла подбородок.

— Ну… бабе Зине тару ценную разбил.

Плечи Егора опустились, голова наклонилась вперед, но он мужественно спросил:

— Что за тара?

— Не знаю, она не сказала. То бутылка могла быть, или ваза хрустальная… — пошла фантазировать Людмила.

— С кем еще ссорился?

— Тамара его прокляла из-за козы. Я в их конфликт не вмешивалась. Люди взрослые, сами разберутся. Так и лучше, когда окружающих не втягивают, а то разделят деревню на две враждебные половины. Как жить потом прикажете?!

— Еще? — обреченно вымолвил Егор.

Потерпи, немного осталось.

— Ходят слухи, со Светланой чего-то не поделили. Он на нее в прокуратуру написал, проверка будет. — Людмила помолчала. — Вроде все.

— Спасибо, Людмила Георгиевна, за сотрудничество со следствием.

Принтер зажужжал на полу. Егор протянул листы собеседнице со словами:

— Прочитайте, пожалуйста, протокол и распишитесь.

Людмила неспешно полезла в свою холщовую сумку, достала ручку и очки.

— Я могу исправлять? — спросила она.

Следователь протяжно вздохнул и кивнул.

Пенсионерка положила бумаги на стол и пошла чиркать. Минут через десять довольно сообщила:

— Вот, теперь грамотно написано.

Жанна подошла ближе посмотреть и обомлела. Лист пестрел: были исправлены орфографические ошибки и вставлены пропущенные знаки препинания.

Егор глянул, присвистнул от удивления и вышиб-таки коленом крышку стола из пазов. Едва втроем удержали и обратно насадили.

— Аккуратнее надо быть, столы нынче хрупкие, — пожурила дама. — Не то что в советское время были, хоть дрова на них коли.

Лицо следователя пошло красными пятнами, губы сжались в тонкую линию.

— Нервничаете, что ли? — поинтересовалась Людмила.

— Нет. Жарко тут, — отмазался Егорка.

Все расселись по местам.

— Что это? — спросил следователь, указав на пометки.

— Ошибки вам исправила, — объяснила пенсионерка.

— А вы прям все правила знаете? — не выдержал Егор.

— Конечно! У меня грамотность отличная. Всегда была.

Людмила приспустила очки и посмотрела поверх них. Следователь заерзал на стуле, словно двоечник, проваливший диктант по русскому языку. Носок ботинка снова забарабанил по полу, уголок левого глаза начал подмигивать в такт.

— Вот смотрите. — Людмила указала на место в тексте. — Тут у вас пропущена запятая, тут двоеточие должно быть. И абзацное деление отсутствует. Невозможно ничего понять, словно портянка.

— По существу содержания у вас замечания имеются?

— Да. Тамара пишется через «а». И время девять семнадцать, когда начали духа вызывать.

— Хорошо, я исправлю.

Следователь бодро застучал по клавишам, из принтера снова вылезло три листа.

— Подписывайте, — протянул Егор документ даме.

— Так вы запятые не расставили, — возмутилась Людмила.

— Они не мешают пониманию сути.

Людмила откинулась на спинку стула, шумно задышала и сложила руки на груди.

Вот же дьявол, а не женщина!

Жанна вступила в беседу:

— Понимаете, если Егор Ильич начнет исправлять, минимум полчаса времени уйдет. А в зале еще другие люди ожидают.

— Ничего страшного, подождут! — фыркнула Людмила. — Им все равно заняться нечем. Тася дома круглые сутки сидит…

— Там бабушка старенькая, — резко перебила Жанна.

Людмила нахмурилась, пожевала губами. Тяжелые мысли, должно быть, гуляют по ее голове.

— Бабушка уже несколько часов в духоте сидит. Без воды и еды. Как на здоровье-то скажется? — додавила Жанна.

— Ладно, так и быть, — недовольно согласилась Людмила. — Баба Зина мои пирожки сильно хвалит.

Егор пододвинул ей листы.

— Давайте подпишу! — Дама рванула бумаги к себе и поставила подпись у всех галочек. — Черновик заберу с собой?

— Мы можем вам выдать официальную копию, — предложил следователь.

— Этот сойдет, — отказалась Людмила, — Чего бумагу зазря переводить на ваши ошибки. Как вас только на работу взяли такого безграмотного?!

Она схватила черновик, резко встала, попрощалась и вышла из раздевалки.

Следователь облегченно выдохнул «Фух!», поднялся и принялся трясти руками.

— Расслабиться нужно, — прокомментировал он. — Может и правда бабульку вызвать, хоть с ценной тарой разберемся, чтоб время больше не тратить.

Жанна быстро отметила в блокноте: «Людмила — главный свидетель. Она вернула пластиковую табличку от шоколадного торта к пирожным два раза: после перестановки Светланой и Таисией.

Найти мотив, почему Таисия хотела избавиться от мужа. Или несчастный случай?

Зачем Светлана переставила табличку в первый раз? К столу мэр более не подходила: Людмила подтвердила. Светлану вычеркиваем из подозреваемых: в промежутке между тем, как она передвинула табличку к торту, и Людмила возвратила предупреждение на место к пирожным, Василий к столу не подходил».

Тайна ценной тары. Порося угостить

В дверь постучали, она со скрипом открылась. Показалась трость, затем нос и морщинистое бледное лицо бабы Зины.

— Меня, чой ли, вызывали? — спросила старушка.

Ее яркие зеленые глаза забегали, словно у озорного ребенка.

Егор махнул рукой: «Пусть заходит».

— Да, вас, — подтвердила Жанна. — Проходите, садитесь.

Бабуля, сгорбясь и скособочившись на левый бок, поковыляла к столу. Жанна внимательно ее рассмотрела. Низкая, высохшая старушка. Волос не видно из-за фиолетового платка, завязанного под подбородком. Одета в длинную черную юбку, толстую серую кофту, шерстяные гетры и домашние тапочки поверх них. Не употела она в зале в своем зимнем наряде?!

Старушка, кряхтя, уселась. Трость оперла о стол.

— Вас морозит? — спросила Жанна.

— Обычно да. Но сегодня теплая погода выдалась и место без сквозняков, я хоть отогрелась немного. — Бабуля передернула плечами, словно прогоняя холод из тела.

— Щитовидку бы вам проверить, — посоветовала Жанна.

— Семьдесят семь мне, последние годки доживаю. Чего врачей зазря от работы отрывать?! — Старушка махнула рукой: «Ну его!»

— Давайте я вам чаю горячего налью! — предложила Жанна, — А то вы без воды уже много часов.

Бабуля смущенно кивнула. Жанна налила чашечку, поставила на стол.

— Пейте. На нас не смотрите, мы недавно чаевничали.

Следователь выглядел расслабленным, напряжение после боя с Людмилой рассеялось. Он вытер ладонью пот со лба и заявил:

— Приступим тогда. Представьтесь, пожалуйста.

— Зинаида Афанасьевна Петренко, — четко и раздельно произнесла старушка.

— Паспорт при себе? — тоскливо спросил Егор.

— С ума сошли?! — Баба Зина аж спиной подалась назад от удивления. — Кто же паспорт с собой без дела таскает?!

Бедный Егорка тяжело вздохнул.

— Ясно, тогда вечером к вам заеду, данные сверю. Будьте дома.

— А куда же мне, милый, гулять-то?! — протянула баба Зина, — Магазины закрыты.

Егор улыбнулся и перешел к сути:

— Говорят, мотив у вас имеется. Ценную тару вам Василий Петрович разбил.

— Правда то, разбил, — бесхитростно подтвердила старушка и приложилась к чашке.

— Что за тара?

Жанна и Егор Ильич замерли, ожидая ответа. Наконец-то они узнают этот секрет!

Баба Зина поставила чашку на стол и поведала:

— Банка трехлитровая, стеклянная.

— А внутри? — настаивал следователь.

