Чего желает повеса

Кэролайн Линден, 2007

Годы бурной юности Дэвида Риса пролетели незаметно, и внезапно он обнаружил, что в свете его считают закоснелым в грехе развратником, которого ни одна уважающая себя матушка не подпустит к своей дочери. Нужно срочно приобрести репутацию благородного джентльмена – но как? Неожиданно Дэвиду предоставляется случай – ему удается схватить дерзкую воровку Вивьен Бичем, похитившую у него фамильную драгоценность. Возможно, спасение этой бедняжки и возвращение ее к честной жизни и поможет ему обелить себя в глазах общества, если ему удастся сдержать себя и перебороть пылкую страсть, которую внушила ему прелестная Вивьен…

Глава 3

— Ты, чертов идиот! — Вивиан Бичем так злилась на брата, что была готова ударить. — О чем, проклятье, ты думал? Или вообще не думал? Конечно, нет, я сразу так и поняла!

Саймон нахмурился и глубже вжался в угол.

— Все прошло не так уж плохо. Если бы тот идиот не оказался таким твердолобым…

— То что? Ты бы всадил в него нож, а нас всех потом повесили как соучастников в убийстве? — Она ходила перед ним взад-вперед, так что черные юбки развевались вокруг ног. — Ты поступил как полный кретин, и сам это знаешь!

Нижняя губа Саймона задрожала, он вытер глаза ладонью и обиженно сказал:

— Я думал, его золото не будет лишним. Ведь помочь же хотел, Вив…

Вивиан вздохнула и провела рукой по волосам, стараясь успокоиться. Самое печальное, что Саймон говорил правду: действительно старался помочь, но, как всегда, все испортил. Нет, брат определенно не годится на роль разбойника.

— Я знаю, но ты не должен был проявлять инициативу: следовало делать только то, что мы запланировали. Зачем нам это кольцо? Скорее всего придется его расплавить, чтобы продать, а значит, нужно найти человека, который это сделает, не задавая никаких вопросов. Это очень рискованное дело. Часы, простые украшения и, главное, деньги — вот что нам нужно: вещи, которые можно легко и быстро продать, которые не станут уликами против нас. Нет уж, спасибо, болтаться на веревке мне совсем не хочется.

— Прости, — прошептал брат, окончательно сдавшись. — Я просто тупой, вот и все.

— Да нет же! — возразила Вивиан. — Просто, когда мы работаем и я напоминаю, что надо делать, не стоит меня толкать на землю, я чуть было не набросилась на тебя — сдержалась в последний момент.

Саймон неловко заерзал.

— Прости, я вел себя плохо.

— Хорошо, что ты это понял. — Вивиан прикрыла глаза и начала мысленно считать, а потом наклонилась к брату и попросила, понизив голос до шепота: — Посмотри мне в глаза. Я стараюсь изо всех сил, но ты должен меня слушаться, пока не наступят времена получше…

— Я сейчас горло перережу этому идиоту! — раздался раздраженный мужской голос.

Девушка выпрямилась и проговорила:

— Я уже все ему объяснила, Флинн.

Огромного роста мужчина, злобно взглянув на нее, буркнул:

— Да, как будто это поможет. От него одни неприятности, а я не хочу, чтобы всех нас из-за него отправили на виселицу. Ты вообще знаешь, что за разбой вешают, а?

Негодовал Флинн вовсе не потому, что красть — грешно, а потому, что боялся виселицы.

— Он знает, — отрезала Вивиан.

Сама она, конечно, была согласна с главарем их шайки и только что отругала брата на чем свет стоит, но не могла терпеть, когда на него нападал кто-то другой, пусть даже сам Флинн. Кстати, Саймон поступал всегда так же. И вообще, в том, что брат занялся разбоем, виновата только она одна.

Флинн сжал челюсти, а потом сказал Саймону:

— Повезло тебе, парень. Если бы не твоя сестра, ты бы уже плавал в реке со вспоротым брюхом.

Саймон покраснел от плохо сдерживаемой ярости, и Вивиан вдруг поняла, что он уже не ребенок, которого можно запугать угрозами. Брату скоро семнадцать — самый возраст, чтобы начать уже жить своим умом, а не подчиняться кому бы то ни было.

