Таланты, которые нас связывают

Кэролайн О’Донохью, 2022

«Таланты, которые нас связывают» – долгожданное продолжение мирового бестселлера «Все наши скрытые таланты». Совершенно очаровательная, захватывающая, наполненная магией история о девушке, открывшей в себе талант гадать на картах Таро. Многое изменилось с тех пор, как Мэйв при помощи карт Таро разыскала пропавшую подругу. После посещения мира Домохозяйки у всех ее друзей раскрылись магические способности, которые они стали использовать, не думая о последствиях. Ро может взламывать замки, Лили управлять электричеством, Фиона залечивать любые раны. А сама Мэйв обнаруживает, что умеет читать мысли других людей. Вскоре в школе начинают происходить загадочные события, а в город возвращается опасная религиозная секта. И тогда четверо друзей понимают: игра с магией зашла слишком далеко. Для фанатов «Ходячего замка», «Очень странных вещей» и «Леденящих душу приключений Сабрины». «Совершенно очаровательная книга, в которой волшебство становится таким понятным». – Мелинда Солсбери, автор романа «Дочь пожирательницы грехов» Об авторе Кэролин О’Донохью – ирландская писательница, автор бестселлеров The New York Times, журналистка и ведущая подкастов. После публикации дебютного романа «Promising Young Women» в 2018 году Кэролин была номинирована на премию Irish Book Awards и Kate O’Brien Award.

3

На следующий день у меня в «Прорицании» утренняя смена, так что времени достаточно, чтобы вернуться домой и подготовиться к выступлению Ро. Но когда я собираюсь, он звонит мне. В его голосе слышна паника.

— Мэйв, тебе сегодня когда на работу?

— К девяти тридцати, — отвечаю я, поглядывая на часы. А сейчас еще только восемь. А что?

— Послушай, вчера вечером я, похоже, потерял одну из сережек на теннисном корте. В машине ее нет. Можно попросить тебя поискать ее там? До начала смены?

— О боже, Ро, — сердито произношу я.

— Знаю, знаю, — он вздыхает извиняющимся тоном. — Я тупой болван.

— Да, ты тупой болван.

— Я бы и сам заехал, но мне еще ехать в глухомань за барабанной установкой Лайама, а я ужасно расстроился из-за сережки. Пожалуйста! Прошу тебя. Ты же все равно будешь в городе.

— Ну ладно, — соглашаюсь я, зевая. — Но лучше, чтобы сегодня мое имя оказалось в списке гостей. Иначе охранник попросит у меня удостоверение личности. Так что не забудь.

Однажды он забыл, и это был кошмар. Нам с Фионой пришлось сидеть в закусочной до самого конца представления.

— Ты супер, — говорит он. — Спасибо тебе огромное.

— М-м-м. Люблю тебя, увидимся позже.

— И я тебя люблю. Ох, и еще…

Он замолкает.

— Что?

— Нет, я и так уже попросил тебя о многом.

— Договаривай уже, — вздыхаю я.

— Ты не могла бы как-нибудь… прорекламировать наше сегодняшнее выступление? Среди ваших посетителей?

— Ро! — взрываюсь я. — Вообще-то это не входит в обязанности продавщицы. Да и покупатели не этого от меня ждут.

— Знаю, знаю, — повторяет он. — Прости. Забудь. Просто, понимаешь, к нам специально приезжает та самая звезда, причем не в рамках тура. Мил целую вечность пытается ее уговорить приехать в Килбег.

Я снова вздыхаю и понимаю, что мне придется выполнить и эту его просьбу. Мил с Ро вне себя от восторга, они уже несколько месяцев восторгаются певицей, которая называет себя Хонор Оун — «Честь Своя». И я их понимаю. Она потрясающая. Несколько лет назад ее звали Джейсоном, и это был ведущий вокалист группы «Джейсон и аэронавты». Группа была крутая по ирландским меркам: выступления на главных сценах музыкальных фестивалей во второй половине дня, объявления о выходе нового альбома по телевидению, иногда даже выступление в рекламе. А потом группа заявила о смене названия: теперь они будут называться просто «Аэронавты». Никто не придал этому особого значения. Потом Хонор продемонстрировала себя уже в женском образе, и так в Ирландии появилась своя первая транс-рок-звезда.

