Смерть в хрустальном дворце

Кэролайн Данфорд, 2018

Пока мир висит на грани войны, Эуфимия узнает, что угрозы кроются и на гораздо более личном уровне… Риченда Стэплфорд принимает извинения своего коварного брата Ричарда. Чутье подсказывает Эффи, что это очередное предательство. Риченда полагается на несвойственную брату доброту и, ослушавшись мужа, ведет детей в Хрустальный дворец, где уже ждет Эуфимия. Когда Эффи узнает, что с немецкой делегацией на мероприятии будет британский шпион Фицрой, все встает на свои места. Она понимает, что последствия будут ужасны как для семьи Стэплфордов, так и для всего мира.

Глава третья

Мы понимаем, насколько Ричард беспощадный

— Что ты, черт побери, имеешь в виду? — спросил Бертрам.

Я взяла его под руку

— Давай немного отойдем от дома, — предложила я. — Мы же не хотим мешать садовникам, правда?

— Да пошли эти садовники… — открыл рот Бертрам, потом моргнул. — О да, конечно. Зачем им мешать? Как насчет беседки рядом с полем для крикета?

Я напомнила себе, что любой дом или место — это просто дом или место, независимо от того, что там происходило в прошлом. В нашем случае было убийство. Однажды в детстве, когда я еще боялась ночью ходить через кладбище рядом с церковью, отец сказал мне: «На созданной Богом земле нет места, где бы один человек не принес зла другому человеку. А прогулку среди нашедших упокоение усопших можно считать благословением. Это совсем не опасно». Я могла только надеяться, что эти усопшие нашли упокоение, поскольку мы раскрыли тайну их убийства и восстановили справедливость.

Бертрам, который в том деле не участвовал, спокойно зашел в беседку и смахнул пыль с деревянной скамьи носовым платком. Он старался для меня.

— Сколько тут пауков! — пробормотал он себе под нос.

Мы уселись.

— Получается, что это путешествие, в которое отправляется Риченда, было организовано Ричардом. Твоя сестра считает, что он таким образом хочет помириться, поскольку они с Гансом объявили, что больше не станут претендовать на Стэплфорд-Холл.

Я еще половину новостей не рассказала, а Бертрам уже вскочил на ноги и принялся мерить беседку шагами. Я продолжила говорить спокойным тоном, хотя из-за его мельтешения перед моим носом у меня быстро затекла шея.

— Боже праведный, а Ганс-то об этом знает?

— Конечно, нет, — сказала я. — Он очень умный человек и, конечно, сразу почувствовал бы неладное.

— Что планирует Ричард, по твоему мнению? — спросил Бертрам. — Карета остается без кучера и лошади несут? Автокатастрофа? Трамвай? Или отравление?

— Сядь, — попросила я. — У меня от тебя голова кружится. Я думала в том же направлении. Согласна с тобой. Однако пока мы шли сюда, мне пришло в голову, что мы провели много времени в мире Фицроя. В обычной жизни убийства случаются не так часто.

— Мы оба знаем, что мой братец не только способен на убийство, но и совершил его по крайней мере однажды, — процедил Бертрам сквозь зубы.

Я не стала спорить.

— И он попал под подозрение, — заметила я. — Даже сам Ричард должен понимать, что должен действовать осторожно. За ним наблюдают Фицрой и другие.

— Но пока он ссужает деньги и производит оружие, их это не волнует, — объявил Бертрам и врезал кулаком по краю красивого деревянного ограждения. Послышался угрожающий треск.

— Убийство Риченды и ее детей будет слишком очевидным. Эта подлость не сойдет ему с рук. Такое не скроешь.

Бертрам побледнел после того, как я так смело обрисовала положение дел.

— Мне становится дурно, когда я думаю о том, что она хотела взять с собой близнецов, — признался Бертрам. — Им же даже нет еще четырех месяцев!

Я с трудом сдержала улыбку. Бертрам, как и большинство мужчин, любит детей, даже самых маленьких и вонючих.

