Поколение счастья

Лана Васильева

Вы когда-нибудь задумывались, каково это: не чувствовать ничего? Ни боли, ни страха, ни вкуса любимой еды. А что произойдет, если эмоции окружающих людей внезапно станут восприниматься как свои? Растерянность, печаль, раздражение, гнев.Олег и Катерина – обычные студенты. У них разные интересы, цели и отношение к своему дару. Но все же есть нечто, объединяющее их. Они – дети «Счастья», уникального научного эксперимента, призванного изменить жизнь к лучшему. Но так ли однозначны его результаты?

Глава шестая

Катерина

Я сижу в изголовье кровати. Взгляд скользит по комнате, выхватывая отдельные детали: постер с изображением моста Золотые Ворота²⁷ почти во всю стену, внушительная коллекция игрушечных полицейских машинок на полке над компьютерным столом, в книжном шкафу стопка дисков, пестрящая названиями музыкальных групп, магнитофон на тумбочке.

Я уже была здесь раньше, но сбежала и, похоже, снова потеряла контроль над собой, раз ноги привели меня в эту злополучную квартиру.

Медленно поворачиваю голову направо и вижу Андрея. Он сидит боком, на расстоянии вытянутой руки от меня, ссутулившись и сжав виски пальцами. На лоб спадает прядь волос, которые в слабом свете люстры причудливой формы кажутся иссиня-черными. В его позе сквозит отчаяние, и я начинаю чувствовать себя исчадием ада. Жестоко обижать тех, кто тебя любит.

Андрей поворачивается в мою сторону, но я не решаюсь посмотреть на него. Только спустя пару секунд заставляю себя поднять взгляд и встречаюсь с серо-зелеными глазами.

От удивления я замираю, открыв рот. Это не Андрей. Это Павел.

Не знаю, как он здесь оказался. Но разве это столь важно? Главное, что Паша, с которым я не виделась почти месяц, сейчас рядом со мной.

Мое сердце начинает биться быстрее обычного, лицо краснеет. Мне нельзя желать его поцелуев, однако я могу обнять Пашу как старого друга.

Руки сами собой тянутся к нему. Но что за чертовщина? Чем ближе я придвигаюсь к Паше, тем дальше он от меня оказывается. Это повторяется снова и снова. Я смотрю на него и глотаю слезы, стараясь не разреветься.

— Пожалуйста, не ускользай от меня сейчас, Паша! — кричу я и с его именем на устах просыпаюсь.

С минуту прислушиваюсь, не разбудила ли маму. К счастью, нет. В квартире стоит звенящая тишина, изредка нарушаемая гулом проезжающих машин за окном. Я поправляю подушку, мокрую от слез, пытаюсь улечься поудобнее, но не в силах отвязаться от мыслей о Паше, долго ворочаюсь и засыпаю только на рассвете.

Неожиданно проснувшись, словно от толчка, я бросаю взгляд на прикроватные часы. Половина двенадцатого утра. Через сорок пять минут мне надо быть в кинотеатре: сегодня премьера фильма «Сильнее зова крови». Как я могла забыть поставить будильник? А еще странно, почему Вера до сих пор не удосужилась мне позвонить.

Вскакиваю с кровати, бросаюсь к сумке и нервно пытаюсь отыскать в ней мобильный. Так и есть: со вчерашнего вечера на моем телефоне включен беззвучный режим.

На дисплее мигает значок непрочитанного сообщения от мамы (оказывается, ее внезапно вызвали на работу в выходной день), а пропущенных вызовов накопилось аж двенадцать: четыре от Веры и восемь от Андрея.

Первым делом набираю номер подруги, оправдывая себя тем, что сейчас просто не готова к разговору с Андреем.

Мгновения между гудками тянутся нестерпимо долго, и я начинаю нервно покусывать нижнюю губу. Наконец Вера берет трубку.

— Привет, пропащая душа! — слегка обиженным голосом говорит она.

— Привет! Ты не поверишь — я проспала.