— Ну ладно, я постараюсь.

— Люблю-ю-ю-ю тебя-я-я-я…

— Да-да. Пользуешься моими чувствами.

— Ну да, разве это не замечательно?

Я подвязываю волосы, немного пушистые от статического электричества после расчески, и быстро одеваюсь. Через пять минут выхожу на улицу и направляюсь к автобусной остановке, немного расстраиваясь от того, что не могу как следует насладиться этим прекрасным утром. Ро с Фионой постоянно восторженно рассуждают о Дублине и Лондоне, но я не понимаю, почему они не видят красоты Килбега. Сейчас в самом цвету жимолость, все вокруг зеленое и освещено солнцем, пока не нахлынул полуденный зной. По реке плывет семейство лысух, почти полностью черных, с ярким пятном на лбу и клюве, как будто на них капнули штрих-корректором.

Через сорок минут я уже в школе. Хорошо, что после того как мы нашли дорогу к теннисному корту через переулок на заднем дворе, не нужно проходить через главный вход.

Когда я подхожу к воротам корта, солнце взошло уже настолько высоко, что я замечаю блеск от сережки в пятистах ярдах. Жемчужины мерцают в свете солнечных лучей, золото сверкает. Я выхожу на центр площадки, сажусь на корточки и осторожно поднимаю ее ногтями.

И в этот момент слышу чей-то свист.

Знакомый мне мотив.

Мотив, который я не забыла бы никогда, доживи я даже до годов сестры Ассумпты.

Я замираю, по-прежнему сидя на корточках. И не поворачиваюсь. Я закрываю глаза, но свист продолжается.

Блюзовый мотивчик. Как будто я стою на балконе в Новом Орлеане, а не на теннисном корте в Ирландии. Просто поразительно, насколько знакомой может казаться песня, которую ты даже никогда как следует и не слышала.

— Хватит, — говорю я.

— Я думал, тебе нравится.

В голосе с американским акцентом слышится легкое удивление.

Я поворачиваюсь. Передо мной стоит Аарон, засунув руки в карманы худи, в новеньких, словно только что с полки кроссовках. Я не видела его с марта, но он не изменился. Такой же энергичный блондин, для которого как будто специально сделали этот теннисный корт.

— Не нравится.

— «Дамы, встречайте карту Домохозяйки! — запевает Аарон. — Надежду сулит она всем, а может, печаль».

Он склоняет голову набок. Смотрит на меня.

— Так что там, Мэйв? Надежда или печаль?

— Что ты здесь делаешь?

Я стараюсь не показывать дрожь в голосе. Стараюсь забыть, что в последний раз видела его во сне, где он гладил волосы Домохозяйке, рассуждая о смерти.

Он игнорирует вопрос и вместо ответа начинает расхаживать взад-вперед, изучающе посматривая на утрамбованную почву, поверх которой собираются уложить покрытие для корта.

— Ты только погляди, — говорит он, показывая на что-то.

Поначалу я ничего не вижу, а затем замечаю крохотный стебелек, выбивающийся из оранжевой глины. Зеленый стебелек с самым крохотным торчащим из него желтым лепестком.

Аарон нагибается — едва ли не садится на корточки — раздвигая колени, словно жаба. Крайне осторожно срывает стебелек.

— Хм-м, — тянет он, доставая бумажник, открывает его и кладет цветок в одно из отделений.

— Как ты узнал, что я будут здесь?

Он выпрямляется.

— Мы же оба сенситивы, Мэйв, — бесхитростно отвечает он. — Стоит тебе где-нибудь воспользоваться магией, как я сразу узнаю об этом.

Он говорит это отстраненно, без всякого чувства, словно отвечая на вопрос, какая у Франции столица.

— Это неправда, — возражаю я. — Не может быть правдой. Если бы это было правдой, то и я бы могла…

Что? Узнавать, когда он пользуется магией? Проследить за ним?

— Ты можешь, — отвечает он. — Если бы ты знала, что искать, то смогла бы найти меня.

Его нахальная самоуверенность начинает раздражать меня.

— О, ради всего святого, Аарон, — раздраженно огрызаюсь я. — С каких пор ты говоришь загадками?

Он усмехается, радуясь, что заставил меня выйти из себя.

— Я не говорю загадками. Я просто констатирую факт. А почему ты так враждебно настроена? Лето у тебя выдалось отличное, не правда ли?

