Бессердечие магов

Кэт Ховард, 2017

В Нью-Йорке магия контролирует всё. Но ее сила слабеет. И никто не знает, что происходит. Кроме Сидни – нового, неизвестного мага невероятной силы, равной которой не было несколько десятилетий. И возможно, она единственная, кто может остановить тьму, которая ослабляет магию. Вот только Сидни не хочет помогать системе – она хочет ее разрушить.

Глава 4

Первое воспоминание, которое Сидни позволила себе сохранить, — о том, как она учится магии: первые заклинания, обучение которым она запомнила, дарили тишину. После них были чары помрачения сознания и преломления — то, что могло имитировать невидимость, заставлять других отводить взгляд, не видеть, игнорировать, забывать. Истинная невидимость пришла позднее, но все равно довольно-таки рано.

Только после этого, после того, как она заучила названия девяти свойств и тринадцати степеней молчания, когда научилась окутываться тенями, или вкладываться в стену, или вступать в дерево, закрываясь сзади корой, — только тогда Сидни стала учиться другим видам магии. И она всегда, всегда пользовалась ею одновременно с теми чарами, которые должны были ее спрятать, сделать не просто невидимой, а полностью исчезнувшей. Невидимый Мир гордился своей неразличимостью; Дом Теней был лишь слухом о его тайнах. Даже после того, как Сидни ушла от Теней, ее держали в тайне, прятали — не позволяли показаться до Поворота.

Сегодня Сидни собиралась быть увиденной.

Поворот всегда начинался приемом. Он служил предлогом для того, чтобы заставить Дома и соискателей собраться вместе в момент вооруженного перемирия. Первая дуэль состоится именно на этом приеме, но традиция требовала, чтобы он был скорее дружеским соперничеством. Зрелищем, а не злобой. Ложным выпадом, чтобы определить силу возможных соперников.

Сидни ложные выпады не признавала.

Она вошла на территорию Дома Ди в платье цвета свежепролитой крови; ее губы были накрашены в тот же тон. И на нее не то чтобы не оборачивались, пока она шла по мраморными полам, не то чтобы ничьи взгляды не следили за изгибом ее запястья, когда она выхватывала бокал шампанского с проплывавшего мимо подноса. Просто в этих взглядах было не больше внимания, чем уделили бы любой другой красивой женщине. Пока ее это устраивало. Доказывало, что на этом этапе она со своими задачами справляется. Достаточно скоро она станет центром всеобщего внимания.

Дом Ди по своему архитектурному решению был старинным и изысканным: именно такая обстановка должна напоминать всем, что он и его обитатели находятся здесь уже немалое время. Источая силу и богатство, его интерьеры оставались теплыми и причудливыми. Свет отражался от хрустальных бокалов и люстр. Он сиял на обоях чудесной текстуры и цвета, он согревал восковую полировку мебели. В воздухе витал аромат старинных устоев и традиций.

Улыбаясь, с бокалом в руке Сидни шла через толпу, остановившись рядом с беседующими, чтобы подслушать, как сливки Невидимого Мира в смокингах и вечерних туалетах, надев на лица маски светскости, сплетничают о ней.

— Какое-то ничтожество — и представляет Дом-выскочку. Можете себе представить, раз он нанял кого-то со стороны? С такой магией он дальше сегодняшнего вечера не пойдет.

— Бошан из богатой семьи, так ведь? И дружит с этим пареньком Просперо. Казалось бы, мог найти что-то получше.

— Вспомните: он уже не Просперо. Миранда его выставила, стерла его имя из родословной. В этом Повороте он тоже выскочка.

— Да что вы говорите! И что сделает Миранда?

— Убьет, наверное. Она наняла Иэна Мерлина.

Это имя производило сильное впечатление: по залу моментально пробежал шепоток. Сидни вернула недопитый бокал на поднос. Это осложнит дело. Бывший наследник одного Дома, ставший союзником главного соперника собственного отца. За Иэном Мерлином следовало внимательно наблюдать и без этого, потому что Дом Мерлина связан с Тенями — и еще потому, что он был одним из немногих магов, чья сила заставляла Сидни считать его опасным соперником. И вот теперь он стал еще интереснее.

Шаре стоит узнать про такой поворот событий — и Сидни придется пересмотреть свою тактику, однако об этом необходимо будет подумать позже, не сейчас. Сейчас ей надо сосредоточиться на личных моментах.

Она продолжила движение среди собравшихся, выискивая Миранду Просперо.

Вот она.

Прямая и элегантная, темные волосы с одной заметной седой прядью. По слухам, этот участок ее шевелюры поседел мгновенно во время предыдущего Поворота — в ночь, когда был убит ее муж, — и навсегда остался знаком ее горя. Бриллианты поблескивали на мочках ее ушей, льдинками сверкали на руках. Она источала властность.

Сидни шагнула назад, выходя из поля зрения Миранды. Чем позже состоится это знакомство, тем лучше.

Элизабет Ди вышла в центр зала, чтобы официально открыть Поворот.

— Спасибо всем, кто присоединился к нам для проведения первой дуэли и празднования вращения Колеса Фортуны.

Сидни позволила речи течь мимо, не слушая постоянных упоминаний Колеса Фортуны и слащавых описаний Поворота как события, благодаря которому Невидимым Миром управляют самые сильные, самые талантливые маги. Что бы ни происходило во время Поворота (а в индивидуальных поединках магическая сила и способности действительно могут решать их исход), но поиск самых сильных и талантливых магов определенно не был его предназначением.

