В когтях у сказки

Лана Синявская

Никогда не играйте в азартные игры с Дьяволом – обязательно проиграете. Влиятельный магнат по прозвищу Черный паук считал, что его это не касается. Он видел лишь одно препятствие на пути к цели – случайную иностранку, запутавшуюся в его паутине. Но ее зовут Анна Сомова. И она привыкла идти до конца.

Глава 8

Почти сутки Анна запрещала себе вспоминать о том, что произошло в доме мадам Орос. У нее не хватало смелости даже зайти в Интернет и выяснить, что за адрес сообщила ей умирающая. Она говорила себе, что все это лишь предсмертный бред, не имеющий к ней никакого отношения. Беда заключалась в том, что когда загоняешь пугающие мысли в подсознание, они потом, в самый неподходящий момент, выскакивают оттуда свеженькие, будто из холодильника.

Анна едва успела к началу эфира. Техник, деликатно задрав ей подол юбки, закрепил на ней микрофон. Наушник в ухо она запихнула самостоятельно. Ее сегодняшняя напарница — Саяна — уже восседала за своим столом, обложившись потрепанными колодами ТАРО. Гривастая, глазастая, дородная и смуглая, она выглядела внушительно, хотя на самом деле девчонка едва справила шестнадцатилетие. Цыганки вообще рано взрослеют.

Заметив Анну, Саяна вдруг уставилась на нее черными глазищами, похожими на спелые вишни. Взгляд был настолько горяч, что Анна почувствовала жжение в переносице.

— Слушай, смотри куда-нибудь в другую сторону, — попросила Анна.

— Куда хочу, туда и смотрю, — моментально завелась девчонка.

— Логично, — миролюбиво кивнула Анна, — но только не сейчас. Пять минут до эфира, дай отдышаться.

Саяна усмехнулась:

— Не хочешь спросить, что меня заинтересовало?

— А это важно?

— Тебе решать. За тобой по пятам следует тьма. Знаешь?

«Догадываюсь», — подумала Анна, но промолчала, вежливо улыбнувшись Саяне.

— Чего молчишь? Не веришь?

— Почему? Верю. Постараюсь впредь носить с собой фонарик.

— Зачем?

— Тьму разгонять.

— Не поможет, — тряхнула пышными кудрями Саяна. — Это древнее зло. И оно сильнее тебя. Ты не справишься.

— Я постараюсь, — повторила Анна.

Настроение было испорчено. Саяна не прикалывалась, хотя цыгане всегда недолюбливали русских ведущих. Между ними всегда существовала негласная конкуренция и Анна об этом знала. Девчонка происходила из настоящих таборных цыган, большую часть жизни провела, кочуя в кибитке. Ей не хватало опыта, но дело свое она знала — гены, однако. Сейчас она выглядела испуганной. Такой Анна видела ее впервые. В огромных черных глазах сквозил настоящий, непритворный страх, будто Саяна и вправду видела позади Анны что-то ужасное.

Громкий звонок мобильного телефона заставил вздрогнуть обеих девушек. Вот черт! Анна забыла выложить его до захода в студию! Девушка нагнулась к сумке, параллельно отбиваясь от разгневанного редактора, который разгневанно визжал в ухе, и мельком взглянула на светящийся экран. Номер незнакомый. Она бросила взгляд на часы. Осталось две минуты.

Неожиданно для себя, Анна нажала зеленую кнопку.

— Алло?

— Как вы догадались, что хозяйка шкатулки подставная? — спросил в трубке смутно знакомый голос.

— Анна, ты что творишь? Ты в своем уме? — заверещал микрофон.

Девушка раздраженно вытащила наушник, зажала его в кулаке и ответила:

— Это было легко. Карлота — или как там ее зовут на самом деле? — утверждала, что пришла по поручению Виолетты, но я забрала шкатулку уже после ее смерти.

— Вот дура.

— Увы. Было еще кое-что.

— Догадываюсь. Вы подменили шкатулку. Зачем?

— Чтобы убедиться. Я всего лишь проявила осторожность. Карлота с готовностью приняла жестянку, в которой я храню свои карты за артефакт, и выдала себя.

— Значит, ларец все еще у вас?

Тридцать секунд. Редактор точно оторвет ей голову. Но почему-то она не решалась прервать разговор.

— Продайте мне шкатулку, — предложил голос, так и не дождавшись ее ответа. — Я заплачу любую цену.

— Я подумаю.

— Думайте быстрее, — предупредил голос, — пока у меня не кончилось терпение.

Анна с отвращением швырнула телефон в сумку, вставила подозрительно молчащий наушник на место и…

Десять… девять… восемь… семь… шесть… пять… четыре…

* * *

Ник с тоской обозрел спальню. «Чем я буду заниматься вечером? Без компьютера! Даже без телевизора!»

