Вкус соблазна

Кэт Шилд, 2014

Харпер Фонтейн вынуждена нанять Эштона Крофта, потому что прекрасно знает – он лучший в мире шеф-повар. А еще он неорганизованный, безответственный… да просто невыносимый! Харпер ненавидит себя за то, что втайне в него влюблена.

Глава 3

Уладив на какое-то время проблему с Коулом и отправив мать в косметический салон, Харпер смогла найти несколько свободных минут, чтобы оценить обстановку.

Не в силах представить себе, что же сделала ее мать и почему ее кто-то шантажирует, Харпер нервно расхаживала по холлу гостиницы, стараясь успокоиться. Потолки в гостинице были выкрашены в разные оттенки синего, олицетворяя собой небо, в честь которого был назван отель. В холле потолок был бледно-голубой, усеянный пятнами облаков. Освещение изменялось от рассветного до закатного. Потолок в казино был цвета индиго, на нем вспыхивало множество огоньков, представлявших собой звезды над Лас-Вегасом.

Харпер гордилась своими достижениями. Но сегодня она не испытывала радости, обозревая свои владения. Она взглянула на наручные часы. Чем бы еще заняться? Может, пойти поговорить со Скарлетт?

Пять лет назад, когда дед сообщил ей о том, что у нее, оказывается, есть две сводных сестры, Харпер почувствовала себя несчастной. Ей было одиннадцать, когда она узнала о том, что отец постоянно изменяет своей жене, но даже подумать не могла, что беспорядочные связи ее отца испортят жизнь не только матери.

По надземным переходам, соединяющим три отеля «Фонтейн», Харпер прошла в «Фонтейн Ричесс», отель Скарлетт. Искать сестру она отправилась в казино. Найти ее там оказалось легко. Она была невероятно обаятельна в своем зеленом костюме в стиле двадцатых годов, в коротком парике с челкой.

Все служащие казино были одеты в костюмы из фильмов сороковых и пятидесятых годов: мужчины в смокингах или военной форме времен Второй мировой войны, женщины — в стильных вечерних платьях.

Поначалу Харпер думала, что вся эта идея «золотого века Голливуда» была неудачной. Но она недооценила остроумие своей сестры. Казино всегда было переполнено. Многие из тех, кто сидел за игровыми автоматами или за покерными столиками, также были в костюмах. За лучший образ выдавались призы, и тот, кто угадывал, в костюм из какого фильма одет крупье или официантка, тоже получал приз.

Скарлетт подошла к сестре:

— Какой сюрприз!

— Выглядишь потрясающе, — сказала Харпер, восхищенно взглянув на стильный костюм и зеленые туфельки.

Скарлетт покрутилась перед ней.

— Лаури превзошла саму себя.

Скарлетт дружила с голливудской художницей по костюмам.

— Да, действительно.

Когда Харпер впервые увидела Скарлетт, то с недоверием отнеслась к дочери бывшей актрисы. Разве девушка с таким прошлым могла постичь тонкости управления дорогим отелем, не говоря уже об управлении многомиллиардной корпорацией, владеющей отелями и курортами? Прошло пять лет, и теперь Харпер восхищалась креативностью и оригинальным мышлением Скарлетт.

— У тебя есть время выпить со мной? — спросила Харпер.

Этот вопрос поразил ее сестру. Харпер все считали трудоголиком.

— Для тебя — всегда.

Они уселись за самый дальний столик бара. Скарлетт заказала два бокала каберне и непринужденно болтала о погоде, пока им не принесли вино.

— Что случилось? — спросила она, как только Харпер сделала первый глоток.

— А почему ты решила, что… — Но Скарлетт невозможно было обмануть. — Только не надо думать, что я пришла сюда за помощью.

— А я и не думаю. — Скарлетт криво усмехнулась. — Я рада, что Виолетта уехала в город. Иначе ты обратилась бы к ней.

Харпер любила свою сводную сестру, но ей не всегда было комфортно с ней. Во многих отношениях они были такими разными. Скарлетт была красивой, яркой и совершенно бесстрашной, когда дело касалось любви. Разве она не укротила Логана Вульфа, превратив несговорчивого секьюрити в мурлыкающего кота? И то же самое ей удалось сделать с Харпер. Настороженность превратилась в доверие, что редко с ней случалось. Но Скарлетт завоевала ее.

