Призрак Гоголя. Фантасмагория

Лана Игнатьева

Вы держите в руках необычную книгу. Возможно, после ее прочтения ваше сознание изменится настолько, что вы совсем по-другому станете воспринимать самого себя и окружающий мир. Она заинтересует всех искателей истины, искренне желающих познать мир и себя в этом мире. Значительную часть книги занимают диалоги. Если у вас есть ощущение, что вы не из этого мира, эта книга для вас.

Часть 1

Явление I

В комнате господствовала приятная ночная атмосфера. Я сижу на кухне, перед окном, за столом, в пижаме, в ночь на 14 января, в свой 43-ий день рождения.

В отражении окна вижу себя, холодильник за спиной, в котором встроены электронные часы, показывают 03:33, мягкий свет от догоравшей свечи. Воск плавно стекает. Моя маленькая черная собачка, по кличке Нейрона, тихо дремлет. Ночь окутала город, подкрадывается сон, опускаются веки, но я продолжаю писать.

Сквозь тишину слышу тихий голос, из ниоткуда;

— Не могла бы ты исполнить мое важное желание?

Нервно зарычала Нейрона на отражение в окне, легкий шорох и странный запах, как от антикварной книги. Вижу, вроде есть тень, ну а вроде и нет, чтобы понять… надо же ответить что-то.

— Что за желание?

— Я сладкоежкой был, мог за раз съесть банку варенья, пряники любил. В гимназии я даже прятался по углам, чтобы ни с кем не делиться.

— Ии?

— Приходи на мое место захоронения и услышишь там мою молитву, которая сыграла важную роль в моей судьбе. Впервые я написал молитву в большом Римском соборе Петра и Павла, и она мне всегда помогала. Я повторял ее всегда, жил с ней практически. Меня не впечатляли русские соборы.

— Чтобы мне понять, куда прийти, мне надо хотя бы знать с кем я говорю.

— Я тот, кого ты позвала, когда изучала с пристрастием антикварный том. Я искал место, откуда мне выйти, вот теперь оттуда я могу выходить.

— Да уж, значит, ты и есть тот самый Гоголь?

— Да.

— А я найду твою могилу?

— Если настроишься, проведут.

— А какую главную тему я могу донести до народа?

— Я не был сумасшедшим! Ты можешь восстановить сатиру мою «Нечто о Нежине» или «Дуракам закон не писан». Это была такая сатира. Это Великие Сорочинцы, Полтава. Я когда был в гимназии, писал эти произведения. Я это все не сохранил, потому что там я слишком ярко описал руководителей гимназии и чиновников, которые могли меня вообще сослать в 1820.

— Как изменится Россия в ближайшее сто лет?

— Россия расширится до уровня Российской Империи, кроме Константинополя, его потеряли навсегда.

— Для чего ты писал «Авторскую исповедь»?

— Я не хотел оставаться в истории ублюдком, который высмеивал Россию.

— Что для тебя Россия?

— А что для тебя мама?

— А как ты относишься к конфликту на Украине?

— Никак. Мне надо, чтобы сохранились там кладбища, иначе разрушится все, что связано с Украиной. Это не конфликт, это незнание истории.

— Америка, НАТО или Россия?

— Со стороны всех, сейчас только одна страна и то в кратком содержании знает настоящую историю.

— У нас будет когда-нибудь еще такой правитель, как Николай I?

— В следующем столетии будут номинальные правители, которые просто будут ассоциироваться со страной, но руководить будет искусственный интеллект, сейчас уже создают, он будет готов в 2035 году.

— Что тебя приводило к бунтарству?

— В наше время не было такого понимания бунтарства как у вас, у нас мужик напился, подрался и он бунтарь. Тогда век был подлиз, негодяев и предателей.

— Ходят слухи, что «Вечера на хуторе…» и «Вий» ты писал в трансе.

— Без транса такое не напишешь.

— Кто убил Вия?

— Вия не убили, его переместили в другое место, он до сих пор жив, часть «Миргорода» я дал «парню», который написал «Дневник домового», «Битву пластилиновых и реальных героев с темной силой». За границей мне помогала Смирнова, фрейлина императрицы, она была там с братом, и господин Толстой, они все меня поддерживали.

