Обитель Джека Потрошителя

Лана Синявская, 2008

Разве думала милая девушка Агнешка, что ее тихая жизнь внезапно взорвется – вокруг начнут происходить странные события, страшные кровавые убийства? А все из-за древнего бронзового зеркала, неведомо как попавшего в дом ее подруги Наташи. Происходят зверские убийства – зарезана Наташина родственница, вслед за ней юная балерина… Бронзовое зеркало так или иначе оказывалось причастным к этому. Поиски истины привели Агнешку и Наташу в психиатрическую клинику, где когда-то содержался человек, в которого вселилась душа… Джека Потрошителя! Неужели переселение душ все-таки возможно – и душ самых черных, отягченных грехом ужасных убийств?..

Глава 5

Я малокультурное существо. Темное, необразованное, примитивное, как… как дикая обезьяна!

К такому неутешительному выводу я пришла спустя неделю после вышеописанных событий. Несмотря на прошедший Новый год, который до последней поры был моим самым любимым праздником, неделя эта показалась мне сущим адом. После трагической гибели Инессы на банкете у Наташки я совершенно перестала спать по ночам. Стоило закрыть глаза, как возникало видение ее окровавленного трупа, настолько подробное и яркое, что я с воплями просыпалась в холодном поту.

Инессу убили с невероятной жестокостью. Ей распороли живот снизу доверху остро заточенным кухонным ножом. Причем сделано это было так профессионально, что женщина умерла мгновенно. Вот такое харакири поневоле. Считать точный удар убийцы случайным совпадением было бы нелепо. Убийца прекрасно знал анатомию и ударил именно так, чтобы вызвать быструю смерть. Ошибись он хотя бы немного — и жертва могла бы выжить. Ранение в живот мучительно, но далеко не всегда смертельно. Вывод напрашивался сам собой: убийца был профессиональным врачом, только, в отличие от своих коллег, несущим смерть. Профессия — вот единственная ниточка, которая вела к таинственно исчезнувшему убийце. Насколько мы знали, были проверены все медицинские учреждения города и области, но нигде не удалось обнаружить никаких следов Романа. Впрочем, имя невесть как появившегося на банкете незваного гостя, скорее всего, было вымышленным и особых надежд не внушало.

Мои друзья, Наташка и Юрий, чувствовали себя немногим лучше меня. Обоих в последнее время мучили сильные головные боли и бессонница. Я, по крайней мере, хотя бы жила в другом месте, а они вынуждены были оставаться в квартире, где совсем недавно убили человека. Измотанные и расстроенные, они предложили мне немного отвлечься и пригласили в театр на премьеру. И вот, находясь в уютной ложе с зеркалами и мягкими креслами, я сделала свое открытие. Я — дремучая идиотка с дурной наследственностью. А как иначе назвать человека, который преспокойно уснул в самом разгаре второго акта на премьере новой оперы?

Эта премьера была в нашем городе настоящим событием, и все, кто причислял себя к образованной части населения, стремились попасть в театр именно сегодня. По моему мнению, зря, ведь спектакль теперь будет идти ежедневно на протяжении всего театрального сезона, так что насладиться действом можно будет хоть и попозже, но зато без премьерной суматохи и ажиотажа. Но когда в дело вступает вопрос престижа, логику задвигают в самый дальний угол сознания. В партере сидели толпы разодетых граждан, на большинстве лиц которых читалось, что до сих пор самым культурным заведением, которое они посещали, было ближайшее отделение милиции. Пока не погас свет, я с интересом наблюдала, как «меломаны» в дорогих костюмах и при подружках, увешанных бриллиантами, с кислыми лицами рассаживались на свои места.

Заметив Диану с супругом, я даже не удивилась. Они выглядели по-настоящему заинтересованными, а наряд Дианы даже издали поражал своей элегантностью. Единственное, что меня несколько обескураживало, так это выбранные ими места. По статусу Диане полагалось бы сидеть в первом ряду партера, а она скромно расположилась в одном из последних рядов, почти у самого выхода. Похоже, с билетами и в самом деле случилась большая напряженка, раз уж она удовольствовалась такими не слишком удобными местами.