— Согласна, что не стоит везти таких маленьких детей в большой город. Это значит обеспечить себе кучу проблем, даже если не брать в расчет Ричарда. Я рада, что Ганс отказался их отпускать.

— Но ты считаешь, что остальным стоит поехать? Даже Эми?

— Эми опасность угрожает меньше всего. Она не является кровной родственницей. Подозреваю, что в случае Риченды Ричард снова хочет использовать свое влияние на нее. Когда-то они были очень близки. Все дело может быть связано с банком Стэплфордов. Я мало знаю про эти дела.

— И я тоже, — признался Бертрам. — Я четко дал понять отцу, что никогда не притронусь к акциям его банка. Он поддерживал торговлю оружием — эти деньги окрашены кровью. Он мне поверил и не оставил мне ни одной акции.

— Я знаю, — кивнула я. — И рада, что ты занял такую позицию. Я думаю, что в случае Риченды Ричард хочет убедиться, что они с Гансом официально отказались от своей доли в Стэплфорд-Холле. А сейчас он просто пытается склонить ее на свою сторону — чтобы у него был выбор и возможность как-то маневрировать.

— А она поддастся на его уговоры? Поверит ему? — спросил Бертрам.

— Кто знает, насколько сильна связь между близнецами? — задумчиво произнесла я. Риченда — хорошая женщина в глубине души, и сейчас рядом нет ее брата. Но я также знала ее и в те времена, когда она фактически находилась под контролем своего близнеца и во всем его слушалась. Может, если бы отношения в браке сложились по-другому…

— Насколько все плохо? — спросил Бертрам. — У Ганса есть любовница?

— Если и есть, то он навряд ли расскажет мне об этом, — заметила я.

— Нет, конечно нет, — Бертрам покраснел. — Я на мгновение забыл, с кем разговариваю. — При виде вопросительного выражения моего лица он добавил: — Черт побери, Эфимия, ты же знаешь, что ты — очень необычная женщина. Ты умнее большинства мужчин, которых я знал в своей жизни, даже в университете.

Большую часть времени в Оксфордском университете Бертрам пил портер, участвовал в соревнованиях по гребле и получил диплом по политэкономии с очень плохими оценками. Поэтому я не посчитала сказанное им большим комплиментом.

— Если говорить о нас с тобой, то я не знаю, в курсе ли Ричард, что мы работаем на правительство, но он может это подозревать, — высказала я свое предположение. — Мы регулярно ввязываемся во всякие авантюры, в одну за другой. Но если после всех этих дел с нами произойдет несчастный случай, то он не покажется таким уж невероятным.

— А с нами-то почему? — спросил Бертрам, наконец прекращая вышагивать взад и вперед и останавливаясь прямо напротив меня.

— Потому что мы помолвлены и собираемся пожениться. И несмотря на то, что объявление в газетах еще не появилось…

— Я должен это организовать! — перебил меня Бертрам.

— Ричард вполне может ожидать, что после нашего вступления в брак случится то, что предначертано природой.

Бертрам какое-то время моргал, стоя напротив меня и глядя мне в лицо.

— Ты можешь родить ребенка? — наконец спросил он.

— Боже праведный, Бертрам, ты так это говоришь, будто у меня может родиться осьминог!

Лицо Бертрама стало красным как свекла.

— Нет. Конечно. Просто я предполагал, что ты не захочешь становиться матерью.

— Конечно, я хочу стать матерью, — объявила я. — Со временем. А ты что же, не хочешь иметь де…

Я не смогла закончить предложение. Бертрам сжал меня в объятиях и впился губами в мои губы. Это оказалось даже не противно. Мы на некоторое время задержались в беседке.

* * *

Через несколько дней я оказалась в автомобиле Бертрама вместе с Рори Маклеодом, который устроился на заднем сиденье. Мы неслись в Лондон. Я объяснила положение дел Рори, закончив словами:

— Мы решили, что если Ричард планирует для нас что-то гнусное, то пусть лучше предпринимает эту попытку подальше от поместья и детей. Мы с Бертрамом — и ты сам — неоднократно оказывались и в худших переделках. Мы решили, что способны сами о себе позаботиться. Но мы оба считаем, ты должен знать, что происходит.