— Что сделано, того не вернешь, — сказала Вивиан, чтобы поскорее закончить ссору. — Ты не будешь грозить перерезать ему горло, а он — совершать таких ошибок.

«На что я очень надеюсь», — добавила мысленно девушка, в то время как Флинн продолжал сверлить Саймона злобным взглядом.

— Что насчет его доли?

— Почему ты спрашиваешь? — сложив руки на груди, проговорила Вивиан, полная решимости не допустить, чтобы брата лишили того, что ему причитается по уговору. — Саймон должен получить то, что заработал.

— Мы бы взяли больше, если бы он делал то, что следовало, а не связывался с тем хлыщом.

Вивиан заметила в руках Флинна печатку, из-за которой они все переругались, и, протянув руку, попросила:

— Дай его мне, я продам. Мы недалеко от Лондона, а там полно мест, где можно это сделать тайно. Я, как всегда, поведаю об умершем муже, который оставил мне наследство, и получу за кольцо круглую сумму. Есть смысл рискнуть.

— Не уверен.

Флинн продолжал крутить печатку в пальцах, и Вивиан, опустив руку, пожала плечами:

— Тогда продавай сам. Только сначала придумай, откуда у парня вроде тебя могла взяться такая вещь.

Флинн нахмурился и, подумав, наконец согласился:

— Ну ладно. Только смотри не продешеви, а то я вытащу недостающие монеты из-под шкуры твоего братца.

Вивиан подождала, пока Флинн выйдет из комнаты, подобрала юбки и опустилась на пол рядом с Саймоном. Старая хижина мельника была сырой развалюхой, зато никто их тут не беспокоил, кроме разве что мышей. Вот и сейчас, услышав мышиный писк, Вивиан поморщилась и отодвинулась в сторону. Какая гадость эти мыши! Однажды, когда у них появится свой домик, она заведет толстого кота, который будет их ловить.

— Нам пора завязывать с этим, — шепотом, чтобы не услышал Флинн и остальные из другой комнаты, сказал Саймон.

— Знаю, — вздохнула Вивиан. — Особенно тебе.

— Про себя тоже не забывай, — возразил Саймон. — Да, во время налета ты, в отличие от нас, в безопасности. Но сколько раз тебе удастся изобразить обморок, прежде чем это вызовет подозрения? Какой-нибудь полицейский наконец смекнет, что нечто подобное происходит во время каждого налета, и тебя начнут искать.

— Поэтому я и выбрала роль вдовы, — улыбнулась Вивиан. — Никому и в голову не придет мучить допросами юную несчастную и такую слабую девушку.

— Но это не может длиться бесконечно, — настаивал Саймон. — Ты не будешь вечно молодой, а Флинн только и ждет, когда ты перестанешь приносить пользу, чтобы залезть тебе под юбку — и не важно, хочешь ты этого или нет.

— Пусть только попробует, и я его убью.

— Флинн тот еще мерзавец. — Саймон покачал головой. — Мне он не нравится.

Вивиан поморщилась. Флинн, конечно, не идеал, но с ним они хотя бы не голодали. Неизвестно, что будет, если они останутся без защиты его банды.

— В наши дни сложно найти благородного разбойника, — пошутила Вивиан, надеясь развеселить Саймона, но брат только вздохнул и, прислонившись к стене, вперил взгляд в потолок.

— Ненавижу я все это! И дело не в том, что мы грабим: у нас ведь нет выбора, разве что умереть от голода, да к тому же любой, у кого есть такие кольца, в силах сделать пожертвование бедным, — но меня бесит мысль, что однажды нас поймают и произойдет это по моей вине. Вив, я все делаю не так. Из-за меня мы все окажемся в тюрьме, а то и на виселице.

Саймон сказал правду: воровать он не умел, в отличие от нее, актером брат был никудышным. Он начинал нервничать, переигрывать и потому делал ошибки. Сегодня Саймон вдруг вцепился в это чертово кольцо, отчего задержал их всех и подверг серьезной опасности. Они сейчас могли бы сидеть в тюрьме, а не в заброшенной хижине мельника, где пусть сыро и холодно, зато есть еда, а главное — свобода.

Вивиан молча взяла его за руку. Эх, если бы у нее появились деньги! Она всегда мечтала найти Саймону достойное занятие. Мама вряд ли гордилась бы ею, если бы узнала, что она привела брата в шайку разбойников.