— Ну хорошо, у меня проблемы, — помедлив, сказала Харпер. — Но ты не права насчет того, что я обратилась бы к Виолетте, а не к тебе. Если бы она была здесь, я хотела бы поговорить с вами обеими.

Скарлетт игриво улыбнулась.

— Может, тебе нужен совет насчет Эштона Крофта? Я слышала, он снова в городе.

— Нет, не нужен.

— Я думала, ты с ним спишь.

— Что? — Харпер прокляла себя за то, что внезапно покраснела. — У нас чисто деловые отношения.

— Ты должна их пересмотреть. Похоже, он дьявольски хорош в постели.

Харпер не желала обсуждать эту тему.

— Мою мать кто-то шантажирует.

Улыбка Скарлетт мгновенно исчезла. Лицо ее побледнело.

— Шантажирует? Почему?

— Не знаю. Она мне не говорит.

— Она знает, кто?

Харпер покачала головой:

— Все это выглядит полным бредом. Моя мать. Безупречная Пенелопа Фонтейн. Не представляю, что она такого сделала, чтобы ее можно было шантажировать.

— А как ты узнала об этом?

— Она приехала ко мне просить денег.

— Сколько?

— Триста пятьдесят тысяч долларов.

Скарлетт ахнула:

— Много…

— Я теряюсь в догадках, что же она сделала. Должно быть, что-то ужасное, если просят такую сумму.

— Она уверена, что случившееся стоит таких денег?

— Трудно сказать. Она невероятно печется о своей репутации, поэтому речь может идти даже о пустяке.

— Может, кто-то влез в ее счета?

— Это невозможно. Дедушка контролирует все ее финансы.

Пенелопа была совершенно беспомощна в этой сфере, поэтому Генри нанял специального человека, который занимался ее счетами.

— Она не хочет обратиться в полицию?

— Она не сделает этого, — ответила Харпер. — Иначе шантажист раскроет всем ее секрет.

— Тебе нужно помочь с деньгами? У меня есть наличные.

Харпер была тронута предложением сестры.

— Спасибо, но я пришла не за этим.

— А зачем?

— Мне надо немного успокоиться перед тем, как отправиться на ужин с моей матерью.

— Она здесь?

— Да. Явилась ко мне сегодня днем — свалилась как снег на голову.

Харпер никогда никому не рассказывала о своих отношениях с матерью, но сестры знали о том, что Пенелопа оставила дочь в Нью-Йорке, а сама уехала во Флориду. Нетрудно догадаться, что мать и дочь не особенно близки.

— Я могу поговорить с Логаном, — предложила Скарлетт. — Логан и его брат — специалисты по безопасности. Они могут выяснить, кто шантажирует твою мать.

Харпер вдруг испытала огромное облегчение. Она порывисто обняла Скарлетт.

— Не знаю, что бы я делала без тебя и Виолетты.

— Рада слышать. Мне иногда казалось, что ты не очень хотела принять нас в свою жизнь.

Сердце Харпер больно сжалось.

— Мне очень жаль, что я заставила тебя так думать. Действительно, сначала мне было трудно принять вас. Всю жизнь я была одинокой, лишенной любви даже своих родителей. На самом деле я не знала, что это значит — быть семьей.

— Надеюсь, все изменится.

— Уже изменилось. Теперь вы с Виолеттой — самые дорогие для меня люди, вместе с моим дедом. — Увидев слезы, показавшиеся в прекрасных зеленых глазах Скарлетт, Харпер пожалела, что не сказала ей об этом раньше. — Прости, я была слишком занята строительством «Стиль Фонтейна», поэтому была плохой сестрой.

Скарлетт, махнув рукой, вытерла глаза платком.

— Тебе не надо оправдываться. Мы знаем, что ты чувствовала.

Харпер поклялась себе быть более открытой со своими сестрами. Конечно, ей будет нелегко. Всю жизнь она скрывала свои чувства. Мать не уделяла ей никакого внимания, отец все время отсутствовал, поэтому в жизни ее было мало теплых моментов. В школе Харпер была лидером, она умела убеждать людей и порой была безжалостна, поэтому ее многие не любили. Но это ее не волновало. По крайней мере, так она говорила себе.

— Давай я позвоню Логану. Послушаем, что он скажет.

— Уверена, он не позволит тебе самой что-либо предпринимать, — сказала Харпер с легкой улыбкой.

