Железная Дева

Лана Синявская

ГЛАВА 3

Только к концу следующего дня до меня дошло, что Петрякова так и не явилась. Хорошо хоть Софья, похоже, не заметила папку, оставленную у меня безалаберной рыжей нахалкой. Я разозлилась, что меня провели как ребенка и пообещала себе, что как только она все-таки появится, отыграюсь за все.

День спустя мои чувства изменились. Поводом послужил визит усталой и напуганной женщины средних лет. Я не могла не заметить ее припухших, покрасневших глаз и сразу же почувствовала неладное, хотя в первый момент неприятность никак не связывалась в моей голове с Петряковой.

Меньше всего эта простоватая на вид женщина с добрым лицом походила на мать такой стильной и современной девицы, какой была ее дочь.

— Извините, — неуверенно проговорила женщина, поймав мой внимательный взгляд, устремленный в ее сторону, — вы не могли бы мне помочь?

— Конечно. Чем конкретно?

— Моя дочь, Наташа Петрякова собиралась подавать документы в ваш институт…

— Знаю. — Неохотно подтвердила я, предвидя дальнейшее развитие событий: девица нашла занятие поинтереснее, чем корпение над учебниками и подослала мать, чтобы та забрала оставленные документы. Но я ошибалась. Женщина внезапно побледнела и покачнулась, схватившись рукой за сердце.

— Что с вами? Вам плохо? — Я вскочила, собираясь броситься ей на помощь. Она выглядела такой слабой, что я опасалась как бы она не упала.

Софья Николаевна с интересом наблюдала за развитием событий, но предпочитала не вмешиваться.

— Нет, нет. — Остановила меня наташина мать. — Не беспокойтесь. Со мной все в порядке. Скажите, вы правда видели Наташу? Когда?

— Позавчера. — Немного удивилась я, не понимая, куда она клонит. — Вот ее документы, в папке. Она оставила их, но на следующий день не пришла. А что случилось?

— Не знаю. — Прошептала женщина, глотая слезы. — Она… она пропала. Два дня назад ушла подавать документы и пропала.

Я растерялась, но быстро пришла в себя. Мне не показалось, что Наташа относится к категории «домашних» девочек. Напротив, она производит впечатление весьма легкомысленной особы. Конечно, всякое бывает, но в этом случае, пожалуй, поводов для волнения гораздо меньше. Не исключено, что девица в данный момент преспокойно развлекается где-то, совершенно не заботясь о том, что мать от тревоги за нее почти на грани инфаркта.

Все что я могла сделать для несчастной женщины, это рассказать, в какое время ушла из этой аудитории ее дочь и описать парня, который ее сопровождал. Выслушав меня, женщина попросила проводить ее к ректору, что я и сделала, прекрасно понимая, что он ей вряд ли поможет.

Вернувшись на свое место, я наткнулась на пристальный взгляд Софьи Николаевны. Она ехидно прищурилась и спросила:

— Вы все-таки сделали по-своему, Лиза? Видите, к чему это привело?

— Можно подумать, что девчонка исчезла потому, что я приняла у нее документы на пять минут позже положенного срока. — Вяло огрызнулась я. Софья не удостоила меня ответом и отвернулась.

Мне стоило немалых усилий досидеть до конца рабочего дня. Я то и дело посматривала на дверь где-то в глубине души надеясь, что вот-вот объявится Петрякова, но ждала я напрасно.

В половине пятого в аудиторию бочком прошмыгнула моя подружка Яна, опасливо косясь на склонившуюся над бумагами Софью Николаевну. Оказавшись возле моего стола, Яна выразительно постучала по циферблату крошечных изящных часиков, болтавшихся на запястьи. Я поняла ее и кивнула. Сегодня я не собиралась задерживаться на работе ни на секунду дольше положенного, поэтому, быстро побросав в сумку разложенные на столе расческу, ручку и зеркальце, решительным шагом направилась к выходу. На мое «до свидания» Софья не прореагировала.

Янка заговорила только когда мы оказались в коридоре.

— Ну и мымра эта Софья. — Фыркнула она, бодро стуча каблучками. — Чего она на тебя крысится?

— Что, так заметно?

— А то нет. Зыркает, как людоедка туземная. Признавайся, чем ты ей так насолила?

— Да ничем, если быть точной. Но ты же ее знаешь, она всегда найдет к чему придраться.

Янка кивнула. Я понимала ее беспокойство. Если Софья решит выжить меня из института, Яне тоже достанется, ведь именно она порекомендовала меня на эту должность.

Яна была очаровательной девчонкой и хорошей подругой. Младше меня на пять лет, она оказалась довольно сообразительной для своего возраста и потому стала приятной собеседницей. В зависимости от моего настроения она могла и пошутить, умно и к месту, а могла и поддержать серьезный разговор, что называется — за жизнь. Хотя шутила, пожалуй, чаще. Мне нравились ее легкость и некоторая наивность, присущая только юности. Что ей нравилось во мне не знаю, но мы прекрасно находили общий язык и с удовольствием проводили свободное время вместе.

Сейчас она шагала рядом, с интересом слушала мой рассказ о Петряковой, не забывая слизывать мороженое, которое мы купили по дороге. Когда я дошла до визита матери пропавшей абитуриентки, Яна перебила меня. Ее вопрос поставил меня в тупик:

— Выходит, ее так и не нашли? — Небрежно спросила Яна.

— Как это понимать? — Вытаращилась я на ничего не подозревающую девушку. — Откуда ты знаешь, что она пропала? Ведь это еще…

— При чем тут я? — Пожала она плечами. — Весь институт знает, и уже давно. — Она откусила приличный кусок вафельного стаканчика вместе с содержимым, глянув на меня с любопытством.