Я сидела вполоборота к Рори. Положение было неудобным, в особенности учитывая ликование Бертрама, снова севшего за руль. Только очень добрый и любезный человек мог бы описать его манеру вождения как непредсказуемую. Я считала более подходящим слово «маниакальная».

Рори глубоко вздохнул, и его ярко-зеленые глаза почти исчезли под нахмуренными бровями.

— Если бы я услышал обо всем этом раньше, то не посоветовал бы вам ехать в Лондон, — заявил он. — Но конечно, не мне вам об этом говорить.

Последняя фраза скорее напоминала рычание, чем нормальную речь. Рори оказался в положении, трудном вдвойне, если говорить об отношениях с Бертрамом и со мной. Мы с Рори когда-то были слугами, причем он — моим начальником. Мы были помолвлены. В дальнейшем мы втроем вместе работали, как равные партнеры, а потом я оказалась помолвлена с Бертрамом. Вероятно, это вызвало бурю чувств в душе у несчастного Рори. Однако я считала, что лучше их с ним не обсуждать. Рори также служил мажордомом у Бертрама, иногда выполнял обязанности его камердинера и был ему абсолютно предан. Я больше не знала, как он относится ко мне.

— Я вижу смысл в том, чтобы не позволять ему приблизиться к детям, — сказал Рори. — А мы, значит, в Лондоне занимаем оборонительную позицию, ждем его действий, а потом раз и навсегда решаем вопрос?

— Как бы мне этого хотелось! — воскликнул Бертрам. — Моя заветная мечта — стукнуть Ричарда по голове и похоронить в канаве.

— Ай ^[7], — сказал Рори, причем этот односложный ответ прозвучал очень зловеще.

— Но я — английский джентльмен, — продолжал Бертрам. — Я не стану опускаться до методов, которые использует мой брат.

— Я боялся это услышать, — признался Рори, шотландский акцент которого становился тем сильнее, чем более несчастным он себя чувствовал. — Может, появится ваш друг Фицрой и выполнит за нас эту работу.

— Нет, — решительно сказала я. — Последнее, что нам нужно, — это снова связываться с секретной службой.

— Но я думаю, что мы должны воспользоваться возможностью и дать понять Ричарду, что ему не следует приближаться к нам и нашим родственникам, — заявил Бертрам.

— А как вы собираетесь его в этом убеждать? — спросил Рори.

— Мы можем предложить ему отказаться от наших прав на Стэплфорд-Холл, если у нас родятся дети, — сказала я.

Услышав об этом, Рори издал настоящий рык.

— Все и всегда должно быть так, как хочет этот тип?

— Это ужасное место, связанное с жуткими воспоминаниями, — заметила я.

— На самом деле у меня остались и счастливые воспоминания из детства. Когда я был совсем маленьким, туда часто приезжал мой крестный. И слуги всегда были очень добры ко мне. Я часто украдкой забегал в кухню перекусить. И они ни разу меня не выдали.

— Это описание едва ли подходит для семейного гнезда, — заметила я.

— Единственный другой дом, который я могу тебе предложить, быстро уходит под воду на болотах, — сказал Бертрам. — Я думал, что тебе нравится Стэплфорд-Холл.

— Рори не даст «Белым садам» уйти под воду, — уверенно объявила я. — А в Стэплфорд-Холле я жить не хочу. Никогда.

— Это отличный дом, Огромный Дом. — Два последних слова Бертрам произнес так, словно их следовало писать с заглавных букв. Я с трудом сдержала смех. Но ведь Бертрам не представлял, что Стэплфорд-Холл мог бы поместиться в конюшне моего деда, и еще бы свободное место осталось. Да, вскоре придется ему во всем признаться.

— Нет, спасибо, — сказала я. — Тебя с твоими болотами мне более чем достаточно.

Бертрам явно был счастлив услышать это и еще увеличил скорость. Мы с Рори вжались в спинки сидений. Я молилась.