— Варенье черничное. Знакомые угостили.

— Так черника еще зеленая, — вмешалась Жанна, вспомнив утреннюю пробежку в лесу. — Прошлогоднее, что ли?

— Да.

Память услужливо подсунула картинку. Отец Жанны заливает в огромную стеклянную бутыль испортившееся за зиму варенье и нахваливает: «Лучшего топлива для дрожжей не придумать! Бражка отменная выйдет.»

— Сбродившее, поди? — догадалась Жанна.

Баба Зина покраснела, словно ее поймали на дурном поступке, и опустила глаза.

— Немного, — подтвердила она.

— И что вы с ним делать собирались? — снова взял инициативу в свои руки следователь.

— Порося угостить думала, — хлопая ресницами, ответила старушка.

Егор, сдерживая улыбку, поинтересовался:

— И часто ваше животное забродившим вареньем балуется?

— Говорю же, не донесла! — грозно крикнула баба Зина. — Как рявкнул мотор подле, оступилась я от страху назад. Трость меня не удержала — рухнула я в кусты и банкой о камень приложилась. Разбилась она, жидкость через сумку холщовую вся и вышла. Ох, как я измазалась. Хорошо, хоть не поранилась, сумка осколки внутри сдержала. Черт окаянный, чтоб ему сдохнуть!

Старушка, кряхтя, встала со стула и потрясла кулаками в небо.

— Да сдох он… — нетерпеливо произнес следователь и поправился: — Умер уже ваш обидчик, Зинаида Афанасьевна. Давайте ближе к делу.

— А что говорить-то? — недоумевала бабуля.

Хрустя коленями и охая, она уселась обратно и в один прием допила остатки чая.

— Во сколько пришли сюда? — Егор принялся за работу.

— Около девяти.

— Кто в зале был?

— Все уже были. Последняя я пришла, — сообщила бабуля.

Жанна отметила в блокноте: «Баба Зина не врет».

— Зашли внутрь, что делали? — вел свою линию следователь.

— Ну, поздоровалась…

— Дальше.

— К столу пошла, он у входа ведь. Смотрю, мои любимые пирожки лежат, жареные с картошечкой. — Старушка облизнулась.

— Начинку же не видно… — подловил Егор.

— Я их узнаю сразу. Мне Людмила специально печет, — объяснила баба Зина, почмокав губами.

— Что дальше?

— Люда подошла, говорит: «Угощайся, баб Зин!» Я взяла пирожок, откусила. Чудо дивное! Людмилкины пирожки лучшие на свете.

Следователь сглотнул слюну и вздохнул.

— А Людмила что делала? — спросил он для сверки показаний.

— Она табличку передвинула и ругалась сильно: «Чего она все время тут! Здесь должна быть!»

— Откуда куда передвинула? — скрупулезно выспрашивал Егор.

— Так стояла у шоколадного торта, а Люда к пирожным поставила. Она ведь кондитер, лучше знает, где яйца положены.

Жанна снова отметила в блокноте: «Показания Людмилы и бабы Зины совпадают».

— Потом что? — направлял следователь ум бабули в нужное русло.

— Люда схватила эклер и откусила. Прожевала и выругалась, что крем плохо взбит: «Поленились, сволочи!» И мы пошли ко всем.

— К столу больше не подходили?

— Нет. — Бабуля покачала головой.

— А чего вы Василия Петровича не спросили, брал ли он пирожные? — задал Егор вопрос с подковыркой.

Баба Зина, как и Людмила, вытаращила глаза и прошептала:

— Даже в голову не пришло… Так это из-за меня он помер?

Старушку затрясло.

— Успокоитесь. Следствие разберется. Пока вашей вины не видно.

Баба Зина шумно выдохнула.

— Слава те… а то я уж… — прошептала она и заглянула в пустую чашку.

— Еще чаю? — предложила Жанна.

Старушка замешкалась: хочется, но неудобно. Смотря исподлобья, она все же вымолвила:

— Давай… Ток погорячее, а то кружки тут маленькие, вода быстро остывает.

Жанна осмотрела посуду: стандартная чашка двести миллилитров. Жанна включила чайник подогреть, тот зашумел на всю раздевалку. Следователь поджал губы и углубился в ноутбук. Когда чайник отщелкнул, Жанна налила чаю и поставила на стол.

— Будете пряники? — предложила она.

— Спасибо, милая, мне горяченького достаточно, — отказалась старушка.

Егор оторвался от ноутбука.

— Рассказывайте, что дальше случилось.

Бабуля громко отхлебнула и затараторила:

— Я смотрела, как Люда Тамаре балахон натягивает. Тася предложила гостям угощение. Господин приезжий отказался, а шофер его захотел. Они с Тасей поперлись к столу, шофер потом отошел, а Таисия кликнула Василия: «Принести чего?» Он подбежал к столу сам. Тут Тамара прикрикнула: «Времени много, хватит жрать. Тася, свет погаси». Таисия щелкнула выключателем. Горели свечи. Тася позвала Василия. Он прибежал, что-то жевал.

— Видели, что он ел? — без особой надежды спросил следователь.

Старушка покачала головой.

— Все во рту было, руки пустые.

— Продолжайте.

— Начали духа вызывать. Я была против старого, они сильные ведь. Не потянуть их нам! Но остальные желали побаловаться. Люда в Тамару Ивана Грозного пригласила. Ох, как страшно было! — Бабулю затрясло от воспоминаний.

— Зинаида Афанасьевна, вы чайку-то хлебните! Легче станет, — предложила Жанна.

Баба Зина выдохнула и опрокинула полчашки за раз.

— Сможете дальше рассказать? — поинтересовался Егор.

Старушка кивнула и продолжила:

— Он на нас орал, ругался, на колени выставил. Пообещал душу живую забрать. Думала, настал последний час мой. Но нет, не мой. Дух ушел. Тамара вернулась, глаза открыла, а Василий на пол упал. Люба шторы распахнула. Соня и Тася кинулись к Василию, а лекарства его не нашли. Хрипел он жутко, Тася Соню домой и отправила. Негоже чаду смерть видеть. Обратно прибежали двое, Соня и Василина, дочь Василия. А он уже мертв. Дух Ивана Грозного его к себе в царские палаты и прибрал. Потом скорая примчалась. А толку?!

— Из зала кто выходил? — шел по намеченному пути следователь.

— Любе плохо стало. Она руками рот зажала да минут на пять убежала. — Старушка покивала головой. — Ох, дух в том виноват. Василия к себе утащил.

Носок ботинка Егора пару раз стукнул в негодовании по полу.

— Как на собрания кружка попадаете?

— Людмила мне звонит, — прояснила бабуля.

— Можно ваш телефон посмотреть, — попросил следователь.

— На, коль так хошь. — Старушка протянула старый аппарат в полиэтиленовом чехле.

— Кнопочный? — удивился Егор.

— А как еще ты номер набирать будешь? — возразила бабуля.

Егор отдал телефон обратно и спросил:

— Фото встречи кто-нибудь делал?

— Откуда ж мне знать? — Пожала плечами баба Зина и допила чай до дна.

— А про покойного что сказать можете? Человек он какой?

— Хороший, — не задумываясь, ответила старушка. — Семьянин, о заводе печется, рабочих поддерживает. Поселок наш сильно отремонтировал. Крыши, окна, полы где-то перестелил. И раздевалку эту бесплатно.

— А конфликты у него с кем-нибудь из присутствующих случались? — не унимался следователь.

— С Тамарой из-за козы.

— Еще?

— Других не знаю.

Егор быстро допечатал документ и отправил на принтер.

— Прочитайте и подпишитесь, — подал он бумаги бабе Зине.

— Очки дома оставила, не вижу я, — посетовала старушка.

Следователь монотонным голосом затянул: «Протокол опроса…» Бабуля внимательно слушала.