— Бурная ночь? — язвительно интересуется Вера, но я пропускаю ее слова мимо ушей и извиняющимся тоном произношу:

— Слушай, поход по магазинам откладывается: я жутко опаздываю. Встретимся прямо в кинозале?

— Без проблем! — охотно соглашается Вера. — Только не спеши вешать трубку. Утоли мое любопытство: ответь на один вопрос.

— Легко, хоть на два, — смеясь, говорю я.

— Ты и Андрей вчера так неожиданно исчезли. У вас роман? — с некоторой напряженностью в голосе спрашивает Вера.

— Нет, не выдумывай глупостей, — вру я, мысленно радуясь, что подруга сейчас не видит моего выражения лица. — Мне стало плохо, и Андрей отвез меня домой. Никакой романтики!

— Понятно. А я уж подумала: еще один красавчик попался в твои сети.

— Ты же знаешь, из меня плохой охотник, — отвечаю я со вздохом отчаяния, намекая на женитьбу Паши, а затем добавляю, заканчивая разговор: — Ну ладно, до встречи!

Я собираюсь со скоростью, близкой к космической, и уже через пятнадцать минут выбегаю из дома.

Зайдя в кинозал, быстро нахожу свое место и, кивком поприветствовав подругу, усаживаюсь поудобнее в кресле. Целых два часа мне не нужно будет думать, как дальше врать Андрею и Вере, чтобы это выглядело убедительно, а потому с улыбкой на губах я погружаюсь в происходящее на экране.

К сожалению, фильм заканчивается трагично: главный герой, устав бороться со своей вампирской сущностью, позволяет себя убить. По этой причине особо чувствительные девушки покидают кинозал с печалью во взгляде, утирая слезящиеся глаза. Неудивительно! Зрители всегда ждут радостного финала, привычного всем «жили они долго и счастливо».

Вера задумчиво молчит, плетясь в сторону выхода из кинотеатра, и я уже начинаю жалеть, что позвала ее смотреть этот фильм.

— Подумать только! — наконец восклицает она, дожевывая карамельный попкорн. — Парень был готов измениться ради любимой смертной девушки: пробовал пить кровь животных, голодал сутками, воровал донорскую плазму из больниц города.

— Не парень, а вампир, — поправляю я Веру.

— Какая разница, — отмахивается она.

— Большая, — не унимаюсь я, — это же художественный вымысел! Разве тебе доводилось встречать в своей жизни таких молодых людей?

Я слишком поздно понимаю, что сказанные мною слова могли обидеть подругу: Вере в последнее время не везет с парнями.

На какой-то миг волна воспоминаний подхватывает меня и несет против течения, в детство, на пятнадцать лет назад. Я вижу себя маленькой девочкой, стоящей посередине прихожей в ожидании того момента, когда ключ повернется в замке и послышатся удаляющиеся мамины шаги. Мне не терпится остаться одной, чтобы, стащив скатерть с кухонного стола, завязав ее края на шее и нацепив на голову остроконечный колпак, завалявшийся с моего дня рождения в игрушках, вообразить себя могущественной волшебницей. Взмах руки — и все бездомные отыскивают приют. Взгляд в окно — и брошенные собаки обретают хозяев. Щелчок пальцами — и разбитые сердца находят утешение в новой любви.

Почему же теперь, открыв способности к эмпатии, я думаю только о себе? Как будто для счастья достаточно просто знать, что чувствуют ко мне другие люди. Кажется, у добронравных ведьм, о которых я когда-то читала, это называлось «личная выгода» и непременно каралось лишением магической силы.

Как же быть? Равнодушие к чужим проблемам — неподходящий аксессуар к характеру: никого не украшает. Надо обязательно помочь подруге встретить своего принца!

— Ты куда уплыла? — спрашивает Вера и машет рукой у меня перед глазами.

— Извини, задумалась. А теперь давай развеем грусть с помощью шопинга, — говорю я Вере, умалчивая о своих планах на ее счет.

***

Сказать по правде, даже имея экстрасенсорные способности, я мало чем отличаюсь от обычных людей: также откладываю начало новой жизни на понедельник.