— Я все улажу, — наконец сказала девушка. — А ты молчи, когда рядом Флинн. Он, конечно, мерзавец, но у него оружие. Кроме меня, никто и глазом не моргнет, если он тебя прирежет. Я, конечно, отомщу и убью его, и тогда мне тоже не жить.

Саймон умолк, и надолго. Вивиан слышала, как в углах скребутся крошечные лапки, но старалась не обращать на это внимания.

Наконец брат произнес глухо, почти просительно:

— Не хочу больше прятаться за спиной сестры. Вив, я уже вырос.

— Но взрослым пока не стал, — отрезала Вивиан. — Если бы мама была жива, ты бы не посмел ее ослушаться. Смотри, как бы я не отшлепала тебя вместо нее.

Саймон невесело хмыкнул.

— Да, ты можешь. Но мне нужно учиться жить своим умом.

— Рано или поздно так и будет, — пообещала она, хотя в душе очень в этом сомневалась. — Но сейчас нам надо поесть, а то еще в обморок упадешь от голода.

Саймон пожал плечами и поднялся, а потом помог встать сестре. Вивиан тщательно встряхнула свои черные юбки, опасаясь, как бы там не спрятались мыши.

— Ты иди, — сказала девушка, — а мне надо снять эти тряпки.

Саймон понимающе улыбнулся и ушел, закрыв за собой рассохшуюся дверь. Вивиан взяла старый саквояж, в котором лежали ее вещи, и стала стаскивать поношенное платье, в котором проходила с самого утра. Роль несчастной вдовы ей удавалась прекрасно, и сегодняшний день не был исключением. Та пожилая дама чуть ли не всю дорогу участливо держала ее за руку и так опекала, что Вивиан едва сдерживала смех. Мужчины, сидевшие напротив, исподтишка ощупывали взглядами ее фигуру, а когда она в упор смотрела на них, тут же отводили глаза, притворяясь святошами.

Впрочем, тот богатый красавчик денди и не думал скрывать свой интерес. Другой бы на его месте, более сообразительный, отдал бы сразу это чертово кольцо, когда Саймон наставил на него пистолет. А так ей пришлось плюнуть на роль забитой вдовы без гроша в кармане, вот-вот готовой упасть в обморок, и броситься его защищать. Она хотела лишь предупредить брата, но у нее ничего не вышло: вместо благодарности тот так ее толкнул, что она упала.

И что самое обидное, у того толстосума в кошельке оказалась всего пара гиней! Когда он с шиком завернул на постоялый двор, Вивиан сразу решила, что встретила серьезного фрукта и надо поспешить сорвать его с ветки. Она видела, как тот потребовал себе лошадь с таким видом, словно весь мир должен вертеться вокруг него, а потом дал пригоршню монет, чтобы за его холеными лошадьми должным образом ухаживали. По всему было видно, что деньги у него водятся, и тогда Вивиан дала Саймону знак — бросила платок на землю, — чтобы позвал на дело остальных. Брат отправился к Флинну, а Вивиан села в дилижанс. А в итоге у чертова денди при себе оказалась всего пара монет — скупая плата за все то время, что он сидел и пялился на ее грудь.

Вивиан переоделась в простую рубашку и длинные свободные панталоны, в которых обычно спала, и осмотрела порванный рукав платья. Проклятье, придется зашивать. Впрочем, виноват в этом не тот франт, а Саймон. Непонятно, что на него вдруг нашло. Хотя в последнее время брат был сам не свой.

Ладно, что сделано, то сделано. Вивиан обернула тонкую веревку вокруг талии и крепко завязала панталоны. Если Флинн вздумает к ней полезть, то у нее будет время схватить нож и сказать ему пару ласковых, прежде чем он их стащит. Вивиан с мрачной улыбкой сложила черное платье и убрала. Саймон прав: Флинн только и ждет момента, чтобы распустить лапы. Сейчас он не лезет, потому что знает: она тут же уйдет из шайки, если раньше не зарежет.

Вивиан прекрасно понимала, что без нее у них ничего не выйдет. Это она выбирала жертв, ехала с ними как простая пассажирка, она же потом притворно падала в обморок или разыгрывала истерику, чтобы после дела вся шайка успела скрыться. Без нее Флинну придется надеяться на случай, а это чревато: быстро поймают. Что касается серьезного разбоя, то для этого он слишком туп.