— Все верно? — окончив чтение, осведомился Егор Ильич.

Живые яркие глаза бабы Зины забегали по сторонам.

— А варенье? — обиженно промолвила она.

— Что «варенье»? — не понял Егор.

— Так вы забыли про варенье написать, — возмутилась старушка.

— Это не является существенным обстоятельством. К делу отношения не имеет.

— Еще как имеет! — возразила баба Зина. — Василь Петрович то безобразие сотворил.

— Поэтому вы его убили? Из-за варенья? — пошел ва-банк следователь.

— Никого я не убивала. Что я больная или монстр какой?! Буду я из-за одной банки… Мне вся деревня отдает старое.

— Поросеночку? — Глаза Егора Ильича поползли на лоб.

— Ему! — не отступала от своих показаний бабуля.

— Он там у вас хоть просыхает? — наседал следователь.

— Это к делу не относится, поросенок никогда Василя не видел, — парировала старушка.

— Вот и я говорю: варенье к делу не относится, — подытожил Егор, — Подписывайте.

— Не вижу я. Руку хоть поставь, где чиркать.

Следователь аккуратно установил, старушка медленно подписала.

— Ну все, Зинаида Афанасьевна, свободны.

— Так не я убила? — вытаращив глаза, осведомилась бабуля.

— Разберемся. Жанна Юрьевна, можете проводить гражданочку?

Дверь за бабушкой закрылась. Егор Ильич вскочил и интенсивно затряс конечностями, возмущаясь:

— Что за деревня такая?! Души, духи, тела-сосуды, проклятия, хворост… Паспорта дома валяются…

Жанна спокойно пожала плечами, подумав про себя: «Деревня, как деревня… Ты, Егор, еще в моей родной не был». Она аккуратно отметила в блокноте: «Показания Люды, что она вернула табличку на место (после передвижений Таисии), подтверждены. Баба Зина вне подозрений: не было возможностей».

Не разлей сестра. Хороший человек был

Жанна проверила время. Шесть вечера.

— Пойдемте, Жанна Юрьевна. Посмотрим, кто остался, да выберем кого попроще. Устал я воевать…

Вдвоем они вышли из раздевалки. В лицо шибануло духотой и спертым воздухом. Солнечная сторона, ничего не поделаешь. Не спасает ни открытое окно, ни распахнутая дверь, ни сквозняк.

Очевидцы находились на тех же местах, где их первый раз видела Жанна.

На левой скамейке сидела одинокая девушка с бледно-зеленым лицом, прячась от яркого света за шторой. Люба, очевидно. Справа впритык друг к другу грустили две совсем юные, почти подростки, девочки. Они доверчиво прислонились головами. Глаза опухшие, лица красные. Плакали.

Рядом с ними находилась жена погибшего, красивая блондинка, около которой на другой лавочке сидел представительный господин, гость. На минуту показалось, что блондинка и господин вместе, пара, так мило они наклонились друг к другу.

Лишь шофер, бритый налысо, накачанный молодой мужчина в темно-синем спортивном костюме с тремя белыми полосками по бокам, разместился на стуле в середине зала — на оставленном Людмилой посту, откуда она следила за пересчетом выпечки.

Завидев следователя, люди встрепенулись. Блондинка потянулась погладить одну из девочек, но та отодвинула ее руку и гневно выпалила: «Не надо!»

Хм, мать и дочь ссорятся… Что за причина?

Егор Ильич спросил:

— Кто первый из вас пришел?

Блондинка ответила:

— Николай Николаевич, Виталий и Любовь Владимировна.

Господин спохватился:

— Дамы вперед. Я готов всех пропустить. Юрист еще не приехал.

Следователь обратился к Любе:

— Пройдемте тогда.

Девушка встала, ее шатнуло, но она быстро выровнялась и изящной легкой походкой заскользила в раздевалку. Какая грация в этой глуши! Не место ей здесь…

Так же элегантно она опустилась на стул. Среднего роста, стройная. Ни худая, ни толстая. Огромные зеленые пронзительные глаза, словно видят насквозь. Вздернутый аккуратный носик, сжатые тонкие губы. Волнистые русые волосы до талии. Ногти обточены и выкрашены ярко-розовым. Одета в светлые льняные блузку и брюки, лакированные красные босоножки на каблуке. Элегантность и царственность читались во всем ее облике. Если сестра ее, Света, чувственная и приятная, то Люба скорее утонченно красивая. Погубит ее деревня…

Егор Ильич, усевшись за столом, без особой надежды спросил:

— Паспорт есть?

Люба открыла дамскую сумочку, вытащила документ и без слов протянула.

— Ого! — удивился следователь. — С собой носите?

— Конечно. Удостоверение личности при себе должно быть. Мне и по работе много его использовать приходится. То доверенность выпишут, то еще чего… — приятным глубоким голосом объяснила Люба.

Егор Ильич углубился в ноутбук.

— Итак, Любовь Владимировна Смирнова, двадцать три года. Назовите место работы и должность.

— ООО «Лесраспил СМ». Завод это наш. Я секретарь.

— Как на работу попали? — выспрашивал следователь.

— Светлана Владимировна, мэр поселка, меня порекомендовала.

— Ага, то есть ваша сестра? — Егор впился взглядом в глаза Любы.

— Если знаете уже, зачем спрашиваете? — с достоинством ответила девушка.

Следователь заерзал.

— Уточнять полагается. Давно работаете секретарем?

— Полтора года.

— Какой человек Василий Петрович был? — резко перескочил Егор.

— Работодатель справедливый и разумный. Отпускал с работы, если по делам надо было. За переработку доплачивал.

— А человек?

— Не знаю, у нас лишь рабочие отношения. — Девушка на миг опустила глаза, но тут же подняла взор.

— Про семью его что-нибудь сказать можете? — допытывался Егор.

Люба покачала головой.

Хороший она секретарь. Дело знает, в лишнее нос не сует, про начальника молчит.

— Расскажите, что с утра произошло. — Опрос начался.

— На завод приехал Николай Николаевич. Мы все вместе добрались сюда. Мероприятие было согласованно.

— Кто уже находился в зале?

Девушка закатила глаза, вспоминая, и промолвила:

— Помню Свету, тетю Тамару, Людмилу Георгиевну.

— Что делали по приходу?

— Я сразу на лавочку около окна в угол присела. Голова у меня с утра раскалывается. Там и пробыла всю дорогу.

— А чего с сестрой не разговаривали? — подловил Егор.

— Уже и это вам сообщили? — Люба осуждающе покачала головой. — Ну дают! Ничего не укроется. Каждый житель как открытая книга.

— Поругались? — вел свою линию следователь.

Девушка кивнула.

— Из-за чего?

— Дела семейные, — промолвила печально Люба.

— Какие отношения у вашей сестры с погибшим были? — шел по плану Егор.

— Нормальные, он поселок ремонтировал, — уверенно ответила Люба.

— А местные рассказывают, что они уже полгода в ссоре. Он на нее жалобы везде написал, проверка скоро будет, — выдал следователь, внимательно наблюдая за реакцией.

Люба опешила и пробормотала:

— Я не знала.

— И вы не заметили, что ваша сестра и ваш начальник не ладят?

— Нет, — все еще удивленно ответила Люба.

Не врет девочка. Мэр скрыла от сестры, что Василий жалобы на работу поселковой администрации накатал. Но почему?!

— Света не рассказала? — давил Егор.

— Она мне как мама. Опекает, старается проблемами не грузить. Видимо, посчитала, что не следует знать. Как это к делу относится? — Люба пришла в себя.

— Пока неясно. Что в зале происходило? Кто после вас прибыл?

— Я почти ничего не помню. Голова трещит, таблетки не помогают. Я сидела, закрыв глаза, остальные вокруг суетились. Слышала только звуки: голоса, шаги, скрип половиц. Потом тишина, духа вызывали. Он злой пришел, как заорал: «На колени!» — даже я рухнула. Ох, страшно было, уходить не хотел, душу обещал забрать. Затем Тамара проснулась, а Василий Петрович на пол повалился, приступ у него начался.

