Чего желает джентльмен

Кэролайн Линден, 2006

Маркус Рис, герцог Эксетер, неоднократно вытаскивал своего брата-близнеца Дэвида из неприятностей, но вместо благодарности милый братец сыграл с ним злую шутку: назвавшись его именем, женился на молоденькой вдове провинциального викария! И теперь ничего не подозревающая Ханна Престон появилась в доме Маркуса, которого считает своим мужем… Признаться Ханне в произошедшем и безнадежно погубить ее репутацию? Маркус, как настоящий джентльмен, не может допустить подобного. Напротив, он намерен стать для супруги хорошим мужем… Только вот незадача: Ханна, быстро разгадавшая обман, упорно не торопится в супружескую спальню, и покорить ее будет нелегко!

Глава 5

Ханна решила уехать. Но Уолтерс не преупредил, что ничем не примечательная внешне карета, подъехавшая к дому, вовсе не наемный экипаж. Они с Молли сели в карету — дверца за ними закрылась. И только тогда Ханна увидела, что внутри экипаж слишком богато отделан. Она постучала кучеру, но ответа не получила.

Ее худшие опасения подтвердились, когда карета остановилась перед внушительным особняком и лакей поспешил вниз по ступенькам навстречу приехавшим. Что ей оставалось? Кипя от гнева, Ханна взяла дочь за руку и позволила слуге проводить их в особняк.

Она никогда еще не была в таком огромном доме. На высоте трех этажей потолок, точно небесный свод, расписан чудесными фресками. Пол отделан молочно-белым с прожилками камнем — Ханна решила, что это мрамор. Холл казался бесконечным. Лакей ушел, а они с Молли остались стоять, тогда Ханна возненавидела хозяина этого прекрасного особняка. Она никогда бы не оставила гостя стоять в дверях, не говоря уже о том, чтобы увозить кого-то силой или позволять слугам помыкать гостем!

— Мама? — шепот дочери прокатился эхом в огромном холле. — Где мы? — Глаза у девочки сделались огромными и испуганными, она крепко прижимала к груди свою Мисси. Ханна стиснула руку Молли.

— Нужно кое с кем попрощаться, — тихо ответила она, про себя гадая: может, этот грубиян герцог спрятался где-нибудь и подслушивает? — Мы скоро уедем.

— А Дэвид здесь? — девочка не поняла объяснений матери, что Дэвид не умер, а просто не вернется.

Ханна очень надеялась, что никогда больше не увидит Дэвида Риса.

— Нет, его здесь нет, — начала она, но тут послышались шаги. Ханна выпрямилась и расправила плечи, ожидая увидеть лакея, но встретила взгляд надменного герцога.

— Господи, только не говорите, что это внебрачный отпрыск моего брата, — сказал он вместо приветствия, презрительно глядя на Молли.

Материнское сердце Ханны яростно негодовало, и она закрыла ладонями уши дочери, чтобы в следующие несколько минут та не услышала от нее бранных слов.

— Я требую, чтобы мои сундуки сняли с кареты сию же минуту, — процедила она сквозь зубы. — Я не какой-нибудь предмет, чтобы таскать меня туда-сюда по вашей прихоти. Вы извинитесь перед моей дочерью и вызовете нам экипаж, иначе я не отвечаю за последствия.

Взгляд его темных глаз остался невозмутимым.

— Не бросайтесь угрозами, которые не сумеете привести в действие, девочка, — мягко заметил герцог. — Я могу решить, что вы блефуете.

— О! Сколько угодно, — ответила Ханна.

Его темные глаза блеснули, и он первым отвел взгляд.

— Двести фунтов, — сказал Эксетер, протягивая ей бумагу. — Полное молчание, и чтобы ноги вашей здесь никогда не было.

Ханна даже не взглянула на документ.

— Прошу вас, мои сундуки. — Она достаточно состоятельна, чтобы заплатить за поездку домой, и слишком зла, чтобы принять хотя бы грош из его чертовых денег.

Герцог продолжал совать ей бумагу.

— Берите деньги, — вкрадчиво заявил он. — Больше вы их не увидите.

— Надеюсь, и вас тоже. — Ханна взяла дочь за руку. — Идем, Молли. Достанем наши сундуки и наймем карету.

Тут раздался громкий стук в дверь — очередной лакей важно прошествовал к двери, чтобы ее открыть. Хорошенькая молодая девушка ворвалась в холл.

