Астроном, внук Сотрясателя Вселенной

Ланиус Андрей, 2023

Чудаки и оригиналы, или, иначе говоря, люди, одержимые мечтой, некой идеей, сверхзадачей, представляющейся странной их окружению, были во все времена. Один из моих знакомых историков (т.е. я) обобщенно называет таких людей “Звездочетами”. К касте Звездочетов принадлежит (быть может, с некоторыми оговорками) и внук Сотрясателя Вселенной, живший в 15 веке. Потомок завоевателя тоже тяготится своим сытым и размеренным бытом, мечтая об эпохальных находках.

Вассал своего отца

Напрасно Улугбек так радовался якобы обретенной свободе!

Отец прислал вместо Шах-Малика другого “управляющего” — брата своего доверенного визиря Хавафи, и тот точно так же повсюду совал свой нос и распоряжался делами по собственному усмотрению, без оглядки на молодого государя.

Но Улугбек уже не был мальчиком.

Он достиг того возраста, в котором его дед отлично обходился без опекунов.

Так отчего бы и ему, Улугбеку, не заявить во весь голос о своих правах и притязаниях? Отчего бы не продемонстрировать перед подданными, да и отцом тоже, свою воинскую доблесть?

А для этого и нужно-то лишь выступить в поход и сразиться с врагом.

Надо одержать красивую, блистательную победу, и тогда отец поймет, что его старший сын повзрослел, и перестанет досаждать своей навязчивой опекой и ставить в пример свою выжидательную осмотрительность.

Улугбек ничуть не сомневался в своих военных талантах и даже надеялся втайне, что по масштабу они не уступают дедовским.

Что же касается военной науки, то разве он, Улугбек, не постиг ее секретов в должной степени?

В течение пяти последних лет жизни великого эмира, Улугбек неотлучно находился в его лагере.

Сначала дед пожелал, чтобы Улугбек сопровождал его в походе в Малую Азию, в походе, венцом которого стала победа над Баязидом Молниеносным.

Затем дед взял его с собой в свой последний поход на Китай.

Конечно, Улугбек был тогда еще слишком мал, чтобы даже думать об участии в сражениях, но он отлично помнил наставления деда о секретах, ведущих к успеху, о тонкостях военного искусства, об осадных машинах, об управлении огромными массами пехотинцев и всадников…

Уже после смерти деда Улугбек беседовал со многими эмирами, сражавшимися под началом Железного Хромца, читал труды придворных историков, написанных по указанию Тимура и проверенных им лично…

Нет, Улугбек считал себя вполне созревшим для блестящей карьеры на военном поприще.

Оставалось лишь выбрать цель для первого решительного дела.

Впрочем, о чем тут было особо размышлять?

Фергана с окрестностями была записана за ним, Улугбеком, но в последние годы там обосновался, воспользовавшись смутой, царевич Ахмед, сын Омар-шейха и внук Тимура, то есть, его, Улугбека, двоюродный брат.

Разве, преподав Ахмеду хороший урок, он не повысит свой авторитет по всему Междуречью?

Но действовать надо быстро и решительно, чтобы отец не узнал раньше времени и не успел бы вмешаться в эти планы.

Весной 1414 года Улугбек, в точности следуя правилам деда, повел войска на Фергану.

Впереди двигалась разведка, ведомая надежными проводниками.

Достигнув Нуратинского хребта, прошли через тесное ущелье, именуемое в народе “Воротами Тимура”. Это был своеобразный каменный коридор, ведущий в долину, откуда открывались пути во все стороны — в Фергану, в Моголистан, в северные степи…

Тщательные приготовления оказались напрасными.

Ахмед вместе с двором, гаремом, войском и казной бежал к монголам.

Улугбек так и не почувствовал радости победы.

А тут еще прискакал гонец от Шахруха и передал его распоряжение немедленно отвести войска, а самому прибыть в Герат.

Что делать, пришлось подчиниться!

Мало сказать, что Шахрух встретил сына сурово.

Обычно спокойный и выдержанный, правитель был не на шутку разгневан.