Мы слушали оперу, в основу которой был положен малознакомый сюжет, уходящий корнями в далекое прошлое. Поначалу я старательно пыталась следить за развитием событий, чему сильно мешал итальянский язык, на котором изъяснялись между собой действующие лица. «Чао бамбино, синьорина», — вот все, что я знаю по-итальянски, и то благодаря навязчивой песенке группы «Блестящие». Наверное, по этой причине во втором акте я пристроила отяжелевшую от большого умственного напряжения голову на обитых бархатом перилах балкона, чтобы удобнее было слушать, а очнулась оттого, что Юрка тряс меня за плечо. Вокруг горел свет, партер аплодировал стоя, артисты заканчивали раскланиваться, прижимая к груди охапки цветов.

— Господи, какой позор! — прошептала я в раскаянии, сообразив, в чем дело.

— Не переживай! — подбодрила меня Наталья, не переставая хлопать в ладоши. — Я сама еле дослушала до конца. Такая нудятина!

Но меня продолжала мучить совесть. Эта пытка продолжалась всю дорогу, до самого выхода из театра. В толпе возле дверей Юрку окликнул какой-то знакомый, и он, извинившись, отошел, а мы с Наташкой медленно стали спускаться по обледенелым ступенькам. Ветер казался особенно холодным после теплого помещения театра и пробирал до костей, мешая мне наслаждаться прекрасным звездным небом.

Подмерзшие театралы, прибывшие на премьеру без собственного транспорта, но не без денег, спешили к стоянке такси, расположенной прямо перед Театральной площадью, остальные топтались на трамвайной остановке, особенно завистливо поглядывая на счастливых обладателей личных авто.

Удержаться на ногах в такой толчее было непросто, нас то и дело толкали со всех сторон, поэтому я не сразу среагировала на энергичные тычки своей подруги.

— Смотри-ка! — прошептала она мне прямо в ухо.

Куда смотреть, я поняла не сразу, но Наташка, когда ей что-то надо, может быть весьма настойчивой. Она не успокоилась до тех пор, пока не заставила меня обратить внимание на высокого парня, нервно переминающегося возле зеленого «БМВ» и высматривающего кого-то в плотной толпе.

Это был Андрей. Я не знала еще, к добру его появление здесь или к худу. Что уж скрывать, парень задел меня за живое. За прошедшую неделю я вспоминала о нем не раз и не два, но встреча меня не слишком порадовала. Ясно же, что он приехал, чтобы встретить свою обожаемую хозяйку после культурного мероприятия, так что лучше было бы, чтобы он меня не заметил.

Мне частенько не везет. Стоит только подумать о чем-то, как тут же происходит все наоборот. Вот и теперь Андрей не только заметил нас Натальей, но даже и узнал, махнув рукой в знак приветствия. Обрадованная Наталья немедленно поволокла меня в его сторону, еще издали шумно выражая свой восторг по поводу случайной встречи. На его лице, увы, я не заметила ответной радости. По-моему, он даже занервничал, сообразив, что Наташка намерена продолжать беседу до бесконечности.

— Извините, но подбросить вас не смогу. Это машина Дианы, и мне нужно отвезти ее домой, — наконец решился признаться Андрей.

Я поняла, что это не что иное, как вежливое предложение очистить территорию. Чувствуя, как загорелись огнем щеки, я пробормотала какие-то извинения и немедленно поволокла упирающуюся Наталью прочь.

Мне было так стыдно оттого, что Андрей может подумать, будто мы пытались ему навязаться, что я почти ничего не видела, глядя только себе под ноги. Кто-то сильно толкнул меня сзади, поскользнувшись на гололеде. Я почувствовала, как чьи-то пальцы уцепились за рукав моего пальто, и, вскрикнув, обернулась.

И остолбенела, увидев рядом с собой бледное до синевы лицо.

