Эскорт

Лана Мейер, 2023

Они думают, что Эльза работает элитной эскортницей, и она не станет переубеждать их в этом. Четыре года назад ее жизнь превратилась в ад. Страшно красивый и жутко дорогой ад. У нее есть все: дорогие подарки, комфортный уровень жизни, лучшие отели, предложения руки и сердца от самых завидных холостяков мира. Со стороны кажется, что весь мир у ног девушки. Но никто не знает, какую цену она заплатила за эту роскошь…и за что еще предстоит заплатить душой, оказавшись центральной фигурой в захватывающей шахматной партии между двумя братьями, которые являются членами мировой элиты. В книге присутствует нецензурная брань!

(сериал «Шерлок»)

Часть первая

Глава 1

ЭЛЬЗА

Дубай. Закрытая вилла в районе Джумейра.

Соблазнить. Раздразнить. Зацепить. Дожать. Скрыться.

В моей работе есть несколько главных правил, нарушение которых приведет к провалу поставленной заказчиком миссии. Коротко они переданы в этих пяти словах, которые я читаю про себя как мантру, цепляя на мочки ушей серьги Van Cleef из последней коллекции. Мой последний ухажер был невероятно богат, но довольно скуп на подарки — эту скромную пару из белого золота восемнадцать карат с круглыми бриллиантами он подарил мне на день рождения. Их цена чуть меньше тридцати тысяч долларов. Я просила браслет за пятьдесят.

Лучше бы он подарил деньги. Я бы потратила их с большей пользой. Хотя, должна признать, именно с этим корсетным черным маленьким платьем они смотрятся довольно эффектно и делают мой образ более дорогим и цельным. Подкрасив губы, я с хлопком закрываю маленькую пудреницу, кидая ее в брендовую сумку, также подаренную мужчиной. Другим мужчиной.

Сегодняшний вечер пройдет легко и непринужденно. С мужиками за шестьдесят проще, когда тебе нет и двадцати двух — по поддельным документам, конечно. Мой реальный возраст чуть выше. Сейчас я работаю над проектом под названием «Рамазан Аль-Таджир» и кажется, мне остается всего пару свиданий, для того, чтобы «дожать» его. Деньги из мужчин я выкачиваю с той же скоростью, что и высокотехнологичные вышки, расположенные в соседнем эмирате Абу-Даби.

Ни любви, ни тоски, ни жалости — мои главные принципы, придерживаясь которых, я профессионально выполняю свою работу. Кто-то скажет про меня «эскортница» или «содержанка» и отчасти окажется прав. И тем, кто меня осудит, я бы с радостью предложила пройти мой жизненный путь. Да только знаю, что у среднестатистической душонки на это кишка тонка.

Мне повезло, что я все еще жива. Что я не овощ, загнивающий в психушке под Белградом. Этой ночью меня ждет мягкая двуспальная постель в пятизвездочном отеле, а не деревянные половицы, кишащие тараканами, на которых порой приходилось проводить ночи.

Здесь, в Дубае, я круглосуточно окружена лоском и роскошью, но мне никогда не будет достаточно. Мой психотерапевт говорил, что это из-за того, что я слишком долго жила в «дефиците». В дефиците всего: материальных благ, родительской любви, нормальной социальной жизни. Я всегда буду жадной до всего вышеперечисленного, хоть и никогда не покажу окружающим, что вторые два пункта для меня куда важнее первого.

Пусть считают меня меркантильной сукой. Лучше пребывать в таком амплуа, чем быть жертвой обстоятельств и пленницей, без права на ропот, не то, что на жизнь.

Но мое тяжелое детство и не менее сложная юность, обремененная страшным горем — немножко другая история. На повестке сегодняшнего дня у меня стоит иная сказка, действия которой разворачиваются в частном покерном доме фешенебельного города Дубай.

Впечатляюще огромные ворота закрытой виллы медленно открываются, впуская внутрь местный Мордор^[1] G-Wagen на котором я приехала. Мой милый богатый старичок позаботился о том, чтобы я добралась до места с комфортом, и прислал за мной личного водителя.

Еще мгновение, и мои шпильки упираются в плавящийся асфальт подъездной дорожки. Поправляя платье, я медленно подхожу ко входу закрытого клуба, не обращая внимания на то, как свернули в мою сторону шеи мужчины, что вышли за пределы виллы на перекур. Все мое внимание сегодня только для одного мужчины — моего заказчика.

А мое внимание стоит дорого.

Демонстрируя охраннику содержимое сумочки, прохожу вглубь виллы, всем телом ощущая, как секьюрити пялится на мою задницу.

— Добро пожаловать, мисс Эймс, — называя мою ненастоящую фамилию, приветствует меня менеджер казино, одномоментно с кивком головы приоткрывая для меня врата в денежный ад. Одариваю Эндрю легкой ухмылкой, про себя вспоминая, что на самом деле, его имя — Андрей. Он из Сербии, как и я, но кажется, кто-то из его родителей родом из России.

Вот он город-фейк во всей его уродливой красоте: здесь каждый притворяется кем-то другим. Тем, кем он не является. И мое настоящее имя здесь знают лишь единицы. И мое временное, прописанное в поддельных документах — Эльза, похоже на то, что я носила с малых лет.

Элиса.

Меня зовут Элиса.

Я несколько лет не слышала его звучание из уст мужчины. В последний раз от него. От единственного мужчины, которого я впустила в свое ледяное сердце.

И он не разбил его, как можно было бы подумать. Случилось нечто гораздо хуже.

Отключая проблеск звериной тоски и ностальгии, я блокирую внутри слащавые эмоции жертвы, образно натягивая на себя амплуа львицы. Не обращая внимания на гостей казино и других мужчин, я держу путь прямо к Рамазану, что сидит за столом на позиции малого блайнда.^[2] За столом сейчас мало игроков, а это значит, что в игре наблюдается перерыв, и я подоспела в идеальное время. Беглым взглядом окидываю своего старичка Рами, отмечая, что сегодня он прыгнул выше своей головы: надел свой лучший костюм и часы, мощно сдобрив свой образ арабским тягучим парфюмом, от которого лично меня вечно подташнивает. Игнорируя легкий приступ отвращения, я медленно опускаю ладони ему на плечи, привлекая к себе внимание своей жертвы.

— Твой счастливый талисман уже здесь, хабиби, — вкрадчиво низким голосом нежно воркую с ним я. Рамазан медленно поворачивает голову, с наслаждением вдыхая аромат моих волос и кожи шеи.

— Ты выглядишь великолепно, моя белокурая нимфа. И также потрясающе пахнешь, — как и положено арабскому мужчине, он никогда не оставляет меня без красивых слов.

А я ненавижу слова. К сожалению, их в карман не положишь. А то, что нельзя положить в карман уводит меня все дальше от моей цели и возвращает ад моего детства. И поймет масштабы этого чистилища лишь тот, кто также провел первые годы жизни в загнивающем приюте, где каша со слипшимися комочками считалась наивкуснейшим деликатесом и наивысшим благом.

Но если бы на кону моей деятельности стояла лишь «красивая жизнь», все было бы проще. Ставки куда выше.

— Как жаль, что этот прекрасный парфюм заканчивается, — с легкой грустью делюсь своей маленькой проблемой я. — Я бы хотела пахнуть именно им вечно, — речь идет об эксклюзивном дорогом нишевом парфюме, который создавался специально для меня.

Я умею играть с мужчинами. Архетип хорошеньких дурочек привлекает многих, а с такими, как Рамазан, это всегда беспроигрышный вариант.

— Я подарю тебе новый, моя принцесса. Куплю тебе весь парфюмерный магазин, только чтобы вернуть улыбку твоим губам, — засыпает обещаниями седовласый ливанец. Стоит отметить, что лет двадцать назад он наверняка был чертовски хорош, и я наверняка сама бы захотела провести с ним жаркую ночь. У него крупные черты лица, довольно высокий рост и в целом, он хорошо слажен и приятен мне по всем параметрам. Однако, красивая женщина нужна ему лишь для статуса — Рамазану шестьдесят и мне доподлинно известно, что у него жуткие проблемы с потенцией. Настолько сильные, что даже самая дорогая «виагра» в мире не поднимет его Бурдж Халифу.

— Мне будет так приятно, если ты это для меня сделаешь, хабиби. Как еще ты меня порадуешь? — воркую с Рамазаном я, обволакивая его манким взглядом, без конца хлопая ресницами. У меня прекрасно получается строить из себя красивую дурочку, когда ситуация того требует. Именно этой «красивой дурочке» внутри меня мужчины отстегивают десятки тысяч долларов. Сплю я лишь с избранными, которых выбираю сама, а остальных идиотов — вожу за нос и лишь обещаю страсть и жаркую ночь.

Хотя, в практике, бывало, всякое. Не уверена, что по-настоящему хотела кого-либо, кроме своего мужа. Когда искры из глаз, мурашки по коже, и хочешь до одури каждый миллиметр тела своего мужчины.

С Рамазаном довольно просто. Для него я являюсь развлекающим фоном и усладой для глаз. Лишенный мужской силой бедняга пару раз на моей груди засыпал под колыбельную и тому был рад. Плакался мне пьяный, делясь рассказами о своей психологической и физической травме, из-за которой он теперь никогда не сможет ощутить себя мужчиной.

В такие мгновения, я чувствую себя гейшей. И еще раз прихожу к выводу, что секс — это меньшее, что женщина может предложить мужчине. Красивых девушек миллионы, особенно в Дубае. Тех, рядом с которыми хочется не только оказаться в постели, но и проснуться без чувства отвращения — единицы.

Но если секс — меньшее, то, что тогда большее? За что мужчины готовы отваливать бешеные бабки на бессмысленные тряпки, покупать квартиры и машины, чтобы только овладеть, и вкладываться в женщину?

За состояние и эмоции.

И то, насколько умело я могу подобрать «ключ» к состоянию каждого и делает из меня ту самую роковую женщину, которую ни один из бывших не может забыть.

— Порадую так, как ты не мечтаешь. Наберись терпения. Только выиграю все, что сегодня есть на этом столе, — Рамазан многозначительным взглядом прикидывает потенциальный банк.

— А мне можно попробовать? Поделишься резервами?

— За стол тебя не пущу, но на хранение отдам. Будешь моим секретным банком, — он протягивает мне несколько крупных фишек, и я поспешно убираю их в сумочку. Она только что подорожала на пятьдесят тысяч долларов.

— Ты лишаешь меня всего веселья, хабиби, — слегка поджимаю губы, выражая недовольство. — Но я все понимаю. Ты не хочешь воевать со своей женщиной.

Мне лучше и, правда, не садиться за стол. Азартные игры творят со мной безумные вещи. Я никогда не могу остановиться и превращаюсь в сумасшедшую, что готова пойти ва-банк, лишь бы урвать крупный куш. Я много раз проигрывала крупные суммы денег в Монако и на своем опыте убедилась, что казино всегда выигрывает.

— Такие мужчины, как я, милая, не терпят игру в «поддавки», — Рамазан тонко намекает на то, что женщине не место за покерным столом. — Ты права. Мне нравится, когда ты просто стоишь рядом или находишься в комнате.

— И приношу удачу, — подмигиваю Рамазану, в очередной раз программируя его на успех и везение в игре.

— Я в этом не сомневаюсь, — его рука касается моих бедер и собственнически сжимает ягодицу. Позволяю ему это вольность, абсолютно ничего не испытывая внутри.

Человеческий мозг — странная штука и нейролингвистическое программирование всегда творит с ним удивительные чудеса. Наши нейроны всегда стремятся к тому, чтобы заметить и произвести в реальности то, на что они изначально были заточены.

«Где внимание, там и энергия, Элли», — в воспоминаниях призрачной вспышкой света всплывает его голос.

Моя кожа вмиг покрывается инеем, а дыхание схватывает.

Не вспоминай. Это слишком больно. Еще чуть-чуть и ты не сможешь дышать.

Не вспоминай детали. Не вспоминай.

— Господа, прошу занять ваши места, — объявляет дилер, начиная раздачу. Карты ритмично падают на стол — по две каждому, и три выкладываются на стол рубашкой вниз. — Большой блайнд делает ставку, — я внимательно слежу за ходом игры, изучая всех присутствующих за столом. Не считая Рамазана, в игре учувствуют еще два представителя «крупной рыбы».

Но в этой комнате мне хорошо знаком не только Аль-Кадир, но еще и симпатичная официантка, что любезно обслуживает всех гостей и с улыбкой невинного ангела подносит им кофе, спиртные напитки и сигареты. Для всех, моя помощница Ванесса — лишь красивая девчонка, занимающая позицию «принеси-подай», и только нам двоим в этом доме известно о наших маленьких шалостях. За последнюю «шалость» я заплатила ей всего тысячу долларов, но она и этому рада. Я уважаю Нессу за то, что она не пошла типичной дорогой красивых девчонок, что приезжают покорять Дубай.

Она не ищет себе женатого эмиратца или богатого взрослого папика, не соглашается на спонсорские отношения без чувств и искреннее верит в большую и светлую любовь. Ей всего двадцать один, и возможно, когда-то и я была такой. Хотя была ли? Разве у меня был выбор? Разве имела я хотя бы один шанс поверить в «прекрасную и чистую любовь» пройдя через тот ад, что упал на мои хрупкие подростковые плечи?

У меня не было шансов на веру в любовь, до тех пор, пока выбор за меня не сделал мой бывший муж. Он показал мне ее. Он открыл мое сердце. Заострил все ее грани, выточил мою душу и высек свой образ на моем сердце. Вырезал на изнанке грудной клетке. Всего себя, внутри меня. Это было безумно красиво. Я ощущала в себе свет, что ярче тысячи звезд. Целую Вселенную, галактику, непостижимую глубину. Но рано или поздно в любой галактике случается взрыв…в тот день, когда его не стало, меня разорвало на части.

И даже мое возмездие не имеет никакого смысла. Просто местью мне не вернуть Джеймса и своего сына. Но речь идет не о реванше, а о шансе.

Нессе повезло, что она устроилась в хороший покерный дом. Да, это нелегальная работа, но здесь она может зарабатывать куда больше девочек, что работают в роскошных ресторанах до стертых в кровь ног, и получают за это копейки. Игроки щедры на чай, да и я иногда прошу ее подслушать некоторые разговоры участников и передать мне необходимую информацию. Здесь, в Дубае у меня везде есть глаза и уши. В других городах, где я работаю, мне иногда не хватает нужных знакомств.

Не везде я могу позволить себе сегодняшний чит-код: спасибо Ванессе, она установила на столе микроскопические камеры, видео с них транслируется на ее телефон. Именно благодаря этому, она будет подсматривать карты игроков на своем телефоне и подавать мне определенные невербальные знаки, что будут влиять на ход моих ставок и тактику игры. Просчет вероятности выигрыша не составит для меня особого труда, а способность блефовать и врать у меня с детства. Не будь я такой изворотливой, я едва ли была бы жива.

— А ваш телефончик в подарок к напитку можно? — не теряясь, заигрывает с Несс один из участников игры, пока она ставит сахарницу рядом с его чашкой кофе. У него смуглая кожа, контрастирующая с жемчужными винирами. У меня есть на него некоторые данные — крипто инвестор родом из Саудии. Не олигарх, не крупная фигура, но и не пешка в ближневосточной тусовке больших и влиятельных.

— Пока только кофе, сэр, — игриво подмигивает инвестору моя засланная темная лошадка, за что получает от него пару мелких фишек. Мы с Несс обмениваемся мимолетными взглядами, и в ее глазах я отчетливо читаю, что у нее все под контролем. Она уже знает его карты, как и других игроков, а мне останется лишь применить знания высшей математики и рассчитать вероятности своего выигрыша. Внешность обманчива, и никто из них не распознает в невинной девушке предрасположенности к счету и цифрам.

И да, я обязательно сяду за этот стол, что Рамазану не сразу понравится. Я сыграю под него в нужный момент, тем самым окончательно купив его доверие.

— Малый блайнд делает ставку, — словно сквозь слой ваты доносятся до меня голос дилера, пока я изучаю еще одного игрока — привлекательного мужчину, чью внешность довольно тяжело рассмотреть детально, потому что он ежеминутно объят сигаретным дымом от электронной сигареты.

— Десять тысяч долларов, — Рамазан сдвигает фишки вперед под безэмоциональный голос дилера.

— Большой блайнд, колл,^[3] — озвучивает она действия игроков.

Анализирую внешность третьего участника, что уже не кажется мне таким привлекательным, каким показался изначально. На первый взгляд мужчина выглядит приятным и ухоженным, но растворившийся вокруг него дым, наконец, открывает мне его лицо, а главное — черные глаза, в которых, кажется, нет ни капли света.

Меня учили читать людей по глазам. И в них все — история человека, его энергия, его теневая сторона, его боль, его нутро все наизнанку вывернутое. Зеркальное отражение всех его личностей. И иногда в нем нет дна, оно может быть темным, полным загадок и тайн, даже грязным. А порой, как сейчас — пустым, безжизненным, выжженным, словно мертвая пустыня, без капли дождя.

В этом уродливом красавце я узнаю владельца покерного дома — Стефано Эрерра.

Про такого мужчину я могу сказать кратко: он отвратителен в своей пустой, лощенной и фальшивой привлекательности. Диагональный шрам, что разделяет его лицо на две части, словно подчеркивает двойственность и подлую изворотливость его личности. Бросаю беглый взгляд на губы Шрама. Это моя профессиональная привычка. Они тонкие, словно две плоские ниточки. Кассандра, на агентство которой я работаю уже несколько лет, всегда говорила, что с такими мужчинами разговор короткий: они жадные и скупые, и будь, они даже трижды миллиардерами, от них даже крохотной сумочки от Chanel на рождество не дождешься.

Такие не одаривают, а используют женщин. Либо задаривают, чтобы использовать еще больше и относиться, как к коврику для ног.

— Уберите это, — сквозь зубы бросает Шрам, когда Несса преподносит ему комплиментарный арахис к заказанному им пиву. Девушка виновато улыбается ему и быстро отдаляется назад с небольшой тарелкой орешков в руках. Наспех обрабатываю данную информацию и эмоцию неприязни, четко отразившуюся на лице мужчины, стоило ему лишь взглянуть на орехи.

У этого малыша со шрамом аллергия?

— Несс, а можно мне? И светлое легкое, пожалуйста, — вежливо обращаюсь к своей тайной подруге и грациозной походкой приближаюсь к столу. В сопровождении тяжелых и внимательных взглядов всех окружающих мужчин, я плавно опускаюсь на игровое место, легко поведя плечами.

Рамазан разглядывает меня с долей шока, недовольства и восхищения. Он явно не ожидал, что я ослушаюсь его, но мне прекрасно известно, что мужчинам не нравится, когда им, молча, заглядывают в рот и безропотно их слушаются. Его только возбуждает моя смелость, моя провокация, мое безумие.

Азарт. Азарт в отношениях — это все. Пока есть азарт, энергия между вами бурлит, циркулирует, взрывается…азарт имеет свойство заканчиваться также быстро, как фишки в казино. Эффект рулетки — кажется, что еще можно отыграться, но ты уже на мели. Величайшее мастерство соблазна заключается в том, чтобы дарить мужчине иллюзию, что он покидает твое личное казино с увесистым выигрышем, но еще далеко не полным банком. Он всегда должен оставаться в эмоциональном плюсе, но уходить голодным. Соблюдая это правило, любого можно держать на железном крючке годами. Держать, манипулировать, управлять. Мой муж был единственным человеком, с которым все мои хитрости сходили на нет.

Только с ним я была настоящей.

— Какого черта ты садишься за стол, Эльза? — сквозь зубы бросает Рамазан, но дилер осаждает его колким взглядом и четким замечанием:

— Господин Аль-Кадир, идут ставки. В нашем клубе запрещены ругательства.

— Рейз,^[4] — повышая сумму, сдвигаю фишки вперед, всей кожей ощущая, что все присутствующие мужчины не в восторге от того, что я вступила игру. Красивая девушка за столом — как новогодняя елка у Рокфеллер центра. От нее невозможно отвести глаз и сосредоточиться на делах, уж больно ярко она сияет.

— Пасс, — произносит игрок на следующей позиции.

Четыре круга торговли проходят довольно быстро. Все играют смело, широкими шагами повышая ставки. Мне очевидно, что за столом собрались опытные игроки, но мое преимущество в виде Несс, что подает мне незаметные, заранее обговоренные знаки, раскрывая карты других игроков, покрыть сложно.

Первый банк забирает Рамазан, как и второй. Все идет по плану, и я уже предвкушаю, как Кассандра будет довольна завершенным делом. Внушение всегда работает безотказно. В одном из кругов, мы остаемся в игре вдвоем. У меня на руках две карты — десять и валет масти черви. Высока вероятность стрит флэша.

— Ва-банк, — с каменным лицом я выдвигаю все свои фишки вперед, бросая всем игрокам вызов одним лишь взглядом.

— Вскрываем карты, — озвучивает дальнейшие действия собравшихся дилер. — Господин Аль-Кадир у вас пара, — комментирует комбинацию Рамазана, взглянув на стол. — Госпожа Эймс, — обращается ко мне, в тот самый момент, когда я переворачиваю карты. — Стрит флэш. Банк ваш.

Пока мое сердце клокочет в горле, я с невинной улыбкой бросаю взор на каждого игрока.

Под прицелом их подозрительных взглядов мне становится не по себе. Им явно стремно от того, что типичная блондинка нагло поимела их за покерным столом.

— Детка, я и понятия не имел, что ты так хорошо играешь в покер, — сквозь зубы бросает мне Аль-Кадир. Наверняка, в его мыслях превалируют думы о том, что не сядь я за стол, банк забрал бы он.

