Кустосы. Предназначение

Лана Хас, 2023

Тьма и свет… Ничего необычного. Этот мир ничем не удивит и не порадует. Только поддержать это стабильное уныние призваны существа другого рода: безукоризненно мудрые, отважные и честные. Или нет? В этом мне придётся разобраться, начиная с первого вдоха новой жизни, ведь быть кустосом, значит быть балансом разбушевавшихся сил. Только не в моём случае, потому что быть человеком для меня важнее. И пусть равновесие, требования и правила катятся ко всем чертям, когда в крови бурлит любовь.

Глава 3

Так всегда в жизни: мы-то стараемся, строим планы,

готовимся к одному, а судьба преподносит нам совсем

другое. Начиная с ненасытного завоевателя, который

способен проглотить весь мир, и кончая смиренным

слепцом, которого ведёт собака, мы все — игрушки её прихотей.

И, пожалуй, слепец, который идет за собакой, следует более

верным путем и реже бывает обманут в своих ожиданиях,

чем тот, первый слепец со всей его свитой.

П. Бомарше

Проснувшись, остаток ночи я думала об этом человеке и о том, что он значил для меня в прошлой жизни. А он определённо что-то значил. Моё сердце продолжало биться слишком взволнованно, хотя я уже лежала в своей кровати, заботливо укрытая пледом. Моё сознание продолжало кружиться у неизвестного пустыря лихорадочно и безустанно. Слишком глубоко образ светловолосого парня впечатался в разум. Почти как цвета циклов. Значит ли это, что он причинил мне боль раньше? Мог ли он вообще причинить мне боль? И почему я приравнивала его к циклам?

С моим появлением в этом мире, количество вопросов росло слишком быстро, но ответа ни на один из них я так и не находила.

Как там сказал Юст… Нужно меньше думать? Знать бы ещё, как это сделать. Вопросы, вопросы, вопросы…

Я села на кровати и обхватила колени руками, упершись в них подбородком. Мне было холодно, продолжало морозить от безжалостного ветра пустыря, от серых глаз с плясавшими в зрачках молниями. Непомерно много мыслей о простом видении, таких спутанных мыслей. Воспоминания манили, хотелось закрыть глаза и снова увидеть его невысокую фигуру и светлые мечущиеся на ветру волосы. Мне стало неожиданно одиноко и до отчаяния грустно. В глазах встали неизвестно откуда взявшиеся слёзы, а сердце больно сжалось от нехорошего предчувствия. Что-то совет Юста не действовал, и не думать совсем не получалось. От этого всё становилось только сложнее. Дыхание слегка перехватило, и мне отчаянно нужно было…

Дверь распахнулась, и он возник на пороге в серых пижамных штанах, белой майке и босиком. Растрёпанный, сонный и взволнованный. Какой-то совсем домашний, Юст не был похож сейчас на грозного хранителя порядка. Не был похож на того сурового воина, в облике которого я его впервые увидела.

— Что произошло? — спросил он хриплым со сна голосом.

— Ничего, — только и смогла сказать я, ошарашено разглядывая его взволнованное лицо. Он прошлёпал босыми ногами в комнату и сел на мою кровать.

— Я почувствовал, что нужен тебе. Ты разве не звала? — спросил он, всё ещё взволнованно и стёр подушечкой большого пальца слезу с моей щеки.

— Нет. Точнее не то чтобы… просто плохое предчувствие. Может, потому что это первая ночь вне капсулы. Не знаю. Прости.

— Ничего страшного, — с облегчением выдохнул он, беря меня за руку. — Ты вся ледяная.

Юст начал греть мои ладони в своих, и я не смогла сдержать благодарной улыбки.

— Спасибо, — прошептала я его склонившейся над моими руками макушке. — За то, что волнуешься, и за то, что пришёл.

Он поднял на меня удивлённый взгляд и улыбнулся в ответ:

— Это нормально, ведь ты — моя пара, — сказал он тоже шёпотом. — Я всегда буду волноваться за тебя.

— А это нормально, что ты меня почувствовал? — спросила я снова.

Он нахмурился и выпустил мои руки.

— Не знаю, — честно ответил он. — Надо будет спросить у старших.