И пусть в воскресенье я бездействовала, зато сегодня, точно верная фрейлина, везде сопровождаю подругу: словно под влиянием магнита, следую за ней, не отставая ни на шаг, сначала на тренировку по чирлидингу, затем в институтскую столовую, потом в библиотеку. И стоит только какому-нибудь симпатичному парню оказаться в радиусе метра от Веры, как я начинаю приветливо кричать ему: «Дай пять!», или заботливо поправлять его прическу, или спотыкаться, чтобы меня подхватили крепкие мужские руки.

Возможно, кому-то я покажусь живой и непосредственной, а кому-то глупой и неуклюжей. Но поскольку мой дар действует лишь при физическом контакте, другого, более надежного способа узнать отношение молодых людей к Вере просто нет.

В итоге спустя три часа пребывания в институте я чувствую себя изможденной, но счастливой из-за того, что из двенадцати знакомых к Вере неравнодушны пятеро вполне приличных парней. Только вот как бы ей об этом намекнуть? Увы, в голову ничего не приходит.

После визита в библиотеку Вера торопится на занятия по семейному праву, и я быстрым шагом иду за ней. Оказавшись в аудитории, сажусь в третьем ряду недалеко от прохода. По левую руку от меня — Вера. Стул справа пустует, и я спешу положить на него свою сумку, но не успеваю: свободное место демонстративно занимает Андрей, всем своим видом показывая, что разговора не избежать.

— Теперь, когда путь к отступлению отрезан, — спокойно произносит он, пристально глядя мне в глаза, — может быть, ты потрудишься объяснить, почему сбежала от меня тем вечером?

— Извини, — бормочу я и, не найдя спасительного ответа, решаю придерживаться старой легенды. — Ты же знаешь, у меня носом кровь пошла. Я не хотела показываться тебе в таком ужасном виде.

— Ну, допустим, — с сомнением говорит Андрей. — А почему ты перестала отвечать на мои звонки?

— Просто… — я запинаюсь, пытаясь подобрать нужные слова.

— Катя, в чем дело?

— Дело не в тебе… — начинаю я, но Андрей не дает мне закончить:

— Похоже, у всех без исключения девушек всегда наготове дежурная фраза: «Дело не в тебе, дело во мне». Пожалуйста, избавь меня от подобных банальностей!

Я смотрю на Андрея в замешательстве. Признаться ему в том, что я — начинающий эмпат и еще не научилась контролировать себя рядом с людьми, испытывающими сильные эмоции, — это самый худший из возможных вариантов.

Внезапно мне вспоминается недавно приснившийся сон, на мгновение перед глазами в легкой дымке возникает комната с огромным постером на стене, и я, пока не передумала, пока стеснение не взяло надо мной верх и не парализовало, говорю Андрею полуправду:

— Нет, ты не понимаешь. Дело не в тебе, а в Паше…

— Подожди, — останавливает меня Андрей, — ты хочешь сказать, что дело в том самом Павле, который изменил тебе, а потом женился на забеременевшей от него девице?

Я молчу, разглядывая свои ладони, как будто ломаные линии на них могут подсказать мне простой и понятный ответ. Не знаю, как объяснить Андрею, что все влюбленные похожи на художников, в палитре у которых нет темных красок.

— Спасибо за откровенность, — с раздражением выпаливает Андрей. — Значит, тебя отвергли, и ты решила самоутвердиться за мой счет? Поздравляю! Тебе удалось ранить меня прямо в сердце, можешь делать зазубрину на прикладе своей винтовки.

На последних словах Андрей быстро поднимается с места и уходит.

— Уверяю тебя, ты все неправильно понял. Выслушай меня! — кричу я ему вслед, но Андрей только ускоряет шаги.

Я слегка поворачиваю голову влево и с ужасом понимаю: Вера слышала наш разговор от начала до конца.

— Иногда ты похожа на горький шоколад, — бросает мне она.

— В смысле?

— Можешь быть жутко противной.

Вера собирается уходить, и я молниеносно хватаю ее за запястье, с силой пытаясь удержать.

— Пусти, — сердито говорит она. — И прекрати всюду за мной таскаться. Достала уже!