— О Маркус! — прокричала она, утопая в пене кружев и лент, и бросилась ему на шею. — Ты бяка — держать в тайне такое! Как ты допустил, чтобы Дэвид открыл нам глаза? Клянусь, я едва не упала в обморок, когда прочла его письмо, а мама подумала, что это одна из его шуточек. Но вот мы приехали и видим все своими глазами!

Герцог с самым мрачным видом пытался освободиться из ее объятий. Тем временем Ханна проскользнула к двери. Молли шлепала за ней, цепляясь за материнскую юбку.

— Полно, Селия, о чем ты?

Ханна с удивлением отметила, что герцог способен на проявление таких человеческих качеств, как доброта. Его голос казался почти приятным, в нем присутствовала даже некая теплота.

— О твоей женитьбе, — засмеялась девушка. Она наконец отпустила Маркуса и повернулась к Ханне. — А вы, должно быть, Ханна! — спросила Селия. Счастливая улыбка озарила ее лицо. — Как я рада с вами познакомиться! — И она бросилась к гостье, чтобы заключить ее в объятия.

Ханна застыла на месте. Поверх плеча девушки она встретила взгляд герцога. Ни один мускул не дрогнул на его лице, и Ханна поняла, что он в бешенстве. Что ж, это не ее вина, и она здесь не задержится, так что пусть злится, сколько ему угодно. Ханна попятилась.

— Боюсь, здесь какая-то ошибка.

Девушка, по-прежнему сияя улыбкой, всплеснула руками.

— Простите! Я так счастлива, что забыла о манерах. Я — Селия Рис, сестра Маркуса. Прошу, зовите меня Селией — я так рада, что мы теперь сестры! В письме Дэвид все рассказал нам о вас. Маркус, тебе просто нет прощения. Ну почему о твоей женитьбе нам рассказал Дэвид? — Обрушила она на герцога новую порцию упреков. — Но все в прошлом. Я так рада за вас и Маркуса! Мы с мамой чуть не рыдали от счастья!

— Нет! Послушайте, — начала Ханна, но Селия не унималась.

— Я надеюсь, что вы извините нас за вторжение. Но мы просто обязаны были вас повидать! Разумеется, раз вы не из Лондона, вам, возможно, нужен совет. Ну, знаете, в какой магазин пойти, и все такое. Мама знает абсолютно всех! О Маркус! Разве ты не устроишь бал в ее честь? — Селия снова набросилась на брата, а Ханна тем временем попыталась собраться с мыслями.

Молли хныкала, уткнувшись в ее юбку, и Ханна наклонилась, чтобы успокоить дочь. Она не услышала, что сказал герцог в ответ на нелепое предложение сестры.

— Не бойся, — шепнула она дочке. — Мы скоро уедем.

— Мама, я хочу булочку, — сказала Молли. Ее глаза подозрительно блестели, а подбородок дрожал. — Когда мы будем пить чай?

Послышался шорох юбок, и Селия снова оказалась рядом, но на сей раз девушка опустилась на колени.

— А ты, должно быть, Молли? — ласково спросила она. — Я твоя новая тетя Селия. И я привезла тебе подарок. Хочешь взглянуть?

Молли посмотрела на мать глазами полными слез. Ханна не знала, на что решиться. Она не хотела обижать эту милую девушку и пугать Молли. Но нельзя было и допустить, чтобы это недоразумение — «тетя Селия», надо же! — продолжалось и дальше.

— Хочу, — сказала Молли, вытащив изо рта палец. Она уже не цеплялась за юбку матери. Селия протянула ей руку.

В этот момент Ханна увидела, что вслед за Селией в холл вошла женщина постарше — должно быть, ее мать.

— Добро пожаловать, моя дорогая, — сказала она с неподдельной теплотой и легонько сжала руки Ханны. — Я очень рада познакомиться с вами и вашей дочкой. Такая милая девочка!

Ханна сделал новую попытку объясниться.

— Это не то, что вы думаете…

Но Молли радостно завизжала, когда Селия протянула ей большую коробку, которую принес слуга. Ханна стояла и смотрела как завороженная. Коробка была обернута такой красивой бумагой, какой ей никогда еще не приходилось видеть.

— Смотри, мама! — Молли вне себя от нетерпения начала срывать с коробки бумагу и ленты. Ханна бросилась к дочери и схватила ее за руки.