— Часто с ним такое?

— Я лишь однажды видела. — Девушка задумалась. — Мы были на конференции «Лесной форум», он что-то съел не то. Сам понял, вытащил инъектор и вколол в бедро. Скорую ему все равно вызвали. Через три дня вернулся на работу.

— А где он инъекторы хранил? — спросил следователь.

— Закупала и срок годности проверяла Таисия Павловна, жена его. Она же следила, чтоб лекарство под рукой всегда было. Один шприц Василий Петрович в кармане куртки таскал. Второй у меня на столе в приемной лежит. Третий, знаю, дома у них находится. Мне Таисия Павловна рассказала, когда инструктировала, как пользоваться, — подробно поведала девушка.

— Если столько инъекторов вокруг, почему сегодня не оказалось? — допрашивал Егор.

Люба пожала плечами, ее слегка повело. Ох, несчастная! Голова, видать, сильно болит.

Раздался стук в дверь. Заглянула Светлана.

— Паспорт принесла, — сообщила она.

Следователь протянул руку, мэр подошла и отдала документ. Егорка принялся печатать, затем зашумел принтер.

— Распишитесь заново, показания те же. — Следователь протянул мэру листы.

Светлана, не мешкая, черканула.

— Чего не сказали, что Любовь Владимировна — ваша сестра? — с упреком промолвил Егорка.

— Так вы и не спрашивали, — опешила мэр.

— Спасибо за паспорт. Можете идти.

— Люба, что-то ты совсем бледная. Подождать тебя, чтоб до дома проводить? — поинтересовалась Светлана.

Люба подняла на сестру взгляд. Холодный, таким смотрят на предателей.

— Не надо! — отказалась она.

Света кивнула и удалилась из помещения. Люба же резко схватилась за голову, бледная кожа лица пошла красными пятнами. На лбу девушки выступил пот.

— Болит? — сочувственно спросил Егор.

— Да.

— Ладно, давайте телефон ваш посмотрим. Делали фото?

— Нет, — промолвила Люба и вытаращила глаза.

— Телефон! — настаивал следователь.

— У меня нет.

— Где же он? — Егор Ильич буравил девушку подозрительным взглядом.

— Не знаю. На работе заметила, что нет в сумке. Наверное, дома утром забыла, пока пирожки со Светой пекли.

Глаза Егора осветились догадкой.

— Там и поругались?

— До чего настырные вы… — Люба грустно вздохнула.

— Из-за чего все-таки? — долбил свой вопрос Егор Ильич.

— Уехать я отсюда хочу. В город. А Света против. Понятно?! — повышенным тоном произнесла Люба.

— Почему?

— В городе свобода, больше возможностей для молодых. Здесь, чтоб несчастным секретарем устроиться, протекции нужны. — Печально улыбнулась девушка и схватилась за голову. — Снова приступ. Не могу я. Отпустите уже.

— Хорошо, последний вопрос. Почему из зала выбегали?

— А вам не сообщили? — удивилась Люба.

— От вас хочу услышать.

— Рвать меня начало, когда… — Тело девушки затрясло, зубы застучали. Она пыталась произнести слова, но не могла. По щекам покатились слезы.

— Чего плачете-то?

— Хороший человек Василий Петрович был. Так жаль.

— Все-таки хороший… — протянул следователь. — Телефон его видели сегодня? Звонил при вас?

Девушка помотала головой и едва слышно вымолвила:

— Не видела, не звонил. Может, в кабинете своем забыл. Или опять потерял. Жаловался утром, что в новом костюме карманы мелкие и скользкие.

Зажужжал принтер, Егор Ильич подал два листа бумаги Любе.

— Прочитайте, у галочек подпишитесь.

Люба несмотря на боль внимательно просканировала текст. Складывалось впечатление: каждое слово было протестировано. Затем она подписала.

— Спасибо за сотрудничество, — поблагодарил Егор Ильич. — Вы домой сами-то дойдете?

— Дойду. До свидания.

Девушка направилась к двери и, не оглядываясь, вышла из раздевалки.

— Не наш клиент, — прокомментировал следователь.

Жанна и сама пришла к аналогичному выводу: ни мотива, ни возможности. Сидел себе человек спокойно в углу, к столу не подходил.

Мамина дочка. Какой кисленький, прям прелесть!

Егор Ильич вышел, кого-то позвал. В раздевалку проследовали двое: блондинка и девушка-подросток.

Женщина низкого роста, полновата. Летнее платье ниже колена и изящные босоножки на каблуке замечательно подчеркивали ее отличные формы: сильные ноги, тонкая талия, достойная грудь. Длинные гладкие белокурые волосы прекрасно сочетались с серыми глазами. Аккуратный носик и мягко-очерченные губы украшали еще молодое лицо. Глаза подведены серым, черная тушь и кораллового цвета помада. Не слишком ли яркий макияж для вызова духа?!

Хватит придираться! Любой назвал бы ее красоткой. Именно такой яркой женщиной Жанна мечтала стать, когда вырастет. Не сложилось…

За блондинкой из последних сил, горбясь и волоча ноги, плелась неуклюжая девица. Выше женщины, но чертовски тощая, словно ничего не ела года три. Фигура скорее подростковая, чем женская: никаких форм. Волнистые русые волосы до талии, зеленые глаза, длинные черные ресницы отличали ее от родительницы. Аккуратный носик и розовые губы выдавали родство. Одета по последней моде: в синюю свободную футболку, джинсовые бриджи и кроссовки.

— Сколько лет девочке? — спросил Егор Ильич.

— Восемнадцать, — певуче-завораживающим голосом проворковала блондинка.

— Совершеннолетняя. Давайте по одному тогда.

— Вы посмотрите, в каком состоянии ребенок находится. Я ее одну не оставлю, — спокойно заявила женщина.

Следователь осуждающе помотал головой и обратился к подростку:

— Не возражаете, если ваша мать останется.

— Пусть, — отмахнулась девушка.

— Представьтесь.

— София Семеновна Иванова, — тонким, почти детским голосом сообщила свидетель.

— Паспорт с собой?

— Нет.

— У меня на телефоне фотография ее документа есть, — встряла мать. — Показать?

Егор записал личные данные Софии и спросил:

— Как к вам обращаться?

— Соня она. Совенок, — ответила блондинка.

— Гражданка, с этого места вы молчите. Ни слова более. Или я удалю вас из помещения. Ясно? — строго отчитал ее следователь.

Женщина понятливо закивала.

— Можете Соней звать, — подсказала девушка.

— Хорошо. Кем приходитесь покойному?

— Падчерица я его, с шести лет воспитывал. Папа мой умер…

— Василий Петрович вас удочерял? — уточнил Егор.

— Нет. — Девушка помотала головой.

— Соня, расскажите свой сегодняшний день с самого утра, — попросил следователь.

— Ну, я проснулась от стука входной двери. Она негромкая, просто прямо под моим окном. Выглянула. Папа… — Девушка судорожно вздохнула. — То есть отчим отправился на работу.

— Пешком? — удивился Егор.

— Нет, конечно. Машина у него.

— Дальше.

— Я спустилась вниз, на первый этаж. Мама убрала утюг и предложила пойти печенье с пряниками лепить, но я еще даже не умылась. Поэтому мама пекла сама. Когда я привела себя в порядок, пошла на кухню. Взяла одну тарелку, мама — вторую. Мы отправились в клуб, — медленно выдавила из себя девушка.

— Когда уходили, инъектор на тумбочке в прихожей лежал?

Соня вытаращила глаза, зрачки забегали влево-вправо.

— Так лежал? — требовал ответа следователь.