Впрочем, они тоже слишком долго промышляли на этом участке дороги. Вивиан понимала, что пора менять место, и совсем уверилась в этом после сегодняшнего промаха Саймона. Сейчас лучше бы и вовсе залечь на дно, переждать, пока уляжется шум, а потом найти другую дорогу. Два налета на одном месте — уже много, а Флинн грабил этот угол Кента целых четыре раза подряд. Стоит пассажирам ее опознать — и конец игре.

Вивиан убрала остальные предметы вдовьего маскарада в сумку и отправилась в большую комнату, где уже собралась вся шайка. Бросив свои пожитки в угол, девушка взяла тарелку похлебки, которую приготовила Эллис, и Саймон подвинулся, освобождая для нее место у огня. Все молча работали ложками — это была их первая трапеза за весь день, не считая толики овсянки на завтрак. Вивиан с жадностью поглощала рагу, хоть там и было полно лука, запах которого живо напомнил мерзкое дыхание того ужасного толстяка из дилижанса. Рагу опять было из кролика, как и предыдущие три дня. Конечно, надо радоваться, что сегодня вообще есть горячая еда, но ей так хотелось курицы! Как-нибудь надо попытаться вытрясти из Флинна денег и купить.

Тем временем главарь, сидевший напротив, отставил пустую миску и вытащил из кармана куртки кожаный кошель. Саймон и Крам, любовник Эллис, тут же перестали есть и с интересом уставились на Флинна, когда тот высыпал перед собой на пол кучку монет, а потом начал делить их на пять равных частей. Делал он это быстро, с опытностью ростовщика. После этого он взял по несколько монет из четырех кучек и переложил в пятую: себе, как вожаку, он всегда брал больше, и этот раз не стал исключением. Флинн с вызовом взглянул на Вивиан, но та, стиснув зубы, промолчала. Конечно, главарь знал, что она считает это нечестным, но также прекрасно понимал: никто, кроме Саймона, ее не поддерживает. Крама он успокоил, выделив часть и Эллис, хотя та никогда не участвовала в их делах. Вивиан решила, что будет молчать, но тайком оставляла часть денег, которые выручала от продажи краденого, себе. Если Флинн сильнее всех в шайке и потому берет больше, то уж она точно умнее остальных, а значит, тоже имеет на это право.

Добыча оказалась не такой большой, как они рассчитывали, и Флинн мрачно заявил:

— Даже до четырех соверенов не дотянули.

Вивиан почувствовала себя так, будто это ее вина, что у того денди оказалась всего пара гиней. Ей-то казалось, что его кошель будет набит деньгами. Если бы знала, как все обернется, никогда не села бы в тот дилижанс.

— Что-то еще, кроме монет?

— Одно простое золотое кольцо, табакерка, двое часов, из которых одни — с камнями, и булавка с жемчужиной.

Флинн выложил все вещи перед собой, и Вивиан уточнила:

— И?…

Главарь бросил на нее злобный взгляд, но все же вытащил из кармана проклятое кольцо.

— Одна печатка.

— Зато из чистого золота, большая и явно тяжелая, — заявила она.

— Уж гинею-то мы за нее точно получим, — оживился Крам, сидевший рядом с Вивиан.

До этого он смотрел на дележ с полным равнодушием. Крам, большой, крупный мужчина, никогда не говорил много — ни плохого, ни хорошего — и оживлялся лишь тогда, когда речь заходила об Эллис.

— Значит, все нормально, — кивнул он удовлетворенно и опять замолчал.

— Даже более того: отлично! — заявила Вивиан, прежде чем заговорил Флинн. — Это лучшая добыча за месяц.

Главарь скривился: все еще злой на Саймона, не хотел никак признавать и удачу.

Вивиан подняла голову и спокойно встретила его мрачный взгляд.

— Мы ее пока не продали, — проворчал Флинн. — А это вовсе не просто.

Флинн опять принялся вертеть кольцо в руках. Вивиан видела, что золотое украшение ему нравится, несмотря на вопли насчет того, как оно к ним попало. Ей вдруг стало не по себе. Флинну могло что угодно взбрести в голову, и тогда он становился упрямый как осел. Вдруг он сейчас думал, не оставить ли печатку себе? Это ведь очень опасно и может погубить их всех.