* * *

Отель «Карлтон» на Пэлл-Мэлл смотрелся очень хорошо, если говорить об архитектуре. Это было шестиэтажное здание с фронтонами и башенками на крыше, привлекавшими внимание и чем-то напоминавшими мне украшения на зданиях, которые мы видели в Генте. Сверху все прикрывал огромный купол. На фасаде тут и там были расположены то ли дорические, то ли ионические колонны (я постоянно забываю, чем они отличаются), сгруппированные по четыре. По углам здания возвышались квадратные пилоны. Видимые окна оказались большими и многостворчатыми, хотя я ничего не могла сказать про часть здания, предназначавшуюся для обслуживающего персонала. Здание явно строили напоказ, поэтому не стоило удивляться, что Эскофье решил отсюда вести свои дела в Лондоне. По-моему, это здание напоминало большой и довольно вульгарный свадебный торт.

Когда заходишь внутрь, то сразу же видишь указатели, направляющие гостей в ресторан «Палм Корт». Бертрам сообщил мне громким шепотом, что это очень модное место. Я иногда думаю, что он жалеет о покупке поместья на болотах не только из-за того, что там так сыро, но и не в меньшей степени из-за удаленности от столицы. Администратор за стойкой, вероятно, слышал его слова, потому что спросил нас, бронировали ли мы номера, очень надменным тоном. Бертрам уже собирался ответить, но вперед вышел Рори и взял все в свои руки. К тому времени как нас проводили к лифту через холл, автомобиль поставили на конюшню (или как оно там называется). Несколько носильщиков катили наш багаж в больших золотых клетках. Фактически нас сопровождала маленькая армия служащих отеля через вестибюль в невероятно огромный люкс, снятый семьей Мюллеров. Один из сотрудников гостиницы, который нас сопровождал, рассказал нам о ней гораздо больше, чем я хотела бы знать. Он пел дифирамбы Эскофье, рассказал, что в отеле более двухсот пятидесяти спален и гостиных, многие со всеми удобствами, оформленных в английском и французском стиле XVIII века. Если мы устанем от достопримечательностей Лондона, то можно провести время в курительных комнатах (допускаются только мужчины), читальных залах, комнатах отдыха, посетить парикмахерскую. Есть служба посыльных, театральная касса, ресторан под управлением Эскофье и многое другое. Также в каждый номер проведен телефон, по которому можно звонить как внутри гостиницы, так и на номера за ее пределами. Последнее меня заинтересовало больше всего. Мне пришло в голову, что телефон может оказаться полезен, если произойдет что-то непредвиденное.

Наш номер располагался на четвертом этаже. Когда мы вышли из лифта, я обратила внимание, что Бертрам что-то ищет в карманах брюк. Я не посчитала возможным делать ему замечание в присутствии других людей, но многозначительно пихнула его локтем в бок. Он только раздраженно взглянул на меня и опять стал рыться в карманах. Носильщики не поднимались с нами в лифте, но каким-то образом магически оказались на этаже одновременно с нами и нашим сопровождающим. Перед нами открыли дверь, ключ вручили Бертраму. Молодые люди с тележками потоком устремились внутрь. Неужели мы взяли с собой столько вещей? Я была слегка озадачена, пока не заметила инициалы «РМ» на одном из них и поняла, что прибыл и багаж Риченды. Портье проследил за моим взглядом.

— Его доставили поездом, мэм, — сообщил сотрудник гостиницы. — Мы не хотели поднимать его в номер до вашего прибытия. Прислать горничных, чтобы помогли вам разобрать вещи?

— Нет, вскоре приедут другие слуги, — сказала я.

Мне легко дались эти слова, но все еще было непривычно находиться по другую сторону черты, разделяющей господ и слуг. Моя помолвка с Бертрамом навсегда избавила меня от жизни «под лестницей». К счастью, моя матушка всю жизнь готовила меня к тому, чтобы стать хозяйкой большого дома. Она продолжала надеяться, что мой дедушка простит ей ее грехопадение — побег с викарием, в которого она была влюблена. В эти минуты, разговаривая с портье, я вспомнила ее уроки. Внезапно я поняла, что Бертрам не взял с собой достаточно мелких монет на чаевые гостиничному персоналу.