— Мне просто везет. Как видишь, я даже не блефую. Чистой воды удача. У меня сегодня легкая рука, Рамазан, — отшучиваюсь я, придвигая к себе целую гору новых фишек. Самое время создать из них красивые аккуратные пирамидки.

— Сомневаюсь, что это простое везение, — усмехается Стефано, бросая на меня взгляд, от которого меня тут же бросает в жар.

Еще бы, ведь это не простое везение. Для того чтобы одержать победу в покере необходимо развить в себе несколько навыков: математический расчет, безупречная актерская игра, создание непроницаемой маски на лице, безэмоциональность, отстранённость. Стрессоустойчивость и умение вовремя остановиться также будут приятным бонусом, когда речь заходит об азартных играх. Мой бывший муж обладал всеми этими качествами и передал их мне. Он научил меня играть в покер, правда, у нас были совершенно другие ставки. Нам не было смысла играть на деньги, так как с суммы с многочисленными нулями на его счетах были и моими деньгами тоже.

Напряжение за столом возрастает с безумной скоростью. Если бы его возможно было измерить специальным прибором, то датчики бы его давно раскалились до предела и находились бы на грани взрыва. Я всей кожей чувствую, что вызываю ядерную смесь из восхищения и неприязни у каждого мужчины, восседающего за столом. Еще бы — ни одному существу с яйцами не комильфо, когда его обдирает красивая блондинка.

Не парьтесь, мальчики. Сегодня у меня нет цели забрать весь банк. Я хочу, чтобы его забрал Рамазан, а я взамен получу его состояние. Он еще больше будет очарован мной. Вот и весь план.

Игра идет по бесконечному кругу. Начальные торги, флоп, терн, ривер. Завершающая стадия торгов вновь дарит мне несколько крупных фишек, и я мысленно благодарю Ванессу за то, что она мастерски подает мне знаки, которые я моментально считываю.

— Раздача, — комментирует дилер, и я снова считываю эмоции и состояние Рамазана по его лицу. Наконец-то. То, что мне нужно. Когда он находится в состоянии воодушевления, его ноздри слегка раздуваются в стороны. Облегченно выдыхаю. Это будет последний круг, где я сдамся Рамазану и позволю ему забрать весь банк, что, несомненно, позволит ему ощутить себя «на вершине» в кругу так называемых партнеров.

— Надеюсь, эта очаровательная хищница еще не вытрясла последние дирхамы из ваших кошельков? — со стороны раздается колкий баритон, и от каждой его пронзительно ноты у меня по позвоночнику бегут мурашки. Словно ледяная жемчужина прокатилась от основания шеи до позвоночника.

Его голос кажется мне знакомым. Будто я когда-то слышала его по радио, телевизору или в социальных сетях. И вообще, кто это тут такой дерзкий пожаловал? Очаровательная хищница?! Как оригинально.

Я поднимаю взгляд на мужчину, что в этот момент опускается за игровой стол.

Обозналась. У меня фотографичная память. Если бы я когда-либо его видела, я бы узнала его сразу. К тому же, уверена, что такого мужчину трудно забыть.

Он из тех, что сразу врезается в память. Холеный, красивый, гордый. Холодный. Его энергетику можно сравнить со спящим вулканом. Снаружи — скалистый камень, вокруг — пепелище, внутри — бурлящая лава. Его пылкий нрав, несмотря на четко контролируемую мимику и жесты, выдают глаза.

Мы обмениваемся долгими взглядами, и я даже не замечаю, что мое сердце начинает выскакивать из груди. А это очень плохой признак. Случается подобное настолько редко, что я уже начинаю забывать это ощущение волнения. Симпатия до учащенного ритма пульса — непозволительная роскошь для женщины со статусом сердцеедки.

Лишь на мгновение я позволяю себе утонуть в его изумрудно серых глазах. Они мгновенно меняют оттенок на стальной цвет, и я вдруг ощущаю, как внутри меня поднимается целая буря эмоций.

Что-то с этим мужчиной не так. Где я могла его видеть? Слышать? Почему, мне кажется, что мы виделись с ним раньше, несмотря на то, что я не нахожу его в архивах своей гениальной математической памяти?!

— Сэр, добро пожаловать. Ваша ставка.

— Сто тысяч долларов, — наглый незнакомец выкладывает фишки на стол и смотрит на меня, изгибая чувственные губы, обрамленные ровной щетиной в усмешке. — И кстати, — обращается он сразу ко всем игрокам. Его взгляд задерживается на мне и является олицетворением фразы «я все про тебя знаю». — Рекомендую всем карты смотреть вот так, — он поднимает свою пару над столом, за пределы установленных Ванессой камер, и только потом бросает беглый взгляд под их рубашку.

Меня бросает в жар и холод одновременно. Две капли пота аккуратно стекают где-то в районе ложбинки грудей, словно я только что вышла из зала после круговой тренировки. Нервно сглатываю, с огромным трудом сдерживая эмоцию страха. Он раскусил меня. Щелкнул, как надломанный орешек. Черт. Это удается не многим, а тем, кому удается — не хватает дерзости заявить об этом так прямо.

Месяц работы с Рамазаном оказывается под ударом. Я не могу потерять столь крупную рыбу из-за какого-то аристократично холеного ублюдка с мозгом вычислительной машины. Откуда он узнал про камеры? Может, я совершила ошибку? Он что, наглотался таблеток из «Области тьмы» и возомнил себя гением?

Сейчас главное, не подавать виду, что я причастна к их установке. У него нет никаких доказательств ни против меня, ни против Ванессы. Девушка специально проводила их установку во время отключения электричества.

Слегка погрузившись в эмоции страха, покрывшего меня липким слоем, теряюсь в ходе игры. Даже не замечаю, как дело доходит до вскрытия моих карт. Комбинация у меня довольно сильная, но ее недостаточно для того, чтобы забрать банк.

— Флеш. Банк уходит к мистеру Прайсу, — мне остается только наблюдать за тем, как массивные мышцы раздуваются под плотно обтягивающей его черной рубашкой. Он явно удовлетворен происходящим и не привык проигрывать во всех смыслах этой фразы.

— Твое появление прервало порочный круг побед этой красавицы, Драгон, — чеканит Стефано, обращаясь к новичку.

Драгон Прайс. Нет, это имя по-прежнему мне ни о чем не говорит. Даже если оно вдруг ненастоящее, как мое — я все равно никак не могу откопать его лицо в коллекции своей памяти. И все же, господи, почему он кажется мне таким родным? Почему мне кажется, что мои губы касались этих губ?

Почему мне кажется, что эти сильные руки со змеящимися до локтей венами, до боли сжимали мою талию? Почему, меня мучают ведения того, как мы трахались до диких совместных стонов и хрипов?

Это невозможно, разве что я была под наркотиками и не помню подробностей нашей совместной ночи.

Или я просто впервые за долгое время вижу мужчину, с которым бы точно переспала, будь он последним нищим без гроша за душой. От этого и проснулись мои больные фантазии. От этого и стало так жарко.

Хотя, на нищего он все равно не похож. В каждом его движении ощущается стать и властолюбивость, да и внушительная печатка на указательном пальце добавляет ему шлейф этакого аристократа.

Так, я слишком много о нем думаю на работе. Это неправильно, он не мой объект. Я должна понимать, что он абсолютно на всех производит такой эффект и частенько этим пользуется. Одно из моих правил — никогда не позволяй мужчинам тобой пользоваться. А если это неизбежно, пользуйся ими сама. Первая.

— Оказавшись на дне, помни, что следующий шаг может быть только наверх, — усмехаясь и всем своим видом хорохорясь своей победой, продолжает нравоучать Эрерра. — Я думаю, это шоу одной актрисы нужно остановить. Правда, Рамазан? Кто тебя научил играть нечестно или эта красивая мошенница работает не на тебя?

— Что? Моя Эльза? Мошенница? О чем ты вообще? — едва ли не подавившись бренди, хрюкает Рамазан.

— Одна из них, — докладывает о своем выводе Шрам. — Я долго наблюдал за этим цирком, но пришла пора положить ему конец, — небрежным движением поднося смарт-часы к губам, он коротко выдыхает: — Охрана, принесите девчонку, — всего три простых и не агрессивных слова, но отданы они командным тоном, словно брошенное мимолетом «фас» для натренированного питбуля-убийцы.

Я стараюсь сохранять самообладание и делать вид, что происходящее шокирует меня не меньше Рамазана, но едва сдерживаю болезненный горловой стон, как только в игровую комнату вводят всклокоченную и лохматую Ванессу. К девушке явно применили грубость и силу, и об этом мне красноречиво рассказывает ее смазанный макияж и синяк на линии челюсти.

Ублюдки.

— Ты держишь меня за идиота, Рамазан? Я пригласил тебя в свой дом, чтобы расслабиться. Поиграть в покер на уровне будущих партнеров. Развлечься, расслабиться, хорошо провести время. И вместо того, чтобы прийти в мой дом с добрыми намерениями, ты занес в него крыску? Или две? Крысы твои весьма хороши, но от них явно фонит дешевым эскортом.

Ох, моя любимая рубрика: обиженный мальчик.

— Что? Эскортом? Эльза не такая! Она работает маркетологом в крупной компании, — Рамазан готов броситься грудью на амбразуру, чтобы защитить меня. На крючке моем сидит, да только кажется, соскакивает вместе с моими деньгами и временем. Его ладони впиваются в край покерного стола, и он сжимает его с такой силой, что костяшки белеют. Лицо араба искажает гримаса негодования. Он даже мысли не допускает о том, что я могу быть не тем «ангелом», в которого играла каждую встречу. И это, то, что получается у меня лучше всего — я создаю образ себя перед каждым мужчиной, заставляю их слепо верить в его реальность, и никогда не допускаю осечек. Они всегда видят меня с той стороны, с какой я предстаю перед ними, но ни один из них не знает меня настоящую.

— Хочешь сказать, камеры на столе установила не она? — плотно сжав челюсти, Стефан проводит пальцем по ободу вокруг своих фишек, и вслепую нащупав крошечную выпуклость указательным пальцем, возводит его вверх. С победной ухмылкой он демонстрирует всем присутствующим подушечку указательного пальца, которую украшает черная точка. А именно, самая маленькая в мире камера.

Тихие смешки и ругательства присутствующих на несколько секунд наполняют пространство, и лишь Драгон Прайс с невозмутимым видом наблюдает за разворачивающимся перед ним шоу. Словно это он и жаждал перед собой увидеть и пришел сюда не в покер играть, а на секанс захватывающего триллера.

— Нет, Эльза на это не способна, — едва дыша, защищает меня Рамазан, обхватывая мою руку. Все это время я молчу, глядя на Шрама невинными глазами, блестящими от слез. — Правда, детка? Скажи мне, ты ведь не могла меня так подставить? — обращается он ко мне, нежно касаясь моих волос, убирая их от лица.

— Как, милый? Я впервые в этом доме. К тому же, откуда у меня может быть такая камера? — тихо и доверчиво шепчу Рамазану я. Затем обращаюсь ко всему столу, проговаривая громче: — Вы в своем уме? Откуда у меня может быть такая техника? Вы уж определитесь, кто я в ваших глазах — дешевая эскортница или агент ЦРУ! — возмущенно добавляю я, демонстративно надсмехаясь над их паранойей.

— Заткнись, хитрая подстилка, иначе я из тебя одним выстрелом всю дурь вытрясу, — рявкает Шрам, скаля зубы. — А кто из вас крыса я выясню очень быстро. Приступайте, друзья, — ублюдок вновь отдает свой коронный «фас» здоровым охранникам.

За глухим звуком удара следует крик Ванессы. У меня кровь стынет в жилах, и сердце сжимается, как только ее губы начинают дрожать, их разделяет багровая струйка крови. Молодая и юная девушка начинает вопить, что есть мочи, лишь бы не допустить новых насильственных действий над своим телом. Каждая попытка к сопротивлению усугубляет ее положение, они с силой заворачивают ее запястья за спиной, и еще одна увесистая пощечина приходится на ее левую щеку. Голова Несс по инерции дергается в сторону, грудная клетка поднимается и опадает со стремительной скоростью. Ей не хватает воздуха. Девушка захлебывается слезами и вскриками, находясь не в силах даже молить о пощаде.

— Оставь эту девчонку, Стефан. Она лишь пешка в руках блондинки, — с пренебрежительным милосердием, просит Драгон. Тот самый мужчина, с замечания которого, и начался наш с Ванессой ад.

Мог бы и молчать, ублюдок, если так о Ванессе беспокоишься. Зачем нас выдавать, а потом останавливать экзекуцию? Совесть проснулась?

Аристократический урод. Да здесь все того, что за приключения я опять нашла на свою пятую точку? Это что, мой личный экзамен перед долгожданной встречей с Голденштерном?

— Ох, кто заговорил. Ты же и обвинил нас в том, чего мы не совершали! Или делаешь вид, что способен на сострадание? Я знаю вас всего несколько минут, но уверена в том, что благородство — не ваш конек, мистер Прайс, — фыркаю я, бросая уничтожающий взор на сдавшего нас холеного выскочку.

Кровь в моих жилах превращается в свинец, как только комнату виллы наполняет очередной истошный крик Ванессы. Один из внушительного размера секьюрити хватает ее за волосы на затылке и дергает их назад. Учитывая размеры охранника и силу в его надутых бицепсах, если он потянет сильнее в следующий раз — он просто напросто сдерет с Ванессы скальп. Не выдерживая столь жуткой картины, я, наконец, сдаюсь:

— Хватит! Не трогайте ее. Она же совсем маленькая. Невинная девочка, которая устроилась в казино исключительно для того, чтобы заработать денег. Хорошо. Я признаюсь, — я встаю из-за стола, пытаясь придать себе уверенности и возвыситься над игроками. — Истинная змея под вашим боком — это я. Это я установила камеры, — возводя ладони наверх, достаю этот чертов метафорический «белый флаг». — Я готова нести любую ответственность и рассказать, зачем я все это затеяла. Если вам так нравится самоутверждаться, издеваясь над слабыми женщинами, — как ни в чем не бывало заявляю я, словно для меня, поставить камеры на покерный стол — лишь маленькая шалость. Развлечение. Я здесь игривая кошечка, а они — ублюдки, которые не захотели играть по моим правилам. И у меня получается загипнотизировать их, потому что половина из присутствующих, кажется, даже не слышат о чем я говорю, а пялятся на мою грудь и ноги. Ключицы, волосы, пульсирующие вены на изящной шее…я прекрасно знаю, как я выгляжу и как действую на мужчин.

Они теряют разум. Они забывают покой. Они умирают от желания.

На долгие мгновения в комнате замирает такая тишина, что я слышу гул водосточных труб и высокочастотный шум в своих ушах. Энергетическое напряжение, волнами циркулирующее между мной и окружающими мужчинами достигает таких диких высот, что будь тут дозиметр, его датчики бы зашкаливали, как дозиметр сразу после взрыва на Фукусиме.

— Какой проникновенный каминг-аут, я тронут, — злорадно ухмыляясь, Шрам встает из-за стола и стремительно сокращает расстояние, между нами. — Пойдешь со мной, — он грубо хватает меня за запястье, но я тут же бросаю на него настолько выстреливающий в упор взгляд, что он невольно одергивает свою грязную ладонь. — И поделишься со мной тета-тет.

Не на ту напал, ублюдок. Ни один мужчина в мире не смеет ко мне прикасаться таким пренебрежительным образом. Даже за сто тысяч миллионов я не позволю очередному кретину, с короной на голове, прикасаться ко мне так, словно я кусок мяса.

Я всегда демонстрирую и транслирую это мужчинам. Они ощущают это на уровне энергии, или как животные — на уровне инстинктов, запаха, чего-то неуловимого.

Из дефицита. Все во мне кричит о том, что я не хочу повторять ровно противоположный опыт многолетней давности.

— Я пойду с тобой, только не нужно меня трогать. Можешь смотреть, — ледяным тоном снежной королевы расставляю границу я, и перед тем, как развернуться и отправиться за Стефано в отдаленную комнату виллы, я встречаюсь взглядом с Драгоном.

Все это время он не отрывал от меня своих глаз-хамелеонов, в которых сейчас развернулась и застыла полярная зима.

Я никогда не любила это время года, снег и холод. И единственное, что могло бы привлечь меня во тьме ее белого безмолвия, это сияние. Северное сияние, которое я отчетливо вижу в его зимних глазах.

И оно манит, притягивает к себе, словно магнит, не оставляя тебе шансов просто взять и оторваться от него.

Усилием воли мне это удается отвести взор от «знакомого незнакомца» Прайса, и легкой походкой, от бедра, я следую вслед за Шрамом, ощущая на себе четкий прицел Драгона.

Интересно, что в нем сильнее — полярная зима или спящий вулкан, лед или пламя?

И это так странно, что я вообще задаюсь немыми вопросами о незнакомом мужчине.

Последний, о ком я думала в таком ключе — был мой покойный муж.

* * *

Перед тем, как войти в комнату Стефано, я быстренько роюсь в сумочке и достаю оттуда то, что мне необходимо. Кладу под язык, ощущая уже себя чуть более защищенной, чем прежде.

Через мгновение после моей хитрой манипуляции, дверь в одну из спален распахивается и тут же закрывается охраной с другой стороны. Мы со Шрамом оказываемся наедине и мне прекрасно известна «программа», которую он мысленно на меня запланировал.

Мужчина львиной походкой направляется к рабочему столу, и выполняет стандартное для ежедневно выпивающих мужчин действие — открывает бутылку крепкого виски, наливает в стакан около пятидесяти миллилитров и легонько взбалтывает. Ему хочется любым способом снять стресс, который он только что испытывал в те моменты, когда деньги ускользали с его части покерного стола, словно песок сквозь пальцы. Алкоголь и красивая женщина рядом — все, что нужно мужчине вместо «антистресс игрушки».

Странно, но он никогда не снимает кожаные перчатки. Даже карты с ними держать неудобно. Я часто использую их как аксессуар, когда нужно порыться в вещах жертвы и не оставить отпечаток пальцев. Но с какой целью их носит владелец казино в собственном игорном доме?

Я хорошо знакома с психологией таких людей. Действия девяносто девяти процентов из них я могу просчитать и спрогнозировать наперед. Шрам, хоть и строит из себя альфа-самца, но читается легко. Все его действия пронизаны одним мотивом, ему необходимо самоутверждаться и повышать свою ценность в чужих глазах каждым своим действием.

Такие самоутверждаются за счет слабых без капли зазрений совести.

— Интересно, — пригубив виски, тянет Эрерра, фокусируя взгляд на моей груди. — Где тебя научили быть такой плохой девочкой, Эльза? — он поворачивается ко мне полностью, вздергивая бровь и оглядывая меня еще более голодным взглядом. — Тот, кто учил тебя незаметно отключать камеры и мастерски устанавливать их, не научил тебя играть честно или не браться за партию с серьезными игроками? — горько усмехается Эрера.

— Плохая девочка живет во мне с рождения. Никогда не была хорошей, — легко парирую я. — И я ничего не устанавливала. Мне было просто жаль Ванессу. Я решила закончить издевательство над невинной, потому что ты, очевидно, хотел выпустить пар на самых беззащитных в зале. У тебя на кухне завелась крыса, а ты обвиняешь женщин. Здесь куча персонала помимо Ванессы, и только одна девушка. Ох, уж эта мужская солидарность. У вас во всем виноваты женщины.

— Хочешь сказать, это была не ты? — прищурив веки, уточняет он, пытаясь сканировать мою мимику.

— Чтобы я не сказала, у тебя свой мир, свое видение и свои мотивы. Я думаю, ты готов был найти любую причину для того, чтобы остаться со мной наедине, — скучающим тоном заявляю я, и, судя по его реакции — попадаю в точку. — И в твоих глазах я прекрасно вижу, как ты используешь эту ситуацию.

Оставив виски на рабочем столе, Стефано вновь подходит ко мне вплотную. Запах крепкого алкоголя и электронных сигарет вызывает легкий приступ щекотания в горле. Мне не нравится, как пахнет у него изо рта, словно он только что поел сырого протухшего мяса. Меня слегка передергивает, и Шрам, подмечая это, обхватывает мою талию.

— И ты так спокойно говоришь об этом? Тебе не страшно? — его массивная ладонь накрывает мою грудь, большой палец обводит сосок, очертания которого проступают через тонкую ткань платья. Я немного возбуждаюсь, но не от присутствия этого мужчины, а от легкого адреналина и страха, под влиянием которого я всегда мокну. А может, я намокла еще в тот момент, когда смотрела на губы другого мужчины и ненароком позволила себе представить, какие они на вкус.

Я не знаю. Это задание почти провалено. Все пошло по одному месту.

— Ничуть, — небрежно веду плечом я. — Видела монстров куда пострашнее.

В голове пролетают жуткие картины из детства, но я быстро гоню их прочь, пытаясь найти опору в самых теплых воспоминаниях. Все они относятся к тому периоду, когда мы с мужем осели вдали от всех, и строили свой прекрасный мир, в который никого не звали. Но искать опору в мертвеце, все равно, что ждать дождя в пустыне во время засухи.

— Монстр? — жеманно улыбается Стефан. — Мне нравится, когда меня видят таким, — он скалит зубы, выдыхая около моих губ. — В этом есть сила, не так ли? — дергая на себя мою талию, резко прижимает к своему паху, где уже так конкретно стоит его маленький член.

— Я предпочитаю мужчин, которые демонстрируют свою силу с помощью убийственного интеллекта, — протестую я, отворачиваясь, подставляя ему щеку в тот самый момент, когда он пытается укусить мои губы. — Сказала же, нельзя меня трогать.