Она снова собралась, когда Элизабет произнесла слова, которыми официально начиналась дуэль:

— Дом Ди принимает вызов соищущего Дома Бошан.

Вид заклинаний был оговорен заранее, как часть брошенного и принятого вызова. Сегодня это было влияние. Будучи вызываемым Домом, Ди имел право выбирать: чаровать первым или вторым. Не так уж важно на столь раннем этапе, когда все ожидают просто разминку, брошенную всем перчатку, однако позднее это будет иметь значение. Увидев выбор противника, всегда можно изменить свои чары, делая их более яркими или красивыми, подбирая лучший ответ. Сидни знала, что Ди пожелает стать первым, ведь они уверены: наемная заместительница соищущего Дома ничего собой не представляет и опасаться ее не следует.

Ей незачем корректировать свой ответ. Она прекрасно знает, что ей здесь надо сделать.

Дом Ди гордился тем, что выставляет в качестве защитника кого-то из своих. Не наследника, конечно, — безответственность ни к чему, — но ее младшего брата. Брайс Ди вышел в центр зала, снял смокинг, вынул запонки и закатал рукава рубашки. Сидни улыбнулась уголками губ. Ему не следовало устраивать шоу, если это было все, чем он мог похвастать.

Брайс поднял руки и прищурился — и все официанты как один подняли серебряные подносы с напитками над головой. Они посмотрели направо, налево… притопнули ногами. Брайс отправил их между присутствующими, словно хорошо слаженный танцевальный ансамбль.

Дуэль заключалась во влиянии. Чары были уместными. Умелыми. Они смотрелись достаточно ярко, все эти четкие движения и звонкие шаги, — и Брайс удачно придумал использовать обслугу: одинаковые ливреи смотрелись очень хорошо, — однако под внешним лоском ничего не было. Плюс к тому, у Брайса дрожали руки, а рубашка под мышками взмокла от пота. Слишком большое видимое усилие для столь простых чар.

Сидни видела, что другие маги тоже это заметили. Миранда Просперо даже не потрудилась скрыть свое презрение.

Право же, ему не следовало снимать смокинг.

Аплодировали завершившему свой выход Брайсу из вежливости.

— Претендент, представитель соищущего Дома Бошан.

Сидни не стала выступать вперед, а просто поджала три пальца левой руки — мизинец, безымянный и средний — и сделала кистью четверть оборота.

Невидимая скрипка заиграла вальс.

Сидни задействовала правую руку, согнув пальцы под острыми углами. Дважды пристукнув левым каблуком по полу, она произнесла слово, отпирающее заготовленное заранее заклинание.

Все собравшиеся члены Невидимого Мира повернулись к тому, кто стоял рядом с ними, и, встав в пару, начали танцевать.

Все, кроме Сидни, которая с улыбкой наблюдала, как маги выписывают выбранные ею фигуры, — и мужчины, подошедшему к ней через зал. Темноволосый, с резкими чертами лица, со свернувшейся под кожей магией. Иэн Мерлин. Интересно, что на него не подействовало влияние чар. Она подготовила их очень тщательно.

— Похоже, — сказал он, — вам нужен кавалер.

Сидни встретилась с ним взглядом.

— Да мне и одной хорошо.

— Когда чары закончатся, вас будут не так сильно ненавидеть, если вы тоже потанцуете.

— А какое вам дело, — поинтересовалась она, — если меня станут ненавидеть?

— Потому что вы кажетесь интересной.

Он протянул ей обе руки.

— Ну, неплохой довод.

Сидни шагнула ближе и позволила Иэну вести ее в танце, точно подражая зачарованным магам. Он танцевал хорошо: грациозно и уверенно. Она ощущала тепло от его тела сквозь ткань смокинга и от его руки, лежащей на ее обнаженной спине.

— Они будут в ярости, — сказал Иэн, оглядывая танцующих магов.

— Большинство из них, — согласилась Сидни. — А еще поймут, что со мной лучше не шутить. Они меня увидят: меня и мою магию.

— А почему это важно? — спросил Иэн. — Мне кажется, вы из тех женщин, которых постоянно замечают.

— Замечают, — ответила она, — это совсем не то же, что видят.

Чуть шевельнув пальцами левой руки на плече у Иэна, Сидни завершила действие чар.

Она не удостоила вниманием затихающую музыку и потрясенное молчание зала, сменяющееся шепотом, переходящим в шум.

— Не хотите отсюда уйти?

Иэн принял протянутую руку:

— Ваша магия — это единственное, ради чего я сюда пришел.

— Надеюсь, она этого стоила.

— И даже очень.

Когда они вышли на улицу, Сидни остановилась:

— Чтобы все было ясно: я позвала вас уйти со мной, потому что хочу затащить вас в постель. Как вам это?

Иэн шумно вздохнул.

— Нравится. Очень.

Она улыбнулась и остановила такси.

* * *

Сидни выскользнула из постели Иэна и бесшумно прошла в ванную дальше по коридору, закрыв за собой дверь. Она привалилась спиной к холодному кафелю стены. Откат от магии нельзя откладывать до бесконечности, а ее чары были серьезными. Пора платить.

Ее бросало то в холод, то в жар, трясло так, что суставы заболели. Кровь капала у нее из носа и затекала в глотку. Протянув руку, она открыла кран, чтобы ни единого звука ее слабости не просочилось сквозь стены.

Она набрала в легкие воздух. Позволила боли расшириться, наполнить ее кожу, слиться с дыханием и костями, пока та не стала тупой, пока пульсация магии не сравнялась с ноющей болью от стертых ног (на пятке вздулась мозоль) и гораздо более приятным тянущим чувством в бедрах, оставленным соитием. Одно из болевых ощущений среди многих. Только и всего. Она не допустит большего.