Справедливости ради надо заметить, что телевизор имелся в наличии, но смотреть его было бесполезно. Чужой язык, похожий на птичий щебет, любой, даже самый крутой боевик, превращал в нечто неудобоваримое.

Ник тяжело вздохнул. Он уже трижды сходил на кухню, выпил пять чашек чая и слопал весь сыр в холодильнике, а часы показывали только десять вечера. Детское время, да и спать совсем не хотелось.

В гостиной от старых жильцов остался книжный шкаф. Ник прошелся вдоль рядов старых книг и прочел те названия, что были написаны по-английски. Скукота! Биология, Химия, что-то историческое. Неудивительно, что хозяева бросили здесь библиотеку.

Мальчик зевнул, настроение еще больше испортилось. Совершенно некстати вспомнился сегодняшний случай во дворе. При свете дня это казалось ерундой, но сейчас, в быстро густеющих сумерках все выглядело иначе.

Часов до шести, пока погода не испортилась, они с Хори пинали мяч. Хори промахнулся и мяч улетел в кусты. Когда Ник попытался выудить его из тисовой ограды, он заметил странного человека.

Мужик как мужик, разве что давно не бритый — щетина топорщилась до самых глаз. Он прятался от солнца в тени дома, как раз позади кустов, то ли скучал, то ли дышал свежим воздухом. Незнакомец прятал руки в карманах просторного черного плаща и опирался плечом о стену. Из-под широких полей шляпы блестели только глаза. Ник безразлично скользнул по нему взглядом, схватил мяч и полез обратно. Мало ли на свете фриков?

Но скоро он снова заметил человека в плаще, на этот раз тот подпирал плечом дерево. Солнце уже палило вовсю, и Ник подумал, что дядька, наверное, совсем запарился.

— Видал дурака? — спросил он у Хори, когда они присели на траве передохнуть.

Приятель завертел головой и удивленно уставился на друга.

— Да не крутись ты, — шикнул Ник. — Заметит. Туда смотри, под каштаном!

Хори повернул голову в нужную сторону и снова удивленно обернулся:

— И чего?

— Мужик, говорю, странный.

— Где?

— Да под деревом же! Ты что ослеп?

— Ничего я не ослеп. Там пусто.

— Разуй глаза! Вон он стоит! Плащ до земли и шляпа дурацкая.

Хори только отмахнулся. Нику стало не по себе. Для верности он протер глаза, но мужик никуда не исчез, стоял все там же и, кажется, смотрел прямо на Ника. Почему Хори его не заметил? Может, он близорук?

Ник решил проверить. Точным ударом он послал мяч прямиком под то самое дерево. Хори ругнулся, но бросился за мячом. Парнишка добежал до каштана, нагнулся, едва не боднув незнакомца в живот, и бросил мяч обратно на поле.

Ник растерялся, но потом увлекся игрой и забыл о незнакомце. Сейчас, вспомнив о нем, он почувствовал себя неуютно. Быстрее бы пришла мать! Он расскажет ей обо всем, и она обязательно все объяснит. Она всегда объясняет любые, даже самые странные вещи.

Чтобы скоротать время, Ник решил лечь спать пораньше. Он чувствовал непривычную усталость и постоянно тер глаза руками. Еле волоча ноги и натыкаясь на углы, он побрел в спальню и рухнул на кровать. Но свет выключать почему-то не стал. За окном бушевала непогода. Ветер сотрясал оконные рамы и шевелил занавески. Отражения лампы дрожали на темных стеклах, как будто в комнату пытались заглянуть бледные призраки.

Ник закрыл глаза, но сон вдруг пропал. В комнате было душно.

Поворочавшись минут пять, Ник слез с кровати, шлепая по полу босыми ногами, подошел к окну, немного постоял в нерешительности и с некоторой опаской протянул руку.

Дышать сразу стало легче. Ник пристроился на подоконник, разглядывая освещенный двор сквозь качающиеся ветви. Тут же, на подоконнике, валялся рекламный буклет за прошлый год. От нечего делать Ник взял его в руки, вяло пролистнул несколько страниц и застыл. Ух, ты! Вот это замок! Страх был забыт, мальчик жадно читал скупые, шаблонные комментарии под красочным снимком. Он обязательно должен побывать здесь! Нужно только намекнуть матери. Она сама обожала старинные замки, и наверняка придет в восторг от идеи отправиться в это место.

Порыв ветра едва не вырвал тонкую брошюру из рук мальчика. Ему даже показалось, что ее пытаются отнять. Он крепче сжал пальцы и на всякий случай подсунул ее под футболку.