— Молли, подожди! Не надо ее открывать. Мы… мы сейчас же уезжаем.

— О мама!.. — Глаза девочки налились слезами. С какой печалью смотрела она на пеструю коробку!

Селия опустилась на колени рядом с девочкой.

— Будь умницей, не плачь. Это тебе, правда-правда! — Она бросила на Ханну взволнованный взгляд. — Я так старалась, выбирала, — сказала Селия тихо.

Ханна в отчаянии обвела взглядом холл, ища хоть чьей-нибудь помощи. Герцог хмурился, читая письмо. Мать Селии наблюдала за ней — ее выражение лица оставалось встревоженным.

Наконец герцог сунул письмо в карман. В два огромных шага он оказался рядом с Ханной.

— Селия, займи ребенка. Надеюсь, вы нас извините… Прошу вас на пару минут. — Сжав запястье Ханны, он потянул ее за собой.

Она силилась вырваться. Обернувшись, Ханна не увидела Молли — дочь исчезла за ворохом юбок Селии и ее матери.

— Мама! — услышала она голосок Молли. — Я хочу к маме!

— Не плачь, Молли! — крикнула она, сопротивляясь усилиям герцога, который тянул ее за собой.

— Мама, мама! — Девочка пыталась вырываться из объятий Селии. — Мама!

Ханна попыталась разжать руку герцога, напрягая все силы, чтобы освободиться.

— Пустите! Ей страшно!

Но Маркус не отпускал. Молли бросилась через холл и уткнулась матери в юбки. Ханна потеряла равновесие и упала вперед лицом на грудь герцога, инстинктивно схватив его за плечи. От удивления вскрикнув, он сжал ее в объятиях, и оба рухнули на пол.

Молли наконец оказалась на руках у матери. Забыв обо всех присутствующих, Ханна крепко обняла дочь и стала ее успокаивать. Когда рыдания девочки стихли, Ханна поняла, что сидит на коленях у герцога, а его руки лежат у нее на талии. Молли крепко обхватила мать за шею.

Все происходило в гробовом молчании, если не считать редких судорожных всхлипов. Ханна подняла голову и огляделась. Селия стояла, зажав ладонью рот, с округлившимися от испуга глазами. Ее мать выглядела совершенно шокированной, а дворецкий и вовсе разинул рот.

Герцог… Ханна не осмелилась на него посмотреть — его гневный взгляд и без того прожигал ее насквозь. Охваченная страхом и стыдом, она кое-как поднялась на ноги, держа на руках Молли. Маркус слегка подтолкнул ее в спину, но это было все, что он сделал, чтобы помочь ей.

Ханна облизнула пересохшие губы.

— Это ошибка.

Селия бросилась к ней.

— О нет! — пыталась она протестовать. — Это я ошиблась. Мне очень-очень жаль, я не хотела пугать Молли. Но я так волновалась! Вы ведь не ушиблись, правда? — Ее встревоженный взгляд метался от Ханны к Молли. — Маркус, прости меня, — продолжала Селия, поворачиваясь к брату, который медленно встал на ноги.

— Все в порядке, сестричка, — сказал он натянуто — как человек, который обиделся, но не желает в этом признаваться. — Полагаю, все целы? — Он зло покосился на Ханну. — В таком случае прошу прощения, но нам необходимо обсудить одно дело, которое непременно следует уладить сегодня.

Ханна открыла было рот, чтобы возразить, но обе дамы согласно закивали — они явно привыкли к манерам герцога. Молли, шмыгая носом, выскользнула из рук матери. Селия подала ей куклу Мисси, которая валялась на полу.

Герцог взял Ханну за руку и повел в соседнюю комнату. Казалось, его гнев на некоторое время остыл. Запустив пальцы в волосы и выругавшись вполголоса, Маркус подошел к огромному окну, которое выходило в сад.

Ханна заговорила — отрывисто, деловитым тоном:

— Думаю, совершенно необходимо объяснить всем, что произошло недоразумение.

Герцог обернулся и сурово воззрился на нее.