— Маклеод, проследите, чтобы сотрудники гостиницы были должным образом вознаграждены за их работу, — сказала я, подхватила Бертрама под руку и завела в номер.

Бертрам практически сразу же рухнул в кресло и стал промокать лоб носовым платком.

— Я и подумать не мог, что они отправят с нами столько людей, — заговорил он.

Я тут же приложила палец к губам, чтобы он замолчал. Пока я ждала, когда освободится Рори, решавший вопрос с сотрудниками гостиницы, я осмотрелась в прихожей номера. Обстановка мне не понравилась — мебель по большей части была французской, но тут совсем недавно сделали ремонт, а подушки выглядели пухлыми и удобными. Для нас приготовили несколько графинов с приветственными напитками, от сладкого хереса до рубинового портвейна. На расположенном в центре гостиной столе стояло блюдо с фруктами, вокруг него — маленькие тарелочки, рядом с ними лежали салфетки и маленькие серебряные ножи для фруктов.

— Организуйте-ка чай, Маклеод, — сказала я.

— Конечно, мэм, — ответил Рори без тени сарказма, к которому он бы обязательно прибегнул, если бы мы были наедине.

Казалось, что двери из гостиной ведут во всех направлениях, но я решила дождаться ухода всего персонала гостиницы перед тем, как приниматься за обследование наших апартаментов. Я поняла, что мы остались одни, только когда Рори закрыл дверь в номер.

— Откуда ты знала, что у меня будет мелочь для сотрудников гостиницы? — спросил Рори.

Я улыбнулась.

— Ты был почти идеальным дворецким, когда мы с тобой познакомились, — ответила я. — Поэтому я решила, что теперь ты стал идеальным мажордомом. Другое мне просто не приходило в голову.

— Было бы очень неудобно, если бы у него не оказалось денег на чаевые, — заметил Бертрам.

— Ай. Но лучше было бы опозорить меня перед сотрудниками гостиницы, чем вас. Эфимия это прекрасно знает, — сказал Рори.

— Ты показала себя такой властной, — заметил так и сидевший в кресле Бертрам, поднимая глаза с благоговением.

Я пожала плечами:

— Помните, как миссис Уилсон наводила на всех ужас, когда ей этого хотелось? Все экономки на это способны.

Я, конечно, нагло врала. Когда я только познакомилась с Бертрамом, я и подумать не могла, что посмею его обманывать, но теперь это становилось обычным делом. Мне нужно было объяснить ему свое происхождение, но пока я не нашла подходящего времени для этого.

Пока я испытывала нравственные страдания, раскрылась дверь, и в номер ворвалась няня в форме, бросилась ко мне и обняла меня.

— Эфимия! — закричала Мэри. — Я сто лет тебя не видела! Как Риченда все здорово придумала! Нанять меня, чтобы присмотреть за детьми!

Мэри — моя любимая подруга. Когда я только нанялась в услужение в Стэплфорд-Холл, плохо зная обязанности горничной, именно Мэри помогла мне приспособиться к новой жизни, исправляла мои ошибки, прикрывала меня и стала моей подругой. У нее веселый нрав, и она очень жизнерадостная.

— Шаг назад, девушка, — твердым голосом приказал Рори. — С будущей женой хозяина себя так не ведут.

Мэри вышла замуж за шофера Бертрама и сейчас живет в его поместье. В эти минуты она в непонимании переводила взгляд с Бертрама на меня и обратно. Я вытянула вперед руку, чтобы продемонстрировать кольцо.

— Это правда. Мы с Бертрамом помолвлены.

Мэри побледнела, шагнула назад, а потом, к моему ужасу, сделала книксен. Я не успела высказаться против подобной практики, как дверь еще раз распахнулась. Я увидела сотрудницу гостиницы, у которой был изможденный вид, но только на одно мгновение. Мимо нее проплыла Риченда, закрывая обзор своим телом. За Ричендой следовала Гленвиль, которая толкала перед собой коляску с Александром и Алисией.

Примечания

7

Ай — да (шотл.) — Прим. переводчика.