Ей вспомнился Брайс Ди, вспотевший от магических усилий — при его возможности черпать из резервуара магии. Ей представилось, как он мирно спит, с уже заплаченной ценой.

Она была среди тех, кто платил… и теперь она платит за себя сама.

— Сидни?

Голос Иэна, сонный и теплый, донесся из спальни. Она выключила воду. Есть гораздо более приятные способы отвлечься.

* * *

Позднее Сидни пошла домой пешком, за тридцать семь кварталов, на шпильках. Она отвергла предложение Иэна вызвать такси:

— Я люблю ночь.

Воздух остужал ее разгоревшиеся щеки, а расстояние было достаточно большим, чтобы она вновь обрела привычную устойчивость — после столь масштабных чар и их отката. Боль превратилась всего лишь в фоновый шум, но остатки магии продолжали гореть у нее в крови, пока она шла мимо тепла и света ресторанов и баров, мимо чудесно оформленных магазинов. Проходя мимо них, она чуть замедлила шаги, любуясь нарядными витринами, цветами и узорами — словно волшебная наркотическая сказка, разукрашенная по последней моде. Она жаждала вот такой красоты: броской и странной. Такой, какой должна быть магия.

Шесть месяцев тринадцать дней. Столько времени она провела вне Дома Теней. Не на свободе — пока нет. Но вне. В это становилось все легче поверить: на прошлой неделе она целый день провела, не возвращаясь мыслями к тому, что вдруг именно сегодня Шара передумает, заставит ее вернуться навсегда, закрыв все двери. Да, подобное было невозможно: ее магия уже однажды вскрыла эти двери — и сможет сделать это снова. Тем не менее существовал такой тип ужаса, которому не было дела до реальности: страх, прячущийся в глубине ее сознания, пожирающий ее изнутри. Сильнее всего он рвал ее по ночам — и это ей тоже было ненавистно. Однако она провела вне Теней уже достаточно времени, чтобы спать почти всю ночь напролет — почти каждую ночь. Конечно, кошмары еще оставались, но постепенно все становилось легче.

Легче, да. Но не безопаснее. И свободы не было.

Пока не было.

В первую ночь, проведенную вне Теней, она не спала вообще. Даже не пыталась. Вместо этого она провела всю ночь (со все еще истекающей мраком собственной тенью после первого глубокого разреза, необходимого, чтобы подписать ее имя на контракте, обозначить масштаб ее долга перед Домом), стоя снаружи, наблюдая за звездами и представляя себе, что будет делать, когда по-настоящему заслужит свободу.

Она представляла себе, как нацарапает грязное ругательство на той плотной серой бумаге, как разобьет пузырек, в котором ее тень превращается в чернила, как сломает ручку… Представляла себе, как вонзает эту ручку Шаре в сердце, или в горло, или в какое-то еще нежное и уязвимое место. Представляла себе тысячу разных ощущений этой свободы. Именно тогда она и начала придумывать способ добиться ее как можно скорее.

Сейчас по ночам, когда ей не спалось, она не считала овец — она представляла себе спичку и горящий контракт. Засыпая, она видела перед собой поднимающиеся в воздух струйки дыма.

Рядом с ней притормозило такси, но она взмахом руки велела шоферу уезжать.

— Вы уверены, леди? Туфли на вас — просто убийцы.

— И я тоже! — бросила она в ответ.

Окно закрылось, и машина стремительно уехала.

Ее пульс почти пришел в норму, мышцы потеплели и расслабились. Оставшееся бурление магии задержалось только болью в кистях рук. Она была довольна своими чарами — довольна этой ночью в целом. Колесо Фортуны вращается — и она позаботится о том, чтобы с ним изменился Невидимый Мир. Сегодня этому было положено хорошее начало.

Дом. Сидни прошла по пустому вестибюлю к лифту. Она не сняла свои туфли-убийцы, пока не зашла к себе в квартиру. Никакой слабости — даже здесь. Дома она сбросила туфли и платье, переодевшись в черные легинсы и футболку большого размера, на секунду замерла, ориентируясь и успокаиваясь. В ногах кровати свернуты одеяла, накрытые покрывалом с вышитыми звездами. В буфете стояли стаканы роскошных оттенков синего: ведь даже стаканы могут быть прекрасными, так почему бы им такими не быть? Диван с темно-красной велюровой обивкой и скульптурные листья: медь, бронза и латунь — на стене над ним. Ее собственная прекрасная витрина, мечта, превращенная в реальность.

Успокоившись, она сварила себе кофе. У нее не было желания видеть кошмары — да и дела еще оставались.

* * *

Результаты Лоран получил на следующее утро, незадолго до того, как они стали известны всему Невидимому Миру. Привилегия победителя. Сидни подумала, что скорее это следовало называть последними спокойными моментами перед тем, как она станет ходячей мишенью. Однако такое выговаривать пришлось бы чуть дольше. Не то чтобы она жаловалась: именно этого она и хотела добиться.

Электронное письмо возникло у него на экране в соответствии с теми же техномагическими протоколами, по которым пришло уведомление о Повороте. Чары были шедевром коллективной магии. Полностью анонимное голосование присутствовавших магов, очки, рассчитанные по таблице, за сами чары, и еще одно заклинание, которое должно было выявить отклонения в использовании магии. Это была та же магия, что управляла всеми аспектами Поворота — и ни один Дом по отдельности не в состоянии был ее отменить. Экран мерцал, почти переливался.