— Перед лицом очевидности, мадам, вряд ли кто-то нам поверит! — Он принялся загибать пальцы. — Во-первых, в брачной записи стоит мое имя, и подпись неотличима от моей собственной. Церемонию провел священник, который охотно подтвердит, что я тот самый мужчина, с которым вы сочетались браком. Во-вторых, в «Таймс» напечатано объявление о нашей свадьбе — наверняка его подавали в газету на моей гербовой бумаге и подделали мой почерк. В-третьих, есть еще письмо от Дэвида… — Он помахал смятым листком. — Брат живописует в нем подробности нашего с вами «головокружительного романа» как раз во вкусе Розалинды и Селии. И что же? Они являются сюда — и вот, пожалуйста, вы здесь, именно такая, какой вас описал Дэвид.

Он сердито отвернулся к окну, а Ханна вся съежилась, когда до нее дошел смысл его слов.

— Единственный, кто оказался в дурацком положении, так это я, — пробурчал он.

— Что ж, это легко исправить, — заявила она.

Герцог бросил на нее взгляд через плечо.

— Вы предпочитаете открыть всем правду? А у меня такого желания нет.

— Но что еще нам остается? — воскликнула Ханна. — Мы оба стали жертвами жестокого розыгрыша, и никто не подумает о нас плохо, если мы скажем правду.

Он с досадой вздохнул.

— Все не так просто, как вам кажется.

Ханна вскинула брови.

— Нет?

Она повернулась и быстро вышла в холл.

— Мадам, мисс Рис… Мне очень жаль, но произошло недоразумение. Герцог и я на самом деле не женаты.

Краем глаза она видела, что Маркус стоит в дверях и не сводит с нее мрачного взгляда. Она обернулась и чуть усмехнулась, словно говоря: видите, как все просто.

Последовала пауза, затем Селия тихо произнесла:

— Ну конечно! Мама, она права, это была простая деревенская церковь. Мы должны устроить настоящую, великосветскую свадьбу! Боже мой, успеем ли мы все подготовить в этом сезоне? Ведь прошел целый месяц!

Ханна покачала головой.

— Нет, я хотела сказать совсем не то!

Селия бросилась к Ханне и погладила по плечу.

— Не волнуйтесь, ничего страшного! По правде говоря, нам это будет только в радость. Вы даже не догадываетесь, как мама боялась, что Маркус никогда не женится. Как думаешь, мама, может, ее платье должно быть синим? Синий так пойдет к ее глазам!

— Мне не нужно синее платье! — воскликнула Ханна. — Вообще никакого платья мне не нужно!

Мать Селии рассмеялась.

— Боже правый, моя дорогая. Не позволяйте Маркусу вами командовать. Он не обеднеет. Селия права — нам просто необходимо устроить настоящую свадьбу. Маркус, немедленно пошли записку в церковь.

— Ханна не желает никакой свадьбы, — сказал герцог. И она даже вздрогнула, услышав, что он назвал ее по имени. Ханна резко обернулась, чтобы видеть его лицо. Он насмешливо выгнул бровь, как бы говоря: вот видите, не так все просто! — Розалинда, вы застали нас врасплох. Не соблаговолите ли отдохнуть после утомительного путешествия?

Селия и ее мать тотчас же согласились, но Ханна поджала губы.

— Я тут не останусь, — громко сказала она. — И не собираюсь замуж за этого человека!

Розалинда со вздохом обняла Ханну.

— Идемте, дорогая. Маркус не такой уж плохой человек. Знаю, он бывает резковат и хмурится, когда злится, но вы не должны падать духом. Лучше вспомните все хорошее, что побудило вас выйти за него!

Воцарилось молчание. Дамы выжидательно смотрели на Ханну и герцога. Те стояли лицом к лицу и разглядывали друг друга так, словно собирались стреляться на дуэли.

Тогда Розалинда поспешно переключилась на герцога.

— Маркус, не стой, как истукан. Скажи что-нибудь, подбодри ее!

— Мне нечего сказать, — холодно ответил герцог. — Пусть сама объясняется… если хочет.

— Маркус! Как ты можешь?!

— Вот спасибо! — Ханна смерила его гневным взглядом.

Она оказалась здесь не по своей воле. Это он виноват. А еще выставил ее полной дурой. Услышав гневные нотки в голосе матери, Молли была готова расплакаться вновь, и Ханна инстинктивно бросилась утешать дочь.

— Мы непременно уедем! — Взяв Молли за руку, она направилась к выходу.

Дворецкий изумленно смотрел то на нее, то куда-то поверх плеча Ханны — несомненно, на герцога. Но ей было все равно. Она уедет, даже если придется выломать дверь голыми руками и дойти до Мидлборо пешком с сундуком на плечах.