Я не слишком хорошо помнила эти черты, но сейчас моментально узнала толкнувшего меня человека. От страха перехватило горло, я хрипло заорала, перепугав Наталью, но она ничего не успела заметить, так как парень, нервно оглянувшись, бросился бежать.

— Что с тобой? Что случилось? — теребила меня Наталья.

Словно сквозь туман я увидела, что к нам со всех ног спешит Юрка.

— Что произошло? — встревоженно спросил он, подхватывая меня под руку.

— Не знаю. Она вдруг закричала так, будто ее режут, — пояснила Наталья.

— Я видел, что какой-то тип едва не сшиб ее с ног, а потом бросился наутек, словно за ним гнались черти. Он напугал тебя, Агнешка? — спросил Юрка, заглядывая мне в лицо блестящими глазами.

Я молча кивнула.

— Неудобно как вышло. Ору, словно оглашенная… — промямлила я. — Я не хотела.

— Да брось ты! У всех нас в последнее время нервишки пошаливают, — отмахнулся Юрка от моих извинений.

— Дело не в нервах, — мотнула я головой. — Это был Роман, я уверена…

— Не может быть… Тебе, наверное, показалось, — неуверенно произнесла Наташка после продолжительной паузы. — Я лично ничего такого не видела.

— Все произошло так быстро. Я думала, у меня сердце остановится, когда его увидела. Думала, что он хочет убить меня!

— Не болтай глупости! — сердито оборвал меня Юрий. — Вокруг тьма народу. Только псих решится на убийство в таком людном месте.

— А он и есть псих! — продолжала упираться я, размазывая по щекам слезы. — Инессу он прикончил в полной народу комнате. Господи, ну почему я? Что я ему сделала?

Я продолжала причитать до самой Юркиной машины. Никогда не думала, что могу испугаться до такой степени. Только когда Юрка запихнул меня на заднее сиденье, я немного успокоилась и затихла, сжавшись в комочек. В такой позе я просидела до самого своего дома. Юрий и Наталья проводили меня до дверей квартиры. Я бы предпочла, чтобы Юрка проверил квартиру и изнутри, но постеснялась попросить об этом.

Когда их шаги стихли на первом этаже, я, настороженно вздрагивая, обошла свое жилище, заглядывая в каждый уголок, даже если в нем мог поместиться всего лишь таракан, и только после тщательного осмотра вздохнула свободнее. В квартире я была одна, и впервые меня это радовало. Проверив дверные замки по третьему разу, я решила, что самое лучшее сейчас — принять ванну и выпить снотворное.

Идея так меня вдохновила, что я почти перестала клацать зубами и довольно бодро направилась к ванной комнате. Но тут краешком глаза уловила некую странность и озадаченно замерла посреди прихожей. Чтобы убедиться, что мне не померещилось, я осторожно повернула голову и посмотрела на вешалку, где висело мое зимнее пальто. Еще сегодня вечером, перед театром, это было старенькое пальто василькового цвета с воротником из порыжевшего от времени песца. Песец, возраст и цвет пальто остались прежними, но на рукаве теперь красовалось пятно непонятного происхождения, которое его никак не красило.

— Где же меня угораздило так угваздаться? — с досадой пробормотала я, подходя ближе. Пятно следовало удалить, но у меня в данный момент не было ни сил, ни желания заниматься чисткой. Пообещав себе, что очищу пальто с утра, я без удовольствия покончила с водными процедурами, слопала двойную дозу снотворного, после чего улеглась в кровать с тайной надеждой провести наконец спокойную ночь без кошмаров.

Сон мне приснился весьма странный. Если это, конечно, был сон…

Несмотря на проглоченное снотворное, заснуть не удавалось довольно долго. Я ворочалась с боку на бок, комкала подушку, тяжело вздыхала, пыталась считать слонов, баранов и овец поочередно. И вдруг мне показалось, что потолок в комнате ожил. Он стал подрагивать, вибрировать, как будто на верхнем этаже расхаживал кто-то невероятно тяжелый. Свет не горел, но луна светила сквозь тюль на окне так ярко, что я отчетливо видела эту вибрацию, которая передалась уже и стенам. С опаской приложив ладонь к стене возле кровати, я почувствовала, что оклеенная обоями кирпичная кладка действительно мелко дрожит.