— Мы победили! — объявил Лоран, разворачиваясь в рабочем кресле, чтобы улыбнуться ей.

Его радость была настолько явной, что Сидни ухмыльнулась в ответ.

— Вот и хорошо, — сказала она. — Я бы сильно удивилась, будь это не так.

— Жаль, что я не мог этого сам увидеть. Слышал, вы были великолепны.

Его даже не пригласили на вечер Дома Ди, где прошел поединок, который он инициировал. Дом Ди был очень избирателен относительно тех, кого было должно считать достойными членами Невидимого Мира. Они постарались донести до Лорана, что чужаки, которые даже не родились в Невидимом Мире и имели нахальство решить, будто достойны права основать Дом, в списки их гостей не войдут.

— Они — снобы. — Сидни пожала плечами, выражая этим движением свое презрение ко всему Невидимому Миру. — Однако снобы, признающие силу. Думаю, с этого момента вас будут приглашать всюду.

— Вы усилили свои охранные контуры, приняли все меры предосторожности? — спросил Лоран. — Я слышал, что во время этих штук происходят неслучайные несчастные случаи. Мне бы не хотелось, чтобы с вами произошло что-то подобное.

Она улыбнулась.

— Даже вы не знаете, где я живу. Все будет хорошо.

— Я серьезно. Не хочу показаться параноиком, но у меня есть деньги. Много денег. Если выбор стоит между арендной платой или вашей безопасностью, то знайте: я сочту вашу безопасность частью деловых расходов. Покупайте все, что вам может понадобиться — и я возмещу затраты, или дайте мне знать, что вам нужно, — и я позабочусь, чтобы это у вас было.

— Я помню, сколько вы мне платите за то, что я вас представляю, Лоран. И мы сейчас сидим в апартаментах с пятью спальнями в Верхнем Ист-Сайде. То, что у вас есть деньги, — не секрет.

— Сидни!

Лоран выглядел настолько встревоженным, что Сидни поверила в его искренность.

— Если моя личная безопасность будет связана с непосильными для меня расходами, я дам вам знать. Но не сомневайтесь: мне хочется дойти до самого конца. Я не собираюсь умирать — ни случайно, ни на дуэли. Цель — добиться того, чтобы вы по окончании всего этого стали основателем Дома, а для этого мне надо остаться в живых. Я приняла меры предосторожности, и я в этом разбираюсь.

Он еще какое-то время пристально на нее смотрел, но потом кивнул:

— Ладно.

— Ну, и какой наш следующий шаг? — спросила она.

— Я уже над этим думал. И моей первой мыслью было нацелиться именно сейчас на сильные Дома, — сказал Лоран. — Убрать их с дороги до того, как произойдут перемены и дуэли будут идти до смерти одного из участников.

— А второй? — поинтересовалась Сидни.

— Что стратегия должна быть тоньше. Если Дом сильный, это еще не значит, что у него сильный защитник. Многие старые Дома слишком обособлены, чтобы нанимать защитника, и от этого страдает их магия. Так что я намерен продвигаться вперед несколько иначе.

— По-моему, это разумно, — согласилась Сидни. — Дом Ди — один из старейших и влиятельных Домов, однако чары у Брайса были просто смехотворными. Если вас интересует мое мнение…

Лоран кивнул:

— Конечно.

— У вас есть время. Посмотрите, что будет происходить на этом этапе, и только потом решайте, кого вызывать в следующем. Наблюдайте за результатами, за видами использованных заклинаний, за тем, кто выходит из борьбы. Союзы между Домами также будут меняться. Ваш телефон уже несколько раз пищал, пока мы разговариваем… Думаю, что немалая часть сообщений — от глав Домов или других защитников, с приглашениями на коктейли, обеды, вечера, где они смогли бы побольше узнать о том, кто вы такой, и совпадают ли ваши взгляды на магию с их собственными.

Лоран посмотрел на экран своего телефона, пролистал сообщения, кивнул.

— Да, вот они, ожидаемые хитрости. Но не рано ли им интересоваться моими взглядами на магию?

— На самом деле — нет. После вчерашнего их волнует не только станете ли вы Домом. А что может стать с магией, если вы победите.

— Например что? Я заставлю всех платить за право ею пользоваться?

Он со смехом отмахнулся от такой идеи.

— Дело в том, что вы могли бы. Победитель Поворота возглавляет Невидимый Мир. Если им станете вы, то у вас будет право решать, как применяется магия и кто сможет ею пользоваться. Вы пришли со стороны: может, вы будете заинтересованы в открытости. Некоторые Дома сочтут, что это отлично. Другим эта мысль будет настолько противна, что им захочется, чтобы вы сами себя представляли, и тогда вас можно было бы убить, когда начнутся поединки до смерти.

Его передернуло.

— Но если люди обнаружат, что ваши мысли совпадают с их собственными и что вы можете поработать вместо них во время поединков, выбивая из состязания тех, кто думает иначе, тогда, возможно, они решат, что лучше вас поддержать, а не бросать вам вызов.

Не все Дома встречались друг с другом в поединках. Поворот не был предназначен для того, чтобы выжечь землю Невидимого Мира, — только чтобы немного его встряхнуть. Некоторые союзы должны остаться союзами. Судя по тому, что она успела увидеть, Лоран умел мыслить стратегически. И если он сосредоточится именно на этом, у нее будет время подумать о дальнейших действиях в связи с тем, что Иэн Мерлин находится в Доме Просперо, и стоит ли рассказывать обо всем этом Шаре. Теперь кое-какие ее собственные планы нуждались в коррекции.

Лоран оперся на столешницу.