— Не надо, — слишком торопливо перебила я, и, увидев его удивление, постаралась как-то реабилитироваться: — Не думаю, что это плохо. Да и вреда никакого принести не может. Потому давай оставим это между нами.

— Не хочешь обсуждать это с остальными? — улыбнулся он мне, заговорщицки улыбаясь.

— Да, — опустив глаза, ответила я. — И… во мне и так слишком много странностей, не хочется сейчас лишнего внимания.

— Тебе не избежать внимания, Сальвия. Это твоя судьба, — сказал он мягко, щёлкнув меня по носу.

— Не нужна мне такая судьба. Единственное, чего я всегда хотела, — быть как все. Я хотела быть человеком.

— Но ты не человек, — выпалил он, обхватив моё лицо ладонями и заглянув в глаза. Фиолетовые крапинки в его собственных мерцали и переливались. На мгновение я даже залюбовалась их сиянием. — И ты никогда им не будешь. Прими уже свою сущность и смирись, так всем станет проще. Чем больше ты будешь отталкивать это, бороться с собой, тем тяжелее тебе будет идти по тому пути, что тебе предначертан.

Он говорил это с таким осознанием и чувством, что у меня сложилось впечатление, что он только что сам пережил это.

— А если я не хочу идти по этому пути? — совсем слабо продолжила я упрямиться.

— Хранитель, предавший своё предназначение, нарушает баланс, а это противоречит нашей сути. Такой выбор может привести к непоправимым последствиям. Неужели ты так хочешь оставить меня одного?

— О чём ты? — удивилась я, увидев настоящий страх в его глазах.

— Ты ведь ни на секунду не задалась вопросом, почему мы приходим парами. Ничего не заметила в глазах Иветт? Она уже очень давно потеряла своего напарника, до нашего прихода. Но эта грусть в каждом её взгляде не пропадёт никогда. Если ты посмотришь на неё чуть более пристально, то увидишь, что там лишь одиночество и тоска. Любого из нас, кто потеряет второго, ждёт та же участь. Я не хочу её. Те несколько лет, что я жду тебя, уже стали для меня испытанием.

— Почему?

— Всё время было ощущение, что чего-то не хватает. Практически неощутимо и на первый взгляд незаметно, но постепенно начинаешь чувствовать это всё более отчётливо, будто я какой-то неполноценный. А теперь ты здесь, и всё встало на свои места. И меня больше ничего не тревожит, впервые за долгое время. Впервые с того момента, как я сделал первый вдох в этом мире, я «целый».

Я просто удивлённо смотрела на него, не находя нужных слов, не понимая своих эмоций. Юст был таким искренним и открытым. Он был морально чистым, таким, каким и должен быть хранитель. Таким хранителем должна стать и я. Искренне верящим и не сомневающимся ни в чём.

На некоторое время в темноте комнаты воцарилась тишина, звенящая, но нисколько не напрягающая. Юст продолжал вглядываться в моё удивлённое лицо, пока я не улыбнулась. А потом я просто обняла его.

— Прости, — прошептала ему в шею. — Мне следовало быстрее разобраться в том, что происходит, и перестать быть эгоисткой.

— Нет, — я почувствовала, как он качает головой. — Это я на тебя давлю. Просто мне так хочется, чтобы всё уже как можно быстрее утряслось. И в своём нетерпении я забываю, что ты только появилась в этом мире. Прости.

Я тихо рассмеялась.

— Ну а теперь, после взаимных извинений, мы можем начать новый день и мою новую не совсем человеческую жизнь? — спросила я, отстраняясь и заглядывая в его глаза. Он мягко улыбнулся в ответ.

— Только для начала нужно сделать небольшую мелочь, — сказал он и потянул футболку с моего плеча, обнажая бледную кожу. — Это немного неприятно, но совсем чуть-чуть.

С этими словами он большим пальцем надавил на плечо и повёл влево. Я сначала удивлённо уставилась на его руку, не зная, что сказать и как реагировать. Но затем я почувствовала жжение под его прикосновением и поморщилась.

— Ещё немного, — сказал он, продолжая медленно вести по коже. Из-под его пальца показалась маленькая струйка дыма, и я почувствовала запах палёного.