Он произносит это таким тоном, как будто именно он позволил мне отлично провести лето.

Я смеюсь. Пустым, холодным, резким смехом.

— Когда мы виделись в последний раз, ты сказал, что хочешь убить меня.

— Нет, неправда, — он как будто обижается на самом деле. — Я сказал, что было бы интересно, если бы ты выжила.

— Почему?

— Потому что мы одинаковые.

— Мы не одинаковые, — в ярости восклицаю я и гневно ухожу с корта, сжимая в кулаке сережку Ро.

Мне хочется сдержаться, но я не могу пересилить себя.

— Во-первых, ты настоящий нацист. Ты угрожал людям, которых я люблю, ты набросился на Ро, напустил своих шавок на мою сестру. И это я еще не говорю о незнакомых мне людях — о том бедном подростке на выступлении, на которого ты напал и которого окунул в ведро с водой.

От воспоминаний мне становится плохо, как от пищевого отравления. Желудок свело. Подростку было не больше тринадцати, и, наверное, ему и без того пришлось нелегко со всеми этими гендерными проблемами. А как сильно повлияло на его психику еще и это нападение?

Аарон продолжает стоять, словно немного смутившись. Как будто я предложила ему разгадать какую-то головоломку. Сложноватую, но это же ради удовольствия, так что какая разница.

— Мы похожи, — повторяет он спокойным тоном. — Гораздо сильнее, чем ты и твои друзья.

Мне хочется ударить его в лицо. На секунду хочется стать большим и высоким парнем. Чтобы решать такие вопросы кулаками. А затем я вспоминаю, почему магией занимается так мало мужчин по сравнению с женщинами. Зачем утруждать себя, если можно просто подраться с кем-то?

— Ты ничего не знаешь обо мне и о моих друзьях.

— Я знаю, что мы с тобой родились с тем, что у нас есть, — отвечает он. — А они получили свои способности иначе. Пролив кровь во время заклинания.

— И что?

— Так что они сто́ят меньше. Без тебя они были бы никем.

Слова Аарона заставляют задуматься меня о том, были ли у него вообще в жизни друзья. Ведь это я бы была никем без них.

— Твоя магия всегда будет отличаться от их магии. По сравнению с тобой это просто дешевые фокусы. Ты хоть представляешь, насколько ты уникальна, Мэйв? Насколько глубокий, древний и редкий твой дар?

Теперь он говорит, словно чародей из мультика, и меня это раздражает еще больше. Мне хочется, чтобы он и сам понял, насколько глупы его слова. Я выгибаю бровь и разворачиваюсь.

— А не слишком много чепухи для девяти утра?

— Знаешь, ты можешь многому научиться. Можешь научиться управлять своей сенситивностью.

Я ухожу, не слушая его. Он продолжает что-то болтать.

— «Дети Бригитты»… — доносится до меня. — Они помогут тебе…

Я начинаю бежать.

Голос его доносится до меня и в переулке. Как слабое эхо, отражающееся от стен.

— Я дал тебе шанс! — говорит он. — Первый. Осталось еще два!

— Что значит «первый шанс»? — спрашиваю я Нуалу. — Шанс на что?

* * *

Час спустя после этой встречи я сижу на полу лавки «Прорицание», поставив рядом кружку с дымящимся кофе. На полу свалены книги по нумерологии, и я разбираю их, стараясь подобрать каждой подходящую цену.

— В этой написано, что шесть и восемь — это числа процветания. Может, выставить ее по шесть евро восемьдесят центов?

— Неплохое предложение, — говорит Нуала, надев очки и изучая распечатку о продажах за прошлый месяц.

Лавка оккультных товаров — не такое уж и прибыльное дело.

— Повтори точно, что он сказал. И как именно.

— Он говорил о том, что моя магия отличается от магии Лили, Фионы и Ро, а потом предложил присоединиться к «Детям Бригитты».

— А потом?

— А потом я ушла. Точнее, сбежала.

— И он сказал: «Первый шанс»?

— Да. И что осталось два. Это что-то магическое?

— Хм-м. Не викканское, — задумчиво произносит Нуала. — В некоторых культурах считается вежливым отказываться от чего-либо трижды. Например, от приглашения на обед.