— Майлз Мерлин был у руля все то время, которое я пробыл здесь. И о Невидимом Мире, магии и всем этом я знаю только то, как это устроил он. Это, вероятно, наведет кого-то на мысль, что я буду рад сохранить статус кво… и, честно говоря, сейчас я согласен, чтобы они так и думали.

— Но?.. — уточнила Сидни.

— Меня называют чужаком. Словно это титул, только позорный. Потому что я не родился в каком-то из Домов. Вчера Дом Ди даже не пустил меня на порог — и никто не встал на мою защиту. Я — единственный из состязающихся в этом Повороте, чья кожа темнее белой, — и готов поставить все деньги на своем банковском счете до последнего доллара, чтобы стать первым темнокожим, которого назовут Домом. Я хочу получить власть. Не буду делать вид, будто это не так. Но существует еще одна причина, по которой я в это ввязался. Есть такие ребята, каким был я, — и они тоже должны оказаться здесь. Пусть я не могу открыть для них весь Невидимый Мир, я могу открыть мой собственный Дом и дать им место. Так что, конечно, я пока подожду и посмотрю, а когда все станет яснее, стану решать, кого вызывать следующим.

— Ладно, хорошо, — сказала она. — И еще об одном я прошу вас подумать: что делать с Греем.

— Я же говорил…

Она оборвала его:

— Я помню, что вы говорили. Чтобы я его не трогала. Я не прошу это изменить, но вам стоит помнить, что в какой-то момент дуэли будут на смерть. А сразиться с Домом или соискателем можно всего один раз.

— Так что было бы лучше сделать это пораньше и попробовать выбить его, чем отложить на потом и, возможно, убить. — Лорана это заметно огорчало. — Мне это не нравится, но я понял. Я об этом подумаю. Я больше ничего не обещаю, но я об этом подумаю.

— На большее я и не рассчитывала, — отозвалась Сидни, хотя на самом деле это было не так. Ей хотелось навести его на мысли о том, что в результате его собственного успеха вызов может сделать Грей — и как самому Лорану следует поступать в этом случае, но, похоже, для такого разговора время еще не настало. — Сообщите мне о следующем вызове, когда решите, кому его сделаете.

* * *

Когда создавался Дом Теней, было использовано немало разных заклинаний. Одно из таких заклинаний выглядело как ангел.

Ангел Вод, венчавший фонтан Бетесды, окруженный красным кирпичом Бетесда-Террас в Центральном парке. Шагающий вперед, с раскинутыми крыльями и протянутыми руками, с лилией в одной из них. Сидни стояла лицом к воркующим голубям, усевшимся рядком на крыльях скульптуры.

Скульптура сама по себе не была магической. Она стояла тут и до создания Теней: была поставлена в честь чистой воды, как символ свежести и непорочности. Когда Сидни об этом узнала, то просто пришла в бешенство: после того, как скульптурой завладели чары, создавшие Тени, управляющие исходящей оттуда магией, она уже не была ничем подобным.

Будь это изображение связано с чем-то помимо Теней, Сидни считала бы его прекрасным. Однако зная, что оно собой представляет, — даже когда заходящее солнце подкрашивало нежной акварелью небо и облака позади него, — она едва могла заставить себя на него смотреть.

Тем не менее, чтобы разрушить заклинание, необходимо было знать, как оно работает. А для этого мало было просто смотреть на эту скульптуру.

Сидни обошла вокруг фонтана так, чтобы он все время оставался в ее поле зрения. Тени окутывали его плотнее, чем что бы то ни было в этом парке, но эффект был едва различимым. Фотограф или художник — человек, работающий со светом, — мог бы это заметить, однако большинство простаков вряд ли что-то уловили бы. Эта магия была очень хорошо скрыта.

Она произнесла слово, чтобы закутаться в воздух, словно в плащ. Его слоги разбивались и падали тихим дождем. Она вытянула руки в зеркальном отображении скульптуры и потянулась вглубь магии, заключенной внутри.

Темная медь и тлен, ощущение свернувшейся крови между пальцев: именно это она и ожидала обнаружить. Магия Теней. С ней она знакома. Ее она может разрушить.

Она вдохнула, выдохнула — и погрузилась глубже.

Магия обвилась вокруг нее, словно канаты, словно колючая проволока, — удерживая, дергая, впиваясь когтями. Жадная. Еще какое-то заклинание, вплетенное в магию Теней. Еще какое-то заклинание, пытающееся вытянуть магию из нее. Пальцы стискивали ее сердце, шарили внутри.

Сидни выдавливала слова сквозь сжатые губы, рассекая воздух, разрывая связь с магией, которая текла в Ангеле. Она выдохнула проклятье. Следы того, второго, поискового заклинания остались привкусом желчи на языке. Боль, тупая и тянущая, затаилась под ребрами.

Она прищурилась и снова обошла фонтан, на этот раз — в противоположном направлении. Возможно, Шара знает про эти вторые чары. Что это — еще одна проверка? Сможет ли Сидни их обнаружить? Расскажет ли об этом, если да? Однако в инструкциях, которые давала ей Шара, — в планах Теней — скульптура не фигурировала.

Возможно и такое, что Шаре не известно про это второе заклинание… и это следовало обдумать.

Ходили слухи (Сидни сама слышала: в своей первый месяц вне Теней она училась жить в обычном мире, а во второй — старалась как можно больше узнать о Невидимом Мире), что с магией происходит что-то не то. Крошечные чары не удавались, или требовали нового наложения, или получались не совсем такими, как задумывались. Лишь слухи, но их было достаточно, чтобы она уверилась: в этих перешептываниях таится истина.