Я отдергиваю руку, словно от ожога. Ну вот, опять поссорилась с подругой! Мои глаза начинает щипать, к горлу подступает ком. Я расстроена, но еще почему-то обижена. Нет, «обижена» — неправильное слово. Разочарована. Обманута. Лишена надежды на счастье. И тут я осознаю, что это душевная боль Веры. Получается, поиски пары для нее окончены: она давно и безответно любит Андрея.

Я закрываю ладонями лицо и опускаю лоб на стол, поверхность которого приятно холодит кожу.

— Ну как, тебе понравился Кевин? — слышится знакомый голос.

Поднимаю голову и с удивлением обнаруживаю, что рядом стоит и терпеливо ждет ответа Инга.

— Кто? — переспрашиваю я.

— Кевин, — повторяет она. — Красавец-вампир. Ты же успела посмотреть фильм «Сильнее зова крови»?

— Конечно, — подтверждаю я догадку Инги, а затем продолжаю: — По-моему, он — дурак.

— Почему? — не унимается Инга.

— Сама посуди, Кевин спровоцировал собственное убийство охотниками, — говорю я со вздохом отчаяния, понимая, что легко от Инги отвязаться не получится. — И вообще кто ему позволил решать за любимую девушку? Пользуясь своим даром внушения, он заставил ее вернуться к бывшему парню, даже не спросив, хочет ли она стать вампиром, чтобы быть с Кевином.

— Ты ошибаешься. Он благородный и бескорыстный, поскольку осознал, что не может дать ей всего, чего она заслуживает, и пожертвовал собой ради ее счастья. Если хоть на секунду сомневаешься в себе, то ты не имеешь права удерживать того, кто тебе дорог.

— Да, пожалуй, в твоих словах есть смысл, — задумчиво отвечаю я. — Спасибо!

Инга смотрит на меня огромными удивленными глазами, явно не понимая, чем вызвана моя благодарность ей.

— Извини, — произношу я, достаю из сумки блокнот, вырываю оттуда лист и пишу на нем большими буквами: «Нам надо поговорить. Буду ждать тебя после лекции возле библиотеки. Катерина». Затем складываю записку в несколько раз и прошу Ингу передать ее Егору.

Сидя на лекции по семейному праву, я то и дело поглядываю на стрелки наручных часов, которые приближают встречу с лучшим другом Андрея, и стоит только прозвенеть звонку на перемену, как я срываюсь с места.

Проходит минут двадцать, прежде чем появляется Егор, притом с таким видом, будто сделал мне одолжение.

— Нехорошо заставлять девушку ждать, — с упреком говорю я ему.

— А по-моему, нехорошо так поступать с моим другом, — немедленно парирует Егор.

— Я и без тебя знаю, что за эти несколько дней наломала дров, — признаюсь я, — и должна все исправить.

— Молодец! Ну, а я-то здесь при чем?

— Пожалуйста, помоги мне вернуть доверие и любовь Андрея, — выпаливаю я и зажмуриваюсь, одновременно ожидая и боясь ответа Егора.

— Очнись, я не добрая фея-крестная, — говорит он, щелкая пальцами у меня перед носом. — Учитывая, что у меня нет чертовой волшебной палочки, как ты себе это представляешь: я заваливаюсь к Андрею домой и, обливаясь слезами, умоляю дать тебе второй шанс?

— Нет, просто устрой мне с ним свидание.

— Хитро придумано: наладить отношения чужими руками. Только какая мне от этого выгода?

— Любой конспект лекций в твоем распоряжении, — говорю я первое пришедшее в голову.

— Мне нужны все, — с улыбкой отзывается Егор.

— Договорились.

Он подмигивает мне и, развернувшись, направляется к аудитории по семейному праву, а я, не в силах высидеть еще одну пару под обстрелом хмурых взглядов Андрея да еще и в гордом одиночестве (после нашей ссоры Вера демонстративно пересела за другой стол), иду к выходу из института.

Приехав домой, ленюсь приготовить себе обед и укладываюсь спать прямо на покрывало, не расстилая кровать.