— А хочешь я тебе расскажу, как по-настоящему называется «Шинель»?

— Конечно, хочу.

— «Повесть о чиновнике, крадущем шинели».

— Аа, интересно, я вот думаю, хорошо или нет, дома беседовать с Духами?

— Для Вас нехорошо, а для писателя это правильно.

— Как тебе пришла идея написать ручную математическую энциклопедию?

— А это не моя была идея, мне за нее заплатили.

— А правда ли, что ты боялся темноты и грозы?

— Да, боялся сильно, я был еще в детстве свидетелем того, как мужика на телеге убило молнией, это было еще до гимназии.

— Почему ты не был женат? Говорят, что ты боялся женщин.

— Если бы у тебя был такой первый опыт, как у меня, ты бы тоже боялась. У меня была страсть познать человека, я наблюдал, как другие живут в семьях, я так не хотел.

— Как ты относился к Жуковскому?

— Это был человек двойного назначения. Мне говорил одно, другим другое. Я не хотел быть малодушным дурачком, я уходил от интриг.

— Могу ли я закончить второй том «Мертвых душ»?

— Тот, кто закончит второй том, тот сразу умрет, а я не хотел умирать, поэтому уничтожил. Хотел писать пятитомник. В третьем должны быть дети героев второго тома, пятнадцать героев всего. Если Вы хотите умереть, я готов Вам продиктовать.

— В своих письмах ты писал, что придет человек и напишет за две недели то, что ты писал пять лет. О ком это было сказано?

— Белорус, который живет в ваше время, закончит и умрет. Все, кто поймет смысл и будет читать, они умрут. Никто не может закончить, если я сам продиктую-человек будет тяжело умирать. Я писал, болея за страну и народ.

— Это судьба всех людей?

— Любой, кто начнет восстанавливать, умрет.

— Ты сжег «Мертвые души», потому что боялся умереть или еще была причина?

— Потому что я знал, что умру, если выдам их в эфир, и все, кто будет читать, они начнут умирать, все, кто поймет смысл этой книги, они умрут, тяжело умирать будут.

— Что ты понял за эти годы, когда писал «Мертвые души»?

— Я писал не юмористическое произведение, а болел за страну и за народ, вообще я был революционером.

— Почему тебе Пушкин отдал писать «Мертвые души»?

— Он слишком был занят, дописывал во Франции, когда сымитировал свою гибель на дуэли, чтобы избавиться от своих больших финансовых долгов, единственный способ был переместиться в другое место, творческие люди не умеют обращаться с деньгами.

— Есть четырехтомник писем моих, издание Маркса. Есть в двух библиотеках, в Москве «Ленинке» и Президентской библиотеке, там все ответы про «Мертвые души». Там можно понять все. Мертвые души есть вообще везде. В любом виде деятельности, они есть. Например, чиновник устраивает своих родных, никто из них не работает, а деньги получают.

— Какой ты видел путь спасения души Плюшкина?

— Он должен стать щедрым во второй части, должен был все раздать, потом уйти в монастырь и там жалеть о том, что он это сделал. Но начнешь писать про них-помрешь.

— Где Чичиков прятал деньги?

— У него был чемодан с ассигнациями, в банке тоже были ассигнации.

— Почему Панночка плохо кушала?

— Когда приходят демоны, люди все плохо кушают.

— Могу ли я продолжить твою повесть «Альфред»?

— Музей Великобритании, в Москве есть старый английский двор. Там есть книги, они под колпаком стоят на общем обозрении.

— Это и есть король Альфред? Историческая пьеса?

— Да, драма, Шекспировская история.

— В начале этого произведения всё было вымышлено, разграбление монастыря?

— Это была реальная история, которую я услышал от Улана.

— Там действительно монахини изрезали себе лицо?

— Это они делали потому, что им хотели поставить тавро на лицо, на щеке под глазом.

— Клеймо?

— Да.

— А для чего?

— Клеймо-это принадлежность помещику. Это было слишком жестко для нравов того времени.

— Есть мне смысл пытаться ее закончить?