Из сада долетал запах сирени. Мимо щеки порхнул ночной мотылек, Ник нетерпеливо махнул по лицу тыльной стороной ладони и вдруг отчетливо осознал, что в комнате позади него кто-то есть… Мальчик понимал это совершенно отчетливо, но боялся обернуться. У него в голове возник странный шум, от которого он почти оглох. Голову будто обмотали толстым слоем вонючей ваты. Ему вдруг стало так холодно, что он затрясся и, чтобы не упасть, схватился за подоконник.

Прямо перед ним было темное стекло, в котором отражалась знакомая комната. Ник широко раскрыл глаза, заметив за спиной угрожающе нависшую черную тень. Она росла. Вверх, по стене, все выше и выше, пока не уперлась в потолок, занимая уже всю стену.

Тень приближалась.

Слегка покачиваясь, она отлепилась от стены и медленно, как в замедленном кино, двинулась в его сторону. Кровать, тумбочка, стенной шкаф будто проваливались в нее, пока за спиной не осталось только черное клубящееся дымное марево.

Ник широко открыл рот, собираясь закричать, но голоса не было. Наверное, его тоже проглотила черная тень. Теперь он даже не мог позвать на помощь.

У мальчика возникло странное ощущение, будто внутри него разрастается светящийся шар, который приподнимает его, пытаясь оторвать от пола. Это ощущение пугало даже больше, чем черная тень, что кружила по комнате, не исчезая, но и не нападая. Как будто ждала чего-то. Чего она хочет? Увидеть его глаза?

Пытаясь избавиться от странной, наполняющей его энергии, Ник потерял последние силы. Шар внутри лопнул. Он вдруг перестал дрожать. В глазах потемнело. Вместе с дрожью из него будто вытекли все кости, ноги обмякли. Ник начал потихоньку сползать на пол, судорожно цепляясь за подоконник.

Уже почти в забытьи он услышал откуда-то сверху низкий угрожающий вой и успел заметить, как в большую тень с размаху врезалась маленькая.

Потом чернота заволокла все вокруг.

Ник упал, громко стукнувшись головой о деревянные половицы, но боли не почувствовал: он потерял сознание.

* * *

— Снова паук?

Анна изо всех сил старалась не показать свой страх сыну. Выглядел он ужасно в болтающейся на тощем тельце пижаме, видом и выражением лица напоминающий унылого, растрепанного призрака.

— Ник, не молчи! — взмолилась Анна. — Что тебя напугало? Говори!

Забывшись, она довольно сильно встряхнула мальчишку. Его голова мотнулась на тонкой шейке и Анна вдруг испугалась, что она оторвется.

— О, господи! Прости, прости! — Анна крепко прижала его к себе. Под ее руками он весь как-то отмяк, засопел, зашмыгал носом. Отлегло! — поняла Анна и потащила его на кухню.

Чай с молоком и медом окончательно отогрели малыша. Запинаясь и всхлипывая, он рассказал матери про черную тень, и про черного человека во дворе, и про Хори. Рассказывая, он все поглядывал на нее исподлобья и спрашивал: «Веришь?». Анна кивала, занятая тем, чтобы как-то обуздать разраставшийся внутри ужас.

— Ты уверен, что это тебе не приснилось? — с надеждой спросила она.

Ник с обидой взглянул на мать:

— Во дворе я не спал, — напомнил он. — Что я, зомби, что ли?

— Но Хори…

— Хори слепой, как крот. Я специально спросил и он признался.

— Хорошо, хорошо. Но, может, все-таки это была просто тень от деревьев?

— Тень в шляпе и плаще?

— Ну, сам посуди, какой плащ? На улице хорошо за тридцать. В трусах — и то жарко! Напяливать плащ… Это же извращение какое-то!

— А что? Может, это и был какой-нибудь маньяк!

— Ох, не говори глупостей! — Анна действительно с трудом верила в маньяков. Тем более здесь, в этой тихой, приличной, прямо-таки сказочной стране. Но Нику она верила. Ей пришлось поверить…

Ник подергал ее за рукав:

— Мам, Каспер его тоже видел! Это он прогнал его из комнаты.

— Каспер, говоришь? — Анна с сомнением посмотрела на подоконник, где распластался огромный черный кот, убедительно притворившийся спящим. — Жаль, он не может рассказать подробности.

Неожиданно Анну посетила светлая мысль. Она встрепенулась и заглянула в глаза Нику:

— Слушай, а ты хорошо рассмотрел человека на улице? Я имею в виду его лицо?

— Не очень.

— Он не показался тебе знакомым? Нет, не так! Может, ты его уже видел раньше?

— Да нет… Хотя, знаешь, мне показалось, что я его знаю. Только никак не могу вспомнить — откуда? Наверное, мы все же встречались…

— Недавно?