— Я не помню, что там лежало, когда мы уходили. У нас прихожая — темное помещение, окон нет. Свет падает из кухни и зала. К тому же времени было много, и мы спешили.

— А лампу не включали? — поинтересовался Егор.

— Наверное, нет. Делов-то… Накинул кроссы и побежал, — объяснила Соня.

— Кто первый вышел из дома? — допытывался следователь.

Девушка кинула быстрый взгляд в сторону блондинки, вздохнула и ответила:

— Я. Мама задержалась и закрыла дверь.

— А Василина где была?

— Она раньше ушла, гостиницу проверить.

— Хорошо. Расскажите, когда сюда пришли, что делали? Кого видели? Прямо по порядку, — попросил следователь.

Соня напряглась, подняла плечи к ушам и плотно сжала губы. Боится, девочка… Маму или знаний своих?

— Мы вошли. Все уже были на месте. Баба Зина только после нас пришла. Мы поставили тарелки на стол с правого края. Мама убежала поздороваться, а я распаковала выпечку. Пленку сняла и фигуру цыпленка на палочке установила.

Девушку затрясло, словно от дикого холода.

— Куда вы ее разместили? — небрежно спросил Егор, будто задал ничего не значащий вопрос.

У Сони заскрипели зубы. Она быстро оглянулась на мать и пробормотала:

— В печенье. Куда мама положила. Рецепт с яйцом. — Руки девушки затряслись.

— Дальше, — подбадривал Егор.

— Папа подбежал. Схватил и откусил лимонный пряник. Тот без яйца. Он сказал: «Какой кисленький, прям прелесть!»

По щекам Сони побежали слезы, она зарыдала. Блондинка ринулась к дочери, но следователь грозным взором ее остановил.

Выждав минуту, Егор Ильич произнес:

— Продолжайте.

Соня наклонилась, утерла лицо краем футболки и распрямилась.

— К нам подошла мама. Она взяла маленькую пироженку и попросила папу идти к гостю. Сама развернулась и ушла. Папа выругался, что самую вкуснятину не попробовал, и закинул что-то в рот.

— Что именно?

— Не знаю. — Пожала плечами Соня. — Я краем глаза видела. Может, пряник доел.

Следователь нахмурился.

— Дальше!

— Он меня обнял за плечи и повел знакомиться к гостю.

— А где находились таблички, когда вы отходили?

Соня снова жутко напряглась.

— Мой цыпленок на месте, в круглом печенье. Где были остальные, я не знаю, не смотрела, — шепотом произнесла она.

— А вы трогали другие таблички? — аккуратно спросил Егор.

Соня вытаращила глаза и замерла, шевеля губами.

Следователь давил:

— Лучше правду скажите. Мы все ваши отпечатки пальцев сняли, проверим.

— Я не помню. Там сумбурно было, хаотично.

— Так трогали или нет? — настаивал Егор.

— Не знаю, не помню. Наверное, касалась. — Девушку затрясло.

— Ладно, разберемся. Что было дальше?

— Мы подошли к гостям, папа меня представил. Мама предложила угощения. Николай Николаевич отказался, а Виталий, его шофер, согласился. Мама с ним направилась к столу. Оттуда крикнула папе, нужно ли что-нибудь. Он сам подбежал. И тут тетя Тамара велела маме погасить свет. Мама выключила. Мы остались при свечах. Мама позвала папу. Он пришел, пожевывая что-то, — прерываясь на паузы и закатывая глаза, поведала девушка.

— Опять «пожевывая»? Видели, что он ел?

Соня покачала головой.

— Продолжайте.

— Мы встали в круг. Вызвали духа. Злющий он, отругал нас и на колени поставил. Едва его выгнали. Обещал душу с собой забрать. Тамара вернулась, мы встали с колен, лишь папа остался, потом он упал.

Девушка снова заплакала в голос, сквозь всхлипы проговорила:

— Я подумала, он шутит. Разыграть нас хочет. Типа дух забрал. А у него приступ начался.

Соня закрыла лицо руками и зарыдала подвывая. Блондинка стояла на низком старте, гневно стреляя глазами в сторону следователя. Тот жестом ее остановил.

— Вы можете продолжить? — обратился он к девушке.

Соня покивала головой, снова вытерлась подолом.

— Мы с мамой принялись инъектор искать. — Она судорожно вздохнула. — Но не нашли, нигде нет.

— И что вы сказали маме в этот момент? — ввернул свой вопрос Егор.

Соня застыла, словно пойманная на месте преступления. Взглянула на мать — та кивнула.

— «Мама, что мы с тобой натворили?!» — честно ответила девушка.

— Что это значит? Что вы имели в виду?

Соня заплакала.

— Мы проворонили его. Папа ушел без инъектора в кармане, а мы не заметили.

— А почему так получилось? — допытывался Егор.

— Он надел новый деловой костюм. Гость же знатный.

— Дальше что?

Губы девушки задрожали, но она взяла себя в руки.

— Я домой побежала за лекарством. Дома была Лина… Василина — полное имя. Один шприц лежал на тумбочке. Наверное, он там был и при нашем уходе. Я не знаю. А второй я нашла в рабочей куртке отца. Мы вместе с Линой понеслись в клуб. Отец уже помер. — Соня снова заплакала. — Потом скорая приехала, участковый, вы.

Девушка сникла, плечи ее опустились, взгляд уплыл далеко.

— Фото, видео в зале делали? — шел по списку вопросов следователь.

Соня покачала головой.

— Телефон покажите? Картинки за сегодня посмотреть.

Девушка кивнула, разблокировала смартфон и протянула Егору. Тот быстро пролистал и вернул вещь хозяйке.

Принтер выкатил два листа.

— Прочитайте, подпишитесь у галочек.

Соня пробежалась взором по тексту и поставила подпись.

— Можете маму в зале подождать. Только ни с кем не общаться.

Девушка встала. Сутулясь и косолапя, она направилась к выходу. Ребенок ребенком…

Жанна задумалась. Интуиция подсказывала: верный след. При упоминании табличек у девочки читалась реакция страха. Чего она боится? Разоблачения или матери? Кого она укрывает: себя или блондинку?

Обычная женщина. В чужой рот не заглянешь

— Пересаживайтесь, пожалуйста! — пригласил блондинку следователь.

Она спокойно опустилась на стул. Дивным светом блеснули камни ее сережек. Неужели бриллианты?! Такие крупные?!

— Соболезную вашему горю, — посочувствовал Егор Ильич.

Женщина грустно улыбнулась, отрешенно промолвила:

— Никакие соболезнования мне любимого мужа не вернут…

Следователь опустил взор, помотал головой, заерзал на стуле. Оно и понятно. Обычно люди говорят: «Спасибо», а тут удар под дых прилетел. Чего только нет в ответе блондинки: и «иди лесом», и скрытого обвинения, и «я бедная-несчастная, а вы безжалостные». А попробуй предъяви чего? Так нечего. Такая она, пассивная агрессия, Егорка.

В конце концов, уткнувшись в экран ноутбука, Егор спросил:

— А фото собственного паспорта у вас тоже имеется?

Блондинка кивнула.

— Показывайте тогда. Сразу и наличие фотоматериалов с мероприятия проверю. Не возражаете?

— Смотрите, — безучастно согласилась женщина.

Егор Ильич полистал фотогалерею, внес личные данные женщины в чистый протокол.

— Итак, Таисия Павловна Иванова, тридцать семь лет. Почему фамилию мужа, Сморчок, не взяли?

Жанна аж забыла дышать. Сморчок, оказывается, — фамилия погибшего, а она уже чего только не нафантазировала. Черт, надо было раньше спросить… И на месте Таисии Жанна бы тоже фамилию мужа не взяла.

— Не в браке мы, — сообщила блондинка.

Глаза Егора округлились.

— Сожитель то есть?

— Я предпочитаю — гражданский муж, — достойно ответила Таисия и гордо вскинула красивую голову.