— Да есть, вот с ней все нормально, будет интересно.

— Я не помру?

— Нет.

— О чем — то жалеешь?

— Жалею, что не было детей.

— Значит, не существовало женщины, которую ты любил?

— Нет, у меня были другие страсти-познать человека. Я весь отдался творчеству. Я чувствовал себя маленьким человеком в обществе, и потом я раскручивал конфликт, ведущий к бунту, то есть от смирения к восстанию, для меня это была важная внутренняя черта, демонстрировал в своих героях, но герои были не мои.

— О чем было письмо Прокоповичу?

— Это был план произведения, он должен был его сохранить в архиве, чтобы я вернулся и дописал, это еще одни «Вечера на хуторе».

— Тебе нравилось жить в Риме?

— Да, там было комфортно. Ко мне никто не приставал.

— Фрейлина Александра писала: «Я себя продала за шесть тысяч душ для братьев», о чем это она?

— Это она про второй том «Мертвых душ». Она читала кусочками. Ей очень нравилось это произведение, она начала жить этим произведением, принуждала себя жить правильно.

— Ты знаешь, что она тридцать лет грустила о тебе, после твоей смерти?

— Знаю.

— У тебя были к ней чувства?

— Никто так не умел готовить малиновое варенье, как она.

— О чем было письмо Пушкину 7 октября 1835 года. Остановился на третьей главе, ищу ябедника, хочу показать Россию с одного боку?

— В тот момент чиновничество стало заправлять государством и перестало взаимодействовать с теми, кого они называли народом. Вот я и начал высмеивать и гротескно прописывая персонажей.

— Как тебе удавалось быть таким смелым при царском режиме? Один «Ревизор» чего стоит.

— Меня считали дурачком, я мог сказать все, что угодно, в тюрьму не тащили.

— Я чувствовал себя маленьким человеком в обществе. Я демонстрировал в своих героях бунт, восстание, я был революционер. В одном из моих писем был план; еще одни «Вечера на хуторе».

— А где первый сейчас том?

— В Америке, в библиотеке.

— Во втором томе было об инопланетных языках, о чем это?

— Санскрит и Русский, единственные земные языки, все остальные неземные, были привнесены.

— Ты был левша или правша?

— Я был сначала левша, но переучился, не мог быстро писать, когда одна рука уставала, я начинал писать другой.

— А что было с твоим здоровьем?

— Не могли поставить диагноз, в те времена не было таких диагнозов, что-то с коронарными сосудами, у меня развивалось биполярное расстройство, малярия была с детства. Но я не был сумасшедшим! Много выдумывали обо мне. Не собирался я умирать, рассчитывал дожить до 98 лет.

— А что за страхи о захоронении заживо и откуда страхи о смерти своей?

— У меня была встреча с Тургеневым, говорили на тему «между жизнью и смертью», как раз там у меня это и включилось, начались страхи. Было всего четыре встречи, и он все время психовал и убегал от меня.

— А ты правда видел Дьявола?

— Да. Он здоровался со мной за руку.

— Зачем?

— Лучше об этом не говорить, если мы взбодрим параллельную иерархию, нам сейчас придется закончить разговор.

— А куда пропали все твои вещи, которые находились там, где ты умер?

— Смерти не было, я упал в глубокую каталепсию, если бы побыл подольше, то остался бы жив. Я был прозорливым, поэтому о своей смерти я знал. Мои вещи лежат в запасниках Швейцарии.

— А почему был засекречен акт эксгумации?

— Тогда было все засекречено, чтобы не было восстания людей, по разным темам, потому что люди русские были справедливые. Были разные бунты, я попадал часто в бунт, странный антиалкогольный, вот какой-то солевой был, хлебный. Я был по натуре бунтарь, но к народу слишком близко не подходил. Моя голова была на месте, мое тело было повернуто набок.

— А то, что были исцарапаны стенки гроба?

— Ну, правильно, меня же живым похоронили.

— Почему у тебя никогда не было имущества?

— Я все время жил в гостях, мне некогда было этим заниматься. А за границей мне всегда помогала фрейлина Смирнова, семья ее, господин Алексей Толстой поддерживали меня и мою историю. Толстой заботился обо мне, я ценил стряпню его жены. Я не мог себя представить как Толстой, с кучей детей.