Когда мой старенький диван сдвинулся с места и заскользил по полу, я в ужасе спрыгнула на пол, не замечая ледяной холод застывших половиц. Мне стало страшно. Мне и раньше приходилось испытывать чувство страха — собственно, кто его не испытывал хоть однажды? — но то был обычный, нормальный, если можно так выразиться, страх — перед экзаменами, перед какой-нибудь ответственной встречей и так далее. Сейчас же меня охватил парализующий волю ужас, от которого каменели мышцы и отказывалось повиноваться собственное тело.

Бежать в моей крошечной квартире было особенно некуда, и я ринулась на кухню — просто для того, чтобы удрать подальше от елозящего по полу дивана. Когда я распахнула кухонную дверь, то сразу поняла: что-то не так.

Кухни не было. На ее месте оказалось совершенно незнакомое помещение с обшарпанными стенами, с которых свисали клочья грязных обоев. Пахло тоже как-то странно — сырым подземельем и мышиным пометом. Господи, что происходит? Дрожа, я прижалась спиной к двери, не решаясь двинуться ни назад, ни вперед. Ноги упорно подгибались, не желая держать непослушное тело в вертикальном положении. Я все еще была босиком, ступни заледенели. Передо мной клубился зловещий полумрак — только сейчас я поняла, что кухонное окно исчезло вслед за кухней, а на его месте виднеется едва различимая в темноте шаткая лестница, ведущая куда-то вверх, где, по идее, должны находиться соседи с верхнего этажа. Но сейчас их там, совершенно очевидно, не было.

На мгновение я сообразила, что весь наблюдаемый мною кошмар — всего лишь дурной сон. Я попыталась проснуться и не смогла. Меня неудержимо, несмотря на весь испытываемый ужас, тянуло подняться по лестнице. Это желание не имело ничего общего с любопытством, а было чем-то сродни неотвратимому року, требующему выполнения заданной программы во что бы то ни стало.

Ступени жалобно заскрипели под моими ногами, какой-то мусор, валяющийся на лестнице, царапал ступни, шаткие перила ходили под рукой из стороны в сторону, грозя обвалиться в любую секунду. И все-таки я поднималась. Поднималась до тех пор, пока не уперлась головой в крышку люка. Крышка откинулась от легкого нажатия и стукнулась обо что-то. Помещение, которое я увидела, было похоже на чердак, тихий, мрачный и холодный.

«Этого не может быть! — подумала я отрешенно. — Надо мной еще два жилых этажа. Неужели я схожу с ума?»

Простой вопрос, заданный самой себе, заставил мою спину покрыться капельками липкого пота, который мгновенно пропитал ночную рубашку. В какой-то отчаянной решимости я вознамерилась идти до конца и, стараясь не думать о последствиях, быстро вскарабкалась на пыльный дощатый пол чердака. Старые доски под моей тяжестью угрожающе прогибались, когда я медленно двинулась вперед, озираясь, как попавший в ловушку дикий зверек, и постоянно приседая на ватных ногах от приступов тянущего страха.

Чердак был пуст. Только в дальнем конце его обнаружилась дверь, крепко запертая. Меня трясло от озноба, сердце отчаянно стучало. Я окончательно перестала понимать, что происходит. И вдруг из-за двери раздался вскрик. Я сильно вздрогнула и, широко распахнув глаза, уставилась на дверь. Ждать пришлось недолго. Крик повторился. Теперь я понимала, что голос, зовущий на помощь, принадлежит ребенку, маленькой девочке. Ей было страшно, я чувствовала. От меня ждали помощи, и это заставило меня преодолеть свой собственный ужас. Не думая об осторожности, я бросилась к двери и принялась дергать за ручку изо всех сил.