Шара ничего про такое не говорила.

Что было вполне понятно, если проблема действительно заключалась в заклинании, закрепленном в Ангеле. Магия, выходящая из Теней, будет нормальная, а потом, здесь… Сидни взяла себя в руки и снова потянулась внутрь, на этот раз осторожнее, чтобы замереть прямо перед этой жадной, скрытой сущностью. Достаточно близко, чтобы ощутить таящуюся под ней пустоту.

Что бы это ни было, но именно здесь все искажается.

* * *

Лоран встречался с Греем три раза в неделю, рано утром, для пробежки в Центральном парке вокруг водохранилища. Грей увлекся здоровым образом жизни года три назад: говорил, что хорошая физическая форма поможет сделать их магию сильнее, здоровый дух в здоровом теле и все такое. У Грея постоянно возникали идеи насчет того, что можно сделать, чтобы улучшить свою магию, сделать ее сильнее. Часть из них была немного странная, но бег ему показался достаточно безобидным, и хоть про раннее утро он бы так не сказал — Лоран приходил и бегал.

Они задавали достаточно умеренную скорость, чтобы можно было разговаривать.

— Как прошел твой первый поединок? — спросил Лоран.

— Неплохо. Тоже соискатель, какой-то троюродный или сводный брат из семьи Морганов, пожелавший основать собственный Дом. За что-то разозлился на Миранду и решил отыграться на мне. Кстати, мне станет намного проще, когда все наконец поймут: ей наплевать, если я проиграю. Но магию и место выбирал я — и применил чары развертывающейся карты, так что победил.

— Славно. Что будешь делать дальше?

— Хочешь украсть мою стратегию? — Грей рассмеялся. — Собираюсь вызвать один из великих Домов. Показать, что к чему. Победа продемонстрирует всем, что со мной шутить не надо. А ты?

— Сначала стратегия. Встречи. Разговоры за рюмкой. Всякие предварительные перетасовки, а уже потом буду решать. Ты и сам знаешь.

— На самом деле — нет, — сказал Грей. Они пробежали мимо обрывков желтой ленты, ограждавшей место преступления. — Меня на такие никто не приглашал.

Лоран попытался загладить свой промах. Грею всегда нравилось ощущать себя в гуще событий.

— Ну, наверное, все решили, будто знают тебя достаточно хорошо, чтобы действовать напрямую. Ты ведь здесь родился, а я чужак, если ты не забыл.

— Верно, — согласился Грей, глядя через плечо на черный провал между деревьев. — Конечно, все дело в этом.

— Что там произошло? — спросил Лоран, кивком указывая на темный промежуток между деревьями.

— Слишком плохо видно, не могу сказать, — ответил Грей и пробежал несколько шагов спиной вперед, чтобы лучше рассмотреть место преступления, однако им видна была только потрепанная оградительная лента.

— Ты не слышал про ту женщину, которую убили и забрали у нее все кости из кистей рук? Может, именно здесь ее нашли.

— Ха, — отозвался Грей. — Может, и так.

— Жуть, да? Непонятно, кому надо красть кости из пальцев? Дрянной сюжетец в духе взрослого издания братьев Гримм.

— Похоже на то, — согласился Грей, разворачиваясь нормально.

— И возвращаясь к стратегии, у тебя советов не будет? — спросил Лоран. — Кому мне доверять и все такое?

По лицу Грея он понял, что задал правильный вопрос.

— Трудно ошибиться, следуя за победителем, — сказал Грей.

— Ты о Мерлине?

— Это старейший дом. Такая история — это власть и репутация. К тому же Майлз знает все секреты, все, что происходит.

— А мне казалось, твоя семья его ненавидит.

— Его ненавидит Миранда. Для меня это очко в его пользу.

Лоран рассмеялся.

Они закончили круг и перешли на шаг.

— И еще одно, — сказал Лоран. — Я подумал, что было бы разумно бросить вызов друг другу сейчас, пока все еще идет спокойно.

Грей закашлялся и сплюнул на землю.

— Какого хрена! Спокойно? Если у тебя слишком много проигрышей, ты не проходишь дальше. Один из нас может выбить другого. Забудь.

— Забыл. — Лоран приложился к своей бутылке с водой. — Вообще все так дико.

— Дико или нет, но тебе стоит принять решение поскорее и прекратить выдавать вот такие дерьмовые идеи. — Грей хлопнул друга по плечу и повернул к своей станции метро. — Колесо Фортуны вращается!

Лоран стоял на месте, пока прохладный ветер не высушил его влажную от пота кожу. Колесо Фортуны действительно вращается — и не всегда оставляет людей наверху. Иногда оно проезжает прямо по ним. Стряхнув оцепенение, он зашагал домой.

* * *

— Мне сегодня ничего не было, Генри? — спросила Сидни, войдя в вестибюль своего дома.

— Было, мисс.

Остановившись, она удивленно приподняла бровь. Сидни очень редко заказывала что-то с доставкой. Ее адрес был известен только двоим, и она сомневалась, что Шара станет пользоваться почтовой системой, так что вопрос она задала скорее по привычке, не ожидая утвердительного ответа.

— Вообще-то это не что-то, а кто-то, мисс. Она сказала, что вы не предупреждены о ее визите, так что она сядет здесь и подождет.

Сидни перенесла центр тяжести на пятки. Она определенно не ждала гостей. Ее охранные чары не были потревожены, но не все неприятности создаются магически. Защитить Генри будет проще, если она окажется ближе к нему.

— Она?

— Точно, мисс. Вон там.