— Разве это может меня остановить? У него включен автоответчик, — сказала Скарлетт. Вкратце описав ситуацию, она положила трубку. — Он скоро мне перезвонит. Ты подождешь?

Харпер вдруг вспомнила о том, что у нее до сих пор находится «дорожный чемоданчик» Эштона.

— Нет, не могу. Мне надо идти.

Скарлетт кивнула:

— Как только Логан мне позвонит, я свяжусь с тобой. А ты попробуй успокоить мать.

Харпер отправилась на административный этаж «Стиль Фонтейна». Мэри уже ушла с работы, закрыв кабинет Харпер. Может, Эштон уговорил Мэри отдать ему его чемодан? Но чемодан оказался на месте. Либо Мэри смогла устоять перед обаянием звездного шеф-повара, либо он и не пытался забрать свои вещи.

Харпер написала Эштону короткое сообщение о том, что он сможет забрать свои вещи в «Батоури». Но когда она пришла туда, то обнаружила, что Эштон уже сидит за угловым столиком.

Эштон пил уже третью рюмку виски. Первые две он осушил слишком быстро и эффекта не ощутил. Ему бы следовало выпить и четвертую, иначе его ужин с Коулом может пройти не так, как хотела бы Харпер.

То, что она сразу увидела его, вызвало у него улыбку. Она тоже это чувствовала — это непреодолимое притяжение между ними. И как он мог этого не замечать до сих пор? О, она прекрасно умела это скрывать. Ему хотелось сорвать с нее профессиональную холодную маску, добраться до ее страстной души. Хотелось посмотреть на нее, охваченную бурей чувств.

— Что привело тебя сюда?

— Я принесла твой чемоданчик.

Эштон был так сконцентрирован на ней, что не заметил своего чемодана в ее руках.

— С Коулом еще не все ясно, — напомнил он ей. — Может, оставишь мой чемодан у себя? Я заберу его позже.

Харпер поставила чемодан возле стола.

— Я утратила вкус к шантажу за последние несколько часов. — Она взглянула на рюмку в его руке, потом — на его губы.

Сердце его громко застучало.

— Ты хочешь со мной о чем-то поговорить?

— Нет.

— Ты уверена?

Интересно, отчего у него закружилась голова? От алкоголя или оттого, что Харпер так посмотрела на него? Она протянула руку к его рюмке, и Эштон подумал — она сейчас отругает его за то, что он уничтожает запасы дорогого, десятилетней выдержки, шотландского виски. Но вместо этого, отобрав у него рюмку, она залпом осушила ее. Облизнув губы, Харпер улыбнулась.

— Дед мой любит шотландский виски, — сказала она, поставив рюмку на стол, и повернулась, чтобы уйти.

— Я хороший слушатель.

Харпер колебалась, затем снова взглянула на него:

— Ко мне неожиданно приехала моя мать.

Эштон расслабился, вздохнув полной грудью, и в этот миг он понял, что только что едва дышал.

— Отношения у вас не очень, как я успел заметить.

— А у тебя хорошие отношения с родителями?

Он покачал головой:

— Я ушел из дома в пятнадцать и с тех пор никогда не возвращался назад.

— Я читала все, что о тебе написано. Уверена, о тебе мало знают.

— Давай обсудим мою жизнь в следующий раз. А сейчас мы говорим о тебе.

Харпер внимательно посмотрела на него:

— Моя мать уехала во Флориду, когда мне было одиннадцать, оставив меня в Нью-Йорке с отцом, который редко бывал дома. Тогда я возненавидела ее за то, что она бросила меня, но со временем я стала понимать свои преимущества. Я свободно могла совершать ошибки и учиться на них, не боясь того, что она отругает и унизит меня. Я была избавлена от ее критики.

— Не думаю, что найдется много людей, которых, как и тебя, не волнует то, что их бросила мать.

Харпер криво усмехнулась:

— Я просто реалист. И мать не покидала меня. Она сбежала от ситуации, которая ей не понравилась. Пенелопа — не из тех, кто остается и борется, когда можно уехать. — Харпер непринужденно пожала плечами. — Ну хорошо, признаюсь, я все-таки переживала.

— Рад, что ты призналась в этом.

— Почему?

— Потому что я люблю тебя, но не могу понять почему.

— Ты любишь меня? — Она рассмеялась, и это для него явилось полной неожиданностью.