— Завтра отвезу золото в ломбард, как всегда: лучше избавиться от чертовой побрякушки как можно быстрее, — сказала Вивиан.

Она протянула ладонь, и Флинн, все еще пылая от злости, сгреб вещицы и отдал ей — все, кроме печатки. Вивиан ждала, не опуская руку. Они долго смотрели друг на друга, но никто не желал отступать. Тогда она, чтобы не сорваться, сжала свободную руку в кулак и спрятала в складках рубашки, вдруг со всей ясностью осознав, что, если Флинн не отдаст печатку, это будет знак: пора уходить из банды. Она продаст остальные вещи, отдаст каждому его долю, и они с Саймоном уйдут. На мгновение ей даже захотелось, чтобы главарь оставил кольцо себе и таким образом дал понять, что не доверяет ей.

Наконец Флинн бросил печатку ей, и Вивиан ловко поймала ее, но выронила все остальное. Главарь заржал, как конь, а она, поджав губы, принялась молча собирать вещицы. Нет, надо уходить — ненависть к этому жеребцу за его вечные издевки и похотливые взгляды росла с пугающей скоростью.

— Нам нужно искать другое место, — решила сменить тему Вивиан. — Эта дорога теперь слишком опасна.

Флинн перестал смеяться и, сдвинув брови, отрезал:

— Это не тебе решать! Занимайся своими делами и не лезь в мои.

Вивиан хотела было возразить, но слова застряли в горле. Она заставила себя кивнуть, подумав со злостью: вот он, еще один знак для нее. Их чуть не схватили, но Флинн из-за дурацкого упрямства решил стоять на своем. Раз не он первый это предложил, то будет отказываться от единственно разумного выхода из ситуации.

Вивиан спрятала драгоценности в сверток с вдовьим платьем и достала одеяло. Остальные тоже копались в своих пожитках, готовясь ко сну. Наконец Эллис затушила огонь. Вивиан завернулась в одеяло и легла рядом с Саймоном. Его темный силуэт возвышался над ней, и она снова с тревогой подумала о том, как быстро повзрослел брат: еще немного — и уже не сможет изменить свою жизнь, так и останется навсегда вором. В полумраке Вивиан увидела, как Саймон ей улыбнулся, а потом услышала шепот:

— Не грусти, Вив. Все будет хорошо.

— Хотелось бы, — с грустной улыбкой ответила та.

Да, когда-нибудь как-нибудь все изменится. Она приложит все силы, чтобы так и случилось. И начнет завтра, когда поедет в Лондон. Сегодня у нее получилось защитить брата от Флинна и смолчать, когда тот выдал очередной идиотский приказ, однако вечно так продолжаться не может. Рано или поздно в пылу ссоры она прикончит Флинна — или он ее, если только его дурацкие распоряжения раньше не приведут их на виселицу.

Скоро все вокруг захрапели, а Вивиан долго не могла заснуть и лежала, уставившись в потолок. Рядом с ней, на спине, с открытым ртом, посапывала Эллис. Вивиан вдруг вспомнилось, почему у нее всегда был рассеянный, глупый взгляд — в детстве ее ударила лошадь копытом по голове. Эллис никогда не жаловалась, не протестовала, да и вообще мало говорила, покорно и упорно на всех готовила и чинила старые куртки и носки Крама. Эта добрая женщина, с печалью подумала Вивиан, больно уж простая и без своего мужчины точно бы пропала.

Крам же был предан Флинну на все сто и никогда не встал бы на сторону Вивиан. С Эллис он обращался очень хорошо и по-настоящему любил ее, да и Флинн никогда даже голос на нее не повышал, хотя им с Саймоном доставалось по малейшему поводу. Видимо, решил, что будет терпеть ее и таким образом заручится верностью Крама. Похоже, Флинн и Крам заключили между собой негласный договор и во всех проблемах винили только ее или Саймона. Эти двое прекрасно знали, что им некуда податься и не к кому обратиться за помощью.

В общем, на ее стороне был один лишь брат, который чаще мешал ей, чем помогал.