Она смотрит в пустоту, на некоторое время погрузившись в мысли.

— Иисус Христос! — восклицает вдруг она, как будто что-то осознала.

— Что? Что не так!

— Я имею в виду буквально. Апостол Петр трижды отрекся от Иисуса.

Я морщусь.

— И что, в этой аналогии он считает себя Иисусом?

— Наверное, так.

— О боже. Вот это чувство собственной важности.

— Он дает тебе три шанса перейти на хорошую сторону. Или на то, что считает хорошей стороной.

— А что потом? Вечное проклятие?

Нуала озабоченно хмурится.

— Наверное, что-то более буквальное и конкретное.

Нуала — единственный знакомый мне взрослый, с кем я могу поговорить о магии. Любопытно, насколько изменились наши отношения после ритуала. Из зловещей незнакомки она превратилась в наставницу, почти в подругу. Именно она объяснила мне, что такое «сенситивность». А теперь пытается обучить основам магии и управлению лавкой. Викка, травы, кристаллы, все такое. Она говорит, что обладать сверхъестественными силами недостаточно. Что нужно еще и учиться.

Я встаю и потягиваюсь.

— Что же все-таки задумали «Дети Бригитты»? Зачем вернулись в Килбег? И зачем им нужна я?

Лицо Нуалы на минуту застывает, а это, насколько я понимаю, признак того, что она размышляет над чем-то, с чем еще не готова поделиться. Я на секунду задумываюсь, не попробовать ли мне заглянуть в ее мысли, но потом вспоминаю нашу клятву. «Только на теннисной площадке. Только когда мы одни. Только для тренировок».

— Ты когда-нибудь задумывалась над тем, как все это работает? — подает она наконец голос.

Нуала временами бывает настолько странной, что я даже не понимаю, подразумевает ли она под «всем этим» магию, управление лавкой, или капитализм в целом.

— Эм-м…

— Я имею в виду сенситивность.

Я пожимаю плечами. Нуала как-то объясняла туманным, типичным для нее способом о том, что сенситивность — это некая особая связь с магией и с землей.

— Ты сказала, что не все сенситивы ведьмы, но все великие ведьмы сенситивы.

— Да, но…

Она делает паузу, нажимает на кнопку на кассе, чтобы выскочил чек, и достает ручку.

— Это ведь я? — спрашиваю я, стараясь не переборщить с иронией. — Я в этом треугольном платье, которое всегда ношу?

— Тс-с-с, ciúnas^[1], — прерывает она меня и продолжает рисовать.

— Вот так, — говорит наконец она. — Представим, что в Килбеге находится некоторое количество магии. Ну подобно ископаемому топливу. Она хранится под землей, и все постоянно ею пользуются.

— Все постоянно пользуются магией?

— Если считать магией все существование — ну, знаешь, свободу воли, веру, выбор, убеждение, желание нарисовать красивую картинку… Все это магия. Понимаешь?

— О… ну да, — неуверенно отвечаю я, все еще не совсем понимая.

Меня охватывает досада, сожаление о собственной тупости, как бывает всякий раз, когда я усваиваю новую информацию.

— Так, значит, когда я выбираю смотреть сериал «Друзья» вместо чего-то нового, то это тоже проявление глубинной магии?

— А заодно проявление интеллектуальной лени, — фыркает Нуала. — Но все это проистекает из того же самого места. Все связано с волей. С желанием быть хозяйкой самой себе.

По-моему, она почувствовала, что отвлекается, поэтому вернулась к рисунку.

— Все эти мелкие точки — люди, неосознанно пользующиеся магией. Каждый раз, когда они решают надеть что-нибудь красное, потому что такая одежда придает им уверенность в себе, — все это крохотные кусочки магии. А теперь перейдем к тебе, Мэйв.

Она постукивает ручкой по девочке с треугольным платьем.

— Ты, как сенситив, обладаешь более широким доступом к этой магии. Она выбрала тебя своей представительницей.

— Круто.

— Так что магия проходит через землю и поступает в тебя; в меньшей степени — во всех остальных. Затем возвращается обратно в землю. Ты произносишь заклинание, оно устремляется в воздух, сквозь деревья, в почву, обратно в землю.

Она еще более решительно постукивает по стрелочке.

— Эм-м… ладно.

Нуала рисует еще несколько самых примитивных фигурок с треугольниками.