Отрывисто расспросил сына о его затее, затем сказал:

— Мой отец и твой дед оставил нам, его потомкам, великую державу и наказал беречь ее. Ибо со всех сторон нас окружают недружественные страны и племена. Взгляни сам! На западе уже отложились Азербайджан и Ирак, продолжает укрепляться род владетелей черных овец во главе с нашим врагом туркменом Кара-Юсуфом. На юге вот-вот взбунтуются вечно недовольные афганцы и гебры. На севере давно выжидают своего часа племена кочевых узбеков. А на востоке бурлит Моголистан. Сейчас там враждуют между собой, но как только у них появится сильный хан, способный объединить под своей властью других, эти дикие орды двинутся лавиной в Междуречье, как уже случалось не раз в нашей истории…

Шахрух перевел дыхание и продолжал:

— И вот, вместо того, чтобы сплотиться, мирзы и царевичи нашего дома продолжают сводить счеты между собой, заявляют, видишь ли, что им нужна независимость! — он поднял на Улугбека строгие глаза: — Я буду беспощадно подавлять любые сепаратистские настроения! Каждого из царевичей, посмевшего действовать против общих интересов, я буду смещать с престола и лишать удела, невзирая на степень родства, пусть даже это будет мой собственный сын! У меня, как у старшего тимурида, есть такое право, и я воспользуюсь им в полной мере!

Улугбеку показалось, что еще минута, и он услышит, что Самарканд более не принадлежит ему.

— Но, послушайте, отец! — горячо воскликнул он. — Вы ведь и сами знаете, что Фергана — это мое владение! Почему же мне непозволительно восстановить свои права на него?!

— В державе, где главенствует закон, а ведь именно к этому мы и стремимся, не так ли, восстановления своих прав надо добиваться не силой оружия, но через судебное решение! — отчеканил Шахрух. — Тебе надлежало бы подать мне прошение по своему вопросу, я передал бы его на рассмотрение дивана, а затем утвердил бы решение моих министров. И тогда всё было бы по закону! А ты вместо этого занялся самоуправством!

Ну, всё, решил Улугбек! Сейчас отец прикажет сдать большую государственную печать и ключи от казнохранилища.

— Я примерно накажу тех эмиров, которые поддержали твою мальчишескую затею! — пообещал Шахрух. — А для тебя всё это пускай послужит уроком! — Он выдержал паузу и добавил: — Но хвалю за то, что к походу ты подготовился по всем правилам военного искусства! Быть может, в будущем ты сумеешь нанести поражение настоящим врагам, которых надо искать в Моголистане и в северных степях…

Итак, отец отчитал его, указал на то, что он является его вассалом, и не более того, но всё же отпустил восвояси.

Перед отъездом Улугбек встретился со своим родным братом Байсункаром, который постоянно жил при дворе в Герате и слыл любимчиком отца.

Байсункар был совершенно равнодушен к воинской славе, но общая тема для разговора у братьев нашлась: книги.

Отец назначил много читавшего Байсункара смотрителем дворцовой библиотеки, и тот с гордостью показывал сейчас Улугбеку свои сокровища.

Улугбек только диву давался!

Здесь, в Герате, книг было собрано все же меньше, чем в Самарканде, но сама библиотека содержалась в образцовом порядке.

Вообще, Байсункар рассказал брату много интересного о библиофилии — собирании книг.

Оказалось, что он установил через купцов и своих доверенных лиц деловые отношения со многими библиотеками не только Хорасана, но даже с императорской библиотекой в Константинополе!

Байсункар сначала договаривался с тамошними смотрителями, а затем посылал туда писцов и переплетчиков, которые переписывали знак в знак наиболее ценные книги, а следом заключали рукописи в такие же точно переплеты.

В результате копия ничем не отличалась от оригинала.

— Владелец не всегда соглашается продать редкую книгу даже за очень большие деньги, — пояснил Байсункар. — Снятие копий позволяет иметь в своей библиотеке желанный экземпляр, да и обходится это дешевле. Но я лишь недавно организовал такую службу переписки, и, как понимаешь, еще не добрался до Самарканда, а ведь у тебя очень много редких книг, я знаю это от отца. Не возражаешь, если мои люди поработают в твоей библиотеке?

— Конечно, нет! Присылай их в любое время!

— Если хочешь, то и ты присылай ко мне своих переписчиков, только извести меня, какие книги тебя интересуют в первую очередь.

— Так я и сделаю!