Я просыпаюсь в половине шестого вечера от звонка на городской телефон, но не спешу брать трубку. Включается автоответчик, и через несколько дежурных фраз о том, что хозяев сейчас нет дома, но можно оставить им сообщение, слышится голос Егора:

— Силаева, у тебя что мобильный на беззвучном режиме? Невозможно дозвониться. В общем, завтра я зайду к тебе за конспектами лекций. Ну все, пока! Ах да, забыл пожаловаться. Представляешь, сегодня в восемь часов вечера в кинотеатре, что неподалеку от нашего института, будут показывать фильм с моим любимым актером. Но мне не удастся его посмотреть с лучшим другом, так как по доброте душевной я решил позволить одной девчонке пойти вместо меня. Ну, не дурак ли я?

Голос Егора замолкает, я со стоном перекатываюсь на край постели и в нерешительности смотрю на телефонный аппарат, с любопытством наблюдающий за мной с прикроватной тумбочки. Я словно балансирую на тоненьком канате, протянутом над пропастью. Идти назад — глупо: половина пути уже за спиной. Двигаться вперед — страшно: адреналин, придававший мне уверенность, выкипел из крови без остатка. Стоит сделать один неправильный шаг — бездна реальности разинет рот в широкой улыбке и проглотит все мои надежды. И все-таки трясущейся рукой я набираю номер, который давно заучила наизусть.

Гудки вызова тянутся и тянутся, будто караван по бескрайней пустыне, и, когда я уже собираюсь нажать кнопку отбоя, в трубке раздается сердитый голос Веры:

— Я не в настроении разговаривать.

— Прости, но у меня есть важная информация.

— Тогда, пожалуйста, покороче, — деловым тоном отвечает мне подруга.

— Хорошо, попробую, — обещаю я, а затем говорю без предисловий: — Мне известно, что ты влюблена в Андрея.

— Ты в своем уме? Я вешаю трубку.

— Подожди! Я хочу, чтобы вы были вместе.

— Да, ты точно спятила! — фыркает Вера. — Тебе-то это зачем?

— Слушай, Андрей замечательный парень: умный, добрый, внимательный, красивый. Но я ничего к нему не испытываю, — признаюсь я, а про себя думаю: «Если только он не прикасается ко мне и его чувства не берут верх над моими».

Я перевожу дыхание, чтобы собраться с мыслями, и на какую-то долю секунды мне начинает казаться, что я ощущаю, как учащенно бьется Верино сердце.

— В общем, — продолжаю я, — сегодняшний вечер с Андреем в твоем распоряжении. Я все устроила. Тебе остается только прийти к восьми часам в кинотеатр «Голливуд», сделать удивленный вид из-за появления Андрея, соврать ему, что у меня сильное пищевое отравление и ты была бы рада, если бы он составил тебе компанию. Постарайся очаровать его своим обаянием. Только не рассказывай Андрею о бывших парнях! Ты поняла?

Вера молчит.

— Алло, ты вообще меня слушаешь? — Мне приходится проверить, не прервался ли звонок.

— Да. Спасибо, — еле слышно произносит Вера.

— Пока не за что. И еще запомни: Андрей кажется сильным, но его легко ранить неосторожными фразами, он люто ненавидит скрытность и неискренность, а комплименты по поводу внешности его просто раздражают, поскольку он застенчив и не осознает, насколько красив.

Вера живо интересуется, откуда мне все это известно, но я, не прощаясь, нажимаю на кнопку завершения вызова.

Не уверена, поступила ли я правильно и через неделю, месяц или год не пожалею о принятом решении. В утешение снова прокручиваю в голове слова Инги, убеждая себя в том, что не имею права удерживать Андрея, и вспоминаю финал фильма «Сильнее зова крови». Да, Кевин, в моем мире все проще: чтобы заставить разлюбить себя, необязательно обладать даром внушения, достаточно организовать свидание и не прийти на него. Хотя нет, здесь, пожалуй, все гораздо сложнее…

Примечания

27

Мост Золотые Ворота — подвесной мост над проливом, соединяющим залив Сан-Франциско с Тихим океаном.