— Сомневаешься в моем интеллекте, крошка? Надеюсь, в постели ты такая же дерзкая, — мужчина порывисто дышит мне в кожу, обслюнявливая щеку, грубо обхватывая меня за волосы. — Я прощу тебя детка. Прощу тебе все твои шалости. Я мог бы обвинить тебя в проституции, за что тебя бы немедленно депортировали бы из страны. Поверь, никто не будет разбираться — содержанка ты, эскорт, проститутка или личный ассистент. Я знаю кому звонить. Но я готов закрыть глаза на этот вечер и на то, что ты пыталась обокрасть меня, если ты предоставишь свои услуги.

— О каких услугах идет речь?

— Не строй из себя целку, детка, — Стефано толкает меня к спинке ближайшего дивана и начинает жадно потираться о мои бедра своим вздыбленным пахом. Черт возьми, да он кончит сейчас, судя по его пульсу и дыханию. Он похож на одержимого наркомана, дорвавшегося до шприца с героином. В таком состоянии он даже изнасиловать меня не сможет, хотя явно планирует попытаться. Дышит он так, словно кончит через пару секунд. А насчет маленького члена я ошиблась, его активность уже начинает доставлять мне весомый дискомфорт.

— Я же знаю, чем здесь занимаются такие красивые соски, как ты. Прыгают с члена на член, выдаивая из мужиков бабки, подарки, покровительство. Я вообще должен казаться тебе Аполлоном в сравнении со стариком Рамазаном, так что, удивительно, что ты строишь из себя неприступную крепость. Сколько он тебе заплатил, а? Я заплатил достаточно своим позором, — внезапно, его голос становится еще ниже, и он бросает мне странную фразу: — Что ты со мной сделала?

— Даже за миллиард долларов я не стану спать с тем, кто так хладнокровно избивает женщин. Еще и как подлый трус, чужими руками, — с вызовом, без капли страха во взгляде, заявляю я.

Дьяволы заискивающе пляшут в его потемневших от похоти и злости глазах. Я хорошо знаю таких мужчин, и самое худшее, что ты можешь сделать, оказавшись с ними наедине — нечленораздельно мямлить, вымаливая пощады. С хищниками нужно действовать жестко, их же методами, иначе они сожрут тебя до того, как ты успеешь издать предсмертный писк.

Судя по всему, мой гонор лишь сильнее возбудил мерзавца.

— Меня восхищает твоя смелость. Всегда восхищала, — он медленно, но крепко сжимает в кулаке мои волосы. Я не могу понять одного: почему он обращается ко мне так, словно знает. — Ты даже не представляешь, что ты натворила, когда пересекла порог этого дома и затмила всех своей красотой, — одурманено шепчет мужчина, его взгляд одержимо бегает по моему лицу. — Твои глаза, твои волосы, твоя кожа…, — едва ли не задыхаясь, перечисляет мои достоинства Шрам. — Все это будет принадлежать мне, вот увидишь. Я заплачу столько, сколько потребуется. Ты никогда и ни в чем не будешь нуждаться. Я сделаю тебя своей королевой. Это все, чего я хочу, а ты не понимаешь, детка.

— Перестань меня трогать. Я же все уже сказала. Я не сплю с теми, кто меня не привлекает.

— Какая избирательная шлюшка. Красивая шлюшка. Смелая шлюшка, — обхватывает мой подбородок, до боли сжимая его. — Но ты не учла одного: ты даже не представляешь, кто я. И ты не знаешь, что когда мне что-либо нужно, — его ладони накрывают мои бедра, и с неимоверной силой сжимают ягодицы. — Я всегда беру это силой.

— В последний раз предупреждаю тебя, отпусти меня. Пожалеешь, — шепчу, сквозь зубы.

— Давай на чистоту. Сколько ты стоишь? Там, за столом, тебе же нужны были деньги? Я готов заплатить за твое послушание. И за твои раздвинутые ножки, — меня всю передергивает, когда его ладонь проникает под юбку моего платья и накрывает промежность.

— Повторяю, у тебя нет таких денег. Не трогай меня, сказала, — в самый последний раз предупреждаю я. — Иначе это тебе придется очень дорого заплатить за свое высокомерие.

— Нет таких денег? То есть я прав — и ты шлюха, которую можно купить? — не выдержав, я залепляю ему увесистую пощечину со всей дури, в ответ Шрам хватает меня за запястье, едва ли не надламывая его в своей сжатой до белых костяшек кисти.

Одна рука Шрама вероломно гуляет меж моих ног. Вторая — отпускает кисть и тут же сдавливает шею, перекрывая мне доступ к кислороду. В тот момент, когда его белки наливаются кровью от сильного возбуждения и помутнения рассудка, я приоткрываю губы, приглашая его к чувственному поцелую. И он ведется на это, прикасаясь своими губами к моим. Фатальная ошибка, которая может стоить ему жизни.

Не проходит и десяти секунд с этого мгновения, как задыхаться уже начинает Шрам, а не я. Его хватка на моей шее резко ослабевает. Заходясь в сдавливающем кашле, он хватается за свой галстук, дрожащими руками ослабляя его. Едва ли это спасет его от аллергической реакции на орехи, которые я передала ему вместе с поцелуем. И очевидно, попала в яблочко.

— Сука! Что ты мне подмешала? — не понимая, что происходит, и что же вызвало такую реакцию, проклинает меня он.

— Это тебе стоит спросить у того, кто подарил тебе паленый виски, — глубоко дышу, пытаясь восполнить недостаток кислорода. Стефан в этот момент падает на ближайшее кресло, все его тело сводит мелкие судороги. Судя по телефону, зажатому в его руках, он все-таки успевает вызвать охрану, поэтому бежать мне теперь бесполезно. Лихорадочно пытаюсь сообразить, что мне делать и куда уносить ноги, если все пошло не по плану. У меня будут большие проблемы из-за сегодняшнего вечера, к тому же — я потеряла кучу денег Кадира. Я не знаю, что скажу в свое оправдание, когда посмотрю в глаза Кассандре. Женщина будет в ярости. Она меня просто порвет, и возможно, закроет доступ к той цели, к которой я так долго шла.

И ее вряд ли заботит то, что меркурий сейчас ретроградный. А как еще объяснить тот факт, что я впервые провалила задание.

* * *

Пока я жадно пью воду, пытаясь прийти в себя, в кабинет Стефано врываются люди. Много людей. Топот армейских ботинок о деревянный пол заставляет меня резко обернуться. Охрана, которую я уже видела в покерном доме, подхватывает своего хозяина под руки и быстро выводит его из комнаты с гомоном:

— Срочно, в больницу!

— Это похоже на отек квинке. Черт. Действуем быстро. У кого есть антигистаминные препараты?

Замечая среди прибывших мужчин Драгона, я включаю все свои актерские данные, и начинаю пошатываться на каблуках, имитируя падение в обморок. Время доставать козырные методы или план «лежачую не бьют» должен сработать.

— Ты в порядке? — в его голосе я улавливаю оттенки искреннего беспокойства, что кажется мне полнейшим абсурдом. Он сам меня подставил, какого черта его волнует, как я себя чувствую? Тем не менее, наглец с покер-фейсом ловит меня в свои руки, когда я едва ли не падаю, вовремя схватившись за стол.

— А тебя это заботит? — огрызаюсь я. — Из-за тебя, этот чертов перуанец меня чуть ли не изнасиловал.

— А чего ты ждала, когда пришла в подобное место и начала обманывать его хозяина? Плати по счетам, если хочешь связаться с местной мафией, — вздергивая бровь, отчитывает меня мужчина. — Думаю, пару дней в тюрьме пойдет тебе на пользу. Проветришь мозги и поговорим.

Смысл его слов не сразу до меня доходит. Только потом, я осознаю, что он кивает местной полиции, и губы его в этот момент шепчут фразу: «Это она».

Сразу трое мужчин в форме устремляются ко мне, чтобы взять под стражу, нацепить на меня наручники, спустить вниз и отвезти в тюрьму.

Нет! Нет! Нет! Ни дня я больше не буду ночевать в подобных условиях. Нет. Никогда. Только не в тюрьме, даже в Дубае. Умоляю. Прошу. Нет.

Там, они все проснуться…все мои демоны прошлого. Меня нельзя держать в клетке. Снова.

— Говорят, там хорошо кормят, — обнадеживающим тоном замечает мужчина, которого я ненавижу так сильно, что готова устроить ему такой же «поцелуй смерти», какой только что подарила его дружку.

— Тогда ужин будет за твой счет, — рычу я, незаметно доставая из своей сумочки наручники для ролевых игр. С прошлым партнером мы увлекались БДСМ, поэтому никаких имитаций — они настоящие, из очень прочной стали. Крепкие. Вот незадача — ключ от них я оставила у него, и, кажется, он живет в Абу-Даби. — И в твоей компании, — гипнотизируя Драгона взглядом, я мягко беру его за руку, словно хочу ласково погладить его напряженные пальцы.

Руки — слабое место всех мужчин. Порой, они более чувствительны, чем член. Из-за работы в них скапливается много напряжения, поэтому правильный массаж рук способен пленить любого. Кажется, даже такого сосредоточенного, как этот. Еще мгновение — и я сцепляю наши запястья до характерного щелчка.

Его взгляд опускается на наши соединенные цепью запястья, потом на меня. Расширяются, превращаясь в огромные арктические льдины. Победно взмахиваю волосами, ощущая свое превосходство.

— Прошу вас пойти за мной, мэм, — почти вежливо обращается ко мне один из полицейских, при этом достает наручники. С удивлением обнаружив, что в них больше нет нужды, поднимает на нас многозначительный взгляд:

— Я так понимаю, в машину вы оба сядете добровольно? Сэр, нам придется забрать и вас, до тех пор, пока мы не найдем ключ от этой модели, — Драгон лишь едва заметно кивая, глядя на меня так, словно я мишень в тире, а не беззащитная девушка, оказавшаяся в логове вооруженных до зубов мужчин.

Он, молча, кивает, сохраняя абсолютное спокойствие. Очевидно, что я сильно испортила ему вечер и предстоящую ночь. Прайс явно не планировал провести ее в тюрьме. Должна признать, его сдержанность вызывает во мне восхищение.

— Оригинальнее ничего не придумала? Это такой способ познакомиться со мной ближе и добавить в список миллиардеров, что ты хочешь обобрать? — он нарушает молчание первым, когда мы уже оказываемся в полицейской машине и я намеренно не смотрю в его сторону. Наши ладони лежат между нами, цепь наручников максимально натянута — словно ни на миллиметр мы не хотим быть ближе друг к другу.

— А ты миллиардер? — ерничаю я. — Спасибо, буду знать. Уже объявляю охоту, — выплевываю с сарказмом, по-прежнему даже не глядя на мужчину.

Мне не нужно смотреть на него, чтобы ощущать волну злости, гнева, тяжёлой и мощной энергетики, что исходит от него. Еще чуть-чуть и окна полопаются от силы мыслей, что кишат в его голове за маской аристократичной мордашки.

Внезапно, меня накрывает невыносимая усталость, я проваливаюсь в легкий сон. Закрывая глаза, я всегда возвращаюсь в самые приятные моменты в своей жизни. Осознание бессмысленности моей жизни сдавливает грудную клетку. Я давно утратила вкус к жизни. С тех самых пор, как не стало тех, кто наполнял смыслом каждый день.

Поэтому — мне все легко.

Ни в чем нет смысла, поэтому у меня нет страха. К тому же, сейчас, мной управляет тотальная уверенность в том, что в тюрьме я пробуду не дольше мистера Прайса.

Глава 2

Эльза

Удивительно, но роскошь преследует меня даже в тюрьме. Поскольку в этой стране мужчин и женщин всегда держат раздельно, то нас с Драгоном затолкнули в VIP камеру, поскольку на ближайшее время мы с ним связаны, как сиамские близнецы.

Хорошо, что здесь достаточно света. Хорошо, что я здесь не одна. Да только железные прутья камеры все равно напоминают мне стальные перила кровати в детском доме, где прошла значительная часть моего детства. Помню, как переглядывалась через отверстия между ними со своей подругой, которую только что отругали за украденный с кухни кусок новогоднего пирога. Она изрядно испортила его внешний вид, а воспитательницы любили найти простой повод для того, чтобы наказать нас и выместить на детях хотя бы часть своей нездоровой агрессии.

Власть делает из людей животных, я давно убедилась в этом. Это самый сильный наркотик. Пригубив его лишь однажды, человек идет на все, чтобы обеспечить себе поступление этого сладкого кайфа все в больших дозах.

Поэтому больше всего в этой жизни я ненавижу власть, и тех, кто ею обладает.

Людей я делю на два вида, по типу мышления.

Для меня, большие деньги — это свобода.

Для них, деньги — это власть и возможность отнимать жизни, оставаясь при этом безнаказанными.

— Ты мне скажешь, — по интонации его голоса, я не могу определить, в какой форме Прайс ко мне обращается. Полу-вопрос, полу-утверждение, намекающее на то, что он знает ответ.

— Ты о чем? — скучающим тоном бросаю я, сидя на тюремной кушетке. С тех пор, как мы сидим здесь, а это почти два часа, я так и не удостоила его взглядом. Хороший знак, когда мужчина нарушает молчание первым. Женщинам с высокой ценностью не пристало напоминать о себе.

Еще одно мое четкое правило: чем пассивнее женщина, тем активнее мужчина. Это не значит, что инициативу в отношениях с мужчинами проявлять нельзя, но в данной ситуации я уже достаточно сделала, когда соединила наши запястья вместе на ближайшие несколько часов.

— На кого ты работаешь. Скажешь мне? — чеканит «всезнающий миллиардер».

— С чего ты взял, что я на кого-то работаю? — огрызаюсь своим фирменным тоном последней суки. — Не люблю делить прибыль с кем-либо. Я работаю на себя.

— Эскортница или проститутка? Быть может, содержанка?

— А ты понимаешь, в чем разница?

— Содержанка заключает длительные спонсорские отношения с одним мужчиной. Эскортница — сопровождает на мероприятия и трахается за дополнительные деньги, если захочет того с клиентом. Проститутка — тупо продает свое тело, особо не затрачивая при этом интеллектуальные и эмоциональные ресурсы. Я прав?

— Ты подозрительно много знаешь об этой индустрии. Не удивительно. Мужчины вроде тебя часто пользуются услугами элитного эскорта.

— Это верно. Мы не хотим тратить время на свидания и ухаживания. И не хотим строить настоящие отношения, отдавая предпочтения работе. Когда все прозрачно и оба понимают, что им друг от друга нужно — голова лишний раз не болит.

— Многие из моих клиентов делали мне предложение руки и сердца. Поэтому, твоя теория не работает. Мужчина рано или поздно влюбляется в то, во что отдает много энергии. Между энергией и деньгами стоит знак равенства, вот и все.

— Наверное, я первый мужчина в твоей жизни, который не заплатил за ночь с тобой ни цента, — его слова действуют на меня больнее любого удара.

Знаю, что он просто хочет вывести меня на эмоции. Развязать мне язык. Проверяет меня, поскольку, прекрасно понимает, что я не просто девушка, которая продает свое время. Все это лишь мишура, маска, верхушка айсберга, которую ему хочется расколоть, сдвинуть, узнать, что скрыто подо льдами банальной картинки. Быть может, он эмоциональный садист? И так важно сковырнуть больную мозоль, засохшую и затянувшуюся. Сковырнуть и насладиться видом сочащейся во все стороны крови из психологической раны.

— Я была замужем, — эти слова вылетают из моих губ прежде, чем я успеваю подумать. С каких пор я так откровенна с посторонними? — Это было давно. Он умер.

— Сочувствую.

— Ты? Сочувствуешь? — возмущаюсь я, пытаясь вскочить со скамьи. — Ты свое лицо видел? Ты и глазом не моргнул, когда эти ублюдки избивали Ванессу. Ты знаешь, что ей нет и двадцати одного? В штатах и в Англии она бы была несовершеннолетней. Ты не способен на сочувствие.

— Возможно, — его губы раздвигаются в легкой усмешке, в холодных глазах загорается нечто темное, что я пока не в силах разгадать или прочитать. — Так на кого ты работаешь? — мужчина настаивает на своем.

— Сама на себя.

— Сомневаюсь.

— Почему?

— Камеры маленькие. Я бы сказал, крошечные. Они не просто очень дорогие, их невероятно трудно достать без связей в определенных кругах. Такие найдешь не у каждого сотрудника спец служб. Уверен, ты с большим удовольствием купишь себе очередную брендовую сумочку, чем отдашь такие деньги на покерный стол. Эти камеры — расходный материал для того, кто стоит за твоей спиной. К тому же, ты работала в связке с девчонкой — подчерк профессиональной шпионки, а не дешевой шлюхи. Тебя обучали этому, — он резко поворачивает голову в мою сторону, и в очередной раз за вечер его ледяной взгляд обдает меня жаром. — Я видел тебя. Я следил за каждым твоим действием. И то, как ты повела себя в стрессовой ситуации…не каждая бы заметила, что у Эрерра аллергия на орехи. Я об этом не знал. Типичных золотоискательниц вообще обычно волнуют только бабки, а не закуски на игровом столе. Так что. Будешь и дальше отрицать, что у тебя нет покровителя?

Должна признать, его монолог ставит меня в тупик. Я словно уменьшаюсь в размерах под его проницательным взором, и невольно залипаю на приоткрытых губах Драгона. Всего на пару мгновений, но этого достаточно для того, чтобы он заметил.

И нет, я совсем не любуюсь его губами. Эта часть тела может многое рассказать о мужчине. Его рот практически все время напряжен, а едва заметные морщинки в уголках губ кричат о постоянно подавляемых мужчиной эмоциях.

Уверена, что многие знают его как человека, выкованного из гранита, но чувственная арка купидона, подаренная ему природой, рассказывает мне и о другой части его личности.

Мне любопытно проверить, насколько верна физиогномика в его случае? И что скрывается под маской всезнайки-карателя?

Капли пота медленно стекают по ложбинке между грудей, пока я изучаю его, едва дыша.

— Допустим, я на кого-то работаю, — поднимаю руки, ментально демонстрируя «белый флаг». Его ладонь летит вслед за моей, позвякивание наручников напоминает о том, что мы связаны. — Но я не скажу тебе на кого.

— Глупо. Я все равно узнаю. Или уже знаю.

— Тогда зачем пытаешь? Просто проверяешь меня? Зачем?

— Хочу знать, насколько ты профессиональна в своем деле. У меня есть для тебя работа получше.

— Какая же? — мне действительно интересно, что же такого он хочет мне предложить, если готов проводить собеседование в тюремной камере.

— У меня открыта вакансия личного ассистента. Нужно сопровождать меня на важных мероприятиях, так сказать, быть моей живой «записной книжкой». Мозги на этой работе нужны, как и многозадачность. Должно быть ты слышала, что совсем скоро в Эмиратах пройдет крупный форум. Самые богатые и влиятельные люди мира уже слетаются в Дубай, и мне бы не хотелось, чтобы ты тратила удивительное редкое сочетание красоты с интеллектом на свидания со старыми арабами. Мне не нужна красивая кукла, хочу, чтобы ты вникла в суть моего предложения, — довольно абстрактными словами описывает должность он. — Правда, если я одобрю тебя на эту должность, тебе нужно будет сменить стиль в одежде, — его взгляд падает на мои длинные заостренные ногти и почти полностью открытые и обнаженные ноги.

Мне прекрасно известно об этом крупном форуме. Простые люди туда не вхожи, лишь, так называемые небожители. И Кассандра поклялась мне, что достанет мне вип-места на это мероприятие. Откуда он знает, что мне очень нужно туда попасть? Или это просто совпадение?

— Серьезно, предлагаешь мне стать твоей секретаршей? И сколько я буду получать? Пятнадцать тысяч дирхам на карманные расходы?

— Поверь, на твои побрякушки хватит, даже у любовников ничего просить не придется.

— Я не прошу, сами дарят, — выходя из себя, окончательно взрываюсь я. — И что будет входить в мои обязанности? — пытаюсь понять, что именно предлагает мне Драгон.

— Узнаешь, когда придешь в мой офис. Все рабочие детали я обсуждаю там, — он ныряет ладонью в карман своих брюк и после, протягивает мне визитку. С неохотой беру ее, не глядя, засовывая в сумочку.

— Я не приду. Спасибо за предложение, но у меня уже есть работа. И вообще, я нахожусь в тюрьме. По твоей вине.

— И я все еще могу сказать им, что ты проститутка. Но обещаю, смертной казни не будет, тебя просто депортируют из страны.

— Нет! — выдавая чересчур яркие эмоции, протестую я. — Ты не посмеешь.

— Вау. Чем же тебя так держит Дубай?

Сохранив драматичную паузу, выдаю:

— Мне больше некуда идти. За пределами этого города меня ждет жалкое существование. Не спрашивай, почему. Сделай, как все эти снобы — наведи справки.

— Назови мне хоть одну причину, почему я должен оставить тебя здесь. При условии, что убрав тебя из этого города, я возможно, помогу себе и многим из своего окружения избежать потери денег и того хуже — утечки данных. Уверен, ты и с кражей информации справляешься не хуже, чем с кражей денег в казино. Готов поспорить, что это твоя главная специализация.

— Я ничего не крала.

— А камеры ради забавы поставила. Ага. Хотя…возможно, твой босс уволит тебя после проваленной миссии. Или сам вышвырнет из этого города, если у него есть связи в местном правительстве.

— Мне нельзя. Ты не понимаешь, — уже не в силах контролировать свои эмоции, произношу я. Голос дрожит, выдает меня с головой. Этот умник безошибочно давит на мои болевые точки, словно интуитивно знает, что нужно сказать. — Мне нельзя покидать этот город. Не сейчас.

— Должно быть, здесь есть то, что тебе очень нужно. Дай угадаю: это явно не лимитированная сумочка от Hermes?

— Не люблю этот бренд. И меня уже тошнит от сумок.