Вивиан вздохнула и подтянула угол одеяла под голову. Спать на полу было ужасно. Когда ей приходилось снимать комнату на постоялом дворе, она тут же ложилась в постель и оставалась там так долго, как только могла. Хоть белье часто было из грубой ткани и не всегда чистым, а матрас — сбившимся, наполненным соломой, от которой чесалось тело, спать на них было гораздо приятнее, чем на твердом полу под тонким одеялом. Вивиан мечтала, как однажды, когда у нее появится свой дом, она купит туда хорошую, мягкую постель, даже если для этого ей придется год есть одну овсянку.

Флинн, который устроился в другом конце комнаты, закряхтел во сне, а Крам захрапел еще громче. Неподвижное лицо Эллис в лунном свете походило на маску трупа. Вивиан закрыла глаза. Боже, как она все это ненавидит! Но что делать, как отсюда выбраться? Она воровала почти всю жизнь, а Саймон другого существования и не представлял. Как жить двум ворам, если они перестанут воровать?

Вивиан отправилась в Лондон рано утром, когда Флинн и Крам еще храпели. Ей было хорошо известно, что уже в полдень эти двое будут сидеть в местном пабе и пропивать вчера награбленное. Вивиан надела поношенное серое платье, а ценности спрятала в ридикюль. Эллис, робко улыбаясь, подала ей холодную кашу, а потом пошла с ведром к ручью. Саймон поднялся и решил проводить ее до ближайшего постоялого двора.

— Будь осторожна, Вив, — попросил брат, когда настало время прощаться. — Вдруг тот богач кинется искать печатку? Объявит вознаграждение, например.

— Вот почему я хочу продать ее именно сегодня, — с улыбкой объяснила Вивиан. — Хозяин не успеет предупредить скупщиков, что вчера его обокрали.

— Ясно, — неуверенно проговорил Саймон. — Ты соображаешь быстрее меня. И все-таки… — Прежде чем продолжить, он долго молчал и, прищурившись, смотрел, как встает между деревьями солнце. — Пора уже мне о тебе заботиться, а не наоборот.

Вивиан спешила, поэтому нетерпеливо заявила:

— Мы заботимся друг о друге, и этого достаточно. А теперь возвращайся и займись делами.

Саймону предстояло присмотреть за лошадьми, а ей — съездить в город и сдать награбленное в ломбард. Эллис, как обычно, будет готовить на всю шайку, а Флинн и Крам — отсиживать толстые задницы в пабе и пропивать деньги, на которые могли бы прожить месяц. Чертовы идиоты!

Вивиан на прощание поцеловала брата и отправилась в деревню. Там она купила билет на самое дешевое место на крыше дилижанса и всем, кто интересовался, говорила, что она бедная гувернантка, едет навестить мать, больную чахоткой. Если никто ничего не спрашивал, сидела молча и смотрела в пол. В полдень дилижанс прибыл в Лондон.

Вивиан никогда не любила крупные города. В тех местах, где бывала, ее раздражали вечные толпы, толкотня, грязь и шум. Вивиан выросла в одном из таких районов, но никогда по нему не скучала. Сейчас, опустив голову и крепко сжимая ридикюль в руках, она быстро шла по направлению к Сент-Джайлсу. Здесь, в вонючих грязных хижинах, ютилось огромное количество народу, на улицах было полно чумазых детей в лохмотьях. Вивиан ненавидела эти трущобы, но именно здесь можно было сдать награбленное в ломбард.

Она никогда не заходила к одному и тому же ростовщику дважды и всегда придумывала им разные истории. Люди в этом квартале не задавали лишних вопросов, но Вивиан не хотела, чтобы и здесь ее узнавали. Сейчас ситуация казалась особенно опасной, и можно было представить, что случится, если ее поймают с крадеными украшениями. Именно поэтому девушка так спешила, что вскоре у нее начали гудеть ноги, но все равно шла без остановки до тех пор, пока не нашла ломбард, в котором ни разу не была.

Вивиан приняла робкий, испуганный вид и толкнула дверь. Внутри было тесно и бедно, но довольно чисто. Если смотреть на все глазами юной наивной вдовы, то выглядело вполне пристойно. Сжимая перед собой сумочку, Вивиан неуверенными шажками направилась к стойке, за которой стоял полный лысеющий мужчина непонятного возраста и смотрел на нее с непроницаемым лицом, подперев рукой щеку.

Вивиан с первого взгляда поняла, что собой представляет тип за стойкой: явно повидал в жизни немало и ждал от каждого подвоха, — поэтому решила сыграть роль жалкой дурочки и по-детски пискляво произнесла:

— Прошу прощения, сэр, не вы ли мистер Бердок?