— Ты писал много писем Толстому. Какое из них для тебя было важным?

— Предпоследнее письмо, я его писал зимой.

— А что ты читал?

— Когда был библиотекарем, была база, читал все подряд, библейские, светские, развратные, так наработал словарный запас. В наше время это было знание буквицы.

— Какую музыку ты любил?

— Симфоническую, с литаврами.

— Почему ты тогда не признался, что Алов был твой псевдоним?

— Это было связано с религией.

КЛАДБИЩЕ

Отправилась я на Новодевичье кладбище следующем же днем, мне все время слышалось: «О как же я хочу сладенького». Найти было несложно второй участок, но 12 ряд пришлось поискать, с третьего раза нашла. На могиле Гоголя калитка открыта, просто огромный камень, золоченый крест на нем. Сразу в глаза бросается, что многие посещают и почитают Гоголя, в наше-то непростое время. Увязалась за мной странная пенсионерка, Татьяна из Мытищ, не дала побыть наедине, чтобы послушать молитву Гоголя. Очень от нее много вопросов было, например, как зовут Гоголя.

— Зачем вам Гоголь?

— Мне подруга сказала, что часто ходит к Гоголю и он ей помогает, я перед Новым годом подвернула ногу. Проводите меня и на могилу Толстого?

Я не охотно отвечала на все ее вопросы, отвела ее на могилу Толстого, через пару рядов. Интересное наблюдение: могила Гоголя-одна из самых посещаемых там. Я была приятно удивлена. Цветы, лампады, иконка, на надгробном камне что-то было написано, я не смогла увидеть, так как был лед на нем. Я положила ландыши на снег, рядом с тем известным и мистическим камнем, поставила банку без крышки с вишневым вареньем, насыпала конфет разных, с трюфелями, финики.

Татьяна та, похоже, хотела есть, она сказала: «Зачем же Вы, лучше бы раздали кому»?

У меня появилось чувство, что она сейчас заберет себе, все что я принесла, поэтому я осталась там до тех пор, пока она не уйдет. А после зашла в Новодевичий и заказала Гоголю сорокоуст об упокое.

Явление II

— Ел ли ты варенье, которое я вчера тебе привезла?

— Я был не один, это у нас был пир.

— Пир?

— Да.

— А кто там с тобой еще был?

— Рядом со мной лежат еще двое, вот мы и собрались, сообразили на троих.

— Варенье было вкусное?

— Вкусное, я бы лучше кизил предпочел, но и вишневое подошло.

— В прошлый раз ты сказал, что много магических людей приходят к тебе на могилу, что они просят?

— Решают обычные жизненные проблемы, хотят, чтобы кого-то наказали, а кого-то не наказывали, наоборот. Многие приходят, кто судится.

— Судятся?

— Хотя я не поэтому направлению. Но почему-то они думают, что я могу, они там передают друг другу что-то.

— А что ты тогда можешь, в каком направлении?

— Я писать могу.

— Про Михаила Булгакова много вымыслов, что правда, не разберешь. Почему Булгаков продолжает свои сюжеты и после своего ухода из жизни, его нет, но он есть. Первую свою рукопись романа «Мастер и Маргарита» разорвал и частично сжег, правда ли, три раза ты являлся к Булгакову?

— Нет, мы гораздо чаще с ним разговаривали.

— Булгаков был в трансе, когда с тобой говорил?

— Нет, он говорил со мной так же, как ты меня сейчас слышишь.

— То есть, ты сам приходил к Булгакову?

— У меня не было выхода, потому что у него были произведения и нужно было, чтобы они вышли в свет, дать сюжеты и написать, но я не расскажу какие.

— Ему было сложнее, чем мне. Мне было проще, потому что я был придворным шутом, а он шутом не был.

— Это правда про камень «шинель»? Его просьба к тебе, укрой меня своей шинелью?

— Да.

— А тот камень, что лежит на могиле Булгакова, он правда привезен из Крыма Аксаковым?

Конец ознакомительного фрагмента.