— А что бы ты хотела? — он явно хочет понять, почему мне так важно пока остаться в Дубае. Я внимательно слежу за речью, не намереваясь раскрывать все свои карты.

— Panthère de Cartier,^[5] — мой ответ вылетает без акцента, на чистом французском. — К моим глазам отлично подойдут белое золото и сапфиры. А ты как думаешь? — смело перевожу тему я, параллельно заявляя ему об изделии, которое я действительно хотела бы получить в свою коллекцию.

Прищурив веки, Драгон долго рассматривает черты моего лица, и мне вновь становится не по себе, но уже не от его взгляда, а от совершенно четкого ощущения дежа вю. Возможно, он человек из моего прошлого. Из той части прошлого, что я о себе не помню. Но тогда, почему он не признается, что знает меня? Кто он, черт возьми? И зачем ему я?

— Я предложу тебе гораздо больше, чем ювелирное украшение или деньги. То, от чего ты не сможешь отказаться. То, что тебе нужно больше всего, — гипнотизирующим тоном, заманивает в свои сети Драгон. Но я прекрасно знаю, что чем слаще мужская речь, тем больнее потом крошатся зубы от передоза «сладости».

— Тебе нечего мне предложить, Драгон. Я не буду вестись на твои манипуляции. Хочешь вышвырнуть меня из этого города — вперед!

— Скоро ты убедишься в обратном, Эльза. Жду тебя в своем офисе. Адрес у тебя есть, — в этот момент, мужчина вдруг достает из кармана ключ от наручников и ловким движением руки разрывает нашу связь.

Я теряю дар речи, замирая на месте. Не могу и слова сказать, молча наблюдая за тем, как он встает и направляется к выходу. Если ключ все время был у него, значит, он хотел оказаться со мной в одном замкнутом помещении? Так значит, в казино он оказался не случайно? Или же, мысль о предложении по работе посетила его после того, как он увидел мои «таланты»?

Да кто он такой?!

— Они все время были у тебя? — он оставляет мой вопрос без ответа, а я очень не люблю, когда последнее слово остается за мужчиной.

Глава 3

Драгон

Я давно искал такую, как она. Она из тех, кому нужно все и сразу, все или ничего. Анализ ее системы ценностей занял у меня не так много времени. Чтобы ощутить мнимое счастье, ей нужны миллионы, а мне — целого мира не хватит для того, чтобы вновь почувствовать вкус жизни.

В какой-то момент, во мне что-то сломалось, несмотря на то, что я с детства был неправильным.

Сам факт моего рождения — неправильный. Незапланированный. Ненужный. Грязный. Постыдный. Это то, что я всегда видел и знал о себе.

Хотя масс-медиа и моя родословная кричит о том, что я из тех детей, что называют «золотыми». И одна из фамильных печаток, передающихся в нашей непростой семье из поколения в поколение, что свободно сидит на моем указательном пальце.

Я невольно прокручиваю перстень вокруг своей оси, всматриваясь в широкий черный круг из оникса, на котором расплавленной платиной вылита витиеватая буква «G» в купе с золотой звездой.

Голденштерн.

Забавно, но то, что для многих в нашем роду служит предметом гордости, для меня — не более чем отражение моей спортивной формы. За последние два месяца я окончательно проработал свое тело и свел жировую массу к минимуму, нарастив больше мышечной. А для чего еще нужен этот дурацкий фамильный перстень? Хотел бы сказать, что только для того, чтобы отслеживать свой прогресс в зале.

Я готов посвятить всю свою жизнь лишь одной цели — разорвать все свои связи с этой семьей и обрести полную независимость. Но боюсь, даже полное переливание крови не поможет мне окончательно вымыть так называемую «голубую кровь» древнего и знатного рода Голденштернов.

В массах считают, что десять процентов людей владеют и управляют девяносто процентами денег и ресурсов, но это не правда. Ближе к правде является соотношение один к девяносто девяти. И я бы многое отдал, чтобы не быть постыдной «ошибкой» в этом гребаном проценте, а точнее признанным, но внебрачным сыном любовницы своего отца — Валентина Голденштерн.

Его отцовство, к слову, лишь формальность. Нас соединяло лишь несколько теплых моментов, остальные были сухими, как страницы старинной книги. Воспитал меня совершенно другой человек, которому были не чужды простые человеческие эмоции. Он видел во мне сына, а не «лицо знатного рода», которому нужно соответствовать двадцать четыре на семь. Каким бы идеальным ты ни был, здесь, как в королевской семье — тебя всегда недостаточно. Но я иногда даже завидовал принцам Гарри и Уильяму. Они хотя бы получают удовольствие от всей этой помпезной дворянской мишуры, и их капитал создан не на чужих костях и крови. Их семья — лишь маска, развлечение для народа, так называемые «герои королевского сериала» за которыми интересно наблюдать.

В таких древних семьях с богатейшей родословной, как наши, есть одна проблема — у нас есть все и в любой валюте, кроме любви. И пусть я давно стал циничным и расчетливым, и мои глобальные цели лежат далеко за пределами сентиментальных чувств, я все равно уверен в одном: лишь способность любить может сохранить в человеке душу.

Я столько раз отворачивался от нее, смеялся ей в лицо, обесценивал и ненавидел, убегал и проклинал, до тех пор, пока по уши не погряз в этом чувстве.

Да, когда-то давно я любил всем сердцем, каждой фиброй души. Должно быть, я готов был умереть за любовь, но сейчас…сколько бы раз, я не произносил это слово в своих мыслях, я не могу ощутить его вновь.

Я забыл каково это. Любить, ощущать, чувствовать. Лишь эмоции делают нас людьми, но однажды я стер свою человеческую суть, сохранив внутри себя лишь прожитый душой опыт. Сейчас он кажется давно забытым сном, и это меня устраивает. Наверное, я даже врагу не пожелаю помнить во всех красках то, через что прошел я.

Да, это сложно — родиться в такой семье. Это накладывает свой отпечаток и определенные рамки, за которые я жажду выйти. Разорвать оковы.

Есть и другая сторона медали быть Голденштерном, позитивная: почти безграничная власть. И властью обладают не те, кого мы каждый день видим по телевизору, не те, кого мы выбираем на голосовании, и даже не те, кто называет себя представителями тайных закрытых обществ. Власти у тех, кто официально ей наделен — минимум. Мировым балом правят тени без четких лиц и внятных голосов.

Они всегда здесь, но вы не можете распознать их точных лиц.

И у этих теней лица моей семьи. Моего рода. О нас слагают легенды, наши фотографии и видеозаписи часто мелькают в сети, желтые газеты выдумывают тысячи версий об истории нашего происхождения, но точных фактов и секретов не знает никто.

Только избранные.

— Ваш утренний кофе, сэр, — предварительно постучав, в пространство моего кабинета заходит миловидная стройная брюнетка. Ее волосы перевязаны в тугой пучок на затылке, а наряд девушки напоминает форму стюардессы: я не замечаю на ней ни миллиметра обнаженного тела. Даже ее красивые ноги облегают тонкие капроновые колготки, что полностью соответствует офисному дресс-коду. Поднос с кофе подрагивает в руках девушки, она дарит мне скованную, но вымаливающую внимание улыбку. Судя по тому, как ее соски проступают под белой блузой, она забыла надеть нижнее белье, и в приемной моего кабинета холодно. Никогда бы не подумал, что эта хорошая девочка позволит себе нарушить регламент. На новогодние праздники она получила в подарок брендовую сумку стоимостью в две ее зарплаты, и очевидно, расценила мой щедрый жест, как знак внимания.

— Черный кофе, без молока и сахара. Арабика, как вы любите, — каждый день, она говорит примерно одно и то же, но должен признать, она действительно хорошо выполняет свою работу. Мия четко выучила мои требования и никогда не импровизирует, как многие другие секретарши, что пытались меня удивить, облизать всего с головы до ног, и постоянно вносили свою лепту в мои четкие указания.

Я не приемлю, когда кто-либо нарушает мои приказы. Очевидно, это генетическая черта Голденштернов. Королевская кровь, мать вашу.

— Есть новости, Мия? — поблагодарив девушку коротким кивком, я игнорирую ее флирт глазами и покусывание губ, устремляя свой взгляд в планшет.

— Важных новостей нет, сэр. Ваш отец находится в стабильном для него состоянии.

— Сегодня ровно четыре года, как он спит, — выдыхаю под нос себе я.

— Вы что-то сказали? Вам что-нибудь нужно? — услужливо и любезно подмазывается сотрудница, но я взглядом прошу ее ретироваться за дверь и оставить меня в покое.

Прошло уже четыре года, а я до сих пор не достиг своей цели.

Я медленно выдыхаю, встаю из-за стола, медленно пересекаю весь кабинет и достаю из сейфа то, что издревле принадлежит нашей семье.

Увесистая шкатулка, за которую коллекционеры отдали бы свои органы, не то, чтобы миллионы. Ручная работа, ювелирная огранка и особо редкие материалы. Но то, что хранится внутри, еще более ценно. Открываю ларец, проводя указательным пальцем по ложу из темно-синего бархата. Тактильные ощущения непередаваемые, дарящие эстетический оргазм.

Медленно изучаю взглядом вылитую из особо редкого металла маску. На первый взгляд, она выглядит старым музейным экспонатом времен шестнадцатого века. И лишь множество современных проводков, прилагающихся к таинственному предмету, говорят о том, что это прибор нового поколения.

Меандр всегда вызывает много эмоций у тех, кто на него смотрит. Люди интуитивно считывают его мощь и силу, даже если это подделка, которая никогда не заменит полноценный оригинал. В моих руках сейчас именно реплика, одна из нескольких десятков копий меандра. Мало подделать меандр внешне, мало повторить волны, которые он излучает и попытаться с помощью них воздействовать на гормональную систему человека и память. Поскольку действие прибора связано с электромагнитными волнами, нужно знать, но какую мощность настраивать прибор, чтобы добиться того или иного эффекта. Он способен точечно удалять некоторые нейронные связи, воздействуя на мозг человека и выстраивать новые.

Этот необычный прибор окутан тайнами, и едва ли его можно найти на амазоне. Как и все старые реликвии, он хранит в себе много тайн.

Четыре года назад мой отец унес все тайны нашей семьи в бессознательное плавание своей комы. А секретов в нашем роду достаточно, но не все мне хочется разгадать.

Все, чего мне хочется — быть не похожим на него.

И быть подготовленным к тому моменту, когда его не станет.

В прошлый раз я не был готов к покушению на Валентина, и заплатил за это жизнями самых близких людей.

Ценой жизней жены и сына.

Ценой своей души.

Глава 4

Эльза

— Ты хоть представляешь, что ты натворила? — едва ли не клацая зубами, сдавленно выдыхает Кассандра, когда я опускаюсь в мягкое кресло напротив нее. Наши рабочие «планерки» всегда проходят в одном из самых дорогих отелей Дубая — Adress Sky View, знаменитое вкуснейшим итальянским рестораном с впечатляющим видом на Бурдж-Халифу. В лобби этого отеля всегда идет активная рыбалка на богатых мужчин, но подобным времяпрепровождением утруждают себя девушки, работающие на низкопробные агентства. Я давно не охочусь на мужчин таким образом. Работа с Кассандрой дала мне членство в закрытом клубе, через который меня обычно сразу приглашают на ужин. В кругах элитного эскорта такие встречи организуются через специальных людей, которые сводят заказчика и исполнительницу.

Развею еще один миф о том, что эскорт-встречи всегда заканчиваются сексом. Скорее, они заканчиваются отношениями с финансовой поддержкой, иногда, на контрактных условиях или четко обговоренных заранее. Как я уже и говорила, несколько моих жертв делали мне предложение и были влюблены в меня так, что ни раз поднимали разговоры о детях и наследниках.

Я всегда смотрю в одну точку, когда слышу из их уст подобные фразы. Никто из них и не догадывается о том, что однажды я уже перенесла роды, и доверчиво верят в то, что мне двадцать два.

— Я прекрасно выполняла свою работу. Ошибки случаются у всех. Меня могли депортировать из страны Кэсс, а ты бы лишилась своей лучшей гончей, поэтому я не понимаю твоих претензий, — небрежно бросаю я, не собираясь унижаться перед доминантой Кассандрой. Несмотря на элегантный стиль в одежде, яйца у нее побольше, чем у среднестатистического мужика.

— С каких пор ты разговариваешь со мной так, словно мы на равных? — поджав губы, я беглым взглядом прохожусь по ее твидовому пиджаку от Chanel из новой коллекции, которая пока представлена лишь для постоянных клиентов. Его пуговицы вот-вот лопнут и разлетятся в разные стороны, красивая ткань натянута в районе ее талии. Интересно, случись это прямо сейчас, могла бы одна из них угодить в вазу с пионовидными розами, что стоят в лобби отеля? Или, они угодили бы в дорогущую люстру? Или в глаз шейху, проходящему мимо? Вот был бы скандал.

— С тех пор, как поняла, что я приношу твоему агентству большую часть прибыли. И новый пиджак от Chanel сидит на тебе благодаря мне.

До тех пор, пока не порвется.

Но чтобы не ляпнуть вслух последнюю часть предложения, мне приходится прикусить себе язык.

— Ты сорвала эту самую прибыль. Мы обрабатывали Аль-Кадира месяц. Все коту под хвост, мы не выполним план на этот квартал. К тому же, деньги — далеко не все, что мне было нужно от Аль-Кадира и ты прекрасно знаешь об этом. Он бы переписал на тебя все, нужно было просто дождаться предложения. Чем ты себя выдала? — прищурив жабьи глазки, допытывает меня Кэсс. В целом, ее можно было бы назвать красивой женщиной в возрасте, если бы не сходство с этим маленьким скользким животным. Даже голос ее, порой напоминает кваканье. Но с мужчинами она разговаривает совершенно иначе, мысленно переносясь в свою бурную молодость.

— Зачем тебе нужны были эти проблемы? Просто переспала бы с ним, раз припер тебя к стенке. Раздвинула бы ноги, и все тут. Милая, ты же знаешь, как это делается. Эрерра до сих пор в реанимации, и если он узнает, на кого ты работаешь, у меня будут огромные проблемы, — едва ли не брызгая слюной, продолжает нагнетать обстановку Кэсси. — Ты же знаешь, каких усилий мне стоит сохранять себя инкогнито.

— Я не проститутка, Кэсс, — напоминаю разкваковшейся жабе с яйцами я. — Я не сплю с клиентами за деньги, за информацию, за что угодно. Я не сплю с ублюдками, которые демонстрируют силу, до крови избивая женщин. Да о чем я? Я просто не сплю с ублюдками и точка. Если тебе нужна девочка для этих целей, без принципов и мозгов, возьми любую, их здесь много. Прямо в этом лобби устрой кастинг, очередь будет. Да только посмотрю я на то, как они затеряются в толпе безликих проституток. Сама понимаешь. В Дубай с каждым днем прилетает все больше красавиц. Просто красоты уже давно недостаточно, чтобы цеплять мужчин к себе намертво. Такими только пользуются и выбрасывают. А в меня вбухивают квартиры, машины и бизнесы, пока я не закричу «хватит», — усмехаюсь я. — Я не собираюсь предавать себя, чтобы угодить кому-либо. Тем более, тебе.

Прищурив веки, Кассандра медленно склоняет голову на бок и задает мне лишь один вопрос едким шепотом:

— Может ты забыла, из какой задницы я тебя вытащила? И сколько раз это делала? Забыла, где и в каком состоянии я тебя подобрала четыре года назад? Ты забыла, милая? Может, напомнить тебе, кто ты? — кровь приливает к щекам от ее слов, и я знаю, что она бы заметила это, если бы не слой тонального крема на моем лице.

Мне становится не по себе, внутри я задыхаюсь от волны удушливого отчаяния, но намеренно беру себя в руки.

— Ты не раз оказывала мне помощь, и я всегда буду благодарна тебе за это. Но сейчас у нас взаимное сотрудничество, а не долговые обязательства. Мне тяжело без тебя, а тебе — без меня. Я согласилась работать на тебя, потому что мне необходимы твои связи. Однако время идет, а ничего не меняется. Я ни на шаг не стала ближе к нему, — мой голос дрожит, когда я вспоминаю причину, по которой я все еще здесь.

У этой причины большие, широко распахнутые глаза льдистого цвета и самая обаятельная в мире улыбка. Кажется, я до сих пор помню ее…а может быть, просто выдумываю его более взрослым, чем в своей разорванной на клочки памяти.

У меня нет даже его фотографии в реальном возрасте. Уверена, он вырос и стал маленькой копией своего отца.

— Посмотри на то, как ты живешь! Вся в бриллиантах и золоте. Ты ни в чем не нуждаешься. Живешь в Дубае, в одном из самых дорогих городов мира. Очень скоро ты сколотишь себе такое состояние, что тебе и твоим детям не придется работать до конца жизни, — на слово «детям» Кэсс прикусывает язык, ее глаза виновато опускаются в пол.

Меня начинает потряхивать, да так, что браслеты на запястье звенят, ударяясь о чашку с кофе.

— Ты знаешь, что меня по-настоящему интересует. И это не только деньги. Я не хочу заниматься Аль-Кадиром больше. Не хочу работать на тебя впустую, тянуть время. Ты кормишь меня «завтраками». Я устала ждать. Я уже достаточно поработала на тебя. Конференция состоится очень скоро. Леонель Голденштерн будет на ней. И я хочу, чтобы ты организовала мне билет на конференцию и наше знакомство. Дальше — мой выход. Разберусь сама.

— Я не буду делать этого, если ты бросишь работу с Кадиром. Я не буду делать этого, пока ты не загладишь свою вину перед Эрерра, и не высосешь у него прощение.

Я едва не давлюсь глотком горячего кофе на этих словах.

— Да, ты не ослышалась, милая. И не строй из себя ханжу, я прекрасно знаю, что сосать у тебя получается лучше, чем создавать мне проблемы, — кажется, она только что перешла черту. Точка невозврата достигнута.

— До этих пор ты не получишь билет на конференцию.

— Вот значит как? Ты выдвигаешь новые условия? А то, что я столько работала на тебя ради этого уже не в счет?

— Именно. Прости, дорогая, но я вынуждена ставить такие условия. Кадир мне нужен, а Эрерра из злопамятных личностей. Я не хочу ставить под удар свое дело. И я не вижу проблемы. Он же не старый урод, неплохо слажен. Многие сами к нему в постель прыгают.

Я вдруг вспоминаю ужасный запах, что исходил от Шрама. Тошнота возвращается мгновенно, подступая в горлу с привкусом выпитого кофе.

Медленно поднимаю взгляд на Кэсс, считывая ее эмоции. Прекрасно знаю, чего она хочет. Чтобы я унижалась, умоляла, подлизывалась. Она знает, как мне важна эта конференция и Леонель Голденштерн. Именно семья Голденштернов является главными управленцами в этом мире, и имеют доступ к любым деньгам, базам спецслужб, банкам и прочим радостям власть имущих. И пусть их лица скрыты для масс, слава об их власти и всемогуществе шлейфом разносится по узким кругам.

Но я так устала плясать под ее дудку. Если я прогнусь под нее сейчас, то она всю жизнь будет на мне ездить.

— Тогда я ухожу, — твердо принимаю решение я.

— Что? Ты не можешь уйти, — Кэсс хватает меня за запястье, когда я пытаюсь встать. — У нас контракт.

Я достаю из большой сумки блокнот, и вынимаю из него несколько важных бумажек, в которых четко прописаны наши договоренности с Кэсс. Глядя ей прямо в глаза, медленно разрываю, выбрасывая клочки бумаги прямо на стол. Несколько из них летят в ее кофе и игристое шампанское, утопая в бурлящих пузырьках.

— Ты пожалеешь об этом, дикая сука, — угрожающим тоном выносит приговор женщина.

— Никогда, — просто отвечаю я, и резко развернувшись на каблуках, надеваю солнцезащитные очки и направляюсь к выходу и отеля.

* * *

Кажется, я погорячилась с поспешным решением и демонстративным уходом от Кассандры. Всему виной мой бунтарский характер. Я взрываюсь, как только кто-либо начинает диктовать мне условия. Не отдаю себе отчет в своих действиях. Мне всегда хочется поступить назло обидчику, и это моя константа, неотъемлемая черта характера. Тем более, когда у оппонента не осталось «джокеров» в рукаве. Кассандра давно кормит меня завтраками и пустыми обещаниями, и не выполняет свои условия сделки. Она уже несколько раз срывала мое знакомство с Голденштерном. Увы, до такого человека своим ходом добраться не просто. Все равно, что стоять у ворот Букингемского дворца и караулить принца Уильяма без охраны.

Такую «золотую рыбку» не поймать даже в заливе Дубая, но скоро у меня будет шанс на то, чтобы сделать все самостоятельно. Что, неужели после стольких наработанных навыков в шкуре крота, я не проберусь на конференцию сама по себе?

Вернуться в агентство Кэсс никогда не поздно. Уверена, деньги не пахнут, и она всегда примет меня назад с распростертыми объятиями.

Я невольно ловлю себя на той мысли, что с этого дня пора начать считать деньги, когда заглядываю в меню дорого ресторана в районе Пальмы Джумейра.

— Ну и жизнь у тебя, подруга. Так все-таки они выпустили тебя из тюрьмы тем же утром? Ничего не сказали? — с пристрастием допрашивает меня Миша. Ее полное имя звучит, как Микаелла, но я сокращаю его до четырех букв. Отрываюсь от меню и замечаю, как солнце падает на лицо моей близкой подруги и слегка высветляет ее черные, почти карие глаза, превращая радужки в колодца цвета молочного шоколада. Даже сквозь очки я вижу, что в ее глазах бурлит новая жизнь, и она уже вовсю потирает ручки, внимая каждому моему слову.