— Ханна, подождите! Вы не можете уехать! — Селия рванулась к двери. — Прошу вас, не уходите!

— Вы слышали, что сказал ваш брат? Я хочу уехать, и никому меня не остановить.

— Вы совершенно правы, — согласилась Розалинда. Она подошла и встала рядом с дочерью. — Не знаю, что нашло на Маркуса, но вы должны знать: у него с детства склонность к разным выходкам. Не так, как у Дэвида, но временами он бывает очень груб. Вы не должны принимать это близко к сердцу.

На нее смотрели две пары ярко-голубых глаз — одни горели от волнения, в других читалась решимость. И Ханна вдруг поняла, что угодила в цепкие объятия: с одной стороны — особы романтической, с другой — заядлой свахи. Пиши пропало, если она не сумеет выбраться сию же минуту! Ханна оглянулась на герцога, которому самое время было вмешаться и поставить точку. На минуту их глаза встретились, его взгляд был непроницаем, потом он чуть заметно пожал плечами.

— Харпер, пусть приготовят комнаты. Не сомневаюсь, что дамы также захотят перекусить.

Мать и дочь победно переглянулись и отправились наверх. Лакеи начали вносить в дом их многочисленные сундуки. Ханна посторонилась, чтобы не мешать им, и подумала: вполне можно выскользнуть на улицу за их спинами. Мысль показалась ей разумной, но тут она увидела, что вверх по лестнице несут также ее собственный сундук.

Теперь она была в отчаянии. Почему никто не желает ее слушать? Ханна поискала взглядом герцога. Он стоял у парадной, закрученной спиралью мраморной лестницы. Поймав его взгляд, она поняла: ее-то он как раз и дожидается. Дамы, смеясь и весело болтая, уже поднимались наверх. И Молли — с ними, вдруг дошло до Ханны. Сжав кулаки, она бросилась к лестнице.

— Потом я с вами поговорю, — бросил ей герцог, когда она, стуча каблуками, пробежала мимо.

Ханна остановилась на второй ступеньке, очень довольная, что сможет посмотреть на него сверху вниз.

— Мне больше нечего вам сказать.

Он вздохнул и прикрыл глаза с выражением мучительной обиды.

— Прискорбно, однако мне как раз есть, что сказать вам.

Презрительно фыркнув, Ханна отвернулась.

— Зря вы не взяли деньги, — продолжал он вполголоса.

Она ответила ему гневным взглядом.

— Поверьте, я бы взяла деньги, чтобы избежать всего того, что случилось после…

Комната, где она обнаружила Селию и Розалинду, была невероятно красивой. Ее предыдущая спальня, показавшаяся Ханне роскошной, на самом деле была сущим убожеством. Эта комната была огромной; в ней, наверное, поместился бы весь дом викария. Мебель, с которой Селия и Розалинда поспешно снимали чехлы, выглядела легкой и изящной, стены — затянуты бледно-голубым шелком, высокий потолок — весь расписан. Ханна открыла рот от восхищения, когда сестра герцога раздвинула шторы и комнату залил солнечный свет.

— Мама! — Молли выбралась из-под прикрытого чехлом стола. — Я играю в прятки!

Селия рассмеялась — Молли опять спряталась.

— Какая чудесная малышка! — Селия встала на колени, чтобы посмотреть, где прячется девочка, и Молли приглушенно вскрикнула от радости, что у нее появилась замечательная подружка для игр.

— Она как две капли воды похожа на Селию, когда та была маленькой, только глаза у них разные, — с любовью заметила Розалинда.

Ханна что-то ответила из вежливости, а сама задумалась: не потому ли герцог предположил, что Молли может быть ребенком Дэвида? Однако ничто не может служить оправданием его грубости.

— Не могу взять в толк, почему Маркус не приказал приготовить эти комнаты? — продолжала Розалинда. — Я прослежу, чтобы все было, как надо. Но, может быть, вы хотите тут все поскорее переделать?

Ханна изумилась. Переделывать такую великолепную комнату, где все такое новое? Она не стала бы ничего менять даже в том случае, если бы собиралась тут жить.

— Мне кажется, я никогда не видела такой красивой комнаты, — сказала она.

Розалинда польщенно улыбнулась.

— Спасибо, дорогая. Мне всегда так нравился этот голубой цвет.

Ханна задумалась. Что-то насторожило ее в словах Розалинды. Но что?

