За*бан, но не сломлен. Как побороть весь мир, но при этом остаться собой

Кэролайн Дунер, 2022

За*бан, но не сломлен – девиз, с которым многие идут по жизни. Рабочие будни, выходные, праздники – в каждый из этих дней приходится бороться с безжалостной действительностью. Пора вырваться из этого безумия и сделать шаг навстречу адекватной жизни. Кэролайн Дунер – писательница, актриса и певица – тоже в какой-то момент поняла, что ее все достало. Достало соответствовать чьим-то ожиданиям, достало обманывать себя, достало просто жить в этой суматохе! Надо что-то с этим делать! Так родилась книга «3а*бан, но не сломлен». Автор на примере коротких историй рассказывает, как побороть весь этот мир, но при этом остаться собой и не сломаться. В книге автор расскажет, как: – выяснить, можно ли вам уставать; – испробовать все диеты; – чрезмерно драматизировать; – начать бояться будущего! Уже заинтригованы? Скорее открывайте книгу и получайте заряд положительных эмоций от каждой главы! Содержит нецензурную брань В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Как показать всем, что ты облажался

Я уже была готова приложить все усилия и похудеть, как вдруг возникла другая проблема: я возненавидела своё лицо. Я захотела, чтобы оно полностью изменилось. Если быть точнее, я мечтала о пластике носа. Однако я сомневалась, что родители разрешат мне пойти на это: всякий раз, когда я поднимала вопрос относительного операции, мама начинала меня убеждать в абсурдности данной затеи.

— Не говори глупости. Миссис Ангстадт говорила, что ты похожа на Одри Хепберн. Помнишь?

— Это было в двенадцать лет, мам. Ты сейчас на меня посмотри!

Раз мама не одобряла пластические операции в четырнадцатилетнем возрасте, у меня появился другой план: я решила, что сделаю нос, когда повзрослею. Серьёзно. Как только я буду в ответе за свою жизнь — либо в колледже, либо после колледжа — и когда у меня появятся деньги, я обязательно сделаю пластику. И тогда всё в моей жизни изменится.

Я чувствовала себя в ловушке уродства, поэтому наличие плана — как взять ситуацию под контроль и купить себе более красивое лицо — меня успокаивало. По крайней мере, мне не придётся оставаться страшной до конца своих дней. Итак, я начала молиться Господу о коррекции носа: «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, Боже, позволь мне сделать пластику! Пусть это случится скоро, либо, если нескоро, то тогда, когда я смогу заплатить за неё сама». Высшие силы хотят, чтобы все мы были очень красивыми. А если для этого нужно разрезать лицо, то так тому и быть.

Культура, в которой мы живём, привела к тому, что я стала одержима красотой. Я, конечно, была хорошенькой, однако диагноз СПКЯ сделал мою красоту неуловимой. Независимо от наличия всех симптомов или одного-двух, диагноз в любом случае кажется устрашающим. Особенно в подростковом возрасте. Что? Ты хочешь безупречную кожу? Нет уж, прости. Мечтать не вредно. Хочешь быть стройной? Нет, вряд ли получится. Хочешь быть бородатой женщиной? Нет? А у тебя бы отлично получилось! Просто подожди немного! Справедливо это или нет, но мощной социальной валютой является слишком определённый вид красоты и женственности, и я панически боялась потерять её до того, как получила.

Диагноз СПКЯ редко ставят в подростковом возрасте. Большинство людей узнают о наличии проблемы лет в двадцать-тридцать, когда появляются трудности с зачатием. СПКЯ не означает, что вы не сможете забеременеть, просто сам процесс может затянуться. Как бы то ни было, но на тот момент бесплодие меня не волновало: мне было четырнадцать лет! Кроме того, моей тёте ставили диагноз СПКЯ, и при этом у неё было четверо детей. Она, кстати, была очень худой, занималась бегом и другими видами спорта, так что для меня это стало очередным аргументом: если я буду контролировать вес, тогда всё непременно получится. Меня и правда волновали лишь поверхностные симптомы. Я думала: «Если ты здорова — ты красива. Если я стану здоровой, тогда я автоматически буду красивой».

Вдобавок к моим страхам по поводу внешности у меня имелись и другие тревоги: мне очень часто приходилось выступать перед людьми. Я пела на свадьбах троюродных братьев и сестёр, на похоронах дядюшек и в музыкальной школе, где в двенадцать лет каким-то образом начала брать уроки оперного пения. Я выступала на детских конкурсах классического пения, ездила в Париж и Монако с русской музыкальной школой, чтобы петь с виолончелистами мирового класса, выступала в школе, где все восхищались моим вокалом. Мне постоянно приходилось находиться на глазах у публики, что, безусловно, заставляло меня неслабо понервничать.