Статная седовласая женщина была одета во все черное, идеально подогнанное по фигуре. Помада у нее была такой же яркой, как у Сидни, и хотя время оставило следы на ее коже, власть и красота впитались в ее плоть и кровь. Она поднялась со стула с царственным величием.

— Привет, Сидни. Я — Береника Тенебри.

Сидни знала это имя. Так вот почему ее охранные контуры, настроенные на тех, кто пользуется магией, исходящей от Теней, не сработали.

— Спасибо, Генри. Все хорошо. — Он кивнул в знак того, что ее услышал, и Сидни подошла к ожидавшей ее женщине. Левой рукой она сформировала малую тишину, чтобы их разговора никто не услышал. — Тенебри. Вы та другая Тень, которая выбралась?

— Совершенно верно. — Женщина наклонила голову. — Приятно познакомиться. Я надеялась, что мы сможем поговорить.

Вблизи признаки происхождения Береники стали явными. Сидни видела их сама в каждом зеркале: то, как Береника держится, линия ее позвоночника, настороженность взгляда. Магия, подходившая к поверхности ближе, чем у тех, кому никогда не приходилось служить источником для других. Неровные края ее тени.

— В полутора кварталах отсюда есть очень хорошая кондитерская — если вы не против пешей прогулки.

— Обожаю шоколадные бриоши. А вам не хочется пускать меня к себе в квартиру, но сказать об этом было бы недипломатично. Я вас понимаю.

Сидни промолчала, потому что все было верно. Ей не хотелось, чтобы Береника оказалась у нее в квартире. Когда она уходила, Шара велела ей найти Беренику, пояснив, что та поможет ей ориентироваться в Невидимом Мире. Сидни вообще мало кому доверяла, а уж тем, кого рекомендует Шара, — и того меньше. Так что сама она Беренику не разыскивала, и хотя появлению ее не удивилась, особенной радости от него не испытала.

По дороге она наблюдала за пожилой женщиной, но та ничем себя не выдавала. Впрочем, обратное было бы по-настоящему странным. Уж что-что, а Тени давали отличную подготовку.

Когда они расположились за столиком — Береника заказала пирожное и горячий шоколад к нему, а Сидни ограничилась макарунами с розой и фиалкой, — Береника сказала:

— Мой долг уплачен. Полностью. Тени не имеют рычагов воздействия на меня, а я к этому месту благодарности не питаю. — Последние слова были горьки, словно морская соль. — Я здесь сама по себе, потому что вы мне любопытны, а не потому, что Шара послала меня шпионить.

— Во мне нет ничего особенно любопытного, — отозвалась Сидни.

— Сорок лет, — промолвила Береника, помешивая шоколад.

— Что, простите?

— Я ушла от Теней сорок лет назад. Вы еще даже не родились. Никто до меня и никто между мной и вами из тех дверей не выходил. Мы с вами прекрасно знаем, что вынесли остальные, находясь там. Ложная скромность нам не к лицу.

Тут она посмотрела на Сидни в упор.

— Хорошо. Тогда скажите, как я могу удовлетворить ваше любопытство.

Береника улыбнулась.

— А вы мне нравитесь. Такая четкость. Такая осмотрительность. Такое сходство со мной прежней. Хотя вы стремитесь к большему, по-моему. Нет, не перебивайте. Я понимаю, вам не по себе из-за того, что мне о вас известно, и вы предпочли бы сейчас здесь не сидеть. Вам хочется возразить, переменить тему, попытаться окутаться еще одним слоем чар «не замечайте меня». Готова спорить, что вы не поставили защиту от чужих ушей на наш разговор, только потому, что не хотите, чтобы он был важным. Но глаз у меня наметан, и я скажу то, что думаю. Я думаю, что вы вышли из Теней и сотрудничаете с этим привлекательным молодым человеком, потому что так вам велели Тени: заключить контракт с кем-нибудь, если не конкретно с ним, и потому что Шара и Дом будут отрезать от вас кусочки… медленно, если вы будете делать, что вам велено, и быстрее, если не будете. А еще я думаю, что вы делаете что-то кроме этого. Мне так кажется не просто потому, что вы были бы менее осторожны в разговоре со мной, если бы вам нечего было скрывать от Шары. А ведь она, скорее всего, велела вам меня найти, заранее зная, что вы ни за что не станете этого делать, а ей хотелось лишить вас союзника.

Сидни вопросительно приподняла бровь, и хотя никакого ответа на ее лице прочесть было невозможно, внутри себя она понимала: именно так Шара и поступила бы.

Береника продолжила:

— Я бы еще раз повторила, что нахожусь здесь не по ее указанию, что не разговаривала с ней с тех пор, как расплатилась по контракту, но не рассчитываю, что вы мне поверите. Я бы на вашем месте не поверила. Однако я знаю, как вы отфильтровали свои чары воздействия во время первого поединка: вы настроили их так, чтобы они действовали только на тех магов, которые расплачиваются с помощью магии Теней. Я думаю, что, возможно, вы искали союзников.

И это было близко — очень близко к истине. Сидни настроила заклинание именно так, хотя ее целью был подсчет врагов, а не поиск союзников. Ей хотелось посмотреть, насколько глубоко влияние Теней, представить себе, какой силы будет огонь, когда она поднесет спичку. Похоже, тут придется устроить настоящий пожар.

— Есть еще какие-то соображения?

— Я думаю, вы используете Поворот как способ выступить против Теней, и я хочу вам помочь.

Руки Береники лежали на столе так, чтобы Сидни их видела. Конечно, магу необязательно использовать руки для заклинаний, но столь явная их демонстрация и неподвижность были знаком отсутствия магии.