Когда твоя подруга популярный писатель и повсюду ищет сумасшедшее вдохновение для своих книг — это весело. Любая история, рассказанная из моих уст, может через год ожить на страницах книги.

— Ага. Сама знаешь, как это здесь решается. Как и везде. Есть связи — можно любого за маленький чих депортировать. Нет связей — перейдешь дорогу местному, не так на него посмотришь и окажешься в тюрьме. Очевидно, у Драгона были связи в полиции. Кстати, и мне не мешало бы ими обзавестись на будущее.

— Имя то какое. Я от одного имени готова кончить, — усмехается автор эротических триллеров, а я в этот момент едва ли не давлюсь глотком воды. — Так ты увидишься с ним снова?

— Нет. Зачем? Не мой мужчина. Он сдал меня, подставил под риск. Любит себя, это видно. На голове корона. Сложно с такими, одними проблемы. Мне проще с теми, кто боготворит меня, а такой…для таких, существует лишь один Бог — и это он сам, — усмехаюсь, вспоминая точеный профиль Драгона и аристократические скулы. Черты лица, порой, могут рассказать о человеке куда больше, чем слова, которые он произносит.

— Да ладно тебе. Встреться с ним хоть раз, ради меня, — Миша складывает ладони в молебном жесте, глядя на меня так, словно я для нее последний глоток воды в пустыне. — Я из вашего свидания такой сюжет раскручу, — мечтательно возводит глаза к небу девушка. — Насколько он привлекателен по десятибалльной шкале?

Вопрос провокационный, но, черт возьми, на десять.

Фантазерка она у меня. И ведь миллионы на своей фантазии делает. Я бы не написала ни строчки, даже если бы очень сильно захотела создать роман. Я хороша в цифрах и проектировании одежды. Мои первые работы очень скоро поступят в шоу-рум одного магазина, но я не рассматриваю это как бизнес. Скорее, создание красивых и уникальных платьев — мое хобби и отдушина.

— Ты опять за свое, Лин. Когда начнешь перечислять мне проценты за созданные сюжеты и поставку вдохновения? — смеюсь я, в тот момент, когда нам приносят по бокалу игристого.

— Я бы с радостью, но у меня ипотека на пентхаус. Я не жалуюсь, роялти у меня прекрасные, но в любое время финансовый поток может резко остановиться. Сегодня — я популярный автор, а завтра — обо мне все забыли. Я в творческом кризисе, Эльза. Не могу ничего писать уже три месяца. Ни строчки, — жалуется она, поджимая губы.

— Да уж. Это плохо. Но пока все хорошо, правда? Посмотри, каких высот ты достигла, — я оглядываю ее с ног до головы, искренне восхищаясь этой «self made woman»^[6]. — Не переживай, всегда можно пойти в эскорт, — шучу я, подмигивая подруге.

— Я бы с радостью пошла, но не умею, как ты — разводить мужиков по щелчку пальцев. У меня сил не хватает на одного, что говорить о потоке.

— У меня не поток мужчин, Миша. К тому же, на данный момент, мне нужен доступ только к одному. И я устала возиться в песочнице. Ждать, ждать, бесконечно ждать и прорываться через тернии к звездам, — как метафорично, ведь фамилия Голденштерн переводится как «золотая звезда». — Я хочу играть по-крупному. Я хочу вернуть себе свою жизнь. Хочу собрать все осколки памяти. Я вспомнила почти все, но, кажется, есть много важных пробелов, — я непроизвольно упираюсь двумя пальцами в висок, напрягая разум.

— Возмездием ты ничего не решишь, Эльза. К тому же, ты толком не знаешь, кого именно ты ищешь.

— Речь не о возмездии, Микаелла. И ради чего мне еще жить? Надоело все. Все надоело. И эта красивая жизнь со вкусом горечи тоже надоела. Но лучше рыдать в частном джете, чем на полу, покрытым плесенью. А такое не раз случалось в моей жизни, — опустошаю залпом бокал шампанского, лихорадочно придумывая свой дальнейший план действий.

— Да уж, точно подмечено, — соглашается подруга. Вообще, у меня нет подруг, но Мише удалось пробраться под кожу. По крайней мере, она единственная, кому я приоткрыла завесу своих тайн. — И как ты продолжишь начатое? Без Кассандры? Ты уверена, что не пойдешь к ней на поклон? Может, еще не поздно дать заднюю?

Задумчиво закусываю губы. Я понятия не имею. Кассандра давала мне все необходимое, в Дубае связи решают абсолютно все. Она финансировала камеры и приборы слежения, она покрывала меня от многих проблем, да и банально давала мне данные на всех, кто являлся моими целями.

Информация о мужчине, с которым запланирована встреча — бесценна.

В этой работе важно заранее знать, что он любит. Какую музыку слушает. Что на дух не переносит.

Все детали его личности помогают войти в тот самый образ и то состояние, в которое он влюбляется без оглядки.

Есть еще одно правило — задавать мужчине вопросы и внимательно слушать его. Так можно найти «ахиллесову пяту» в психике каждого. То самое слабое место, которое способно обезоружить любого, от финансового магната до высокопоставленного чиновника. А потом остается лишь дергать за ниточки и пожинать плоды.

— Я пока не знаю, что я буду делать, но я точно что-нибудь придумаю. Поднимемся в номер? Кэсс закрыла мою бронь, мне нужно собрать вещи и найти новое жилье. Подешевле, черт подери.

— У тебя нет финансовой подушки?

— Конечно есть, но ты же знаешь, что в Дубае ты платишь даже за воздух, которым ты дышишь, — саркастичным точном замечаю я.

* * *

Мы заходим в просторный номер, который я снимала на протяжении последних месяцев. Эта комната в отеле уже стала мне уютным домом, и мне довольно жаль с ней прощаться. Я ненавижу переезжать — сложить двадцать брендовых сумок в пыльники и коробки, разобрать по ячейкам все свои украшения, собрать косметику, которой у меня столько, что можно свою «Сефору» открыть в ванной комнате. Для переезда я нанимаю специального человека, но перед этим мне стоит переложить деньги на счет Миши для хранения. Своего счета, как и резидентства в Дубае у меня нет. В моем деле ходить с местной карточкой слишком опасно. В чем разница? В любой непонятной ситуации, всегда можно сыграть в «дурочку-туристку», которая ничего не знает и вообще не причем. Например, когда оказываешься в особняке на вечеринке, до отказа забитой запрещенными веществами и алкоголем. Туристке этот факт простителен, а вот резидента — депортируют без права возвращения в Дубай.

А ехать мне некуда. Многие цивилизованные страны мира для меня закрыты даже по поддельным документам, а родная страна не вызывает ничего, кроме дурных воспоминаний о детстве в обшарпанном приюте для малышей из неблагополучных семей.

Пока Миша залипает на красивый урбанистический вид, отдыхая на балконе, я распарываю большого плюшевого медведя. Иногда он действительно служит мне реальной подушкой, а не только хранит в себе мою так называемую «подушку безопасности». Часть денег спрятана в сейфе, вторая часть — уже на счету у Мишы. Третья часть самая ценная для меня, потому что здесь спрятаны не только деньги.

Сердце бешено бьется, когда я запускаю руку внутрь, и не натыкаюсь на кейс, что собственноручно там спрятала. Нет, этого не может быть. Там пусто. Кейс с важным содержимым просто выпотрошили из плюшевой игрушки, что хранила в себе то, что дорого моему сердцу.

Земля уходит из под ног за считанные мгновения, а пространство комнаты вращается так, словно Дубай в один момент подвергся сильнейшему землетрясению. Но скорее, это по моей комнате прошелся ураган «Кассандра» и остальной город он не затронул.

— Что случилось? — интересуется Миша, возвращаясь с балкона в комнату. — У тебя такое лицо, подруга. Словно ты лимон проглотила.

— Его здесь нет, — ошарашено мямлю я, мысленно проклиная зажравшуюся жабу, которая поспела залезть в моего медведя своими грязными пальцами. Кто еще, если не она? Только у нее была карта от номера, но я не думала, что она опустится до такого. К тому же, я ей не говорила, где храню часть денег, и свободно демонстрировала ей, что все заработанные бабки складываю в сейф. Проблема в другом. Там лежали не только деньги.

— Кого его?

Я смотрю на Мишу растерянным взглядом, не решаясь сказать ей о том, что Кэсс забрала вместе с кейсом зеленых бумажек. Она не поймет.

— Я имею в виду их нет, — едва сдерживая подступающие к глазам слезы, шепчу я. — Денег. Их нет, — исправляюсь я, ощущая себя так, словно на мою грудную клетку вылили литр ядовитой кислоты. Внутри все жжет, распирает от боли. Я не верю, что эта сука забрала последнее, что связывало меня и моего покойного мужа.

— Сколько там было?

— Миллион долларов.

— Черт. Только дыши, прошу тебя. Дыши, — Миша берет меня за руки, пытаясь успокоить. — Ты же знаешь, я не оставлю тебя, если будут трудности. Ты всегда можешь занять у меня и…

Черт подери, а свой последний осколок памяти я тоже могу занять?!

Понимаю, что Миша ни в чем не виновата, но едва сдерживаю внутри себя желание разорвать и разнести всех и все вокруг, включая Мишу и невиновного медведя, не сумевшего защитить мою тайну.

Я не знаю, специально ли Кэсс забрала его, или же просто случайно схватила вместе с Кейсом. Но что-то мне подсказывает, что с этого момента между нами не может быть никакого сотрудничества. И про «вернуться никогда не поздно» я очень погорячилась.

Делаю глубокий вдох и выдох. Голова идет кругом, но нужно воззвать к холодному разуму и спокойным умом придумать, что мне делать дальше.

Внезапно, мой телефон в кармане вибрирует, а смарт-часы загораются с новым сообщением на экране.

— Этот день ведь не может быть хуже? — уточняю у Миши, прежде чем прочесть.

— Очень надеюсь, что нет. Хотя, я что-то читала про ретроградный Меркурий, — обвиняя во всем полет планет и звезд, пытается успокоить меня подруга.

Я открываю телефон, съедая себя изнутри ужасным предчувствием.

«Ну что, детка? Если от меня не было вестей, это не значит, что я исчез из твоей жизни. Советую тебе поторопиться и вернуться к моей ноге. Иначе я вылеплю из него все, что я захочу к тому моменту, когда он вырастет. Захочу — сделаю из него главу преступного мира. Захочу — вылеплю мальчика на побегушках. Я сотворю его по образу и подобию своему, пока ты демонстрируешь свое упрямство и глупость. Ты по-прежнему выбираешь не торопиться? Хорошо, вот и я никуда не тороплюсь. Тем больше у меня времени сделать его своим настоящим наследником».

В сердце вонзаются миллиарды ледяных игл. Обливаясь кровью, оно плачет, беснуется в груди, и все никак не находит выхода. Голова мгновенно пухнет от мыслей. Я снова загнана в тупик, словно пойманная в сети браконьерами лань. Хотела бы всегда быть неуловимой и острозубой пантерой, но каждый раз, когда я понимаю, что время идет, а ничего не меняется, мои руки опускаются.

Номер отеля расплывается перед моим взором. Облокотившись на туалетный столик, я истошно вою, одним мощным ударом смахивая с него все флаконы с дорогими духами, что летят в сторону, разбиваясь со звуком битого стекла. Он действует на нервы, я чувствую, что Миша забилась в угол кровати, и боится даже пальцем меня задеть.

Моя жизнь похожа на ад, завернутый в роскошную обертку, посыпанную золотом и бриллиантами. И я не могу ничего с этим адом поделать, испытывая полнейшее бессилие и потерянность.

Мой сын. Я так плохо помню его крошечные черты лица, но так хорошо помню запах…

Он пахнет молоком, Джеймсом, и надеждой на светлое будущее и созиданием прекрасного настоящего. Когда-то все это у меня было. На короткий, но такой важный срок.

Сейчас, я даже не знаю, как он выглядит. Наверное, он очень сильно вырос.

И самое болезненное для матери — каждый день я становлюсь расплывчатым воспоминанием в его памяти.

Работая на Кэсс, я медленно, но уверенно шла к своей цели, так как это было моим единственным шансом вернуться к нему. Я хотела выцарапать для нас свободу, и создать вакуум, в котором мы могли бы спрятаться так глубоко и далеко, чтобы нас никто не нашел.

Но все тщетно. Очевидно, что куда бы я ни пошла, мое прошлое, как и прошлое моего покойного мужа, никогда меня не оставит.

Отрезвляющим фактором, выводящим меня из истерики служит то, что я наступаю на гребанные осколки. В ноздри ударяют замиксованные ароматы духов и запах собственной крови. Опуская взгляд вниз, я осознаю, что стою в крови, сочащейся из моих стоп.

Как символично. Все, чего хочу — перестать танцевать на стеклах, но рядом нет никого, кто подстелет под мои ноги небо. Только если мой ангел-хранитель.

Внезапно, разум озаряется простой мыслью. Я судорожно достаю визитку из сумочки, вспоминая наглое лицо высокомерного и ужасно привлекательного аристократа Драгона Прайса.

Компания «HTM-MTW», крупнейшая в мире по биохакингу, президент Драгон Прайс.

«Huck the mind, manage the world», — гласит призыв на визитке.

Что же, Драгон. Посмотрим, что ты сможешь мне предложить. Возможно, наше знакомство стало для меня актуальным.

Глава 5

Эльза

Не было ни дня, чтобы я не вспоминала их. И ту часть моей жизни, которую я называю долгожданной «тихой гаванью». Корабль, причаленный к ее берегам, был в одночасье раздроблен на мелкие кусочки.

Это случилось первого сентября, когда первая опавшая листва уже украсила золотом подъездную лужайку у нашего дома.

— Они идут! Они уже близко, малыш, — муж открывает мне дверь в бункер и пропускает вперед.

— Кто они, Джеймс? Джеймс, я не понимаю. Ты можешь мне все объяснить?

— Я не могу, на это нет времени, милая. Прости, я должен был рассказать тебе все раньше. Я думал, этого никогда не случится.

Прижимая нашего сына к груди, я пересекаю черту маленькой комнаты, спрятанной в нашем доме. Она до отказа забита охотничьими ружьями, стрелами и мечами для фехтования. У моего мужа специфические хобби, и если бы я не знала о том, как сильно его деятельность связана с цифрами и современным миром, я бы подумала, что он пришел ко мне из другого времени.

— Мне очень страшно, Джейм.

— Ты же не забыла, как этим пользоваться, — обращаясь ко мне, он достает из верхнего ящика кольт, заряжая его патронами. Я с ужасом разглядываю огромные автоматы, хранящиеся на стенах маленькой комнаты. Единственная позитивная новость во всем этом кошмаре — сын крепко спит, и не видит это воочию. Хоть он еще и слишком мал, чтобы осознать происходящее, я все равно хочу уберечь его от этого. Кажется, еще недавно мы отмечали его первый день рождения в уютной и спокойной атмосфере. Ничего не предвещало беды.

А потом…они нашли нас.

— Я не брошу тебя, слышишь?! Я не оставлю тебя! — каждый атом моего тела трясет, я начинаю глухо рыдать, свободной рукой касаясь высоких скул мужа. Пот ручьями стекает по его лицу, волосы прилипают ко лбу и вискам. Я не могу надышаться Джеймсом, словно инстинктивно осознаю, что эти последние секунды вместе — та самая роскошь, которая у нас осталась.

— Милый, прошу. Мы справимся. Вместе. Я не уйду, я никуда не уйду. Я не уйду, я не оставлю тебя здесь, — хаотично мотая головой, прикасаясь к нему, пытаясь докричаться и убедить в своей правоте.

— Им нужен я, малышка. И только я. Послушай, — набирая в легкие воздух, он обхватывает мое лицо ладонями, заглядывая в самые потаенные глубины моей души. — Я справлюсь, милая. А потом найду вас. Тебе нужно оберегать Конана, мой человек уже ждет вас внизу. Я все подготовил на этот случай. У вас будет укрытие, недалеко от Канадской границы, на первое время. А потом, я найду тебя, где бы ты ни была. Я обещаю. Возьми это, — раскрыв мою ладонь, он отдает мне свою платиновую печатку. — Внутри нее отслеживающий датчик. Я найду вас, где бы вы ни были. Ты будешь в безопасности, даже если со мной что-то случится. Он о тебе позаботится, — я понимаю все, о чем говорит муж, но его слова доходят до меня с таким трудом, словно звук не способен четко пройти через вакуум плотного страха, обволакивающего мое сознание.

Я абсолютно все читаю по его глазам. По его взгляду. Джеймс смотрит на меня так, словно хочет впечатать в свое сердце каждый пиксель моего лица. Сохранить, перед смертью.

— Не вздумай прощаться со мной. С нами…не смей прощаться! — истошно кричу я, забыв о крепком сне сына, но муж вовремя затыкает меня поцелуем. Его губы вибрируют на моих, наши горячие дыхания сплетаются в прощальном танце. Наши поцелуи всегда сладкие, но сегодня они, словно соленая карамель, с привкусом слез и горечи. Я захлебываюсь рыданиями, ощущая, как комочек счастья хаотично зашевелился в моих руках.

Мы с таким трепетом ждали его. С его появлением, я поверила в то, что врата ада навсегда закрылись для нас. Туда не должны пускать с такими ангелами.

— Все будет хорошо, сыночек. Папа любит тебя. Больше всего на свете, — по-прежнему поглаживая мои волосы, муж покрывает поцелуями лицо сына. Он обнимал и держал на руках его всю эту ночь…он знал, или просто чувствовал? Кан просыпается от переизбытка отцовской любви и ласки, начиная хныкать. В отчаянном порыве Джеймс сжимает крошечную ладошку сына.

— Он так похож на меня, Эли. Когда мы снова увидимся, он будет моей маленькой копией.

— Мы никуда не уйдем…давай закроемся здесь. С оружием.

— Поздно, детка. Счет на секунды. Тебя уже ждут. Ты и наш сын — лучшее, что случилось в моей жизни, Эли. Вы — мое все. И я всегда буду любить вас, девочка. Но сейчас вам нужно уходить, — внезапно, я слышу топот армейских ботинок.

Все происходит так быстро. Муж обхватывает меня за плечи, и резко поворачивает меня на несколько градусов, закрывая нас спиной от вражеского выстрела. Я инстинктивно спускаю крючок кольта, стреляя в ублюдка, что пересек границу нашего дома. Нажимаю несколько раз, чтобы наверняка. До тех пор, пока не слышу, как тело незваного гостя падает за пределами крохотной комнаты.

Я убила его?

Запах крови и детский плач возвращают меня в реальность.

— Беги, детка. Иначе все будет напрасно. И помни, что лев сказал дракону, когда проиграл ему в шахматы. Помнишь? — я почти не слышу, что он говорит мне. Каждый атом закован ледяным ужасом. На серой рубашке Джеймса багровеет пятно.

— У тебя кровь. Ты ранен, Джеймс! Ты ранен. Тебе нужно в больницу! Я не оставлю тебя.

— Детка, подумай о Конане. Уходи! Уходи, я сказал, — рявкает муж, сатанея у меня на глазах.

Перед взором все расплывается. Но я не в силах сделать и шага. Тянусь к мужу, замечая, что с каждой секундой, он все больше и больше теряет кровь. Он умрет, если я не помогу ему.

С нижнего этажа доносятся мужские голоса и топот ботинок. Теперь их больше, а не один. Черт возьми, их очень много.

— Я задержу их. Уходи. Не заставляй меня…

— Я не могу, — я кричу, прижимая к себе рыдающего в голос Конана.

— Я найду тебя, Эли. Найду вас! — в следующую секунду, муж толкает нас с сыном вглубь крошечной комнаты. В бункере есть запасной выход из дома по секретному тоннелю. Я кидаюсь за Джеймом, но он быстро закрывает дверь бункера на замок, который невозможно открыть изнутри.

Он запирает нас здесь, и я понимаю, что у меня нет другого выхода, как выполнить его приказ. Сделать все, как он велел. Мне нужно подумать о Конане.

Пытаясь успокоить сына, я пробираюсь в потайной ход. Бегу, куда глаза глядят, едва вмещаясь в тесные стены. Сердце бешено бьется, звук выстрелов стоит у меня в голове, а сознание отрицает тот факт того, что Джеймса уже нет в живых. Сейчас, как бы тяжело и невыносимо больно мне ни было, я должна подумать о Конане.

На выходе из потайного хода меня встречает человек.

— Что лев сказал дракону, когда проиграл ему в шахматы? — шепчу одними губами вопрос. Услышав в ответ правильный пароль, нервно выдыхаю.

— Ты уже знаешь? Знаешь, что с ним?! Скажи мне…

— Мне очень жаль, — слышу ответ, который навсегда раскалывает мое сердце на мелкие части. — Прими мои соболезнования.

Дальнейшее уже не имеет значения. Скрип тормозов цепляет нервы, нас заносит со скоростью света. Кто-то со всей дури врезался в нашу машину и я сомневаюсь, что это случайность. Запах гари и крови дурит мне разум, и прежде, чем отключиться, я утыкаюсь в макушку сына, вдыхая самый вкусный запах на свете.

Воспоминание распадается, как только я перестаю пялиться на свое отражение в зеркальной стене небоскреба. Я часто зависаю у своих отражений, заглядывая в них, словно в омут памяти. Врачи говорят, что мои воспоминания почти полностью восстановлены, и волноваться не о чем. Черепно-мозговая травма прошла для организма бесследно. Все анализы давно в норме. Но меня все равно не покидает ощущение того, что после краткосрочной комы я не помню целых кусков своей жизни.

Я не знаю, как это объяснить. С одной стороны — я помню все, вплоть до ощущений и запахов, с другой стороны — мне словно не хватает ключевых пазлов в мозаике сознания.