На секунду мелькнул холодный безжалостный взгляд хищника. Сердце Жанны заколотилось, дыхание остановилось. Сейчас будет паническая атака. Но взор Таисии уже помягчел и лучился теплой добротой. Неужели привиделось?! Никогда еще Жанна не встречала такого быстрого переключения, такой великолепной маскировки.

— Юридически у вас сожительство, так и буду называть, — постановил следователь.

— Как вам угодно, — со вздохом промолвила дама. — Куда мне, обычной женщине, с образованными юристами спорить…

Держи, Егорка, новый удар! Ну как?! Потерялся, что ответить?

Следователь замер, внимательно смотря на Таисию. Поморгав, он перешел к выяснению обстоятельств дела:

— Расскажите ваш день с утра.

— Проснулась в семь, приготовила завтрак Васе. Овсяную кашу. Пока он ел, отпарила ему льняной костюм. Давно купили, ни разу не надевал.

— Повод для обновки был? — невинно осведомился следователь.

Таисия покачала головой и укоризненно промолвила:

— Знаете ведь. Зачем спрашиваете?

— Я обстоятельства произошедшего проясняю. Так что за повод?

— Гость к нам важный прибывал, — неопределенно объяснила дама.

— Для чего? — Егор щипцами вытягивал информацию.

— Николай Николаевич желал завод посмотреть, — не спешила выдавать секреты Таисия.

— С какой целью?

— Подумывал купить вроде как.

— Вы продать хотите? — удивился Егор Ильич.

— Не я, Василий Петрович решил, — объяснила женщина.

— Вы были против? — уточнил следователь.

— Я согласилась, — с улыбкой ответила Таисия, так и не раскрыв, возражала ли она.

Егор вздохнул и застучал по клавиатуре.

— А как Николай Николаевич на вас вышел? — продолжил он.

— На меня или на завод? — уточнила Таисия.

В глазах следователя мелькнуло удивление.

— Давайте с завода начнем, — предложил он.

— Вася по своим знакомым сообщил, что ищет покупателя. Ему позвонил Николай Николаевич.

— Давно?

Блондинка задумалась.

— С месяц назад. Потом они никак не могли дату подходящую найти. Василий отчаялся, дал мне номер телефона и попросил договориться от его имени. Это на прошлой неделе было. Мы с Николаем Николаевичем быстро согласовали и дату, и программу.

Еще бы! С этой дамой мужчины согласны на все.

Таисия продолжала рассказывать:

— Я его пригласила на наш кружок «Заклинатели духов». Он долго смеялся, но решил поучаствовать. Спросил только, можно ли и ему свой вклад в лакомства внести. Я сообщила про аллергию Василия, попросила пометить выпечку с яйцами табличкой. Он все понял.

Егор Ильич углубился в ноутбук. Закончив печатать, он задумчиво потирал подбородок.

— Давайте к утру вернемся. Василий Петрович позавтракал, вы отпарили костюм. Дальше!

— Ничего особенно, — хмыкнула Таисия. — Он оделся и пол восьмого выехал из дома.

— Телефон Василия Петровича был при нем? Что-то найти не можем…

— Да, Вася в карман пиджака его засунул, но тот оттуда норовил выпасть все время.

— На встрече его телефон видели? — спросил Егор.

— Не было у него. Наверное, на работе оставил, — предположила Таисия.

— Понятно. А шприц с лекарством он с дома взял?

— Я ему сказала, чтобы переложил инъектор с рабочей куртки. Он кивнул. Дальше не знаю. Судя по всему, нет.

Глаза дамы увлажнились, лицо пошло красными пятнами, тело затрясло. Но она удержалась, не заплакала. «Обычная женщина» не стала лить слезы перед двумя «образованными юристами». Жанна ни на секунду не поверила в ее спектакль горя, слишком уж хладнокровной Таисия была с начала допроса.

— Вы его не провожали? — выпытывал следователь.

— Нет. Я лепкой печенья да пряников занялась. Времени совсем мало оставалось.

— Понятно. Дальше.

— Проснулась Совенок, но помогать мне отказалась. Она позавтракала и пошла собираться. Я поставила противень в духовку, сама пока переоделась. Потом вынула выпечку, разложила по тарелкам.

— Что за выпечка? — с нескрываемым удовольствием спросил Егор Ильич.

— Два вида. Лимонные пряники овальной формы, без яйца; и творожное печенье круглой формы, рецепт с яйцом.

Следователь закивал головой, подбадривая продолжить историю.

— Мы пошли в клуб. Все уже собрались. Только баба Зина позже нас пришла, но она всегда опаздывает. Я подошла к группе гостей познакомиться, а Соня распаковкой занялась. Дальше говорить?

— Да-да, — покивал следователь.

— Вася пошел к столу свежеиспеченное попробовать, он мою выпечку очень любит. Любил… — Женщина грустно вздохнула. — Он вообще вкусности разные, сладкие и мучные, обожал. Много мог съесть. Ой, я отвлеклась! В общем, Вася скушал лимонный пряник.

— Вы точно уверены? — Егор Ильич напрягся.

— Что, я свое творение не узнаю?! — возмутилась Таисия. — Глазированный, овальной формы, желтого цвета, без яйца.

— Угу, продолжайте.

— Я к ним, Соне и Васе, подошла. Взяла бисквитное пирожное и сказала Васе к гостю идти, потому что невежливо гостей одних оставлять. Сама повернулась и ушла.

Следователь потер подбородок, спокойно спросил:

— Когда у стола находились, таблички о наличии яиц по местам стояли?

Таисия задумалась.

— Не помню. Наверное, по местам, раз я внимания не обратила.

— Вы какую-нибудь из них переставляли? — гнул свою линию Егор Ильич, опираясь на показания Людмилы.

— Нет, — твердо сообщила Таисия. — Но одной коснулась. Когда бисквитик брала. Табличка перед пирожными высокая, а я низкая.

Женщина встала со стула, положила ладонь на свою голову, показывая рост.

— Я ведь всего сто пятьдесят сантиметров. Вот и наклонила табличку, чтоб и ее случайно не опрокинуть, и лакомство достать, — объяснила она.

Какая хитрая дама! Подстраховалась на случай, если ее отпечатки пальцев обнаружатся. Если бы не свидетель Людмила, выйти ей сухой из воды.

— Хорошо. Рассказывайте дальше. Вы ушли к гостю…

— Следом Василий Соню привел знакомиться. Прибежала наконец-то баба Зина, они с Людмилой Георгиевной у стола засуетились. Я предложила гостям угощения. Николай Николаевич отказался, а его шофер Виталик был не против. Мы вместе к столу пошли. Я положила ему на картонную тарелку пирожок с капустой и эклер. Затем я спросила Василия: «Принести чего?». Он к столу прибежал, тот еще сладкоежка. Тут Тамара начала проявлять недовольство задержкой: «Чаепитие и жрачка после. Тася, свет погаси». Я подчинилась, выключила и пошла в круг. Кто-то зажег свечи. А Вася все у стола крутился, я его и позвала. Он пришел, обнял меня и прошептал: «Ну что, любимая, духи зовут!» — договорила Таисия и откинулась на спинку стула.

— Жевал Василий что-нибудь, когда к вам вернулся?

Женщина хмыкнула:

— Скорее, дожевывал.

— Что именно?

— Трудно сказать, в чужой рот не заглянешь, — глубокомысленно ответила Таисия.

Следователь грустно вздохнул. Понять его можно, осталась последняя часть, выслушанная уже много раз: вызов духа и смерть.

— Продолжайте.

— Встали мы в круг, Тамара села на табуретку. Людмила Георгиевна вызывала духа Ивана Грозного. Он пришел злющий, обозвал нас холопами, на колени выставил. Даже Николай Николаевич рухнул. — Таисия хмыкнула, тут же стала серьезной. — Долго уходить не желал. А напоследок пообещал душу живую с собой прибрать. Когда Тамара вернулась, Василий упал на пол. Я и Соня ринулись к нему. Автоинъектор искали да не нашли. Я Соню домой за ним отправила.