Вошел лакей с двумя ее небольшими сундуками. Дешевые, видавшие виды, в этой роскошной комнате они были совсем не к месту, как, впрочем, и она сама. Молли дернула ее за юбку.

— Мама, можно мне это взять? — Девочка показала на коробку с подарком, которую Селия принесла наверх.

Ханна тяжело вздохнула. Наверное, в коробке что-то ужасно дорогое. Эти милые дамы хотят порадовать Молли, полагая, что она, Ханна, — жена герцога. Но ведь это ошибка!

— Молли, мисс Селия очень добра, но… — В выражении лица дочери она увидела отчаянную надежду.

Селия тоже была взволнована, и Ханна замерла в нерешительности. Розалинда коснулась ее плеча.

— Даже если вы разошлись во мнениях с Маркусом — уж не знаю, в чем тут дело — это не должно касаться Молли. Мы с Селией хотим, чтобы она приняла подарок.

Отказываться от подарка было уже неприлично. Признав свое поражение, Ханна кивнула дочери. Девочка просияла, бросилась к коробке и начала срывать оберточную бумагу. Селия наблюдала за ней, волнуясь не меньше.

В коробке оказалась кукла с фарфоровым личиком и фарфоровыми ручками. Длинные завитые волосы были чуть светлее, чем у самой Молли. Нарисованные глаза были карими. Молли с восторгом смотрела на куклу. Селия показала, как двигаются руки и ноги куклы и разложила кукольные наряды — не менее красивые, чем платьице розового атласа, что было на ней сейчас.

— Селии всегда хотелось, чтобы у нее была маленькая сестренка, — сказала вполголоса Розалинда. — Вот она и радуется, что познакомилась с Молли. Надеюсь, вы извините нас за столь внезапное вторжение.

Ханна покачала головой.

— Нет, что вы! Это я должна перед вами извиниться. Какой чудесный подарок! Но, видите ли, я не хочу, чтобы вы заблуждались насчет меня и герцога. Тут совсем не то, что вы думаете.

Розалинда сочувственно улыбнулась.

— Так всегда бывает. Со стороны — одно, на самом деле… Но Дэвид написал нам, что вы исключительно разумная женщина, отличная пара для Маркуса! Герцог привык поступать по-своему и думает, что весь мир должен подчиняться его желаниям. Вам придется быть сильной и не давать ему спуску. Именно это ему на самом деле и нужно!

Исключительно разумная женщина? Ханна грустно улыбнулась. Будь у нее хоть капля разума, она бы раскусила ложь Дэвида и не угодила бы в ловушку. Но в одном Розалинда права: она не даст спуску этому грубияну герцогу. Пусть не надеется.

Маркус смотрел, как облаченная в тускло-серое платье фигурка пронеслась мимо него вверх по лестнице. Харпер стоял неподалеку, дожидаясь приказаний, которые герцог отдавать не спешил.

Чертов Дэвид. Одно дело, бросить ему на колени вдову викария, да еще с ребенком — какая трогательная подробность! И совсем другое — выставить дураком перед лондонским высшим светом. Более того, он должен поведать мачехе и сестре историю, в которую они ни за что не поверят.

И где, скажите на милость, удалось Дэвиду подцепить эту жену викария? Маркус был готов поклясться, что брат на пушечный выстрел не приблизится к женщине такого сорта. Но вот она здесь, собственной персоной, и хочет, чтобы он сказал правду. К несчастью, эта правда разобьет сердце людям, которых он искренне любит, а этого Маркус допустить не мог.

И он отдал Харперу приказание — ворчливым тоном, против своей воли. Герцог не любил делать что-то наперекор себе, поэтому, когда дворецкий торопливо удалился, стал обдумывать: нельзя ли создавшееся положение обратить в свою пользу?

Если миссис Престон останется, ему придется признать ее своей супругой, обеспечивать, одевать и обращаться к ней соответственно. Розалинда потратит на нее целое состояние. Еще у вдовы викария есть дочь, которая вполне может оказаться Селии сестрой. Маркус предвидел, как порадуются сплетники такой ситуации. Три женщины в доме, да еще ребенок — большая забота, и это еще мягко сказано. Но можно пореже бывать дома. Это пойдет на пользу его расследованию и позволит избежать их раздражающего присутствия.

