Стая

Лалин Полл, 2022

Роман от автора бестселлеров «Пчелы» и «Лед» об отваге, жертвенности и загадочном подводном мире, каждый день сталкивающемся с жестокостью и невежеством человека. Эа всегда чувствовала себя изгоем среди дельфинов. Из-за нарушения слуха она не может освоить ритуал кружения, который объединяет ее стаю. Когда в племени случается трагедия, Эа чувствует свою вину и принимает тяжелое решение оставить свое племя. Оставшись одна в океанской пучине, она сталкивается со множеством опасностей: от пугающих хищников до странных предметов, дрейфующих в воде. Но когда она наконец примиряется со своим одиночеством, случайное столкновение со стаей афалин делит ее жизнь на до и после.

10

Падение

В грезах об энергии скатов Эа проспала всю ночную охоту. Мать оставалась рядом с ней до рассвета, стараясь успокоить дыхание дочери и вслушиваясь в незнакомые ритмы ее мозга. Она заметила и кое-что еще, уже на уровне физических изменений, но пока она не поест и не восстановит силы, помочь Эа справиться с этим не было никакой возможности. Когда из океана вернулись первые матери, спешившие накормить своих малышей, мать Эа все же решилась отправиться добывать пропитание для себя и своего ребенка.

А Эа продолжала спать. Ее красивое тело мягко колыхалось вместе с волнами, бессознательно удерживая дыхало над водой. Телята были просто зачарованы этой крупной почти взрослой самкой, почему-то спящей среди них. Они плавали и кувыркались вокруг, надеясь, что она проснется. Всю стаю потрясло случившееся с Эа, и, проснувшись, она даже нашла рядом с собой кое-какие подношения. Кто-то оставил поблизости плавающую губку, а кто-то — даже ярко-зеленый пояс из морских водорослей, очень популярный в последнее время в играх молодежи. Пояс медленно колыхался на белом песке дна лагуны в колеблющейся тени Эа.

Наконец, уже среди дня, она проснулась полностью и с удивлением обнаружила себя в детской зоне. Она долго не могла вспомнить, как здесь оказалась. А потом ее позвали издалека. О! Скаты! Она вспомнила случившееся с ней, но не могла понять, когда это было. В животе пусто, но голода она не ощущала. Она припомнила, как старики говорили, будто лонги, увидевший мант, должен возглавить охоту, и рассмеялась.

«Да уж, это явно не про тебя, — послышался рядом тонкий ехидный голосок. — Тебя только пусти вперед, вся стая голодать будет. Привет, медузы, привет, личинки! Привет, истощение!»

Эа с плеском развернулась. Нет, никто из малышни ничего не говорил, наоборот, они отшатнулись подальше.

«Нет, ближе!» — пропищал неизвестный голос.

Эа почувствовала что-то с правой стороны головы, между глазом и слуховым отверстием. Там что-то стягивало кожу, и ей хотелось избавиться от этой помехи. И тут Эа поняла, что это. К ней присосался обычный прилипало^[10].

«Разве это не начало прекрасной дружбы?» — сказал он.

Эа взвизгнула от отвращения и начала трястись из стороны в сторону, пока у нее не закружилась голова, а вода вокруг не забурлила. Она потерлась мордой о песчаное дно, пытаясь отодрать неожиданное приобретение. Со всех сторон лагуны матери спешили посмотреть, что за переполох в детской зоне, — и увидели Эа, беснующуюся так, словно на нее напал невидимый враг. Подплыла мать.

«Грязный паразит!» — Эа взвыла, тело наполнилось кортизолом и адреналином.

«Ой!» — Прилипало переместился под горло. Острая присоска вонзилась в мягкую кожу, и прилипало прижался сильнее.

— Предпочитаю, чтобы меня называли «комменсал»^[11], а не «паразит», но об этом мы поговорим попозже. Времени у нас будет достаточно. Ну, или мама тебе расскажет.

Эа в ужасе посмотрела на мать. Лонги считали прилипало самой отвратительной рыбой в океане.

— Ну и пожалуйста, — сказал прилипало. — Я приму это как комплимент.

— ПОМОЛЧИ! — мать Эа рявкнула на прилипалу на древнем пелагиальском.