— Значит, договорились…

Вернувшись в Самарканд, Улугбек вызвал смотрителя и сделал ему выговор, после чего дал ему молодых помощников и велел в ближайшее время навести в библиотеке идеальный порядок, а также доложить, что требуется для организации службы копирования книг. Службы, которая существовала при великом эмире, но распалась в период смуты…

И все-таки главным в его жизни по-прежнему оставалась мечта о подвигах на полях сражений.

Что ж, эта мечта осуществилась, правда, не сразу, а через десять лет, после целой серии невнятных походов.

В 1424 году он предпринял большой поход в Моголистан, дойдя до озера Иссык-куль, на пути к которому миновал знаменитый перевал Санташ — “Считанный камень”, где высилась груда камней.

Легенда связывала эти камни с Тимуром, который якобы велел своим воинам сложить перед походом по одному камню в общую горку, а на обратном пути взять из нее также по одному камню.

Таким образом, не разобранные камни в точности соответствовали общему числу убитых и пропавших.

Улугбек долго стоял в молчании у этой весьма впечатляющей груды, размышляя о той цене, которую приходится платить за победу, и об ответственности, выпадающей на долю полководца.

И все-таки в нем преобладала гордость.

Возвращаясь с богатой добычей в Самарканд через “Ворота Тимура”, он велел сделать надпись на одной из громадных скал:

“С помощью Аллаха величайший султан, покоритель царей народов, тень бога на земле, опора ислама Улугбек — да продлит Аллах время его царствования! — предпринял поход в страну монголов и от того народа вернулся невредимым!”

Текст, конечно же, содержал множество преувеличений и натяжек, но этот аванс казался Улугбеку оправданным. Он ничуть не сомневался, что впереди его ждут еще более громкие победы.

Именно из этого похода он привез нефритовые плиты и повелел сделать из них парадное надгробие для усыпальницы деда.

Тем самым он исполнил пожелание “сотрясателя вселенной”, высказанное тем при жизни.

Вот он и добился своей доли славы!

Оказалось, что это очень приятно!

Придворные поэты сравнивали его с Искандером Двурогим, в Герате его встречали как триумфатора.

Шахрух предложил ему готовить новый поход, на этот раз против кочевых узбеков и обещал прислать не только подкрепление, но и денег.

Байсункар, ставший к этому времени визирем, откровенно завидовал популярности брата.

И даже их мать, царица Гаухар-Шад, всегда выделявшая Байсункара, на этот раз с явным интересом внимала рассказам старшего сына.

В приготовлениях к новому походу время летело незаметно.

Шахрух, как и обещал, прислал войско под командованием третьего сына — Джуки.

Но общее руководство оставалось за Улугбеком.

Наконец, ранней весной 1427 года Улугбек двинулся на север во главе многочисленной армии.

Ни он, ни его эмиры, ни Шахрух, ждавший в Герате гонцов, не сомневались в успехе — слишком много средств было вложено в эту военную кампанию, слишком много связывалось с ней надежд.

И вдруг оказалось, что дикие степные орды совсем неплохо владеют тонкостями военного искусства!

Улугбек, все еще пребывавший в состоянии эйфории от последнего успеха, угодил в

ловушку, как простодушный пастушок.

Враг появился там, где его совсем не ждали.

Сражение, едва начавшись, было проиграно самым постыдным образом.

Воины Улугбека бежали в панике, бросая оружие и срывая с себя тяжелые доспехи.

Ни Улугбек, ни его эмиры даже не пытались навести хотя бы какое-нибудь подобие дисциплины среди бегущей массы.

Напротив, поддавшись стадному инстинкту, они бежали вместе со всеми, пригнувшись к гривам своих скакунов.

Этот отчаянный бег продолжался до самых стен Самарканда почти без остановки.

Маршрут катившейся назад лавины проходил через тесные “Ворота Тимура”, где едва не возникла давка.

Во всяком случае, у Улугбека была возможность перечитать на скале хвастливую несмываемую надпись, которая в этой ситуации была преисполнена издевательского смысла.

В эти минуты до боли ясно он осознал: все его мечты о воинской славе были наваждением шайтана, никакими военными талантами он никогда не обладал, и главная вина за позорное поражение лежит на нем одном!

Конец ознакомительного фрагмента.