— Здравствуйте, вы проводите меня к мистеру Прайсу? — я прохожу в офисное здание, расположенное в престижном районе Дубая Бизнес Бей. Он знаменит офисами крупных компаний, и широким заливом, разделяющим самые новые небоскребы в городе. Бегать по утрам или кататься на велосипеде вдоль променада после работы — любимое занятие местных жителей.

Ненавижу бегать. Я согласна на любой спорт, но только не на это выматывающее издевательство над коленями под веселую музыку.

— Добрый день. Мисс Эймс? — одна из сотрудниц Драгона встречает меня в главном холле. Мне не привыкать к оценивающим в негативном ключе взглядам со стороны женщин. Возможно, офисной фифе не понравился мой экстравагантный наряд. В то время как она щеголяет в строгом платье-футляре, я заявилась на собеседование в обтягивающих джинсах и полупрозрачном черном боди с фактурными чашками в стиле бюстье. Сверху, я накинула пиджак телесного цвета. К слову, после этой встречи, у меня укладка, макияж и свидание. Выгляжу, я довольно элегантно, но «хорошую офисную девочку», кажется, не устраивают корсетные топы.

— Мистер Прайс уже ждет вас, — вслед за девушкой я прохожу в лифт, поднимаюсь наверх и попадаю в рабочее пространство.

Офис впечатляет своими видами, открывающимися из панорамных окон. Нью-Йорк отдыхает на фоне стремительно развивающегося бизнес района Дубая. Здесь много открытого пространства и обустроенных общих зон, где можно поболтать за чашкой кофе на перерыве. Большинство сотрудниц женского пола, хотя я заметила целый застекленный отдел, состоящих из одних мужчин. Без внимания не остался и логотип компании, который представляет собой образное изображение нейросети голубого цвета в форме звезды.

Конечно, я пришла на встречу с Прайсом подготовленной и подробно изучила тему биохакинга.

Таким словом сейчас называют все, что связано с «апгрейдом» человеческого тела и разума с помощью технологий, генной инженерии, медицинских препаратов или образа жизни. Неудивительно, что главный офис корпорации сейчас расположен в Дубае. Арабские шейхи большие любители подобных вещей, и естественно, являются целевой аудиторией продуктов биохакинга.

Лично я никогда глубоко не изучала эту тему. Понятия не имею, что представляют из себя подобные продукты. Возможно, пищевые добавки или чудо-косметика, замедляющая старение.

— Прошу, — секретарь открывает мне дверь, и я без лишних слов попадаю в личное пространство Драгона. Что меня не радует, так это то, что мне не удалось собрать почти никакую информацию об этом мужчине. Особенно, без помощи и баз данных Кэсс. Радует, что благодаря той же Кэсс, он, скорее всего, тоже на меня ничего не нарыл. Эльза Эймс — выдумка и легенда ее скучна до безумия. Эльза Эймс — обычная девушка из семьи со средним достатком, что долгое время работала моделью, чтобы обеспечить себя и родных.

Я бы многое отдала, чтобы моя жизнь была бы такой же спокойной, скучной, как эта легенда.

Прайс стоит ко мне спиной. Он выглядит застывшей скалой, и молчит, как и подобает камню. Очертания его широкой фигуры на фоне панорамных окон, за которыми простираются сверкающие небоскребы, выглядит впечатляюще.

Но я солгу, если скажу, что редко вижу подобный вид. За то время, что живу здесь, я достаточно хорошо изучила властных и серьезных мужчин, владеющих крупными предприятиями, во всех деталях. Молчанием, холодной закрытостью и загадочной отстранённостью Драгону не удивить меня. В большинстве своем, все мужчины, ориентированные на бизнес и захват территорий, такие.

Только человек с холодным и четким разумом может управлять людьми и контролировать бизнес. Мягкотелым шутам не место на этой арене.

Переступаю с каблука на каблук, ожидая, когда Прайс заговорит. Бегло оглядываю его кабинет взглядом. Здесь царствует эстетика структуры и сдержанности. Даже книги в небольшом шкафу расставлены в алфавитном порядке.

— Ты пришла раньше. Это приятно. Составишь мне партию? — низкий тембр его голоса заставляет меня вздрогнуть и оторваться от чтения корешка книги Айн Рэнд «Источник». Давно хотела почитать.

Направляюсь к нему, наконец, осознавая, на чем он так сильно сосредоточен. Одним из локтей Драгон опирается на высокий стол с шахматной доской и красивыми фигурами. Они выглядят старыми, коллекционными, слегка потертыми. Кажется, что он выкупил их из музея за баснословную сумму денег. Они хорошо вписались бы в интерьер покоев средневекового императора.

— Играешь сам с собой? — интересуюсь я, когда он поднимает на меня свой фирменный арктический взгляд. В очередной раз ловлю себя на мысли, что имя Драгон очень ему подходит. Он похож на натренированного дракона, который спокоен лишь до тех пор, пока потенциально опасный объект не перейдет черту. В нужное время, он непременно откроет пасть и изрыгнет пламя, оставив от врагов и подозреваемых лишь горсть пепла.

В нем есть эта особая, пленительная мужская сила. Я каждый день ощущала ее, просыпаясь в постели со своим мужем. Но кто-то идет на крайние меры для защиты, как Джейм, другие используют их для нападения. К какому типу относится он?

— Отрабатываю новые приемы и тактики.

— Покер — твое не единственное азартное увлечение?

— Ты проницательна, я впечатлён, — бросает с легким сарказмом мужчина. — Мне нравятся все игры, где задействован интеллект, азарт или скорость реакции. Все это развивает нейронные связи головного мозга. Чем они подвижнее, тем лучше. Старость и смерть приходят тогда, когда клетки мозга прекращают деление. Одна из целей в моей жизни — оттянуть этот момент.

— Зачем?

— Моя жизнь принесет человечеству много пользы, — его губы трогает ухмылка, какая вполне может принадлежать безумцу, что хочет завоевать мир.

Она меня пугает.

— Навыки в этой игре помогли тебе раскусить, что я разведчица? — допытываюсь я. — Как ты увидел камеры?

— Ты хорошо держалась. Но твоя напарница не так профессиональна, как ты. Ее знаки были слишком явными. Поэтому, я сложил ваш немой язык и череду твоих побед, как дважды два. Дальнейшую логическую цепочку с камерами ты уже слышала, не заставляй меня, повторять дважды, — я нервно закусываю губу, в очередной раз, злясь на себя за провал.

— Эта партия уже почти сыграна, — резко перевожу тему, изучая доску. А вместе с ней, и серую рубашку, что, как влитая сидит на поджаром мужском теле. — И я думала, что пришла на собеседование, а не на шахматный турнир.

— А может, шахматный турнир со мной и есть собеседование, — глаза Драгона загадочно сверкнули. — Не упрямься. Торопиться тебе некуда. Твой ход, — он приглашает меня сдвинуть фигуру.

— Нечестно. Почему я должна играть не с начала? Не я начала эту партию.

— В работе со мной, тебе не раз придется столкнуться с такой ситуацией, где все уже решено за тебя, Эльза.

— Кто сказал, что я буду на тебя работать? Я пришла на собеседование, только и всего.

Забавно, что в мою жизнь притягиваются в чем-то похожие мужчины. Конечно, это не удивительно, ведь я вращаюсь в определенном круге. С мужем мы часто играли в шахматы, покер, настольные игры, ролевые игры по типу «мафии» и других. У нас было много свободного времени, когда мы жили в глуши, а банальные сериалы нас мало интересовали. Мы развлекались, как могли. К тому же, они действительно тренируют разум, память и сосредоточенность.

Изучив расстановку фигур на доске, выбираю тактику и делаю ход конем. Драгон приподнимает бровь, нажимая на таймер.

— Сначала, ты категорически отказывалась от визита в офис. Но я рад, что ты пришла и изменила свое мнение. Должно быть, ты заметила, что в моей компании работает много женщин. Некоторые из них, как и ты, работали в эскорте еще пару месяцев назад. Так уж вышло, что навыки эскортниц в общении с мужским полом очень полезны на этой должности. Как правило, это девушки начитанные, образованные, ухоженные. Они умеют поддержать любой разговор и заманить мужчину не только в свою постель, но и в свои сети. Кто-то справляется лучше, кто-то хуже. Ты не сказала мне на кого работаешь, и если честно, наведение справок не дало мне никакой информации о тебе, Эльза. Но я все равно уверен, что ты та — кто мне нужен. У меня есть работа, которая идеально тебе подходит. Как только ты пройдешь испытательный срок, твоя жизнь изменится.

— Ты говоришь, как кот из «Алисы в стране чудес» — загадками. Я люблю конкретику. Что за предложение? Ты говорил о вакансии личного ассистента.

— У меня их много, каждая подбирается под задачи. Однако, обязанности твои будут далеки от планирования моих встреч и приготовления кофе.

Не отрываясь от игры, мы разговариваем. Практически не смотрим глаза в глаза друг другу, только напряжение от этого, между нами, лишь нарастает. Разряды тока хаотично блуждают по телу, а шахматный таймер и вовсе тикает так, словно измеряет секунды до взрыва наших сердец и давит на нервы.

Каждая наша фраза сопровождается шахматным ходом. Мне тяжело думать об игре и разговаривать с ним одновременно, но я знаю, что просто обязана удержать победу над Драгоном. Хоть кто-то должен сбить с него корону и щелкнуть по задранному по-королевски носу.

— Так какие у меня будут обязанности, мистер Прайс? Ближе к делу.

— Девушки, которые работают на меня, на твоей будущей должности занимаются продажей, — он ловит мой скептический взор и тут же дополняет фразу. — Речь не о продаже себя или тела. Тебе нужно будет делать то, что получается у тебя лучше всего — очаровывать мужчин, дурить им голову, делать все, чтобы они были готовы на любые вложения в тебя. И параллельно рекламировать продукт нашей компании. Сбор личной и компрометирующей информации на конкурентов.

— Что за продукт?

— Продукт биохакинга. Очень интересный и полезный продукт, за два года его необходимо внедрить в ежедневную рутину лиц так называемого «A list» — высокопоставленных лиц, чиновников, представителей церкви, крупных бизнесменов.

— Соблазнение святых отцов не в моей компетенции, — нервно посмеиваюсь я. — Будь ты святым отцом, ты бы согрешил? — включаю «игривую кошку», бросая на него такой манкий взгляд, от которого обычно все мужики млеют и падают.

— На меня твои чары не действуют, Эльза, — Драгон поднимает на меня странный взгляд. Что он в себе таит? Могу лишь предположить: смесь тяжелого воспоминания с подавленным отчаянием. Взгляд человека, на котором завязана удушливая петля чувства вины.

— Как ты и сказала, мне проще быть бесчеловечным. Не человек не испытывает искушений.

Долгий взгляд глаза в глаза. Мне становится не по себе. Мне не нравится, что он ведет разговор.

— И что это за чудо-продукт? — меняю тему, чтобы разредить обстановку. — Наркотик для мозга? Чай для похудения? Знаешь, нормальные люди продают в Дубае недвижимость и нанимают штаб риелторов. Не думал, что это более перспективное направление?

— Разве мой бизнес выглядит неперспективным?

— Откуда я знаю. Возможно, это лишь старт ап, который ты создал в кредит, чтобы пускать пыль в глаза. Или ты из богатой семьи, и тебе помогли открыть столь масштабный офис.

— Мне нравится, как ты мыслишь, Эльза. Ты мыслишь неоднозначно, и всегда рассматриваешь несколько версий, вариаций и исходов. Это значит, что ты можешь быть гибкой.

— Благодарю, — решаюсь на еще один психологический прием: отзеркаливание. Я буду отражать его сдержанность, холодность, и даже светский тон, но надолго ли меня хватит.

— Красота в сочетании с цепким умом — редкость в наше время. Поэтому я собираю такие редкие экземпляры вокруг себя. Многие из местных соблазнительниц мечтают о подобном предложении. Им надоедают мелкие игры. Что ты делаешь тут? Кто ты, Эльза? Мошенница, аферистка, воришка, хулиганка. У тебя есть возможность сорвать большой куш. Но, как я полагаю, тебе нужны не только деньги. К тому же, ты упоминала о том, что за пределами Дубая для тебя нет жизни. Я готов предложить тебе много возможностей. Но прежде, вопрос такой: чего хочешь ты? Больше всего на свете.

Я даже теряюсь от столь прямого вопроса. И от здорового диалога. Я ожидала шантаж или манипуляции, а получила — обсуждение моих желаний. Едва ли мелкий бизнесмен из Дубая способен решить мои проблемы. Мне нужен представитель семьи Голденштернов, на меньшее я не согласна.

— Мне нужно попасть на крупный форум, приуроченный к открытию «Музея будущего». Он нигде не афишируется, только для своих, — взгляд Драгона тут же меняет свое выражение. — Там будет много представителей от компаний, связанных с технологиями. Полагаю, твоя компания учувствует. Туда не пройти простым смертным, а местные эскортницы готовы убить за билет туда. Сможешь организовать мне билет?

— Зачем?

— Все просто, — ведя плечом, равнодушно отвечаю я. — Я хочу выйти замуж за олигарха. Деньги, много денег — все, что меня интересует, — голосом последней суки заявляю я.

Судя по выражению лица Драгона, в его компьютере начался тяжелый процесс обработки моих слов. Его что-то смущает в моем поведении, мы оба сейчас не до конца честны друг с другом, и никто из нас не спешит открывать карты.

— В рамках будущей конференции будет одно из твоих заданий.

— Еще одно совпадение?

— Не удивительно. Тебе нужны олигархи для того, чтобы купаться в деньгах. Мне — для того, чтобы мой бизнес процветал. Ведь знаешь, Эльза…ты попала в яблочко.

— В чем?

— Когда сказала про богатую семью. А это, и, правда, мой скромный стартап. А это значит, я в тебе не ошибся.

— Главное, чтобы в тебе не ошиблась я. Мне нужны связи, рабочий контракт, и роскошное жилье в Дубае на ближайшие месяцы.

— Мои возможности точно больше, чем у тех, на кого ты работала. Можешь не сомневаться.

— Мне нужны гарантии. Что ты не обманываешь меня. Что каждый из нас достигнет своих целей.

— Никто тебе не даст гарантий, маленький манипулятор. Ты можешь отказаться. Я не буду тебя держать тебя, уговаривать. Но что-то мне подсказывает, что у тебя нет выхода. И ты согласишься. Более того, я уверен, что если столь категоричная девушка, как ты, изменила свое мнение, наступила на горло своей гордости, и пришла в мой офис — твои дела плохи. И твои старые друзья и покровители, уже начали заколачивать гвозди в крышку гроба твоей «карьеры» в Дубае, — он говорит это легким, небрежным тоном. Словно невзначай.

Но мы оба понимаем, что в этой комнате идет не только шахматный поединок. И черт, Драгон во всем прав. Читает, меня как открытую книгу. Это и пугает…но какой у меня выход?

В этот момент он съедает мою королеву ладьей. Символично. Я закусываю язык от злости. Черт, как я пропустила, подставила под удар столь ценную фигуру? Хотя…еще не все потеряно.

— В нашей семье в шахматы играют с малых лет. Существуют турниры между братьями и родственниками. Я много раз занимал призовые места. Выигрывал недели учебы и гранты.

— Ты из Англии? Обычно, этим занимаются там. Но твоя фамилия и акцент. Американские. А фамилия…немецкая? Откуда ты?

— Пытаешься меня прочитать.

— Я очень люблю читать. Ты знаешь, что Эм Лескер говорил: «Шахматы учат нас, как бы могла сложиться наша жизнь при равных возможностях и без случайностей. В этом смысле они являются отображением жизни. В шахматах разыгрывается миниатюрная драма искушения, вины, борьбы, напряжения и победы справедливости»?

— Браво. У тебя есть все шансы заполучить сердце олигарха. Точнее, кошелек.

— А что, если мои чары подействуют? На тебя, — провоцирую его на эмоции.

— Меня не интересуют отношения. Только секс. Остальное мне чуждо. А необходимого здесь предостаточно.

— Ты никогда не любил? — я всегда так делаю. Задаю им много вопросов о них самих. Развязываю язык. Прощупываю почту. Мужчины с раздутым эго не могут устоять перед этим приемом. А это девяносто девять процентов живущих в Дубае.

— Никогда, — Драгон мимолетно отводит взгляд в сторону. Лжет. И явно о том, что хочет забыть. — Разве, что во сне. А сны так быстро забываются, Эльза, — он обращает мое внимание на шахматную доску. — Твое время истекло, — таймер оповещает меня о пропущенном ходе. — Ты проиграла. Тем не менее, давай закончим партию без таймера.

Опускаю взгляд на черно-белые квадраты, анализирую позиции фигур и осознаю, что не могу его обойти. Я не хочу ему проигрывать.

— Давай закончим собеседование, — я вдруг делаю вид, что мне совершенно плевать на шахматы и направляюсь к книжному шкафу, откуда без разрешения достаю интересующую меня книгу. — Я давно хотела прочитать ее, можно?

— Больше не трогай мои вещи без разрешения, — он словно из ниоткуда появляется за моей спиной. Я чувствую горячее дыхание Драгона кожей, лед сковывает шейные позвонки. Надавив на дверь шкафа, он захлопывает ее перед моим носом. Мой взгляд цепляется за печатку на его пальце, но я не успеваю разглядеть гравировку на драгоценном металле.

У него красивые руки. Большие пальцы и ладонь — моя слабость.

— Конечно. Можешь почитать, — цедит сквозь зубы. Только прежде, чем уйти с книгой, подпиши бумаги. Твой первый рабочий день уже завтра. Менеджер ведет тебя в курс дела.

— Бумаги? — мы возвращаемся к столу, Драгон протягивает мне кипу документов. Бегло прохожусь глазами по договору, улавливая в нем, шокирующие меня фразы.

— Договор о неразглашении? Здесь написано, что я должна буду жить в закрытом пространстве. И ездить на твоей машине, с твоим водителем. Ты будешь записывать каждый мой шаг? Ты не говорил об этом.

— Это делается в целях безопасности. На время работы с компанией, девушки находятся под постоянной опекой и наблюдением. С целью защиты перехвата от конкурентов, Эльза. Ты будешь не только продавать ценный товар, но и работать с информацией. У меня нет гарантий того, что ты не двойной агент.

— Сам предлагаешь мне работу, сам считаешь меня двойным агентом. Логика?

— Я не считаю тебя таковым, но перехват возможен. Обычная практика. Моих людей не раз пытались купить «куском пожирнее».

Мои щеки мгновенно наливаются кровью. Не могу поверить в то, что он всерьез намерен держать меня взаперти. Я буду жить в каком-то пятизвездочном отеле, расположенном почти в пустыне. Он издевается? Если я буду жить в заточении, то мне понадобится целая куча книг, а не одна.

— Я никогда не подпишу контракт, призывающий меня к рабству, Драгон. Уверена, ты найдешь другую девушку для своих афер.

Мне нужно уходить отсюда. Немедленно. Здесь дело нечисто.

— Почему ты засуетилась? Спешишь к клиенту? Сколько еще ты протянешь так, Эльза?

— Это тебя не касается. Я надеюсь, что мы больше никогда не встретимся, — вспыхиваю я, порываясь уйти, но Драгон хватает меня за запястье.

Мир останавливается. Его широкая ладонь обжигает. В голову ударяет боль, словно ток пускают по оголенным нейронам. Шум в ушах, выстрелы в голове. Его близость ранит, и я не могу понять, почему.

В этот самый момент, раздается стук в дверь. Раздается голос секретаря Прайса:

— Мистер Прайс, к вам пришли.

— Скажи, что я сейчас занят, — чеканит он, обволакивая меня гипнотизирующим взором.

— Вы уверены? Это насчет вашего от…

— Попроси подождать.

— Он говорит, что новость не терпит отлагательств!

Драгон возводит глаза к небу, сдерживая всю свою ярость. Бросает с едким шипением:

— Я сейчас вернусь. Ровно две минуты. Партия еще не окончена, Эльза.

Лишь ухмыляюсь в ответ. Наивно полагать, что я дождусь его. Но пусть питает иллюзии, что мир вертится вокруг него и все его слушаются.

Драгон выходит из кабинета, а я пытаюсь затолкнуть толстую книгу в маленькую модель сумки Kelly от Hermes. Черт, так и думала, что сегодня стоит пойти с Birkin. Книга никак не вмещается в маленький аксессуар, и в конце концов — падает на пол с характерным звуком. Легкий шелест возвещает меня о том, что из тома Айн Ренд выпала целая страница.

Точнее, фотография.

Наклоняюсь, поднимаю ее и переворачиваю к себе. В следующие же мгновения, у меня схватывает дыхание так, словно в кабинете закончился весь кислород.

Весь мир вращается вокруг, кружится с хаотичной скоростью. Пол уходит из-под ног, пока сердце клокочет в области горла. Боже.

Я нервно сглатываю, жадно вглядываясь в любимые черты лица. На фотографии запечатлены двое мужчин примерно одного возраста. Оба одеты в форму для фехтования и находятся в тренировочном зале.

Оба из них мне знакомы.

Один из них — Драгон.

Другой — мой муж.

Джеймс и Драгон на одном фото.

Откуда Драгон Прайс знает моего мужа?!

Глава 6

Драгон

— Добрый день, доктор Миллер. Полагаю, новость действительно важная, если вы лично пришли в мой офис, — давно я не чувствовал этот нарастающий снежный ком в груди.

Нет, это не связано с тем, что Эльза осталась одна в моем кабинете. Или с тем, что только что происходило за его закрытыми дверьми. Или с ее присутствием в моем пространстве, что несомненно, дурманит разум.

Присутствие.

Какое точное словно. И это далеко не про внешность, не про ее стиль в одежде, не про ухоженность и манеру говорить. Меня действительно не так легко соблазнить банально открытым декольте с пышной грудью или сложенными в аккуратный бантик губами.

Манкая.