— Хороший ход, — пробормотал прилипало. — Ну и ладно, могли бы проявить капельку уважения… Я просто поживу тут с вами, ничего страшного. И нечего пытаться освободиться от меня.

Эа брыкалась и визжала, но в ответ прилипало только сильнее присасывался к ней, да еще противно хихикал.

— Фу! Эта унылая старушка думает, что я дурак. Эй, Эа! Да успокойся ты!

У чистого и доброго народа Лонги ничто не вызывало большего отвращения, чем это существо, издевающееся над лучшим танцором стаи и привязавшееся к прекрасной Эа. Может, Эа и трудный ребенок, но такого «украшения» не заслуживает никто.

— Эй, осади, старушка, — внезапно холодным голосом произнесла ремора, обращаясь к матери Эа. — Я смотрю, ты подбираешься поближе. Ишь, хитрюга! Думаешь попробовать какие-нибудь трюки? Угадай, кому от этого хуже будет?

Эа неуклюже вылетела из воды, когда прилипало куснул ее, чтобы подкрепить свои слова. Казалось, звук исходит из челюсти Эа, словно она стала чревовещателем, одержимым злым духом.

— О, еще комплименты, — бормотал прилипало. — У нас получается вполне приличное общение; глядишь, мы еще подружимся. Обычно на это уходит больше времени… Эй, да остановись же ты! Послушай, а то я тебя снова укушу.

Эа дрожала. В глазах ее плескался ужас, но все-таки она остановилась. Хотела она того или нет, но сознание все время фиксировалось на коже под челюстью, куда приклеился паразит. И еще хвостом помахивал! От этого Эа едва не вывернуло наизнанку.

— А ну, прекрати! — Прилипало ударил ее хвостом. — И перестань паниковать. Я, между прочим, многому мог бы тебя научить. Мы, прилипалы, вообще-то умные и вполне себе умеренные в еде, так что впору отпраздновать наш союз. Эй, Эа, ты вообще меня слушаешь? Между прочим, можно было бы и поесть. И еще хорошо бы облегчиться. Давай, поторапливайся.

— Я тебя очень прошу. — Мать Эа проплыла под дочерью, подставив реморе белое брюхо.

Но прилипало только затрясся от смеха.

— Пошла вон! Эа, скажи ей, чтобы убиралась. Разве что она еще больше сумасшедшая, чем ты?.. Ну, это вряд ли. Так что эта старая властная самка мне без надобности. Не волнуйся, я тебя не покину.

— Я? Сумасшедшая? — Эа потрясли слова дрянной рыбы.

— А то! Можешь прикидываться честной, сколько хочешь, но я-то вижу: в тебе полно подлости, зависти, всяких капризов, а иначе стал бы я тебя выбирать! Ты слабая, ты беззащитная и ты смешная. А если бы ты позволила себе уйти, было бы еще лучше. Подожди, ты же так и сделала! Так мы и познакомились!

— Прости меня, — жалобно щелкнула Эа матери.

Ее ужасно смущало то, что рыба говорила вслух. Горький стыд за то, что она принесла стае столько неприятностей, лишил ее способности думать. И перед мамой было неудобно.

— Подумаешь! — фыркнул прилипало. — Им всем тут невредно встряхнуться. Живут в глуши, гостей не видать, поди, уже спятили со скуки. Тебе крупно повезло, что я пришел, верно? Отпразднуйте, потому что…

— ЗАМОЛЧИ! ОТВАЛИ! — Эа выскочила из воды, насколько могла.

Здесь, в детской зоне, было мелко, особо не разгонишься. Она снова попыталась стряхнуть с себя ненавистную тварь, но ей опять не удалось. Ей недоставало гибкости, чтобы ухватить паразита зубами, а тот и не думал беспокоиться.

Мучение не кончалось. Прилипало вернулся на место под ухом Эа.

— М-да, пожалуй, пора, — каким-то совершенно другим тоном проговорил прилипало. — Мы, знаешь, такие разносторонние… — И, к ужасу Эа, гадкая рыба испражнилась. Прямо здесь, в детской!

Ни секунды не размышляя, Эа кинулась вон из детской, чтобы уберечь ее от дальнейшего осквернения, в лагуну, к протоке, но мать остановила ее.