— Юст, — прошептала я, стараясь не паниковать. — Я тебе, конечно, доверяю, но что ты делаешь?

Он тихо выдохнул и опустил руку. Я недоумённо уставилась на своё плечо, где мерцало маленькое клеймо, переливающееся всеми оттенками сирени. Это был небольшой круг, будто сплетённый из веток и перечёркнутый зигзагом, похожим на взмах крыльев. Было даже красиво. Символ вспыхнул ярким светом и затих, оставляя едва заметное мерцание.

— Что это?

— Мираж, — прошептал он, снова касаясь отметины, будто прощаясь с ней, и натянул рукав футболки обратно на его законное место.

— Это твоя маскировка. Сама подумай: занятие, ты в классе, и тебя неожиданно утягивает на место инцидента. Как объяснить потом окружающим, куда ты пропала?

— Да, это было бы проблематично, — задумчиво кивнула я, потирая плечо с меткой.

— Этот символ будет оставлять мираж вместо тебя. Так что никто не заметит твоего отсутствия.

— И что, он будет ходить и говорить вместо меня?

— Да, но только пока ты на задании. Возвращаться ты будешь сразу в мираж, на его место.

— Ничего себе, — удивилась я. — Как у нас всё продумано.

Юст довольно улыбнулся:

— Это своего рода посвящение, инициация тебя как моего напарника. Очень важный ритуал, который соблюдают все пары, ставя друг другу защиту и своеобразные маячки.

Его рука легла на моё плечо, и я почувствовала, как под тонкой тканью футболки импульсом ему отозвался символ на моей коже, признавая хозяина.

— Эй, так не честно, ты должен был хотя бы предупредить, — возмутилась я.

— Прости, — он опустил глаза, и, казалось, действительно испытал некоторое чувство вины.

— Ладно, — отмахнулась я. — А как это делается? Где мне сделать тебе символ?

Я впервые почувствовала такой сильный интерес к тому, что было связано с нашей сущностью, мне даже захотелось применить свою силу. Юст же мгновенно помрачнел, и я поняла, как он выглядит, когда ему действительно стыдно.

— Что такое? — спросила я обеспокоенно, пытаясь заглянуть в его глаза. — Я сказала что-то не то?

Некоторое время Юст молчал, закусив губу.

— Юст, — снова позвала я, не получив никакой реакции. — Что случилось? Я чем-то тебя обидела? Ты же сказал, что напарники должны делать это. Я подумала, что оба.

— Правильно подумала, — отозвался он тихо, — только у меня уже есть знак.

Я непонимающе нахмурилась, всё ещё стараясь поймать его взгляд. И когда я наконец увидела его неестественные синие глаза, то в них плескалось такое отчаяние и чувство вины, что я даже испугалась на минуту.

— Прости, это моя ошибка, — сказал он угрюмо.

— О чём ты? Откуда у тебя мираж? — спросила я медленно, растягивая слова. — У тебя уже был напарник?

— Нет, что ты! Просто я был неосторожен, — его голос был глухим, звучал, будто сквозь вату.

— Это же не простуда, которую можно подхватить, — бормотала я. — Как такое случилось?

— Тебе просто придётся принять это, как и мне пришлось, — он перешёл практически на шёпот. — Уже ничего не изменить и не исправить.

Отчаяние и вина, исходившие от него, пропитывали эту комнату, пропитывали меня. Внутри поселилось тягучее неприятное чувство, грозившее вылиться в нечто большее. Неожиданно этот маленький, ещё пару минут назад совершенно неизвестный мне ритуал стал чем-то принципиально важным. Я почувствовала себя так, словно меня обидели, оскорбили. Отобрали что-то очень ценное и крайне значимое. Очень странное чувство зарождалось где-то в животе и поднималось всё выше.

— Кто это был? — спросила я неожиданно низко и холодно. На мгновение мне вспомнился сон. Голос кустоса на пустыре. Мой голос. Так похоже.

— Сальви, — сказал Юст неожиданно мягко. — Прости, но ничего не изменить. Я не хотел этого, ни за что не хотел. Я знаю, что этого не должно было произойти…

— Кто, Юст? — настойчиво повторила я, уже зная ответ на свой вопрос.