— Да, очень, — подтвердил Эштон, пораженный тем, как она преобразилась. Этот смех превратил ее в очаровательную и жизнерадостную женщину.

— После того, как я гоняла тебя все эти девять месяцев? — Она покачала головой. — Наверное, ты просто надеешься меня очаровать.

— Ты такая подозрительная, — хмыкнул Эштон. — Но я начинаю прислушиваться к твоему мнению насчет Коула. Этот отель очень дорог тебе. И я буду поддерживать тебя во всем, что касается «Батоури».

— Такой сговорчивости я от тебя никак не ожидала!

— Твоя мать часто навещала тебя в Лас-Вегасе?

— Никогда. Она ненавидит этот город.

— Значит, сейчас у нее возникла крайняя необходимость.

— Ей нужна моя помощь. И это очень странно. Обычно, если что-то случалось, она обращалась к дедушке, ведь он мужчина, а мужчины, по ее твердому убеждению, должны заботиться о женщинах.

— Звучит старомодно.

— И противоречит всем моим убеждениям. Ведь я современная девушка-карьеристка. — Харпер усмехнулась. — Мать постоянно осуждала меня. Считала, что я должна выйти за финансового магната, как мой дедушка, и блистать рядом с ним в светском обществе Нью-Йорка.

— Но ведь это разрушило бы все, чего ты достигла.

Харпер была поражена его проницательностью.

Она внимательно взглянула на него:

— Согласна.

На этот раз они сошлись во мнениях. Никто из них не желал разделять с родителями их понимание успеха. Эштон поднял бутылку виски:

— Хочешь еще?

Он умирал от желания увидеть, как она выпьет еще одну рюмку. И снова оближет губы. В этом было нечто порочное, совершенно несвойственное Харпер.

— Мне надо идти работать.

— Увидимся завтра вечером.

— Сообщи мне, когда Коул согласится работать с тобой. — Она уже хотела уйти, но вдруг остановилась. — Спасибо, что выслушал.

Ему показалось, что ей нелегко было выразить эту благодарность.

— В любое время. Ты знаешь, где меня найти.

Качнув головой, Харпер повернулась на каблуках и решительно направилась к выходу. Эштон почувствовал, что в нем растет симпатия к Харпер Фонтейн. Он думал, что ее надменная заносчивость — естественный результат богатства и связей ее семьи, что жизнь для нее — легкая прогулка. Однако он ошибался. Теперь он понял, что между ними гораздо больше общего, чем он раньше предполагал.

Харпер уныло ковыряла салат в тарелке, аппетит у нее совсем пропал от сигаретного дыма. Этот номер нужно будет очень тщательно убрать, прежде чем пускать сюда других гостей. За ужином мать отказалась разговаривать с ней о шантаже. Раздражение Харпер росло с каждой минутой. Она положила вилку, звякнувшую о китайский фарфор.

— Мы должны поговорить о том, зачем ты приехала сюда.

— Я не хочу.

— Если ты хочешь, чтобы я дала тебе триста пятьдесят тысяч долларов, я должна знать, почему тебя шантажируют. Ты кого-нибудь убила?

— Не надо быть идиоткой.

— Уже легче, — пробормотала Харпер. Встав из-за стола, она стала ходить по залу.

Затушив сигарету, Пенелопа потянулась за другой, но Харпер остановила ее:

— Хватит курить. Лучше скажи правду.

Мать сверкнула глазами:

— Тебе будет не очень приятно это услышать.

Харпер удивилась. Мать никогда особо не церемонилась с ней.

— Я пытаюсь понять, что может стоить триста пятьдесят тысяч долларов.

— На самом деле — миллион.

— Милли… — Харпер смяла в руке пачку сигарет.

Пенелопа надулась:

— Это малая цена по сравнению с тем, какие могут быть последствия.

— Ты должна поговорить с дедушкой.

— Он потребует сказать, почему меня шантажируют, а я не могу.

— Хотя бы намекни мне, в чем дело, или мне придется позвонить ему.

Пенелопа затравленно взглянула на дочь:

— Речь идет о некоторых непристойных фотографиях. Если они будут опубликованы, это погубит нас.

Харпер сначала не поняла, кого ее мать имела в виду. Пенелопа явно не волновалась о благополучии дочери, когда сбежала во Флориду.

— Кого это «нас»? — едва слышно спросила Харпер.

Мать, казалось, была поражена ее недогадливостью.

Конец ознакомительного фрагмента.