Если же миссис Престон уедет, ему придется объясняться с Селией и Розалиндой. И судя по той сцене, которую он только что наблюдал, объяснение будет исключительно трудным. Если вдова викария правильно разыграет свои карты, у нее вскоре появятся две преданные союзницы в его семействе.

Маркус нахмурился. Не лучше ли позволить ей остаться, даже если ему этого не хочется? Она займет внимание Розалинды; отвлечет на себя немалую энергию мачехи.

Герцог вздохнул. Ирония заключалась в том, что было проще солгать сестре и мачехе и скрыть тот факт, что Дэвид притащил миссис Престон в Лондон лишь для того, чтобы выставить брата дураком. По крайней мере, пока не уляжется шум вокруг его неожиданной женитьбы. Потом можно будет потихоньку отправить эту женщину, как говорят, с глаз долой — из сердца вон. К тому времени удастся поговорить с Розалиндой и решить вопрос с Дэвидом. А это сейчас самое важное, напомнил он себе, даже если задача спасти брата от виселицы с каждым днем становится все более трудной.

Маркус пошел наверх, в свои комнаты. За соседней дверью весело щебетали женские голоса, что было очень непривычно. Предварительно постучав, он вошел. К нему повернулись три женщины. Девчушка скакала на кровати, но и без того задерганная мать тут же подхватила ее на руки.

Воспользовавшись моментом, Маркус начал разглядывать женщину, которой собирался позволить остаться в своем доме и играть роль его жены. На фоне бледно-голубого сияния стен ее серое платье не казалось столь уж тусклым. И все же, какое оно безобразное, наглухо застегнутое до горла, с длинными облегающими рукавами. Завитки черных волос выбились из прически, обрамляя лицо и спускаясь на шею. Взгляд менее настороженный, на лице растерянное выражение.

— Прошу, дайте нам знать, если понадобится наша помощь, — сказала Розалинда, направляясь к двери.

За ней последовала Селия, и Маркус отметил, каким восторженным взглядом проводила ее девочка. В дверях сестра обернулась.

— Ханна, позвольте мне взять с собой Молли — пусть посмотрит дом! Совсем ненадолго.

Не дожидаясь разрешения матери, Молли побежала за Селией, которая просияла счастливой улыбкой. Ханна заметно напряглась, когда дочь схватила сестру герцога за руку, но лишь ободряюще улыбнулась.

— Пока, мама! — Малышка оглянулась и помахала рукой.

Вскоре дверь за ними закрылась. Оставшись наконец наедине с невесть откуда взявшейся женой, Маркус смотрел, как вымученная улыбка исчезает с ее лица. Расправив плечи, женщина решительно повернулась к нему.

— Долго ли вы предполагаете разыгрывать эту комедию? — воскликнула она с досадой. — Скажи вы им правду сразу — с неприятностями было бы давно покончено, а я была бы на пути домой.

Он ничего не ответил, просто стоял в дверях. Ханна устала и проголодалась, да еще неожиданный уход Молли застал ее врасплох. Она чувствовала, что не может больше терпеть этого герцога — он повел себя грубо, несмотря на аристократические замашки. Она ведь прилагала все усилия, чтобы рассказать правду, но он ничем не помог ей, хотя открыть правду было и в его интересах.

— Наверняка вам хочется, чтобы я оказалась за сотню миль отсюда, но вы, к прискорбию, совсем не пытаетесь исправить положение!

— Мне пришло в голову, что ваше пребывание в Лондоне сулит мне определенную выгоду. — Маркус отошел от двери и встал у окна, заложив руки за спину. — Прежде всего, это избавит нас обоих от унижения и позора. Не возражайте. Лучше подумайте: как это будет выглядеть, если вы вернетесь в свою старомодную деревушку всего через две недели — одна и снова незамужняя? Поделом, если Дэвида заклеймят как последнего негодяя, но я не сомневаюсь, что дурная слава коснется и вас.

Признаюсь, для меня предпочтительнее обзавестись непрошенной супругой, нежели назвать родного брата негодяем и лжецом, который обманул женщину лишь ради того, чтобы поставить меня в глупое положение. К сожалению, Дэвид умеет подражать моим манерам, подделывать мой почерк… Правда, давненько он не вытворял ничего подобного. Поэтому не всех получится убедить, что во всем виноват мой брат. Кто-то сочтет, будто я из эгоистических соображений пытаюсь освободиться от брачных уз, заключенных не слишком обдуманно.