Это то, как я бы описал эту женщину одним словом.

Она меняет всю атмосферу в комнате, когда заходит в нее, и в этом и кроется секрет ее успеха в «профессии».

Она не крот, вынюхивающий инсайдерскую информацию, а настоящая пантера, ввергающая в шок своим видом и поведением, а после хищно поглощающая и забирающая свое.

Именно мимо такой женщины никогда не пройдет мой брат, наделенный исключительным вкусом и королевскими замашками, и если честно — большая часть мужской половины человечества не останутся равнодушными к этой колдунье.

В отличие от Лео, я могу легко устоять перед женской магией, какой бы соблазнительной ведьмой ни была девушка. И причина, по которой Эльза едва ли способна всколыхнуть во мне что-либо кроме холодного расчета, проста и заключается в том, что я уже однажды любил так сильно, как на это способен мужчина, и никогда не захочу повторить это снова.

Я отключил рубильник чувств в своей душе, и ни капли не жалею об этом. Пройдя через процедуру, я отказался от своего прошлого, стер из памяти то, что каждый день делало меня слабым и уязвимым, падким на соблазны и искушения.

Поэтому на женщин я смотрю как на инструменты для достижения своих целей. Как на красивые бриллианты или минералы, каждый из которых требует огранки. Хотя, честно признаться, ее цепкий ум и умение выходить сухой из воды, восхищает даже меня. Леонель тоже не сможет устоять перед дальновидными девушками.

Моя идеальная кандидатка. Перебрав десятки из вас, я наконец-то нашел тебя.

Связав нас наручниками, она, должно быть, не ожидала, что добровольно призвала меня дергать ее за ниточки. Но не сам процесс доставит мне удовольствие. Я намерен достичь результата и раз и навсегда перерезать пуповину зависимости от своей семьи. И на руинах нашего дворянского рода, возникнет моя империя, где ни один лишний шаг не будет совершен без моего ведома.

Я планирую взять под контроль каждую их мысль, каждый страх, каждую тайну. И только я буду решать, кому завтра проснуться живым, а кому умереть. Кому потерять своих жен и детей, кому сохранить семью.

Наверное, пережитый опыт я не пожелаю никому, даже заклятому врагу. И несмотря на то, что я не испытываю боли утраты, я считаю своим долгом закончить расследование и понять наконец, кто именно из моих безумных родственников посмел воткнуть мне нож в спину.

Каждый член семьи Голденштерн мнит себя Богом и считает себя ответственным за порядок во всем мире, а я вижу каждого из них, как убийцу, чьи руки по локоть в крови.

Я не исключение. И я готов убивать до тех пор, пока баланс не будет восстановлен.

Приветствую Миллера рукопожатием, замечая, что с момента нашей последней встречи он сильно постарел. Говорят, что по выходным он здорово выпивает, едва просыхая к своей смене и проведению операций, и этот факт подтверждает легкая отечность на его лице и тяжелые мешки, образовавшиеся под глазами. Еще вчера он был сорокалетним красавцем, за которым ухлестывали молодые медсестры, но сегодня его внешний вид заставляет меня всерьёз задуматься о продолжении нашего сотрудничества. Увы, менять семейных врачей — не лучшая идея. В целях сохранения конфиденциальности, мы вынуждены сохранять и оберегать налаженные до автоматизма связи. Миллеру я доверяю, а с его небольшой зависимостью вполне способен справиться продукт биохакинга — меандр. Нужно будет поставить на нем пару опытов.

— Да, мистер Голден…простите, мистер Прайс, — быстро исправляется доктор, поправляя съехавшие на переносицу очки-половинки. — Я решил сообщить вам такую важную новость лично. Этот день настал, Драгон. Ваш отец открыл глаза.

Снежный ком в груди превращается в кол, вставленный поперек груди. Легкие наливает свинцом, дышать становится тяжелее, но ни одним внешним проявлением я не выдаю своего эмоционального состояния.

— Он стабилен?

— Да. Есть шансы, что он вернется к жизни. Пока трудно сделать прогнозы. Четыре года комы. Не уверен, что он остался прежним человеком. В медицине случаются разные случаи, но считайте, что это будет возвращением с того света. А его случай весьма тяжелый.

— Отлично, — сухо отзываюсь я. — Делайте то, что нужно. Продолжайте свою работу. Вы правильно сделали, что сказали мне лично. Доктор Миллер, я надеюсь, что мой брат узнает об этом в последнюю очередь. Иначе ваша дочь будет «случайно» отчислена из Стенфорда, — ледяным тоном ставлю свои условия, легко продавливая манипулятивный рычаг над головой Миллера.

Не самая приятная часть моей личности, так называемая теневая сторона. В отличие от отца и брата, я плохой убийца, но превосходный манипулятор.

— Хорошо, — тяжелый взгляд Миллера опускается в пол. — Леонель не будет поставлен в известность. Все наши договоренности в силе, Драгон. Я верен вам, вам нет нужды угрожать мне через мою дочь.

— Событие важное, я просто напомнил, — миролюбиво подмигиваю доку я, доставая из бара коллекционный виски. Медленно вручаю его мужчине, чьи глаза загорелись от одного лишь взгляда на бутылку с янтарным содержимым. — Это Macallan in Lalique, шестьдесят четыре года выдержки, — лицо Миллера быстро вытягивается, он едва ли не давится жадной слюной, не в силах поверить в то, что я собираюсь предоставить ему столь щедрый подарок.

Еще бы. Его стоимость на аукционе достигла четырехсот шестидесяти тысяч долларов.

— Мистер Прайс, я…, — док осекается, разглядывая драгоценный подарок. — Не могу поверить. И не понимаю, почему такой щедрый подарок…

— А вы подумайте хорошенько, док. Именно сто грамм этого виски выпил мой отец, когда отравился четыре года назад и впал в кому, — констатирую факт я таким тоном, словно речь идет о погоде. — Точнее, был отравлен.

Руки Миллера начинают мелко трястись, он поднимает на меня испуганный взгляд.

— Хотите сказать, этот тоже виски отравлен?

— Я не знаю. Не пил. Бутылка хорошо запечатана, — небрежно пожимаю плечами. — Знаю лишь, что ваша любимая дочь плачет в подушку по ночам, когда вы напиваетесь до потери пульса и избиваете свою жену.

— Я не могу принять этот подарок, — осознав, к чему я клоню, отказывается Миллер.

Ему стоит расслабиться. В виски нет яда. Но так приятно видеть оттенки ужаса в его глазах, наслаждаться полным контролем над его психикой. Сможет ли он устоять перед искушением присосаться к роскошному виски, рискуя умереть? Что для него важнее — семья или его жалкая зависимость?

— Вы примите, — непоколебимым тоном отрезаю я. — Что делать с ним — решайте сами. Продать, выпить, кого-нибудь отравить, — хладнокровно перечисляю варианты. — Кстати, насколько я помню, вам в скором времени, необходимо продлевать лицензию?

Цвет кожи лица Миллера меняется на глазах, стремительно приближаясь к бледно-зеленому. Глаза дока наливаются кровью, а в черных глазах нефтью разливается страх. Он прекрасно понимает мою манипуляцию, считывая в ней откровенную угрозу. Надеюсь, мы друг друга поняли: если он продолжит в том же духе, врачебной лицензии ему не видать, как и сотрудничества с богатейшими и влиятельными семьями.

Обычно, врачи, работающие с такими людьми, как семья Голденштерн, становятся семейными докторами из поколения в поколение. Прервать подобную нить — значит клеймить свой фамильный род такой позорной меткой, что век потом не отмыться.

— Д-да. Нужно, мистер Прайс, — его руки настолько дрожат, что бутылка, по стоимости равная спортивному кару, едва ли не падает из его рук.

— Надеюсь, с ней проблем не возникнет, — кидаю многозначительный взор на виски, надеясь на его благоразумие и на то, что на крайние меры мне идти не придется.

Зачем что-то делать, когда всего можно достичь словами и манипуляциями? Я держу всех в своем кулаке, не прилагая к этому никаких усилий, а вот мой отец всегда первым делом брался за кровавые методы. Что ж, у всех свои таланты. Леонель, мой брат, придерживается другой тактики: он умудряется сидеть на двух стульях, один из которых называется «доброта и святость», другой — «жестокость и агрессия». Он такой же неоднозначный экземпляр, как и все представители нашей семьи, и в этом наша особенность. Мы ничего не делаем наполовину — ни добра, ни зла. В семье Голденшерн не бывает полутонов, лишь тьма и свет. В последние годы только тьма.

— Мне нужно идти, — принимаю бумаги из рук Миллера, в которых, очевидно, расписаны все отчеты о состоянии отца. — Держите меня в курсе. И сообщайте новости лично.

— Конечно, сэр, — немного придя в себя, после моего теневого наезда, лебезит док. — Не хочу вас обнадеживать, Драгон. То, что ваш отец на несколько минут открыл глаза — огромный прогресс, но это еще ничего не значит. Он много лет пролежал в коме. Неизвестно, что осталось от его сознания. Неизвестно, сохранилась ли подвижность тела, воспоминания. Возможно, он до конца жизни останется в стадии «овоща» и все, что мы можем — лишь поддерживать его тело системами жизнеобеспечения.

— Я понимаю это, — коротко киваю я. До тех пор, пока есть хотя бы один шанс, что отец когда-либо заговорит, я готов платить из своего личного кармана. Попрощавшись со все еще зеленым и напуганным доктором, я возвращаюсь в свой кабинет.

И вновь пространство во всем нашем поле меняется. Она меняет его, даже не догадываясь о том, что делает. Девушка просто стоит ко мне боком, слегка облокотившись на высокий шахматный стол. Эльза читает книгу, а за ней простираются высотки Дубая, которые кажутся мне в эту секунду куда привлекательнее, чем обычно.

Позволяю себе в который раз за последний час изучить ее фигуру и невольно любуюсь ей, словно дорогой статуэткой из редкой, я бы даже сказал, редчайшей, коллекции. Тонкая талия, округлые бедра с выпуклой упругой задницей, длинные ноги — девушка явно продала душу дьяволу за такое тело, но оно не стоило бы и цента, если бы не то, что скрывает она внутри.

В воздухе витает шлейф ее духов — для меня это ягоды, соленая карамель со сливочным послевкусием. Так пахнет чертов чизкейк, и она — это единственный десерт, который бы я стал есть. Ненавижу сладкое.

Мда, есть от чего потерять голову. У меня нет сомнений в том, что ее миссия будет выполнена.

— Ты все еще здесь? Это радует, — замечаю я, сокращая расстояние между нами. Девушка кидает на меня долгий и задумчивый взгляд из-под густых полуопущенных ресниц. У меня мурашки по телу, черт. Когда она смотрит на тебя взглядом загадочной и невинной лани, даже во мне просыпаются автоматические инстинкты, которые хочется немедля выразить в агрессивном сексе на рабочем столе. Я бы вы*бал ее в тесную щелку, оставив мощные синяки на нежной атласной коже, засаживая член по самые яйца, но секс только все усложнит в предстоящей работе. Блядь, да. Что происходит. Эта чертова сирена поднимет даже разрушенную вавилонскую башню, не то что соблазнит моего брата.

— Да, здесь. У меня было время подумать, Драгон, — Эльза выглядит другой, не такой, какой я ее оставлял. Более спокойной, умиротворенной, и в то же время — решительной.

— Что ж. Я так понимаю, твой ответ «нет». Я не стану тебя держать. Можешь быть свободна.

— Договор уже подписан, — быстро отрезает девушка с легким вызовом, — лежит у тебя на столе, — она вдруг подходит ко мне, по-кошачьи виляя бедрами. Прищурив взор, словно пантера на охоте, она обнимает меня взглядом, не касаясь.

— Что заставило тебя передумать? — хочу понять ее, прочитать ее, но на этот раз ее глаза полны тайны, даже для меня.

— Деньги, — слегка одержимо чеканит девушка, и в ее глазах действительно загораются не звезды, а грязные доллары. — Так банально. Мне нужны деньги, — ее палец вдруг касается моей груди, и(и,) не прекращая зрительного контакта, она вырисовывает восьмерки на моих мышцах. — Деньги это все, что меня интересует. И я знаю, что они у тебя есть. Я много о тебе знаю, Драгон, — интригуя, заявляет Эльза.

— Правда? Посвяти, — сухо отзываюсь я. В горле першит от сухости, словно там застрял пыльный песок.

— Тебя раздражают эти девушки, которые всегда хотят от тебя только денег. Но еще больше, тебя раздражает, когда они притворяются, что ничего от тебя не хотят. Знаешь, что отличает меня от них, Драгон? — вставая на цыпочки, Эльза приближается ко мне, буквально обдавая сладким дыханием мои губы. Нейронные связи в моей голове дают сбой, я на мгновение теряюсь в своих мыслях, растворяясь во тьме и боли. Ощущения: словно душу обливают ядовитой кислотой, и я тут же блокирую все эти ядерные эмоции, что она во мне будит.

— Я единственная, кто скажет тебе правду, Драгон. Золото, бриллианты, деньги, роскошные виллы, спортивные машины, брендовые сумки и частные самолёты, — одухотворенно поет Эльза. — Я тащусь от этого, — закусывая губы, она издает низкий грудной смешок. — Закрыться в пятизвездочном отеле? Ездить с личным водителем на крутой тачке? Возможно, это прекрасная мысль и офигенное предложение. Глупо отказываться от такого сотрудничества, учитывая мои запросы. Но я требую выходной, и встречу с подругой раз в неделю. И завтра же — перевод в сто тысяч долларов на свой счет, — ее взгляд вспыхивает, когда она начинает перечислять мне свои условия, что не обговорены в моем контракте.

— Всего лишь? Может еще личный самолет? — усмехаюсь я. Она так запредельно близко. Я вижу ее губы, разглядывая мелкие трещинки на полных розовых подушечках. Они выглядят мягкими и по цвету напоминают ягоды, что мы с мамой собирали в саду, когда я был ребенком.

Внезапно, Эльза берет меня за запястье, нежно лаская пальцами выступающие вены. Опуская взор, я вижу на ее руке вытатуированную букву «К» и в этот самый момент мне становится не по себе.

К горлу подступает дикая тошнота, кажется, что я вот-вот выплюну собственный желудок. Голова кружится, как при последствиях от черепно-мозговой травмы. В голове мелькают какие-то картинки. Их десятки, сотни, тысячи, но четко я не могу разглядеть ни одну из них.

— Что ты делаешь? — я вдруг грубо хватаю ее за запястье, фактически заламывая его, поднимаю вверх.

— Это ты что делаешь? У тебя приступ? Все в порядке? Я просто пыталась тебя успокоить, — нахмурив брови «домиком» защищается девушка. Взгляд невинной зеленоглазой лани буквально кричит мне о том, что она ни разу не пыталась меня соблазнить, лишь оказать «первую помощь».

— Приступ?

— Мне показалось, знаешь, — Эльза слегка заикается, словно сама сомневается в увиденном. — Что тебе плохо. Это выглядело как…приступ. Слушай, не заставляй меня пояснять.

— Даже если это так, то мой так называемый приступ случился только после того, как ты начала ко мне прикасаться.

— Так значит, я твой триггер? Ослабь хватку, мне больно, — глубоко выдыхая, просит Эльза. А я не могу отпустить ее, вцепившись в нежную кожу с яростью зверя. Сам не понимаю, какого черта я делаю, почему так схватил ее, и куда подевался мой тотальный контроллер эмоций. Почему-то хочется ее трогать дальше, вдыхать пряный аромат карамели со сливками, и попробовать ее губы на вкус.

Если именно так она влияет на всех мужчин, то у меня не остается никаких сомнений в том, что я сделал правильный выбор.

— Драгон, ты слышишь меня? Мне больно. Отпусти, иначе, ты меня больше никогда не увидишь, — Эльза возвращает меня в реальность.

Так странно. Именно эту фразу я помню. Жена часто говорила ее мне, когда я ненароком причинял ей боль. Так она выставляла свою границу и показывала, как с ней нельзя обращаться. До нее, у меня не было серьезных отношений, и лишь с ней я познал — каково это прислушиваться к желаниям и чувствам другого человека, делить мир и быт на двоих, вместе проживать взлеты и падения. Демонстрировать друг другу теневые стороны и принимать их до последнего атома.

« — Еще одна тайна, и ты меня здесь больше никогда не увидишь! Боже, я вышла замуж за самого таинственного человека на свете.

— Куда ты денешься, малыш? Я найду тебя даже на краю света. Ты не убежишь от меня, запомни».

Я притягиваю Эльзу к себе мягким рывком. Наши тела вплотную соприкасаются друг с другом, и я чувствую, как учащается ее пульс. Вена на ее запястье ритмично пульсирует в моей ладони. Такая маленькая девочка. Беззащитная. Невинная. Хитрая. Стервозная. Хрупкая и сильная. Да. Мне нравится.

— Давай договоримся не нарушать границ друг друга. Я начальник, ты — подчиненная. Оставь свои эскортные замашки и приемы по соблазну для клиентов и заданий.

— О чем ты? — кидая на меня взор с туманной поволокой, она хлопает ресницами. Одуреть можно. Не понимаю, почему она будит во мне все то дерьмо, которое давно похоронил где-то на самом отдаленном участке своей души. Я забыл о том, каково это желать конкретную женщину. Но прямо сейчас, глядя в мерцающие глаза Эльзы, я вдруг вижу ее на своей постели в одном обтягивающем боди. Телесного цвета. В сумрачном свете, кажется, что на ней абсолютно ничего нет. Она вытягивается на моей постели, вытягивая длинные ноги, слегка раздвигая их…я попадаю в нее с первого толчка и трахаю так долго и сладко, что она в беспамятстве кричит мое имя, сжимая в кулаки смятые и влажные простыни.

Ничего подобного я давно не видел, так как отношусь к сексу максимально просто.

Я добываю его, как хищник еду, или еще банальнее — покупаю. И с сотрудницами не сплю, это делает их непродуктивными.

Бесполезными.

Они не могут соблазнять других мужчин, когда становятся зависимыми от моего члена. А я становлюсь зависим от того, что с легкостью использую их, нанизываю их душу на острие, как мотыльков на булавку.

— О твоих приемах. Томных взглядах, прикосновениях. На мне они не работают.

— Правда? Ты что, гей? — вновь ломая привычные шаблоны поведения, смеется она. Предполагал, начнет оправдываться, а не отшучиваться.

— Ага. Самый настоящий.

Внезапно, мы оба начинаем смеяться, и моя хватка на ее тонком запястье ослабевает автоматически.

— Не думала, что альфа-самцы поддерживают подобные шутки.

— Так я альфа в твоих глазах? — поддерживая игру, шутливым тоном бросаю я. И тут же меняю его на официально-деловой: — Довольно разговоров. Деньги ты получишь завтра. Только прошу, записывай все расходы. Зачем тебе такая сумма? Подушка безопасности?

— Деньги на обучение. Я планирую нанять репетитора по арабскому языку. Надоело вращаться в этих кругах и позволять им говорить на арабском за моей спиной. Я теряю много информации таким образом. А это самое важное в моей работе. Я немного знаю арабский, но хочу заниматься с преподавателем, который разработал особую методику изучения этого языка и гарантирует то, что понимать окружающих я буду уже через месяц. Здорово, правда? Я — достойное вложение, Драгон? — ее вопрос звучит как убеждение, которое она хочет манипуляциями впечатать в мой мозг. Туше, малышка, ты меня не переиграешь.

Но идея хорошая. Почему-то мне не приходило в голову обучать всех своих сотрудниц этому языку, потому что, как правило, в короткие сроки, изучить его невозможно.

— Хорошее вложение. Сверху добавлю еще на изучение этикета и смену гардероба. Тебе нужно изменить стиль, — беспрекословно заявляю я, разглядывая ее корсетный топ, что выглядит чересчур дерзко и сексуально. Моему брату не нужна эскортница, онвлюбится лишь в королеву.

— Тебе не нравится? — Эльза проворачивается вокруг своей оси, в который раз за день, демонстрируя мне точеную фигуру. Темные джинсы плотно сидят на ее упругой заднице, и честно признаться, я залип на этот вид сзади на пару секунд.

— Твоя одежда слишком вызывающая. На почту получишь пдф файл со сводом всех правил. Ознакомишься, подпишешь.

— Как много всего, ты чего такой дотошный. Могу идти? — поморщив вздернутый носик, возмущается Эльза.

— Да, тебя уже ждут внизу. Водитель будет помогать тебе с переездом и всем необходимым.

Девушка просто кивает, задерживая на мне странный глубокий взгляд. Изучает меня, вновь стремится прочитать. Бесполезно все, детка, во мне читать нечего. Моя душа пуста, как простирающаяся за пределами этого города, пустыня. Ты не найдешь в ней оазиса, я стер и иссушил собственными руками.

— Так ты мне скажешь? — Эльза замирает у двери, прежде чем открыть ее и уйти. — Из какой ты семьи? Прайс — твоя настоящая фамилия? — чуть тише добавляет она, устремляя на меня внимательный взор.

— К чему этот вопрос.

— Да так, Драгон. Сложила некоторые «дважды два», как и ты. К тому же, это фейковый город. Здесь все притворяются теми, кем они не являются.

— Настоящая, — без доли сомнений отрезаю я. И, кстати, не лгу. У меня действительно две настоящих фамилии. — А у тебя, настоящая, Эльза Эймс? Я ничего на тебя не нашел.

Девушка загадочно улыбается. Так, словно я должен «следовать за белым кроликом», чтобы отыскать реальный ответ на этот вопрос.

— Моя жизнь была скучна до переезда в Дубай. Я родилась в Сербии. Мама отдала меня в приют, чтобы я не мешала ей строить личную жизнь. Я была счастлива этому факту, потому что любовники избивали ее, — каждое слово, сказанное Эльзой, звучит так искренне, что у меня нет никаких сомнений в том, что все это является правдой. Она не лжет. — Там я впервые играла в шахматы.