Как и в прошлый раз, при произнесении его имени Юст едва заметно вздрогнул.

— Это уже не важно, — нахмурился он.

— Важно. Кто? — я хотела услышать это от него. Я очень хотела понять, что ошиблась.

Ещё какое-то время мы просто буравили друг друга взглядом, а потом я просто протянула руку и потянула за вырез майки.

Справа на груди враждебным всполохом среагировало на меня клеймо. На смуглой коже Юста золотой значок переливался особенно красиво, а ещё гордо и насмешливо. Я прямо чувствовала ликование его владельца. Это было наглостью, неслыханной дерзостью. Я сразу узнала его обладателя. Это был слишком знакомый цвет, слишком очевидный.

— Я был без сознания, — сказал парень угрюмо, но я плохо его слышала.

В моих ушах боем тамтамов стучал гнев. Впервые после рождения я испытывала такие сильные эмоции, такие яркие. Мне казалось, всё моё тело пульсировало негодованием.

— Я понимаю, что это не оправдание, — все ещё пытался что-то объяснить мне Юст. — Но я хочу, чтобы ты поняла, я действительно не мог ни предвидеть, ни предотвратить это.

— Как она посмела? — будто не своим голосом произнесла я. — Сначала замена, теперь это…

Пульсация в теле усиливалась, и, казалось, Юст это тоже почувствовал. Выражение его лица сменилось с виноватого на обеспокоенное.

— Сальви, что с тобой?

«Он ещё спрашивает? — раздался в моей голове спокойный, но полный холодной ярости голос. Мой и одновременно не мой голос. — У тебя отняли твоё. По праву твоё. И не важно, нужно оно тебе или нет. Оно — твоё! Никто не имеет право забирать у нас что-то! Ты позволишь этому произойти? Ты спустишь это?»

Что-то щёлкнуло в голове. Из дальнего уголка сознания начала сочиться тёмная вязкая мгла, немного инородная, но отдалённо знакомая.

— Сука, — вырвалось у меня тихое ругательство. — Вот же самонадеянная тварь!

— Что? — не понял Юст.

А я просто встала с кровати и быстро вышла в общий зал. Там у дверей лифта, стояла и сонно потягивалась, задрав руки к потолку, Калиса. Одетая в блузку и джинсовые шорты она выглядела отдохнувшей и довольной. Её прекрасные волосы снова были забраны в высокий хвост, гибкая спина выгнута. Девушка зевала. На мгновение у меня проскользнула мысль, что Лиса действительно очень красива. На короткое мгновение. Оно совпало с тем, что девушка меня увидела.

— Доброе утро, как спалось? — говорила она, пока я решительно подходила к ней. — Я прямо-таки отключи..

Она не успела договорить. Её голова резко мотнулась в сторону, и послышался хруст. Я даже не заметила собственного короткого замаха. Калиса осела на пол прямо у дверей лифта. Из носа хлынула кровь, красная и мерцающая, заливая её красивую салатовую блузку.

— Что ты… — не договорил выскочивший следом за мной Юст. — Сальвия!

Кустос вскочила и вся подобралась, готовая принять бой. Кровь струилась по лицу, собиралась капельками на подбородке, но Калиса больше не замечала её и очевидно была теперь готова к драке. Удивление и злость на её искажённом гримасой лице сменились холодным расчётом. Тут же рядом из воздуха возник Иф, став естественной преградой между нами. Он протянул было руки к лицу девушки, но та раздражённо отбросила их, планируя кинуться на меня.

— Что случилось? — возмущённо воскликнул он, кидая на меня полный негодования взгляд. Я впервые видела таким Ксаифа. Юст дёрнул меня на себя, и, обогнув, загородил собой.

Двери лифта медленно разъехались, и все старшие ошарашено уставились на представшую перед ними картину. Надо же, как не вовремя.

— Что здесь происходит? — строго зыркнула на нас Иветта. Её прекрасные платиновые волосы находились в лёгком беспорядке, брови строго сдвинулись к переносице.