— Неужели вы всерьез полагаете, что подобная ложь сойдет вам с рук? — изумилась Ханна.

Он невесело рассмеялся.

— Обещаю, это ненадолго. Месяц или два. Потом я с радостью провожу вас туда, откуда вы явились.

— Боюсь, что не совсем понимаю вас, сэр, — ледяным тоном сказала Ханна. — Зачем ждать месяц? Я с удовольствием уеду прямо сегодня.

Он отвернулся от окна.

— Я не намерен объявлять наш брак недействительным.

— Не было никакого брака! — выкрикнула она со злостью. — Вы не можете удерживать меня!

Герцог смотрел на нее, едва скрывая ухмылку.

— Я не стану помогать вам с отъездом.

Ханна поджала губы. Ему не нужно было договаривать: и никто не станет ей помогать, поскольку всем известно, что она — его жена.

— Хватит пары часов, чтобы все догадались, что мы не женаты.

Он пожал плечами.

— Я всем сказал, что мы женаты. С чего бы им сомневаться?

— Да потому что мы совсем не знаем друг друга! — воскликнула она. — И это обязательно заметят…

— Дэвид все предусмотрел. — Герцог сделал шаг в ее сторону — Ханна попятилась. — Он написал Розалинде и Селии, будто у нас с вами брак по любви с первого взгляда. Разве за неделю-другую можно узнать человека? Заметить-то они могут, но не удивятся.

— Вы сумасшедший, — сказала Ханна, не веря собственным ушам. — Разве не проще рассказать правду?

Сцепив руки за спиной, он холодно смотрел на нее.

— Я не стану говорить правду своим родным.

— Знаю, это неприятно, и все же…

— Они обожают Дэвида, — перебил герцог. — Он умеет быть любимчиком дам. Сомнительный талант, однако я не хочу разбивать им сердца.

Ханна задумалась. С таким доводом трудно было спорить. Ей не верилось, что этот джентльмен может питать нежные чувства хоть к кому-то. Но ведь только что в холле он был очень ласков с сестрой. Она сама была готова полюбить и Селию, и Розалинду и понимала, каким ударом будет для них узнать, что Дэвид повел себя как последний негодяй.

— Тогда я возьму вину на себя, — предложила Ханна, чуть смягчившись. — Я скажу им, что тоскую по дому. Или что я разлюбила вас. В общем, придумаю что-нибудь! Я не виню вас за то, что вы хотите уберечь от правды своих родных, но не смогу притворяться целый месяц!

— А я — смогу. — Он направился к двери.

— Каким образом это пощадит их чувства?

Ханна бросилась за герцогом вдогонку. Теперь она была в ярости. Как она могла пусть на миг проникнуться к нему симпатией? Конечно, он уважал своих родных. Но ее чувства и мнение были ему совершенно безразличны.

— По-вашему, пусть думают, что жена сбежала от вас потому, что вы сухарь и грубиян, лишь бы не узнали, как душка Дэвид обманул нас обоих?..

Он холодно улыбнулся.

— Первому они поверят куда охотнее, чем второму.

— Хорошо. Но… — Ханна судорожно искала подходящие слова. Как его вразумить? — Ваши родственницы, кажется, очень обрадовались, когда узнали, что вы женились. Подумайте, каким разочарованием будет для них узнать, что вы им солгали.

— Действительно. — Герцог открыл дверь и оглянулся на Ханну. — Это моя гардеробная. Если соберетесь войти, сначала постучите.

Ханна кипела от негодования, а он захлопнул дверь у нее перед носом.

— Негодяй, — сказала она вполголоса, отходя от двери. Гардеробная? Зачем ей может понадобиться туда входить? Ханна застыла на месте. Тогда эта комната… должно быть, спальня герцогини. Она тревожно посмотрела на закрытую дверь. Конечно, в ней нет замка!

Разумеется, Селия и Розалинда полагали: раз она его жена… Но она ему не жена! Зачем герцогу нужно, чтобы она притворялась его женой. Эти милые женщины, конечно, стали бы горевать. Но потом им будет в десять раз больнее, даже если они так и не узнают правды, а будут думать, что брак просто распался. Со слов герцога ясно, что в разрыве они станут винить именно его. Бедняжки, их сердца все равно будут разбиты… Разве нет?

И тогда Ханна поняла: Маркус приносит себя в жертву, чтобы спасти брата.