— Судя по всему, тебя плохо учили.

— Да. Должно быть, — с горечью бросает девушка, и покидает мой кабинет, закрыв за собой дверь с нежностью кошки.

В зеркальных стенах небоскребов Дубая отражается розовый закат, и я не спеша направляюсь к окну, чтобы полюбоваться своим любимым временем суток. Это всегда красиво, а я эстет до мозга костей, как и все Голденштерн. Это у нас в чертовой голубой крови.

Внезапно, мой взор падает на шахматную доску, и я автоматически считываю расстановку фигур.

Черт, откуда здесь взялся шах и мат с ее стороны?

Усмехаюсь, расплываясь в улыбке от уха до уха. Черт, я и не заметил того, что забрав ее «королеву», я поставил себя в невыгодное положение.

— Шах и мат, мистер Голденшерн, — едва ли не с трепетом в груди выдыхаю я.

Глава 7

Эльза

Времени на переобдумывание произошедшего у меня было предостаточно. Дорога до нового дома показалась вечностью. Однако, приятно «медитировать» в огромном Rolls-Royce с личным водителем, что мне предоставил Драг…точнее, компания моего нового работодателя.

Мы долго стоим в пробках, затем выезжаем на свободный хайвей и небоскребы Дубая успевают смениться пустынными пейзажами, высокими нефтяными вышками и зевающими верблюдами. За это время я успеваю поймать паранойю и всерьез представить, как меня увезут в далекую глушь, жестоко зарежут, и распродадут части моего тела на органы. И не просто так подобные мысли ютятся в моей голове, потому что похищают меня не в первый раз в жизни. В первый раз, это произошло, когда одна замечательная семья посетила приют, и изъявила желание удочерить меня. Это огромная редкость в приютах Белграда, когда ты уже в подростковом возрасте.

Они выглядели такими идеальными, милыми.

Настоящей образцово-показательной семьей, которой у меня никогда не было.

На доли секунд, та малышка, уже поверила в свое счастье…мне так хотелось обрести настоящий дом, где меня любят и ценят. Где мне не придется засыпать на сырой постели и просыпаться от укусов клопов и ползающих по мне тараканов. Да, и такое бывало. Администрация приюта много раз пыталась истребить паразитов, но они всегда возвращались. Это было поистине злачное место, несмотря на то, что мои воспитательницы были довольно добрыми женщинами. Для детей они делали все, что в их силах.

День, когда я покинула приют, должен был стать самым счастливым днем в моей жизни. Но он оказался первой страницей в огромной главе непроглядного кошмара, из-за которого я оказалась причастна к миру зажравшихся богачей, для которых не существует норм морали и святых принципов.

Идеально-образцовая семья оказалась мошенниками, которым хорошо заплатили. А меня продали. И двух дней не прошло, как я оказалась в аэропорту Гонконга.

Да уж, по моей жизни можно написать книгу. Однажды, Миша займется этим, еще больше обогатится на моей истории и напишет обращение ко мне на первой странице. Что-то в духе: «Спасибо моей подруге Эльзе — это ее история, но это не ее реальное имя. Тем не менее, она самая настоящая из всех, кого я когда-либо знала, и только прочитав эту книгу, вы поймете, почему».

Эх, иногда я такая королева драмы.

Кажется, мы на месте. Из мечтаний и грез меня выводит легкий толчок и лёгкое шуршание гравия под колесами.

Приспускаю окно автоматической кнопкой. Вау. Я и не знала, что здесь находится Ritz Carlton — я узнаю ландшафтный дизайн и стиль данного отеля с первого взгляда. Однажды, я уже была с одним из своих поклонников почти в таком же отеле, но находился он в Саудовской Аравии. Помню, что мужчина был очень щедр, а комната в отеле представляла собой произведение искусства. Там даже дверные ручки и зеркальные рамы были отлиты из платины и золота. Помню, он рассказывал мне о том, что на территории Ritz высажены 600-летние оливковые деревья, благодаря которым вся территория выглядит очень живой и зеленой, словно отель находится в живописном парке, а не посреди пустыни. Атмосфера царит поистине величественная и завораживающая, словно меня доставили во дворец к самому шейху Дубая. Но, это не дворец, а всего лишь отель. Наверное, Драгон хочет произвести на меня впечатление своими баснословными доходами, но подобное впечатляет только неопытных дурочек. Я вполне в состоянии отличить мажора и стартапера от действительно состоятельного человека. Про него я свои выводы уже сделала, да он и сам их мне подтвердил: он из богатой семьи, но развивает свое отдельное детище. Конечно, это похвально, но почти всегда говорит о зависимости от «кормящей руки», то есть от семьи.

Гораздо лучше, когда в таких богатых семьях, все работает, как часы. Все сыновья должны продолжать дело семьи, преумножать капитал, сколоченный за долгие годы и возможно даже, поколения. Например, как в семье Голденштерн. Ходят слухи, что власть и весь капитал семьи переходит лишь от отца к сыну, или сыновьям, и в случае, если отпрыск не желает продолжать семейный бизнес и заниматься фамильными делами, он лишается всего. В общем, все как в королевских семьях: принца Гарри тоже лишили многого, когда он выбрал свободную от королевского протокола жизнь, взял за руку свою Меган Маркл и предпочел свободолюбивый Лос-Анджелес сухому и серому Лондону.

Классическая история Золушки. Мне такую, не повторить…мне не нужно выходить замуж за Леонеля Голденштерн. Все, чего я хочу — чтобы он выполнил мою просьбу. Можно сказать и так. Черт возьми, только почему до него так чертовски сложно добраться? Столько усилий, чтобы просто попросить у него помощи.

— Благодарю, Джавад. Вы очень любезны, — личный водитель, с которым в пути я обменялась лишь парой фраз, учтиво открывает мне дверь и выгружает мои чемоданы из багажника. Очень умно с его стороны было надеть кожаную куртку, в пустыне ночью сильно ветрено, и я уже промерзла до костей. Словно читая мои мысли, Джавад достает из багажника белую пашмину в тон моим волосам и накидывает аксессуар мне на плечи. — Вы мне понравились. Будем дружить? — подмигиваю Джаваду я, когда он слегка смущенно приглаживает ладонью отсутствующие волосы на лысой голове. Успокаивающий жест, которым он пытается унять внутреннее волнение, которое испытывает от контакта со мной.

— Оу, я просто хорошо делаю свою работу, мисс. Вы тоже очаровательны, — добродушно отвечает мужчина, принимая мои чаевые. Привычка, выработанная мною за период жизни в США.

— Далеко меня увезли, можно сказать — украли. Надеюсь, такой добрый мужчина, как вы, не может быть частью чего-то плохого и незаконного, — шутливым тоном продолжаю беседу, тем самым, выводя Джавада на демонстрацию своих эмоций.

— Что вы, мисс Эймс, — как и ожидалось, его улыбка тут же сменяется каменным лицом, а это значит, что свою работу он действительно выполняет неплохо. — Мистер Прайс один из самых благородных людей, которого я знаю. На самом деле, обычно дорога до города занимает всего сорок минут. Сегодня нам не повезло с пробками из-за национального праздника, поэтому путь показался таким длинным.

— А хорошо вы его знаете? — возвращаю его внимание к Прайсу.

— Достаточно хорошо, мэм. Прошу, не задавайте мне больше вопросов, — отмахивается Джавад, давая мне понять, что сегодня он не намерен делиться секретами своего работодателя.

— Разумеется. Больше ни слова, — провожу пальцами по губам, имитируя жест закрытия замка. Мои чемоданы забирают сотрудники отеля, а я не спеша направляюсь вперед по красивой подъездной аллее, ведущую к дворцу, минуя огромные статуи арабских черных скакунов. Встав на дыбы, они величественно приветствуют постояльцев отеля.

Так роскошно, дорого, чисто и помпезно. Ухоженные лужайки, фонтаны с замысловатыми скульптурами на территории, идеальные пальмы, которым, казалось бы, не место в пустыне. Этот мир выглядит искусственным, но идеальным, но самый горький яд этого мира — это то, что его идеальность иллюзорна, выдумана, призрачна. И оплачена. Этот мир существует для вас, но до тех пор, пока у вас есть, чем платить за него.

Меня начинает подташнивать от этой рафинированной картинки. Даже, не от картинки, а от пустоты, что день за днем убивает меня, пожирает изнутри, вцепившись в сердце саблезубыми клешнями.

Сколько еще пройдет времени, прежде чем я верну себе себя? Свое имя, свободу, свою жизнь, своего сына?

Будет ли он еще жив, все ли с ним хорошо сейчас? Как на самом деле с ним обращаются, не причиняют ли вреда? Узнает ли он меня, поймет ли? Простит ли? Отвернется, увидев меня? Буду ли я ему чужой женщиной, какой сейчас и являюсь, или же все-таки почувствует связь со мной с первого взгляда?

Миллионы вопросов, и ни одного ответа. Каждый раз, когда начинаю думать о сыне, я чувствую, как корабль моей смелости, сдержанности и собранности стремительно идет ко дну. Я помню, как целовала его нежную макушку, а сейчас, он уже взрослый и самостоятельный мальчик. Он научился говорить, бегать, и читать без меня, без Джеймса. И, наверное, я постоянно притягиваю проблемы в свою жизнь только потому что на самом деле боюсь. Боюсь, того момента, когда мы увидимся. Мне до одури страшно, что он не захочет меня знать. Они отняли у нас не только друг друга, годы, но и самое ценное — связь.

И я надеюсь, что еще не поздно.

Мне нужно больше узнать о Драгоне и о том, как он связан с Джеймсом. На снимке они совсем юные, возможно, учились вместе? Джеймс говорил, что учился в Лондоне, но разве после того, что произошло, я могу быть уверена в том, что он мне не лгал? И если лгал, то почему?

Если посмотреть правде в глаза: я не так много знала о Джеймсе. Большую часть совместной жизни мы жили вне социума, наслаждаясь «раем в шалаше». Нам обоим в тот период было необходимо умиротворение и покой, который мы обрели друг в друге.

Мы были так счастливы в этой простоте, что больно дышать от одного лишь воспоминания о той жизни.

Кто бы мог подумать, глядя на меня — увешанную брендами и бриллиантами модель, что мой рай — это аккуратный уютный домик в лесу? С вечно потрескивающим камином, свернувшимся на диване клубочком котом-британцем и дружелюбной собакой? Что больше всего на свете я любила готовить мужу завтрак в его футболке, пропитанной его ароматом и запахом горячего секса, и небрежным пучком на голове?

С собой он унес так много тайн, и открывать ларец каждой из них, все равно, что играть со смертью. Никогда не знаешь, что внутри секретной шкатулки и когда она рванет ударом ядерной бомбы.

Без базы данных Кэсс найти подробную информацию довольно сложно, поэтому я намерена пока собирать портрет Драгона вручную. Купить базу возможно, но и на это средств сейчас нет, учитывая, что Кэсс украла у меня круглую сумму. С ней я разберусь позже. Пусть считает, что я пропала с радаров, залегла на дно и сдалась.

А сейчас я в роскошном отеле, что больше напоминает замок Чудовища. Я так сильно нервничаю, что начинаю с одержимой скрупулёзностью раскладывать свои вещи по аккуратным полочкам. Не замечаю деталей интерьера, погрузившись в медитативное состояние, которое заканчивается срывом и актом аутоагресси. В моменты стресса, я всегда сдаюсь в лапы плохой привычки и начинаю обрывать ногти, даже если на них нанесен твердый гель-лак. Многие дети, выросшие в детском приюте склонны к подобному поведению. Так мы наказываем себя за то, что чувствуем себя «недостаточными», чтобы быть принятыми и любимыми просто за то, что мы есть. Я была недостаточно хороша, чтобы мать раз и навсегда отказалась от своих безумных любовников и других греховных утех в мою пользу.

Она меня не выбрала.

В подростковом возрасте, я не только обрывала ногти, но и частенько рвала на себе волосы, ковыряла и царапала лицо. Казалось, на моей коже нет ни единого миллиметра, свободным от прыщей и красных полос. Со временем, я поборола эту привычку, сублимировав в творческий процесс. Я начала создавать платья своими руками.

Это всегда долгий процесс. Сначала я рисую эскиз в скетчбуке и долго придумываю образ нового наряда. Постепенно, мои работы превратились в авторские и уникальные платья. Как правильно, не многие девушки решаются надеть их на стандартную вечеринку, потому что они представляют собой женственные варианты карнавальных костюмов. Мои коллекции всегда вдохновлены разными мифами, древнегреческими богинями, амазонками и сиренами…если бы Бьенсе и Риана знали о существовании моих платьев, они бы были моими постоянными клиентками. Мой бренд — это всегда про образ в целом, и очень часто к платью идут красивые аксессуары: короны, как у эльфиек из «Властелина колец», широкие браслеты в духе сказки «Тысяча и она ночь», оригинальные цепи, украшающие тело и подчеркивающие чувственные изгибы.

На этот раз, меня вдохновляют птицы. И я точно знаю, что к моей новой модели платья будут предусмотрены крылья и пламя.

Мне просто необходимо создать здесь свою мастерскую, иначе я помру от скуки в этой золотой клетке. Кому мне писать о своем запросе, Джаваду? Кажется, Драгон говорил, что по всем вопросам я должна обращаться к своему менеджеру. Как я не люблю просить о чем-либо малознакомых мне женщин.

«Привет, подруга, как ты? Пойдем выпьем?» — с разбегу плюхнувшись на высокую кровать, беру в руки телефон и читаю сообщение Миши. Досадно кусаю губы. Лень так далеко добираться в Дубай, поэтому, не сегодня, подруга. Едва ли не всхлипнув от отчаяния, выхожу на балкон, оглядывая окрестности: мне открывается вид на подсвеченный лазурный бассейн, утопающий в окружении пальм. Несмотря на то, что на территории отеля достаточно света, меня все равно охватывает легкая тревога. Я слишком сильно привыкла к тому, что в Дубае я в безопасности. Там повсюду камеры, а здесь…непроглядная пустыня, отгороженная от Ritz лишь небольшим забором. Алькатрас^[7] по-арабски какой-то, черт возьми.

Внезапно, по моей коже бегут мурашки, желудок неприятно режет и скручивает. Не могу пошевелиться, затаив дыхание и ощущая на себе пристальный взгляд. Немедленно ретироваться с балкона, это все, что я хочу, потому что ощущения действительно не из приятных. Я не вижу никого, кто мог бы смотреть на меня, но чувство, что за мной наблюдает неизвестный, не отпускает, беспощадно схватив за грудки.

Это паранойя. Слишком много стресса в последнее время.

Да уж. Мише определённо будет что написать по мотивам моих последних приключений.

Как только я возвращаюсь в постель, веки наливаются свинцовой тяжестью, и я понимаю, что готова уснуть, не смывая косметику. Единственное, на что хватает сил — написать сообщение с запросом всего необходимого для моего хобби.

Это был тяжелый день. И засыпаю я со стойким ощущением того, что он является только первым из череды подобных.

Глава 8

Эльза

И десяти минут не прошло после утреннего душа, как в мою комнату с предварительным стуком воровалась девушка. Недовольно морщусь, поймав себя на мысли, что так сильно устала, что даже не заперла дверь номера.

— Привет, меня зовут Рина, — она застает меня с кистью для макияжа в руке, шелковой пижаме с перьями на рукавах и полотенцем на голове. — Я получила твое сообщение. Первый вопрос: для чего тебе такой огромный список необходимого? Бисер, перья, ткани, маникен, швейная машинка…, — она бесцеремонно подходит к туалетному столику с листом бумаги в руках. Вид у нее при этом максимально деловой, а строгий серый брючный костюм не вызывает во мне никаких приятных эмоций. Не нравится мне этот дресс-код, он выглядит максимально ханжеским. Хотя, должна признать, что ярко-рыжие волосы девушки, хоть и собранные в идеальный пучок, разбавляют эту серую гавань ненавязчивой яркостью.

— Эльза, — представляюсь я, продолжая накладывать макияж. — Я — дизайнер, хочу с пользой проводить время в пустынной глуши.

— Дизайнер, — едва ли не пренебрежительно фыркнув, выдает девушка. Жеманно закусив губы, она бросает на меня долгий оценивающий взор, что хорошо мне знаком. — Все мы тут в Дубае, дизайнеры, модели и писательницы, — натянуто улыбнувшись, выдает девушка. — Не думаю, что у тебя будет свободное время.

Так, не поняла.

— Будет. Пахать без выходных я не собираюсь, — огрызаюсь я.

— Не боишься потерять свое место с такими запросами? Ладно, это не мое дело. Просто мы молимся на эту работу, дышим над своим местом под солнцем. Вчера, когда я получила твое письмо, я была, мягко говоря, удивлена подобному поведению. Впервые получаю какие-либо требования от новой сотрудницы, еще и в столь поздний час.

— Привыкай, требований у меня много, Рина. Босс велел писать тебе, я и написала. Чем же вы тут все занимаетесь?

— Это крыло отеля заполнено сотрудниками компании. Все мы из разных отделов и департаментов, у каждого своя специализация. Большинство из нас — девушки. Так что, добро пожаловать в гарем, — стервозно-шутливым тоном приветствует меня девушка.

— Это же шутка, да?

— Конечно, — ее взгляд цепляется за красную помаду, к которой тянется моя рука. — Никаких красных губ. Ты не внимательно читала правила? Собирайся, у тебя двадцать минут. Босс сказал, что тебе нужно сменить стиль и выделил на это баснословный бюджет.

Еще раз оглядев наряд Рины, я тяжело вздыхаю. Обожаю шоппинг, но если мои покупки будут состоять из подобного дерьма, то поход по магазинам станет настоящим испытанием.

* * *

Джавад был прав, в определенные часы дорога до города занимает не более получаса. Не стоит даже говорить о том, каким взглядом меня окинула Рина, когда я заявила ей, что не собираюсь ехать до города на предоставляемым компанией и отелем шаттле.

— Я так понимаю, автомобиль с личным водителем — привилегия не для всех, — комментирую ее кислую мину я. Впервые в жизни вижу, женщину в Rolls Royce настолько несчастной.

— Все зависит от департамента, мне заказывают его не каждый раз. И не такого высокого класса, — я чувствую, как девушку разрывает от зависти и злости, но мне не привыкать к подобным флюидам эмоций со стороны женщин.

— А ты из какого?

— Я не обязана тебе рассказывать. Мое дело — подготовить тебя. А тебе не стоит задавать лишних вопросов, Эльза. Судя по всему, ты пока симпатична боссу. Частое явление, новеньких всегда видно. И в нашей работе у них миллион преимуществ, поэтому Драгону всегда нужны «новые лица». А это значит, что нужно просто принимать дары Прайса и радоваться молча. Здесь тебя ждут большие карьерные возможности и финансовая независимость. Больше, чем в этой компании, женщины зарабатывают только в эскорте. Но, на мой взгляд, нет ничего постыднее, чем продавать свое тело за деньги, — ее лицо отражает пренебрежение и отвращение, обращенное в аккурат на меня.

Да уж, эта женщина не кусается и скалится, а сразу бросает в тебя камнем.

— Как категорично, — не принимаю на свой счет. — Не все эскортницы продают свое тело. Ты, наверное, знаешь, что настоящий эскорт — это в первую очередь сопровождение с возможным продолжением.

— Ты так осведомлена в этом вопросе. Личный опыт? — еще одна попытка с ее стороны пассивно обесценить меня.

— Нет. Я работала в недвижимости, продавала квартиры, — сцепив зубы, небрежно бросаю я. — Но я считаю, что в сексе по взаимному согласию нет места стыду и предубеждениям. Кто-то спит с мужчиной за сто тысяч долларов, а кто-то за салат с кофе. Одни согласны на скромный комфортный шаттл, а другие сразу задают для мужчины такую планку, что начинает относиться к ней, как к королеве. Чувствует, что на меньшее она не согласна, с ней невозможно иначе. Каждый сам назначает себе цену. Реальность лишь отражает твою внутреннюю ценность.

— Наверное, в твоих словах что-то есть, — удивительно, но обиженная Рина не вступает со мной в спор. В ее медовых глазах разливаются темные тона боли, и я сразу понимаю, что она прошла через распространенную для женщин, историю: она любила и дорожила отношениями, в то время как партнер не ценил ее и вытирал об нее ноги. Отсюда и такая злость к тем самым «сучкам», которые получают все. — Что ж, тогда не так уж обидно быть стилистом королевы, — она вдруг одаривает меня милой и располагающей улыбкой.

Кажется, на ближайшие часы, напряжение между нами будет разряженным. В женском коллективе как в серпентарии. Никакой это не гарем, а настоящее логово змей, пресмыкающихся перед Драконом.

В пути до города, я вновь рассматриваю фото Драгона и Джеймса, что успела заснять на свой телефон. Я столько раз копировала его в гугл-поиск, но строки интернета не выдавали никакой информации о его происхождении. И это странно. Поскольку обычно хоть что-то удается найти. А тут ноль информации, словно кто-то специально ее почистил и убрал из доступа.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

вымышленное государство, расположенное в вымышленном Средиземье. Типичная страна тьмы, этакая выжженная пустыня, которую окружают горы.

2

обязательная ставка, равная половине большого блайнда.

3

Колл в покере подразумевает ответ на любую первоначальную ставку, а также на повышения оппонентов в процессе торговли.

4

Рейз в покере — это подъем ставки.

5

Одна из самых дорогих коллекций ювелирно-часового модного дома Cartier, как правило, включающая в себя дизайн в виде пантеры.

6

Девушка, которая сама достигла успеха, без помощи.

7

бывшая федеральная тюрьма строгого режима на острове Алькатрас.