— Точно за ним? — уточнил следователь.

— А за чем еще?! — опешила Таисия.

— Бытует мнение, что хотели дочь от вида смерти уберечь, — подсказал Егор.

— Пусть фантазируют что хотят. Я за лекарством послала, — твердо сообщила дама.

— Что потом случилось?

— Вася мой умер, — Таисия закрыла лицо руками и затряслась, будто рыдала.

Жанна и Егор выжидали. Женщина всхлипнула последний раз, наклонилась, вытерла лицо подолом и поднялась. Словно и не плакала, лишь небольшие красные пятна расползлись по лицу.

Неужели спектакль?! — не могла поверить Жанна.

— Все запричитали, — продолжила рассказывать Таисия, — а секретарше Васиной поплохело. Затошнило ее. Она — руку ко рту и выскочила из зала.

— Угу. А секретарь Люба замужем? — задал следователь неожиданный вопрос.

К чему он клонит?

— Жених у нее, Коля. С ним вроде проживает. Ой, простите, сожительствует, — съязвила Таисия.

— Ладно, завершайте рассказ. Люба выскочила…

— Потом девочки прибежали, Совенок и Лина. Рыдать принялись. Там и скорая соизволила явиться. Дальше знаете.

— Знаем, — подтвердил следователь и забарабанил по клавиатуре.

Принтер послушно изверг из себя два листа.

— Прочитайте, подпишите.

Женщина неспешно пробежалась глазами по тексту, поставила подпись.

— Спасибо за сотрудничество, Таисия Павловна. Мы вас известим о принятом по данному делу решении, хоть вы и не потерпевшая, — заверил следователь.

— Так как?! — опешила дама.

— Вы не являетесь ни родственницей покойного, ни его женой.

— А Совенок?

— Тоже нет родственной связи, он ее не удочерял, — объяснил следователь.

— Что же нам делать? — недоумевала женщина.

— Василина может быть признана потерпевшей в случае возбуждения уголовного дела. Она дочь, — предложил Егор.

— Она не захочет, — твердо заявила Таисия.

Какая уверенность! А ведь она даже не спросила Василину. Неужели девочка под ее полным контролем?!

— Тогда другие родственники покойного будут представлять сторону потерпевших. Мама, например, если жива.

— Да вы с ума сошли?! — Таисия встала со стула, заблестев глазами. — Она же спит и грезит, как меня со свету сжить. Дескать, судьбу ее сыну поломала.

— Сейчас ничего обещать не могу. Нужно дождаться экспертиз. До свидания, Таисия Павловна.

Женщина кивнула на прощание и вышла из раздевалки.

— Ну и экземпляр! — прокомментировал потный Егорка, — Что с ней не так? Вроде милая, а вроде и нет…

Жанна улыбнулась. Милая Таисия Павловна сожрет тебя вместе с костями и полностью переварит. Ты даже глазом моргнуть не успеешь, Егорка!

Спокойная семья. Они очень любили друг друга

Скрипнула дверь, в раздевалку заглянула обеспокоенная мордашка.

— Мне нужно?

— Проходи, Василина, — пригласил следователь.

Зашла низкого роста стройная девушка. Прямые русые волосы, серые раскосые глаза, острый носик. Футболка, шорты и сандалии на босу ногу. Симпатичная.

Она, словно крадучись, приблизилась к столу и остановилась в нерешительности.

— Присаживайся, — пригласил Егор.

Василина осторожно пристроилась на краешек стула.

— Мне очень жаль, что ваш отец умер. Примите соболезнования, — посочувствовал следователь.

Девушка постаралась сдержаться, но не смогла. Сначала ручьем потекли слезы, затем она зарыдала. Жанна подошла и обняла ее за плечи. Василина доверчиво прижалась.

Вскоре всхлипывания остановились. Лина вытерла лицо о футболку, пробормотала:

— Простите. Чего я вас отвлекаю?! Дома поплачу.

— Ничего страшного, — поддержал ее Егор, — Вы можете разговаривать?

Лина кивнула.

— Сколько вам лет? — поинтересовался следователь.

— Девятнадцать.

— Василина, фактически вы не свидетель происшествия. Поэтому протокол я составлять не буду. Расскажите, что случилось, когда Соня домой прибежала.

— Она распахнула дверь и заорала: «Папа умирает! Инъектор потерялся». Мы вдвоем мгновенно нашли аж два. Один на тумбочке в прихожей, второй в куртке отца. И побежали в клуб, но папа уже умер. Мы все равно всадили укол. Вдруг хоть малейший шанс имелся, — поведала Лина.

— Сколько от дома до клуба идти?

— Пешком минут десять, бежать — быстрее.

— А какие отношения были между вашим отцом и Таисией Павловной? — поинтересовался Егор.

— Они очень любили друг друга. Папа даже нас с мамой бросил, чтобы с нею быть, — Василина судорожно вздохнула.

— Часто они ругались? — словно не услышав ответа девушка, спросил следователь.

— Никогда. Таисия Павловна уравновешенная и добрая. Когда он заводился, она всегда папу умела успокоить.

— Кричали они друг на друга?

— Что вы?! — недоумение царило в глазах Василины. — Ни разу не слышала.

— Что же… Спасибо. — Егор Ильич протянул чистый лист бумаги девушке. — Дайте ваш номер телефона, мы свяжемся, когда получим данные экспертиз.

Лина послушно написала.

— Я могу идти?

— Да.

Девушка, крадучись, подошла к двери. Она бросила отчаянный взгляд на Жанну и вынырнула в зал.

— Бедняжка! Вот кому не позавидуешь. Осталась жить с мачехой, — прокомментировал Егор.

На улице зазвучала громкая музыка. Черт, концерт начался! Время должно быть уже семь. Жанна глянула на часы. Точно!

Хмырь и белобрысая. По долгу службы

С окна донеслось громкое поздравление односельчан с праздником. Мэр с чувством вещала о единении и поддержке друг друга.

Дверь распахнулась, в раздевалку ввалился накаченный амбал в спортивной форме известной фирмы. Он пристально огляделся по сторонам, словно ожидая нападения, и пробасил:

— Шеф сказал, я следующий.

— Присаживайтесь, — любезно пригласил Егор, указав рукой на стул.

Амбал сморщился. То ли стул ему не понравился, то ли предложение «присесть». Ага, шофер он! Как же!

— Оружие при себе есть? — правильно догадался и следователь.

Шофер-телохранитель кивнул.

— Давайте сначала проверим документы. Паспорт, разрешения…

Мужчина вытащил из поясной сумки кипу бумаг.

— У меня все в порядке.

— Да вы садитесь, — второй раз предложил Егор.

Едва втиснувшись в свободное пространство, шофер аккуратно сел. Ноги ему пришлось развести коленями в разные стороны, не умещались.

Следователь внимательно проглядел бумаги, внес данные паспорта в протокол и вернул кипу обладателю.

— Виталий Сергеевич Дух, тридцать лет, — сообщил Егор Ильич.

Жанна улыбнулась и не удержалась:

— Фамилия у вас подходящая для данного случая.

— Не понял… — телохранитель Николая Николаевича вытаращил глаза.

Ого, человек-то без чувства юмора. Осторожнее следует быть.

— Я пошутила, — постаралась сгладить углы Жанна.

— А… Ок, — быстро отозвался Виталий и обратился к Егору: — Что вы там говорили?

Егор поморгал веками Жанне: не надо больше шутить. Она и сама поняла свой прокол.

— Как тут оказались? — Опрос начался.

— По долгу службы. Сопровождаю шефа на неизведанных территориях, — пробасил шофер.

— Давно в охране работаете?