И тут Сидни все-таки защитила их разговор, обмакнув палец в чай и стремительно начертив символ на поверхности стола.

— Если предположить, что сказанное вами — правда, то почему вы решили участвовать? Идти против Теней рискованно. Даже опасно. Если вы в стороне — вы защищены, — сказала Сидни особо подчеркивая последнее слово.

Пусть она и не доверяет Беренике, она никого не хотела бы отправить Шаре в лапы.

Лицо Береники изменилось — и Сидни смогла увидеть те долгие годы и боль, которые проложили на нем морщины.

— Я открыла двери Дома, когда мне было тридцать три. Он держал меня на контракте еще десять лет. И все эти десять лет, а потом еще тридцать после них, я жила в Невидимом Мире и знала, что происходит в Тенях. Знала, что не могу это прекратить или изменить. Одна — не могу. Вот почему.

Сидни обвела взглядом элегантную кондитерскую: кремовые с позолотой стены, обслуга в черно-белых униформах, фартуки с кружевной оторочкой. Она вдохнула ароматы сахара и сливочного масла, корицы и шоколада — и подумала о том, насколько они обе далеко ушли от того, с чего начинали.

Она еще раз посмотрела на тень Береники. Разрывы, выхваченные куски, истрепанные края. Намного хуже ее собственной — а ведь боль от ее собственной, когда она позволяла себе в ней признаться, была непрерывным воплем содранной кожи, открытых ран. Бальзамом для этой боли, для таящейся под ней ярости, была мысль о том, что она сможет это изменить. Прекратить это. Добиться того, что больше никого не станут ломать и резать на куски, облегчая другим использование магии.

Сидни еще как-то поняла бы существование Теней, если бы этим дело не ограничивалось. Если бы использование поступающей от них магии могло служить какой-то поддержкой, если бы это позволяло людям становиться более сильными магами. Вот только исходящая от Теней магия не давала дополнительных сил. Она всего лишь упрощала жизнь, потому что всегда имелся резервуар, которым маги пользовались для своих чар, и защищала пользователей от последствий применения заклинаний, потому что вместо них за это уже расплатился кто-то другой.

Сидни была в числе этих «каких-то других» в течение первых двадцати пяти лет своей жизни, и Береника тоже, еще и на восемь лет дольше. Она почувствовала внутреннюю дрожь. Она обязана дать Беренике эту возможность, даже если та рискует своей безопасностью. Бывают такие моменты, когда безопасность не важна. И ей не обязательно доверять Беренике, чтобы ею воспользоваться.

— Хорошо, — сказала Сидни. — Договорились.

Береника кивнула.

— Дадите мне знать, когда решите, чем я смогу быть полезна.

— Есть одна вещь… — сказала Сидни. Для начала можно задать тот вопрос, который ей рекомендовала Шара. Тогда, даже если окажется, что Береника доверия не заслуживает, ущерба не будет. — Кого мне больше всех надо опасаться?

— Майлза Мерлина. — Береника даже не раздумывала над ответом. — Он уже в ярости из-за того, что его сын не желает пользоваться магией Теней. Он ненавидит меня, ведь именно я показала Иэну, что это не обязательно делать. И как только Майлз узнает, кто вы и откуда, он на вас нападет. Поначалу он будет действовать тонко, но не делайте ошибки, решив, будто он не опасен. Он воспримет угрозу Теням как угрозу собственной власти — и это ему не понравится.

— Так это вы учили Иэна? — уточнила Сидни. Она на секунду удивилась, но потом поняла, что это логично. Кто-то ведь должен был это сделать, а вариантов крайне мало. — Он хорош?

— Очень.

— Тогда еще одно, — сказала Сидни. — Вы что-нибудь слышали про сбои магии?

— Немного, — ответила Береника. — Ничего конкретного.

— Пожалуйста, сообщите мне, если услышите. Это могло бы оказаться полезным, если бы я действительно планировала что-то из того, что вы предположили.

Ее слова были достаточно неконкретными, оставляя ей возможность истолковать их в свою пользу, если они дойдут до Шары.

Береника уже собралась уходить, но помедлила.

— Сидни. Спасибо вам.

— В конце концов вы, возможно, не захотите меня благодарить, — отозвалась Сидни.

— Если конец концов будет означать конец Теней — захочу.

* * *

На следующий день Сидни отправила Беренике цветы. Дань вежливости, и только.

Если не считать того, что под этим подразумевалось — того, что Беренике наверняка будет понятно: и ее тоже можно разыскать. А еще в букет были вплетены чары, которые заставили бы цветы мгновенно увянуть, если бы у Береники в доме были следы магии, исходящей от Теней, если бы она действительно была связана с Шарой. И второе заклинание, настроенное таким образом, чтобы, не обнаружив магию Теней, цветы раскрывались чрезвычайно пышно и ярко, демонстрируя явные признаки подозрительности.

Береника улыбнулась и отправила ответный букет. На карточке было написано: «Пусть наша дружба, как эти цветы, никогда не увянет». В надпись были вплетены ее собственные чары. Обязательство верности, не позволяющее ей направлять магию против Сидни.

Сидни держала карточку в руке. Существовали способы — всегда существуют способы — обойти такое обязательство. Береника запросто может воздействовать на Сидни не напрямую, а причиняя вред кому-то другому, чтобы надавить на нее. Однако этот неожиданный жест был убедительным подтверждением того, что она больше не связана с Шарой или Тенями и что она действительно выручит Сидни, если той понадобится помощь.

Неплохое начало.