— А это Лили, Ро и Фиона. По некоей причине, в ходе всех этих происшествий с Домохозяйкой, они включились в круговорот магии. По крайней мере, такова моя теория.

Я стараюсь как следует осмыслить ее слова, изучая далеко не самый удачный рисунок.

— А каким боком к этому причастны «Дети»?

— Точно не знаю, — неуверенно отвечает Нуала. — Просто так получилось, что… два сенситива. Это не может быть совпадением. Должно быть, им нужны сенситивы.

— Но… зачем?

— Я не… Я точно не знаю. Но знаю, кто знает.

— Кто?

Она постукивает ручкой по носу — это такой ее способ сказать: «Разговор закончен».

Остаток утра Нуала проводит в странном молчании. Примерно в час она исчезает в комнате за лавкой, а потом выходит и запечатывает конверт.

— Хочу пройтись до почты. Можешь побыть тут одна полчаса?

— Конечно, — отвечаю я, пытаясь украдкой разглядеть адрес на конверте.

Я не сомневаюсь, что этот конверт имеет непосредственное отношение к круговороту магии и к тому, кто что-то знает о нем. Но Нуала прикрывает имя большим пальцем. Мне удается разглядеть только «454, улица Александра Пароди, Париж».

— Франция?

— Слишком ты любопытная, — сердито отвечает Нуала.

— Извини, — смущенно отвечаю я. — Вот бы мне кто-нибудь написал письмо. Даже не помню, когда получала что-нибудь интересное.

— Ну что ж. К письмам прибегают, когда не уверен, что кто-то ответит на твой звонок.

Она уходит, а я снова принимаюсь за работу — оценивать книги по нумерологии, которые мы решили продать по скидке. Любопытно, что астрологией и картами Таро увлекаются многие, но нумерология, похоже, никого особенно не интересует. Может, она напоминает людям о школьном времени, обо всех этих сложениях и вычитаниях.

— Извините, — раздается голос позади меня. — Вы тут работаете?

— Ой, — я мгновенно вскакиваю. — Да, работаю. Чем могу вам помочь?

Общение с покупателями — не самая сильная моя сторона. В тот момент, когда мне кажется, что я вот-вот стану великой ведьмой, кто-нибудь заходит, начинает расспрашивать о прошлых жизнях и о Рэйки^[2], и я снова чувствую себя новичком.

— Я ищу благовония, — отвечает женщина. — Что-нибудь против комаров.

Ну хоть что-то простое.

— Вам нужны палочки цитронеллы, — говорю я, подводя ее к полке, заставленной длинными прямоугольными пакетиками, похожими на коробочки с волшебными палочками.

Я протягиваю ей один из пакетиков. Ее пальцы касаются моих, и я с удивлением осознаю, насколько теплая у нее рука. От неожиданности смущаюсь и только после этого стараюсь рассмотреть ее как следует.

Она немного старше Джо. Лет двадцать шесть. Из тех женщин, которые одеваются так, как, пожалуй, одевалась бы я, если бы у меня были деньги и я умела сочетать наряды. Армейские ботинки и длинная, похожая на индийскую юбка из какого-то блестящего материала. Массивные серебряные кольца на пальцах. Волосы цвета темного золота, вьющиеся и неплотно перевязанные платком.

— Возьму две коробочки, — говорит она, подходя уже к картам Таро.

Она берет колоду-образец и перекладывает карты.

— Ого, какие красивые.

— У нас неплохая коллекция, — хвастаюсь я. — И я помогала ее собирать.

— А вы занимаетесь… чтением карт?

— Ну да, — отвечаю я с гордостью, может, даже слишком высокомерно.

— Это трудно? — она разглядывает Туз жезлов.

— Честно говоря, не очень. Нужно только понять общие принципы. Легче обучиться чтению Младших арканов, они как бы сами себя объясняют, и в них есть своя нумерологическая логика.

— А вы многое знаете, — говорит она. — Владелица лавки ваша мать?

— Нуала? Нет, — я улыбаюсь, пытаясь представить Нуалу с детьми. — Я просто здесь работаю.

Я кладу ее палочки цитронеллы на прилавок и пробиваю нужную сумму.