Виталий задумался.

— Физвос¹ закончил в двадцать два. Армия год. Два в школе физруком, затем работу персональным ассистентом предложили. Пять лет получается, — посчитал он, загибая пальцы.

— В детстве спортом занимались? — пытался разговорить собеседника Егор Ильич.

Виталий зашелся в широкой улыбке.

— Да, с шести лет боксом.

— Отличный выбор, — похвалил худосочный Егор Ильич и перешел к делу: — Расскажите, что случилось, начиная с пирожных.

— Ну, это… Секретарша с фирмы вчера вечером позвонила. Шеф велел поутру захватить табличку из офиса, затем в кондитерской выкупить заказ и за ним заехать. В деревню Черничное поле поедем. Я так и сделал. Забрал две коробки выпечки. Проверил, чтоб слово «Яйца» сверху указано было. И оплатил. — Виталий покопался в поясной сумке. — Вот чек с кондитерской.

Следователь оживился:

— Нам чек нужен, приобщим к материалам дела.

Шофер резко спрятал руку с бумажкой за стол, положив на колени.

— Не могу отдать, мне еще отчитывать по нему, — отказался он.

— А если с шефом договоримся? — прощупывал Егор.

— Тогда, конечно.

Егор Ильич вышел из раздевалки, оставив дверь открытой. Послышались громкие голоса, потом Николай Николаевич прокричал:

— Виталик, сфотографируй чек. Отчитаешься по копии. Подлинник следствию отдай.

— Понял, шеф, — пробасил в ответ телохранитель.

Следователь оформил приобщение чека к материалам дела и вернулся к собеседнику.

— Так. Оплатил… Что дальше?

— Загрузил коробки в охлаждающую сумку и поставил в багажник машины. Заехал за шефом, прикатили на завод, один цех обошли…

— Что за цех? — поинтересовался Егор.

Виталик почесал коротко стриженную макушку и ответил:

— Не мой профиль, не знаю. Так вот, приехали потом в клуб, нас в этот зал завели.

— Много народа было?

— Три женщины и нас четверо пришло. — Виталик снова загнул пальцы. — Семь получается.

За окном громче обычного заорала музыка и дружным хором, перекрикивая друг друга, заголосили старушки.

— Они долго так выть собираются? — удивленно спросил Виталий.

Следователь печально вздохнул и громко ответил:

— Концерт у них. Часа на два.

Шофер укоризненно покачал головой.

— Во дают! Не деревня, а парк развлечений.

— Расскажите, что делали, когда пришли? — нетерпеливо спросил Егор, перейдя к опросу.

Его понять можно, какофония звуков и бесконечный список свидетелей. Тут и заночевать легко.

— Я распаковал пирожные, установил табличку с предупреждением. Три раза проверил, чтоб не ошибиться. Фото сделал, перед шефом отчитаться. Две штуки, вблизи и издали. Отослал, шеф видел: статус «Прочитано» стоит.

— Ого! — обрадовался следователь. — Дождались-таки. Поделитесь с нами фотографиями?

— Без проблем, — ответил Виталик и протянул телефон.

Егор внимательно изучил картинки на смартфоне, пробормотал: «Даже время видно. Восемь сорок девять».

— Будем приобщать к материалам дела, — сообщил он.

Возились они долго: шнуры, компакт-диск в качестве материального носителя цифровой информации. Жанна терпеливо ждала. Привычка.

Наконец следователь вернулся к опросу.

— Напомню. Вы сделали фото и отправили начальнику. Что дальше?

— Я пошел ко всем. Рядом стоял, в разговоры не вмешивался. Потом пришли жена и дочь хозяина завода, их представили шефу.

— А остальные чем занимались?

— Да я ж никого не знаю. — Шофер пожал плечами. — Много их было, словно мухи суетились. Туда-сюда бегали, разве упомнишь?! Я понял только, что мелкий хмырь — хозяин завода, белобрысая — жена его, а тощая косолапая девчонка в растянутой футболке — дочь их.

— И вам даже не было интересно понаблюдать за окружающими? — подивился Егор.

— Мне задания выданы, я их выполняю. На остальное внимание и силы не трачу, — отрапортовал Виталик.

— Таисия Павловна, блондинка которая, предлагала вам угощение?

— Да, аккурат после, как бабка с клюкой прибежала. Такой палкой запросто убить человека можно, потому я и заприметил, — довольно улыбаясь, сказал шофер.

— Что кушали? — пошел вперед Егор.

— Пирожок с капустой и эклер. — Виталий сморщился. — Крошечный совсем, из набора.

— Потом что?

— Снова все бегали. Дама с длинной косой напялила черный балахон и крикнула белобрысой свет погасить. Та выключила. Балахонистая свечки зажгла, что-то о воротах пробубнила и уселась на табурет. Как он ее только выдержал?! Ну, я встал со всеми в круг. Думаю, сейчас представление начнется. И началось ведь…

Виталик усиленно заморгал и помотал головой от избытка эмоций. Он положил левую ладонь на грудь и заявил:

— Я за свою жизнь на разных мероприятиях побывал, но такого сумасбродства еще не встречал. Лихо они тут развлекаются, на полную катушку отрываются. Я чуть копыта от ужаса не откинул, когда бабуля на меня зарычала загробным басом: «На колени!» Признаюсь, испугался. Сам не понял, как на карачках очутился. У меня же реакция отличная, я спортсмен. — Шофер-телохранитель вздохнул. — Не каждый день потусторонних экземпляров встретишь. Стою смиренно перед бабкой балахонной и думаю: а как же шеф? Краем глаза вижу: он тоже на коленях стоит. Я успокоился, что все в порядке. Куда шеф, туда и я.

— Дальше! — настаивал следователь.

— Долго просили духа из бабки выйти. Он ругался. Потом сказал: душу живую возьмет с собой. Тут я снова перепугался. Лишь бы не шефа! Где же я работу такую хорошую найду?! К счастью, дух ушел, бабка открыла глаза. Все с колен поднялись, только щуплый хозяин завода остался стоять. А потом и вовсе на пол завалился. К нему белобрысая и косолапая рванули, что-то искали. Лекарство, как я понял. Но не нашли. Белобрысая девку домой отправила. Щуплый и помер.

Виталий снова помотал головой.

— Дурные они тут совсем.

Следователь барабанил по клавиатуре.

— Уточним еще раз. К столу вы подходили дважды: когда распаковывали коробки и когда угощение от Таисии Павловны принимали. Так?

— Да.

— Ваша табличка была на месте оба раза? Перед набором пирожных? — задал Егор последний вопрос.

— Точно так, — твердо заявил шофер.

Зашумел принтер. Следователь протянул листы Виталию.

— Ознакомьтесь, распишитесь у галочек.

Виталий внимательно прочитал протокол и аккуратным почерком вывел подпись: Виталий Дух.

— Спасибо за помощь. Пригласите, пожалуйста, шефа и его адвоката.

Мягкой походкой телохранитель выходил из раздевалки, а Жанна отметила в блокноте: «Мотив отсутствует, а вот возможность была». Но зачем ему убивать впервые встреченного человека? Разве что по заданию шефа. Того и спросим…

Богиня рассудительности. Гармония наступала

В раздевалку проследовали двое. Видный высокий господин с избыточным весом, килограмм под сто, и восточными чертами лица: выдающимся носом и чернявыми пышными бровями. Второй был среднего роста, скорее худой, гладко причесанный молодой мужчина. Приехал-таки. К ведунье не ходи: ясно, кто есть кто!

Вошедшие взглянули на стул. Понятно, что господин хороший туда не поместится.

— Давай ты сначала, Борис, — предложил господин мужчине.

Тот послушно приземлился.

Жанна пододвинула свой стул к боку стола, проговорив:

— Присаживайтесь.

Сама села на лавочку у входа в углу.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Физвос — факультет физического воспитания