— Постой-ка. — Сказала я и сама остановилась посреди тротуара. На меня тут же налетела тетка с котомками, ощутимо толкнув в плечо. Но я даже не обратила на это внимания. Янка тоже притормозила, уставившись на меня громадными карими глазами. — Откуда весь институт может знать о девушке, факт исчезновения которой стал известен всего пару часов назад?

— Лисичка, ты что-то напутала. Или мамашка тебе голову заморочила. Девчонка пропала давным-давно. Ее фотка на доске объявлений уже пылью покрылась. — Уверенно сказала Яна. — Ты разве не видела? Ведь каждый день мимо ходишь!

— Я в самом деле ничего не понимаю. — Вздохнула я и медленно двинулась вперед, но сделав несколько шагов, снова остановилась. — Позавчера я видела Петрякову собственными глазами. Рыжая такая…

— Как ты?

— Нет. Хуже. У нее голова — как подсолнух.

— Ух ты! — Восхищенно выдохнула Яна. — Может, мне тоже в такой цвет выкраситься? — Она взъерошила рукой свои волосы и лукаво глянула на меня из-под растрепенной челки. В эту минуту она до того смахивала на шкодливого щенка, что я невольно рассмеялась, но тут же сделала серьезное лицо. Янка моментально уловила перемену в моем настроении и скорчила преувеличенно деловитую рожицу.

— По-моему, мы говорим о разных девушках. Та, что на доске, вовсе не эта… как ее… Петрякова. — Предположила она. — Я вообще-то особенно не присматривалась. Да и фотка так себе, с ксерокса.

— Давай вернемся и проверим? Если ты права, то это мне совсем не нравится. Когда пропадают два человека в одном месте — это уже система.

— Ты что, спятила? — Обиделась Янка. Ее недовольство было мне понятно: мы уже отошли от института на приличное расстояние. Но мне почему-то непременно хотелось взглянуть на фотографию. Видя, что я не собираюсь передумывать, Янка взмахнула рукой от досады и тут же посадила себе пятно на свежевыстиранную блузку.

— Вот черт! — Выругалась она и попыталась стереть пятно, но оно только размазалось еще больше: к сожалению, Янка отдавала предпочтение только шоколадному мороженому.

— Твоя взяла. — Вздохнула она, выбрасывая протекающий стаканчик. — Пошли смотреть на твою «похищенную». Заодно в туалете пятно замою.

Доска объявлений размещалась на втором этаже, возле деканата и занимала полстены. Я и в самом деле проходила мимо нее как минимум дважды в день, но только теперь заметила невзрачный листок бумаги с не слишком отчетливой фотографией молоденькой девушки. С первого взгляда стало ясно — это не Петрякова.

— Когда, говоришь, пропала эта… Таня? — Уточнила я, с трудом разглядев имя девушки, напечатанное мелким шрифтом.

Янка, все это время со скучающим видом изучавшая давно не беленный институтсткий потолок, добросовестно нахмурила бровки, припоминая.

— Когда пропала — не знаю, а объявление, вроде, с начала июля болтается.

— Больше месяца. — Машинально подсчитала я.

— Да брось ты голову ломать. Могу поспорить, что девчонка давно нашлась, а фотку просто забыли снять.

— А если нет?

— Фигня. Девка где-то оттягивается. Можешь мне поверить. Трахалась, небось, на какой-нибудь дачке, потом явилась домой как ни в чем ни бывало, а предки от радости забыли про все на свете.

Меня передернуло от ее грубости. В ее возрасте я была доверчива и переполнена романтики, чуть-чуть наивна, быть может. А Яна совсем другая. Возможно, это что-то вроде защитной реакции, мол вот, смотрите, я все повидала и мне ничто не страшно. Хорошо, если так. Мне не хотелось верить, что по большому счету хорошая девчонка насквозь цинична, но я так и не научилась понимать, что у нее на уме, где игра в «большую», а где — ее истинное лицо.

— Ну что ты болтаешь? — Поморщилась я. — Как у тебя язык не отсох — говорить такие гадости. Тем более про эту девочку.

— А что? — С вызовом спросила она, не глядя мне в глаза.

— Ты фотографию этой Тани внимательно рассмотрела?

— А зачем? Она же не Рикки Мартин, чтоб на нее любоваться. Она продолжала упорствовать, но на фото все же взглянула и присвистнула. — Ну и рожа…

— Прекрати. — Рявкнула я. — Девочка действительно некрасива, но это не повод над ней насмехаться. Посмотрела бы я на тебя, если бы у тебя было такое лицо.

— Ой, лучше не надо. Но ты права, с такой ро… таким личиком она вряд ли кого подцпит. Вопрос о дачке снимается с повестки дня, хотя… некоторые оригиналы любят страшненьких.

Я ее не слушала, думая о том, что, кажется, опять пытаюсь влезть не в свое дело. Ну какая мне разница? Пропали девочки, не пропали девочки. Я их обеих знать не знаю, у них есть родители, знакомые, друзья, милиция, наконец, тоже пока существует… местами. Мое дело — сторона, повторения прошлогодних событий мне не надо. В этот раз может и не повезти…

Мы вышли из института. Яна давно выбросила из головы и красотку Наташу и дурнушку Таню и полностью сосредоточилась на новой порции мороженого. «Вот с кого надо боать пример.» — Усмехнулась я про себя. — «Каждый должен заниматься своим делом.»