— Знаешь, меня это начинает раздражать, — прошипел прилипало. — То ей небезопасно, то еще что-нибудь! Твоя мать меня достала! Подожди-ка…

Эа ощутила последние сокращения его перистальтики, завершающие процесс опорожнения желудка. Они с матерью инстинктивно отшатнулись от загаженного места.

— Хочешь ей подражать? — сварливо проговорил прилипало. — Ну, так она здесь больше не командует, верно? Если у тебя появятся еще какие-нибудь идеи, имей в виду: твоя жизнь теперь и моя тоже. Мне важно, чтобы ты это поняла.

Эа умоляюще посмотрела на мать. Та помолчала, а потом заговорила так громко, чтобы ее слышал весь народ Лонги, толпившийся неподалеку.

— Если оторвать прилипало, останется незаживающая рана.

— Угадайте, что тогда будет? — злорадно запищал слегка взволнованный ремора. — Привет, Оседлые! Привет, Бродяги! Здравствуй, Белая Богиня! Все сбегутся на твою кровь. Эх вы, глупые Лонги!

— ЗАТКНИСЬ! — мать Эа испустила короткий звуковой импульс, целясь точно в прилипало. Сила импульса была как раз такой, чтобы оглушить тварь, не причинив особого вреда Эа, хотя дочь все равно почувствовала его последствия на своей челюсти. Ни один Лонги никогда не пользовался этим диапазоном голоса против соседа, но они никогда и не богохульствовали, поминая акульих богов.

— Прилипало должен уйти сам, — продолжала мать Эа, — по своей воле. Или сдохнуть, но своей смертью.

— Вот же зануда, — прохрипела рыба; после звукового удара в голосе ее уже не слышалось прежнего пренебрежения. — Я тебя предупреждаю, если ты еще раз попробуешь меня ударить, я твоей дочке глаза выцарапаю. Ты уж мне поверь…

— Пожалуйста, не бей ее больше. — Эа так испугалась ярости матери, что готова была просить даже за прилипало. И мать сразу успокоилась, ощутив испуг дочери.

— Хорошая работа, Эа. Теперь ты главная, не слушай, что они болтают обо мне. Какая же вечеринка без плохих парней? Хоть один-то должен быть, тогда команда будет полной. Я на самом деле тебе благодарен за то, что ты избавила меня от этих благочестивых старых мант — ну их всех с ихними молитвами и постами! Веришь ли, я понять не мог, от чего мне хуже — от скуки или от голода. И никакого общения, прикинь? Просто машут плавниками без толку. Я даже не уверен, что они знают, куда идут.

— Ты был с мантами?! — искренне удивилась Эа.

— Ну а как бы мы еще познакомились? — Прилипало защелкал, подражая речи Лонги, а потом начал напевать какую-то глупую песенку, чем вызвал у Эа новый приступ ярости.

Ремора мгновенно уловила перемену ее настроения.

— Давай не будем ссориться, — примирительно сказала она. — Иди, пожалуйста, поешь чего-нибудь, чтобы ты покакала, а я поел. Ты уж извини, что я так выражаюсь. Знаю, вы тут все добренькие, чистенькие и немножко слишком брезгливые. А то давай пойдем в детскую зону. У телят какашки не такие вкусные, но я проголодался.

Эа вспомнила величественный хоровод мант. Они чистые и святые, но они несли на себе прилипало. Если бы она не была такой смелой и глупой…

Мать тут же сказала в утешение:

— Тише, тише, девочка. Скаты зовут только сильных. У тебя просто не было выбора. А прилипалы… да, они есть даже у мант.

— Давай, давай, — тут же подначил прилипало, — рассказывай свои сказки! А то давай позовем акулу, а? Вот было бы весело! Ой, что это было? Что ты сделала?

Эа ничего не делала, зато безошибочно ощутила, как мать перешла на внутриутробный диапазон, который использовала, когда Эа еще только собиралась родиться, но уже полностью сознавала окружающее. Она услышала маму на глубинном уровне.

— Скаты звали тебя, — беззвучно сказала мать Эа, — потому что хотели тебе что-то сказать. Что это было?

— Нет! Я пошла к ним по глупости! — Эа шарахнулась от матери. Прилипало что-то взволнованно кудахтал у нее за ухом.