— Хорошо, что тут есть такой магазин, — говорит она, кивая и одобрительно осматриваясь по сторонам. — Я даже не знала, чего ожидать. Я тут всего неделю, еще не очень хорошо освоилась в Килбеге. Да и вообще в Ирландии у меня почти нет знакомых. Я очень долго жила за границей.

Тут я вдруг вспоминаю просьбу Ро. Которая поможет мне укрепиться в звании «Лучшей девушки года».

— Да, кстати… эм-м… если вы еще не очень хорошо знакомы с Килбегом…

Я запинаюсь, чувствуя себя неловко.

Она смотрит на меня с любопытством.

— Завтра будет музыкальное представление, на Старом угольном рынке.

Она склоняет голову набок.

— Это такая концертная площадка, — уточняю я. — Не настоящий угольный рынок. Ну то есть давно уже не рынок.

— И кто выступает?

— Местная группа «Маленькая частная церемония», — отвечаю я, снова с некоторой гордостью. — Но там будет приглашенная звезда под именем Хонор Оун. В прошлом месяце она была на обложке Hot Press.

— Вроде неплохое предложение. А когда начало?

— Вход открывают в восемь.

Она говорит, что обязательно постарается подойти, а меня охватывает немного странное чувство от того, что я пригласила незнакомого человека. Она же тем временем уже достала телефон и ищет это место.

— Ага, вот, — нажимает она большим пальцем на экран, подтверждая покупку. — Взяла билет на представление.

— Вот Ро обрадуется, — произношу я искренне.

— Вы вместе?

Я киваю.

— Он вокалист.

— А у вас с социальной жизнью все в порядке, как я погляжу, — говорит она с восхищением. — В твоем возрасте я об этом только мечтала.

Я улыбаюсь, слегка польщенная. Потому что у меня действительно все в порядке с общением и с «социальной жизнью». Иногда, когда мы вместе посещаем какое-нибудь мероприятие, меня переполняют радость и восторг. Я до сих пор помню, как остро переживала одиночество, и мне до сих пор непривычно осознавать, что этот период закончился.

— Ну да, пока лето, есть где и с кем поразвлечься, — скромно отвечаю я. — Но в этом году мне придется готовиться к выпускным экзаменам, так что скоро все изменится. Родители тогда меня точно никуда не выпустят.

Тут до меня доходит, что я слишком увлеклась беседой, и я начинаю упаковывать ее палочки.

— Моя школа минутах в пяти отсюда, так что, надеюсь, мне удастся иногда подрабатывать здесь по вечерам.

Она удивленно смотрит на меня.

— Школа Святой Бернадетты?

— Да.

— Но я тоже оттуда.

— Что? — удивленно спрашиваю я. — Извините, но вы выглядите такой…

Я едва не произношу «старой» и вовремя прикусываю язык. Она хитро улыбается, и мы обе смеемся над моей бестактностью, которую я едва не совершила.

— Взрослой? Нет, я там работаю.

— О, — я снова ощущаю некоторую неловкость.

Минуту назад она была крутой женщиной, интересующейся картами Таро. А теперь она учительница. Учительница, которую я пригласила на музыкальное представление. Она, похоже, поняла, что мне неловко.

— Не волнуйтесь. Я не настоящая учительница. Просто консультант.

— Удачное время вы выбрали, — от волнения я начинаю бормотать первое, что приходит мне в голову. — Там сейчас большой ремонт. Все обновляют. Теннисный корт и все такое.

— О да, — говорит она, усмехаясь. — Я слышала о теннисном корте. Они им очень гордятся.

— Ну да, а как иначе. Раньше там лишь стояли одни мусорные баки.

Она расплачивается за благовония.

— Меня зовут Хэзер, — говорит она. — О, не знаю, но, наверное, в школе тебе придется называть меня «мисс Бэнбери», но в остальное время можно просто Хэзер.

— Приятно познакомиться, Хэзер. А я Мэйв.

Она улыбается.

— Приятно завести хорошее знакомство в первый же день. Честно говоря, я очень волнуюсь. Увидимся на представлении.

Я тоже улыбаюсь, надеясь, что время в школе будет не таким уж мрачным и что у нас будет по крайней мере одна веселая и молодая учительница.

Примечания

1

Тише (ирл.).

2

Вид нетрадиционной медицины, в котором используется техника так называемого исцеления путем прикасания ладонями.