— Я, — шевельнув нижней губой, буркнул тот.

Вивиан сглотнула — как будто от волнения — и подошла ближе.

— Видите ли… я хочу кое-что продать. Мне сказали, вы никого не обманываете.

Его лицо оставалось каменным.

— Хорошая цена за хорошие вещи.

— Они как раз такие, — поспешила заверить его Вивиан. — Мой муж… то есть покойный муж… — Опустив голову, словно ей было не по себе от робости или горя, она стала расстегивать ридикюль. — После него остались кое-какие вещи, очень хорошие.

— Давайте посмотрим.

Скупщик в ожидании положил руки на стойку, а Вивиан медленно вытащила карманные часы любителя поесть луку. Мистер Бердок бесстрастно осмотрел их и без всякого выражения произнес:

— Так себе вещица, но пойдет.

Вивиан покраснела, но вовсе не от стыда, а от злости: часы отличные, и он знает это. Пусть только попробует ее надуть!

Девушка достала булавку с жемчужиной.

— А это?

Бердок поднес ее к свету и зевнул.

— Жемчужина настоящая?

— Конечно!

Он покривился, но спорить не стал и положил булавку на стойку. Вивиан точно знала, что это ценная вещь.

— Еще что-нибудь есть?

Вивиан закусила губу, словно в нерешительности:

— Да. То есть нет… Сейчас гляну.

Изобразив смятение, да так что дрожали пальцы, она опять залезла в ридикюль и вынула печатку. Даже судя по весу, за нее можно получить хорошие деньги, не говоря уж о блеске.

— Его кольцо, — едва слышно произнесла Вивиан, но не положила вещь к остальным, а держала в руке.

Ростовщик взглянул на печатку, и в его глазах наконец блеснул интерес. Он протянул руку, и Вивиан, быстро моргая, словно глаза застилали слезы, отдала ему драгоценность. Мистер Бердок внимательно осмотрел ее, взвесил в ладони, а потом, пристально взглянув на посетительницу, спросил:

— Семейная реликвия?

— Да. Муж был последним мужчиной в роду. А теперь кому оно? Сына не оставил… — Она запнулась и, изобразив великую скорбь, опустила голову.

— Что ж, вещь хорошая. Даже очень. И стоит немало.

Всего за пару секунд его настроение в корне изменилось, и девушка решила позволить себе робкую улыбку.

— Правда? Вы не представляете, как приятно осознавать, что мой дорогой Чарлз может хоть как-то обо мне позаботиться.

— Оставил вас без денег, да? — предположил Бердок, буравя ее взглядом.

— Уверена, вам такое слышать не впервой, — со вздохом проговорила девушка. — Эти вещи — все, что от него осталось. О, сэр, вы ведь не обманете бедную вдову, после того как обнадежили?…

Что-то похожее на улыбку появилось на лице скупщика, когда он посмотрел в ее полные слез глаза.

— Тадеуш Бердок никогда не обманывает. Мой девиз — хорошие деньги за хорошие вещи.

Когда он назвал сумму, Вивиан едва сдержала возглас: это вовсе не шутка, о таких деньгах она даже мечтать не осмеливалась. Флинн сразу заткнется и перестанет обвинять Саймона во всех смертных грехах.

Если взять из этой суммы их долю и сложить с тем, что уже удалось скопить, то, возможно, она сумеет пристроить Саймона в какое-нибудь приличное место, хотя бы учеником. А потом можно подумать и о себе: уйти из шайки, купить маленький домик в тихом месте, развести цветы и жимолость и обязательно купить кота.

Усилием воли она вернулась в реальность: не стоит витать в облаках — дело еще не закончено.

— Сэр, сумма меня вполне устраивает, — сказала Вивиан взволнованно.

— Я так и думал. — Ростовщик положил печатку. — Но, к сожалению, сегодня у меня такой нет. Вот если бы вы пришли завтра… Тогда и получите все сполна.

Вивиан расстроилась, но совсем чуть-чуть — сама мысль о куче денег, что получит, ее грела.

— Хорошо, я приду. А что насчет остальных вещей?

Мистер Бердок еще раз окинул их взглядом и сказал:

— Да, они действительно дороже, чем мне показалось сначала. Пожалуй, я куплю все, но только завтра. Вы не против?