— Давно. Очень давно…

Ник выглядел обескураженным. Анна потрепала его по волосам и налила еще чаю. Отвернувшись, чтобы поставить чайник, она сжала руку в кулак с такой силой, что длинные ногти поранили ладонь. Анна спохватилась, быстро и незаметно вытерла кровь салфеткой.

— Помнишь, мы с тобой ходили в ресторан? — спросила она, фальшиво улыбаясь.

— А то!

— Там был старик…

— Он тебе ужас, как не понравился! — Ник прыснул в кулак. — Ты хотела превратить его в лягушку!

— Ничего я не хотела! Так вот. Подумай хорошенько: там, во дворе, это случайно был не он? Или, может быть, его помощник?

— Нет! Точно не они! Хотя охранник бы подошел. Они примерно одного возраста.

— Но не он? Как, бишь, его звали?

— Ласло! Классное имя. Нет, мам, это был не он. Этот больше похож на гориллу, в смысле, на Кинг-Конга. А тот, под деревом, худой был. Тощий даже. И лицо бледнющее. Ласло загорелый, почти как негр, а этот аж в синеву… И еще… — Ник прочистил горло. — У того, во дворе, лицо было странное, будто размытое. Вроде — есть, а вроде как и нету.

— Замечательно! — всплеснула руками Анна. — Мы сейчас черт знает до чего договоримся! Знаешь, что? Пойдем-ка лучше спать, утро вечера мудренее.

Анна не стала протестовать, когда Ники забрался в ее постель и деловито принялся устраиваться у стенки. Она отодвинулась на самый край, давая ему больше места. Положив голову на согнутую руку, она с любовью смотрела на сына. Словно котенок, он немного повозился, сооружая себе гнездо, потом свернулся калачиком и мгновенно уснул.

Анна закрыла глаза тоже, но сон не шел. Часы громко тикали на стене. Половина третьего. Призрачный час, когда даже воздух имеет странный привкус, когда город охватывает не столько сонная, сколько мертвая тишина.

Мертвая… Какое все же ужасное слово.

Саяна была права. Вокруг нее и сына сгущалась тьма. Анна давно не боялась обычных людей, но тот, кто угрожал им, не был человеком. За короткий срок Анна видела две смерти. Две смерти — один убийца. Вот что подсказывало ей ее чутье. Она пыталась закрывать глаза, каждый раз, когда настырная мысль всплывала у нее в мозгу, она прихлопывала ее крышкой, как чертика в табакерке. Чертик протестующее попискивал, но девушка заставляла его заткнуться. Теперь он уже не слушался ее.

Мадам Орос подверглась нападению дважды. После первого раза она булла убеждена, что это дело рук ребенка. Полный бред. Анна чувствовала присутствие совсем иной силы, древней, как само зло. И такой сильной, что Анна не смогла предотвратить катастрофу. Ее усилий — а она тоже не на помойке себя нашла — хватило лишь на то, чтобы заставить невидимое зло выпустить из когтей свою жертву, но прогнать его совсем она так и не сумела.

Почему зло выжидало так долго? Почему напало именно в ее присутствии? Совпадение? Или предупреждение? Или попытка заставить старуху замолчать? Она и так-то не была особенно разговорчивой, но собиралась что-то сказать. Что она знала такого, о чем не должна была узнать Анна?

Девушке показалось, что во тьме вдруг сверкнули желтые глаза старика. Она сморгнула, прогоняя наваждение. Ник был уверен, что напал на него кто-то другой. Может, и так, но коварный дьявол наверняка приложил к этому руку.

Кто же он? И чего он добивается? Ему нужна шкатулка? Может быть, но все не так просто. Было что-то еще. В конце концов, заполучить мерзкую вещицу можно было и не проливая реки крови. А уж Ники и вовсе ни при чем.

«Я должна думать логически», — подумала Анна и тут же разозлилась на себя: именно так говорят те, кто понятия не имеет, что происходит.

Она перевернулась на другой бок и… Что это? Ей вдруг показалось, что дверцы стеклянного шкафа, где смутно отражались освещенные молочным светом окна, медленно начали отворяться, точно кто-то мягко толкнул их изнутри. В зеркале промелькнула смутная тень. Что-то слишком часто в последнее время ее стали пугать зеркала.

Нет, на этот раз показалось. Дверца замерла на полпути и больше не двигалась. Тень — это всего лишь отражение колышущихся штор. Однако паника, охватившая ее в черной обманчивой пустоте, не ослабевала. Все чувства девушки обострились, она кожей ощущала присутствие опасности, но не могла даже предположить, с какой стороны придет беда. Это неведение делало ее беззащитной.

Прежде, чем заснуть, Анна, презирая себя за слабость, встала с постели и набросила на зеркальную дверцу шкафа большое банное полотенце.