— Эй! Не бойся! Я иду! Я помогу тебе! — кричала я громко, чтобы девочка могла меня услышать.

Но она вдруг замолчала. Стало так тихо, что у меня заложило уши, когда я это осознала. Замерев, я напряженно прислушивалась, но тщетно. И вдруг совсем рядом что-то отчетливо булькнуло. Потом еще раз. Звук был отвратительным и пугающим. Отпрянув в сторону, я взглянула на дверь и увидела, как темная, густая жидкость начала просачиваться сквозь дверные щели. Поначалу тонкие струйки сбегали вниз поодиночке, безобидными ручейками, но вскоре жидкость потекла сплошным потоком. Она хлынула на пол, пенясь и бурля. Я завизжала и отпрыгнула, когда жидкость залила мне ноги. Внезапно я поняла, что это такое. В нос ударил противный запах, от которого закружилась голова.

Это была кровь. Целый поток крови.

А потом снова раздался душераздирающий крик девочки. Она кричала теперь не переставая. Тонкий голосок визжал на очень высокой ноте, захлебываясь в бесконечном отчаянном крике, врываясь прямо в мой мозг сквозь черепную коробку. Я схватилась за голову руками, пытаясь зажать уши, не в силах выносить этот вопль ужаса, и… проснулась.

Сон мой был настолько реальным, что, даже увидев перед собой сквозь незашторенное окно серенькое зимнее утро — вполне безобидное и обычное, — я не смогла сразу поверить в то, что ужасный чердак мне просто приснился. В углу комнаты надрывался телефон, но я сидела на постели, дыша, как загнанное животное, не в силах даже пошевелиться. Мокрая от пота рубашка прилипла к телу, и мне было холодно. Кожа покрылась пупырышками, которые я ощущала кожей ладоней, поскольку сидела, крепко обхватив себя за плечи руками. Телефон еще раз обиженно всхлипнул и затих.

— Неужели это был всего лишь ночной кошмар? — спросила я вслух и не узнала своего голоса, настолько тихо и хрипло он прозвучал. И звук собственного голоса, такого испуганного, почему-то рассмешил меня. Я нервно хохотнула.

— Всего лишь сон… — снова пробормотала я и всхлипнула.

Мой мозг отказывался поверить в счастливое избавление. Словно желая доказать себе невозможное, я откинула одеяло и придирчивым взглядом окинула свои ноги. Разумеется, они были совершенно чистыми, хотя… да, давно следовало бы обновить педикюр — бежевый лак на большом пальце правой ноги наполовину облез. Но никаких следов ночных похождений я не обнаружила. Ни соринок, прилипших к коже, ни порезов, ни, само собой, пятен крови. Однако я до сих пор чувствовала липкую влагу, которая касалась моих ступней совсем недавно. Воспоминание о кровавом потоке заставило меня содрогнуться — я отчетливо помнила мельчайшие детали своего сна.

Еще не до конца обретя уверенность в себе и в реальности всего, меня сейчас окружающего, я осторожно спустила с кровати ноги и заставила себя подойти к кухонной двери, которая, как и в моем сне, была сейчас плотно закрыта. За дверью, естественно, не оказалось ничего, кроме моей собственной кухни с покрытым клетчатой клеенкой столом, плитой, мирно урчащим холодильником и другими хорошо знакомыми предметами. Даже кастрюлька с недоеденной накануне гречневой кашей стояла на плите, как и положено.

Только теперь я по-настоящему успокоилась. Правда, приснившийся сон не давал мне покоя все утро. Никогда раньше со мной не случалось ничего подобного. Я вообще редко видела сны, а если они мне и снились, то к утру испарялись из моей головы бесследно и навсегда.

Крепкий кофе добавил мне бодрости, и я стала думать, с кем бы посоветоваться по поводу ночного происшествия. Я была так напугана и так хотела докопаться до истины, что готова была на все что угодно, даже на поход к какой-нибудь гадалке. От последнего, весьма неблагоразумного поступка, меня удержало только то, что среди моих знакомых ни одной гадалки попросту не было.