Моя проблема, как мне казалось, заключалась в том, что я звучала в точности как диснеевская принцесса, но не выглядела так. У диснеевских принцесс нет страшных пор, нет растяжек. И зубы… все на месте. Да и грудь у них помещается в платье. Тот факт, что я играла в школьных спектаклях роль принцессы, не помог мне почувствовать себя увереннее, а лишь усилил нелюбовь к себе. Я стала бояться набрать лишний вес. Я возненавидела своё лицо, потому что считала, что остальные тоже его не любят.

Однако все вокруг говорили: «Дунс, тебя ждёт Бродвей!» Серьёзно? ВЫ МЕНЯ ВИДЕЛИ?! Честно говоря, было глупо хотеть стать актрисой с таким восприятием своего тела и внешности.

И неважно, как часто я выходила на сцену — тревога никуда не исчезала. Более того, каждое выступление давало людям возможность заметить, насколько я некрасива. Я чувствовала, что мне следовало предвосхищать осуждения и говорить: «Привет всем. Не волнуйтесь. Я знаю, что я уродлива! Я вижу свою кожу! Я вижу нос! Я вижу крошечные зубы! Я всё понимаю — и работаю над этим».

Моя философия была такова: расскажи всем, насколько ужасной и уродливой ты себя считаешь, прежде чем они осудят тебя за то, что ты уродлива и ужасна. Я хотела, чтобы люди знали, что я себя не люблю, а не думали, будто я без ума от своей внешности. Мне казалось, что в жизни так и должно быть. «Будет лучше, если я покажу своё неодобрение и отвращение к себе, пока я каким-то образом не исправлюсь или не умру».

Я думала, что всё это — лишь временный период испытаний. Я считала, что когда я стану красивой, тогда я смогу перестать возмущаться. Как в кино, где начало трудное, а к концу всё становится просто и ясно. Я сделала вывод: когда я обрету красоту, мне больше не придётся обижаться на жизнь.

Я много жаловалась, говорила, какая я некрасивая и ленивая — маме, друзьям, в своём дневнике. Я думала, что открытое неодобрение вдохновит меня на действия. Но в итоге оно повлияло не на меня, а на мою лучшую подругу Энни, которая заработала расстройство пищевого поведения и очень быстро похудела. Но вместо того чтобы обеспокоиться, я вдруг почувствовала зависть. «Я тоже так хочу!» Более того, я была уверена, что мне расстройство пищевого поведения не грозило (хотя оно имело место). Мне просто нужно было перестать объедаться и, ради всего святого, придерживаться диеты!

Как только Энни начала лечение, она провела со мной беседу и попросила перестать навязчиво говорить о еде и весе. Это был первый раз, когда я задумалась о том, что моя открытая, непрекращающаяся и громкая самокритика, возможно… не так уж и приятна. Я пыталась защитить себя от осуждения со стороны других людей, открыто осуждая в первую очередь себя. А почему бы и нет? Я читала журнал People! Я читала Us Weekly! Я знала, насколько жестоки люди. Все только и ждут, чтобы разорвать знаменитостей на части за набранные килограммы. Я узнала, как это стыдно — бороться с едой и весом. В собственной манере, желая опередить всех, я использовала открытое отвращение к себе. Я предпочла разорвать себя на части первой, прежде чем это успели сделать старшеклассники.

Но этот метод явно не работал. Он давал обратный эффект и заставлял близких мне людей ещё больше раздражаться из-за меня и моих проблем с едой и телом. Поэтому я решила, что пора становиться новой, нормальной, спокойной Кэролайн. Мне нужно было успокоиться настолько, чтобы даже не думать о еде и, следовательно, почти в ней не нуждаться. Вот мой девиз: буду есть как можно меньше, но при этом не сходить с ума! Я стану есть всё, но… понемножку. Ну, знаете, как нормальный человек!

Я решила полностью погрузиться в проблему с питанием и изображать спокойствие, даже если это и ложь. Я решила создать впечатление, будто я нормально относилась к еде (хотя я даже не знала, что такое нормальное отношение). Именно этого от нас и ожидают в обществе: чтобы мы усердно трудились, но делали это легко и непринуждённо. Работайте без остановки над телом, над карьерой, над отношениями (с детьми в том числе, если вы родитель), но делайте это так, чтобы всё выглядело просто. Работайте, работайте больше, но только не показывайте, насколько это трудно.

Попытка «почти не есть, но относиться к этому спокойно» провалилась настолько, что в итоге в театральном лагере я объелась сладостями, испытала гипогликемический шок и лежала на полу перед постановкой музыкальной комедии «Seussical». Пока я лежала, не в силах пошевелиться, медсестра положила мне в рот арахис и ждала, когда в крови нормализируется сахар. Вот такое у меня вышло успокоение.

Что ж, похоже, мой метод не работает. Видимо, придётся вернуться к диетам. Я просто не стану никому о них рассказывать.