Эа подплыла к стене мурен и увидела, что они покачивались, наполовину высунувшись из своих нор, словно дожидались именно ее. От трех десятков змеиных тел расходились горизонтальные волны, а их горящие глазки неотрывно следили за ней, пока она подплывала. Со своим паразитом Эа чувствовала себя уродливее самой худшей из них. Она не знала, будут ли мурены есть прилипало, но предложить стоило. Она рискнет, даже если дело кончится глубокой раной. Но мурены только глазели.

— О! Гормональный всплеск! — заорал прилипало прямо ей в ухо. — Замечательно! Кортизол, адреналин, вау! Ты у меня прелесть, особенно когда расстроена. — Рыба шлепнула ее хвостом. — А-а, муреночки! Вы меня не ешьте, — в притворном ужасе заверещала она. А потом добавила совсем другим, зловещим голосом: — Мурены меня не тронут, я с ними по-акульи поговорю. Я умею. А кто захочет иметь дело с акулой? Да, я в курсе твоих планов. Ты уж извини, но тут облом. Твои уродливые друзья не станут меня есть. Я непопулярен, и в этом есть свои преимущества. Ты не забыла про кормежку? Надеюсь, ты отправишься сегодня на охоту? Ну, ты же не будешь дуться на меня вечно? Давай же, накакай мне обед.

— Ты отвратителен, — с чувством сказала Эа, разочарованная тем, что ее план провалился. — Не стану охотиться, пока ты от меня не отлипнешь.

В ответ прилипало больно впился в ее морду.

— Ты, тварь китообразная, — холодно сказал он. — Ты кем себя возомнила? У тебя полно дурных привычек, и не думай, что про них никто не узнает. Все вы одинаковые. Хватит болтать глупости. Конечно, ты пойдешь на охоту. Тебе надо поесть. А я, так и быть, подожду. — Ремора затряслась от смеха. — Кстати. А что тебе сказали манты? У меня голова от них закружилась, и я не расслышал, но сигнал был, это я точно помню. Давай, делись секретом. Эй, а ну-ка пошел вон! Нечего меня пугать! — это прилипало говорил большой черной мурене, выплывшей из норы и пристально разглядывающей злыми желтыми глазами паразита.

Эа еще никогда не видела своего любимца в полный рост и, несмотря на пренебрежительный тон, заметила, что прилипале сильно не по себе в его присутствии. Мурена медленно открыла пасть, обнажив второй набор зубов. Эа осмелилась взглянуть ему в глаза, и черный угорь беззвучно зашипел глубоко в ее сознании:

— Храни свой секрет.

Эа удовлетворенно отвернулась. Мурены действительно были умны и опытны. Просто до сих пор они не хотели с ней говорить.

— Пойдем, — сказала она прилипале. — Она покинула стену мурен и поплыла по поверхности к протоке, где Лонги устроили туалет. Был отлив. Дельфины занимались своими делами, но, завидев Эа, сочувственно пощелкали и уплыли, извинившись. Эа не скрывала своего унижения, она высоко держала голову над водой, пока прилипало насыщался фекалиями.

«Храни свой секрет». Итак, мурены знали, что манты посещали лагуну. Эа думала о том, что еще они могли знать и почему Лонги никогда не общались с муренами. Наверное, и другие существа что-то знали, не могут же Лонги знать все. Она почувствовала, как прилипало пытается влезть к ней в сознание, и отключила мысли, сосредоточившись на том, что происходило с ней сейчас. А что происходило? Она плавает в туалете с присосавшимся к лицу паразитом. Надо избавляться от него, чего бы ей это ни стоило. Тут ей пришла в голову мысль.

— Ты никогда этого не сделаешь, — хрипло прокомментировал прилипало, продолжая жевать. — Ты даже два раза повернуться не можешь.

Прыжок с двойным поворотом Эа делала не раз. Она хотела возразить, но предпочла промолчать. Чем меньше будет знать эта мерзкая тварь, тем больше у нее преимуществ. Вот наконец настоящая причина участвовать в ритуале Исхода. Она подождет и найдет момент.

Примечания

10

Обыкновенная рыба-прилипало, или акулья ремора (лат. Remora Remora).

11

Организм, живущий в симбиозе с другим.