— Не знаю, — ответила Калиса, не отводя от меня полного ярости взгляда. Кулаки её всё ещё были крепко стиснуты, хотя остальные мышцы немного расслабились. — Эта чокнутая просто накинулась на меня ни с того ни с сего. Она больная. Может, это такой древний заскок у неё? Или она просто при падении из капсулы головой ударилась слишком сильно?

Во мне снова закипала злость, она даже немного пугала. Я абсолютно не понимала, что могла сделать в следующую секунду. «Разве может так вести себя кустос?» Сейчас это было не важно. Я должна была показать ей, что моё трогать нельзя.

— Ещё один вопль, и я размажу тебя по стене, — раздался мой холодный голос. Я тут же почувствовала на себе все взгляды. Плевать.

— Ты совсем из ума выжила, ненормальная! — пропыхтела Лиса злобно. Иф всё ещё старался преграждать ей путь, но, как и все остальные, смотрел на меня с осуждением. Единственным, кто не излучал этого чувства, был Юст, он лишь дышал немного тяжело и взволнованно, готовый в любой момент броситься мне на помощь, но этого не понадобилось.

— Из ума выжила ты, самонадеянная стерва, когда решила, что можешь безнаказанно нарушать все мыслимые и немыслимые законы. Один раз я тебе спустила это с рук, но, кажется, не стоило…

Лиса таращилась на меня ошарашено, но старалась сохранять уверенность. Кровь струилась по её хорошенькому личику, а нос уже начал распухать.

— Сальвия, — грозно подал голос Гилар. — Объяснись сейчас же!

Но я не обращала внимания на старейшину, не сводила глаз с Калисы. Та в свою очередь также игнорировала осматривающую её нос Веренику и не отводила глаз от меня, готовая в любой момент ответить мне со всей решимостью, которой ей было не занимать.

— Ещё раз тронешь моё, и я лично вырву твои пальцы один за другим, — отозвался не мой ледяной голос, продолжая моральную перестрелку с блондинкой. — Могу потом сделать из них ожерелье на память.

— Попробуй сначала, выскочка. И я не трогала ничего твоего, психопатка ты чёртова, — прорычала Лиса, — уворачиваясь от заботливых прикосновений наставницы.

— Сальвия, я требую объяснений, — повысил голос Гилар.

— Нам всем они нужны, — строго подхватила обычно мягкая Хариса.

Я сделала шаг вперёд. Калиса вся подобралась, но остановила себя, видя, как я обхожу Юста и протягиваю руку к вырезу его майки. В её взгляде промелькнул огонёк понимания и даже небольшой испуг. Видеть шок в глазах собравшихся было небольшой компенсацией. Но также пришлось увидеть и то, чего я никак не хотела, то, что меня немного отрезвило. Боль в глазах Ифа. Такого преданного и вечно внимательного к мелочам Ифа. Ему было больно, намного больнее, чем мне.

— Калиса, что ты наделала? — прошептала Вереника испуганно. — Глупое спесивое дитя, что же ты натворила!

— Ты настолько сильно его хотела, что решила, что сможешь пренебрегать правилами, тем, что тебе отведено, — продолжила я холодно, но не без сочувствия и грусти, наблюдая за реакцией Ифа, которому каждое моё слово отдавалось, словно пощёчина. — Так сильно, что решила, что сможешь всё изменить, перехитрить мироздание.

На лице Лисы, покорёженном и перекошенном, отразилась уверенная ухмылка.

— И ты уже ничего не изменишь, — ответила она мне, гундося. Вызывая на лицах окружающих выражение крайнего негодования.

И я улыбнулась ей очень зло и холодно, так что стёрла с её лица чувство уверенности:

— Такая большая и сильная, но такая глупая девчонка. Думаешь, сможешь что-то изменить? Так сильно хочешь его? Именно поэтому ты никогда его не получишь, как бы ни старалась и что бы ни делала. Хоть на лбу себе его имя выжги…

— Сальвия, — подал голос Юст, касаясь моего плеча. — Успокойся, это на тебя не похоже.

И он был прав: во мне сейчас бушевал ветер пустыря и правила древняя, злая и холодная хранительница, заставшая великий потоп. Сознание полностью заволокло плотным дымом незнакомой мне силы, оттеснив меня куда-то на окраину разума, удостоив лишь роли наблюдателя.

Конец ознакомительного фрагмента.