Конечно, Вивиан согласилась: за такую-то цену!

— Значит, до завтра, мистер Бердок, — положив драгоценности в сумочку, попрощалась она ангельским голоском.

— Буду ждать вас с нетерпением.

— Да, я обязательно приду. Рано утром. Спасибо вам.

Скупщик кивнул, и Вивиан вышла, крепко сжимая ридикюль и едва сдерживая радостную дрожь.

Изо всех сил она старалась идти по улице как можно спокойнее, чтобы не привлекать к себе внимания. Как же она боялась, что продать печатку не получится.

В ломбардах Сент-Джайлса никогда лишних вопросов не задавали, но уж слишком эта вещь дорогая и редкая. Она уж думала, что ей придется искать кого-то, чтобы расплавить ее, а потом продать как кусок золота. И тут такая удача! И плевать, что завтра опять придется тащиться ни свет ни заря в Лондон!

Вивиан шагала по грязным улицам, и перед глазами у нее одна за другой вставали картины счастливого будущего.

Записку доставили перед ужином. После тяжелого длинного дня Дэвид наконец сдался: головная боль не утихала ни на минуту — лишь то слабела, то усиливалась. Все, что запланировал, он сделал, и очень этим гордился, но сейчас на мозг давило с такой силой, что тот был готов взорваться от боли. Дэвид лежал на диване в маленькой гостиной, положив подушку на лицо, когда прозвенел дверной колокольчик. Через несколько секунд перезвон повторился, и Дэвид, откинув подушку, раздраженно крикнул:

— Беннет!

Наконец в холле послышались шаркающие шаги, затем звук открывшейся и закрывшейся двери, следом — стук и голос слуги:

— Вам послание, сэр.

Дэвид крякнул от досады, но раз звонок его потревожил, решил все же прочитать записку и кое-как сел. Вскрыв конверт, который ему протянул Беннет, превозмогая головокружение, он уставился на буквы, которые не сразу сложились в слова. Когда до него дошел наконец смысл написанного, Дэвид сразу пришел в отличное расположение духа: «Приходите завтра утром пораньше и увидите вашего вора. Бердок».

— Что ж, прекрасно! — буркнул себе под нос Дэвид.

Наконец-то его темное прошлое пригодилось. Приехав в Лондон, он первым делом посетил всех ростовщиков и скупщиков краденого, которых знал. А знал он всех, и благодаря своей прошлой любви к азартным играм они были не прочь продолжить сотрудничество. На сей раз вместо серебра или часов Дэвид предложил вознаграждение: двадцать фунтов за золотую печатку Маркуса и вдвое больше за содействие в поимке вора. Тадеуш Бердок был хорошо знаком с Дэвидом: однажды дал ему денег под залог гончей и даже продлил срок выплаты. Похоже, сегодня кто-то из грабителей принес ему печатку.

— Дай Бог тебе здоровья, Бердок! — проговорил Дэвид.

Устроившись поудобнее на диване, положив гудевшую голову на подушку, он задумался. Наверное, брать с собой полицейских не стоит: опытный вор их сразу распознает и попросту сбежит, чего Дэвид допустить никак не мог. Его так ударили, что он потерял сознание, к тому же обокрали, и он очень хотел лично наказать преступника. Дэвид только представил, с каким удовольствием врежет этому трусливому типу, и пальцы сами собой сжались в кулак.

Впрочем, разбойники оказались не промах, раз не стали тянуть с продажей краденого. Промешкай они хотя бы день — и повсюду уже висели бы объявления о розыске преступников. Да и сами пострадавшие могли бы нанять сыщиков, чтобы вернуть свое добро. Правда, пока никто еще ничего не предпринял по одной простой причине — все, кроме него, вернулись в Лондон только сейчас, к вечеру. Он же сразу сообразил, что надо объехать все столичные ломбарды, и ради этого даже отложил встречу с бухгалтером Маркуса. Ему очень хотелось поймать вора за руку, вдоволь повеселиться, глядя на его испуганный вид, и только потом отдать в руки полицейских, которые поступили бы с ним по всей строгости закона.

Дэвид мрачно улыбнулся, предвкушая завтрашнее приключение, и позвонил, чтобы подавали ужин — голова волшебным образом болеть почти перестала.