Брачное уравнение

Кэрол Маринелли, 2014

Тринити Фостер знала принца Фахида с детства, ведь он был приятелем ее брата. А когда подросла, то влюбилась в него. Но законы восточной страны диктовали следующие правила: он должен заключить равный брак с принцессой соседней страны, и Тринити ему не пара…

Глава 2

— Может, просто большое пыльное облако? — Сердце Тринити быстро застучало. А вдруг ее рейс все-таки задержат?

Очень большое облако пепла могло бы ей в этом помочь. Или, может быть, грузчики выйдут на забастовку. В лос-анджелесском аэропорту было полно. народу, в аэропорту имени Джона Кеннеди тоже. Тринити знала: если сейчас она сядет в самолет, то успеет как раз к свадьбе брата, но что, если рейс задержат? Подружка невесты может и опоздать в церковь. Вполне реальная перспектива.

Одно небольшое стихийное бедствие, от которого никто не пострадает, и родители смогут объяснить гостям — Тринити сделала все, что могла, но…

«Посадка».

Тринити увидела, как загорелось табло, и уныло поплелась к очереди. Даже заняв свое место на борту воздушного судна, она надеялась на чудо.

Стая чаек? Да, неудачный взлет был для нее предпочтительнее встречи со всей семьей, а вернее, с теткой и ее мужем.

Когда Дональд позвонил Тринити, чтобы сказать ей, что он женится на Иветт, она, конечно, его поздравила. Но в действительности ей стало так страшно, так жутко… Повесив трубку, она тут же бросилась в туалет, где ее стошнило. Ей было дурно до сих пор…

Место рядом с ней заняла растрепанная, запыхавшаяся мать с ребенком. Почему, ну почему Тринити не воспользовалась отцовскими деньгами, чтобы купить место в бизнес-классе? Огромные голубые глаза ребенка сказали ей — это сокровище сделает все, что в его силах, чтобы не умолкать всю дорогу до Хитроу.

Взлет был безупречен, ни одной чайки на пути не встретилось. Какое огорчение… В салон заглянул капитан и пообещал постараться наверстать упущенное время.

Тринити захотелось сделать то же самое. Вот бы было здорово, если бы она могла нажать пару кнопок, поймать попутный ветер и… стереть потерянные годы! Диплом по истории древних искусств, который она умудрилась получить, пылился где-то в ящике стола. Клубы, бары и танцы были лишь временным бегством от боли и горя. Калифорния поманила ее надеждой на исцеление, но ни медитация, ни чистка чакр, ни рев бескрайнего Тихого океана не могли заменить ей то, что было потеряно.

Ее последняя попытка преодолеть свое отвращение ко всему, хоть как-то намекавшему на секс, закончилась полным провалом. Ха-ха.

Потратив две тысячи долларов и поправившись на несколько фунтов, Тринити решила, что даже шоколад вкупе с самоанализом ее не излечат.

Любила ли она себя?

Большую часть времени — да.

Она просто предпочитала, чтобы ее не трогали. Когда всем пассажирам подали обед, Тринити взяла себе контейнер, но от вина отказалась. Несмотря на то что писали в газетах, она пила алкоголь только на семейных сборах. И скоро ей снова придется оказаться в кругу родственников. Нет!

Когда в салоне чуть притушили свет, Тринити попыталась заснуть, но Гарри, ребенок, устроившийся в соседнем кресле, решил: эта девушка — его новая игрушка. Он то и дело похлопывал ее по щекам крошечными пухлыми ручками.

— Простите, — непрестанно извинялась его мать.

— Ничего страшного.

Тринити попыталась задремать. Это не сработало. Единственное утешение — шафером будет Захид, хотя, как она знала, сначала он отказался. Она не видела его с той ночи десятилетней давности, и Тринити было любопытно, помнит ли он тот поцелуй в лесу? Думал ли он о ней хоть раз?…

Тринити закрыла глаза и ненадолго испытала забытый восторг, который подарили ей его руки и нежные губы, но даже это простое воспоминание не могло не навести ее на мысль о том, что случилось той ночью, что за этим последовало…

В ее крови бушевал адреналин, и Тринити даже попыталась походить по салону, но тревога не покидала ее. Она так надеялась, что мать скажет ей: Клайва и Эллейн не пригласили. Но ни мать, ни отец, ни брат об этом даже не заикнулись.

Место скелетов — в шкафу. Грязное белье должно лежать в корзине.

Клайв был еще успешнее, чем ее отец. Если бы она рассказала обо всем полиции, семье бы это на пользу не пошло. Было куда легче просто улыбаться перед камерами. Все-таки она кривила душой.

Слишком скоро из камбуза донесся запах вкусной еды. Приближался рассвет.

Наступил день свадьбы. Тринити вернулась на свое место, к вопящему Гарри.

— Последите за ним? — попросила его мама. — Мне нужно в туалет.

— Конечно.

Тринити крепко держала Гарри на руках, хотя он пытался вырваться, громко плача.

— Давай, Гарри! — улыбнулась Тринити.

Как было бы прекрасно стать такой же раскованной, как Гарри, чтобы просто кричать о своей боли, не задумываясь ни на секунду о том, что думают другие!

Тринити нечасто держала на руках детей. Все ее родственники жили в Великобритании, а ни у одной из подруг в Лос-Анджелесе еще не было детей.

Глаза обожгли непрошеные слезы, и Тринити поспешно проглотила комок в горле. «Это просто смешно, — сказала она себе. — Тут даже сравнивать нечего».

Ребенок был крупный, пухлый и постоянно резвился. А она — слишком маленькой, а оттого спокойной и неподвижной…

С губ Тринити сорвался тихий всхлип, и Гарри от удивления даже замолчал.

— Все хорошо. — Тринити быстро взяла себя в руки и улыбнулась, глядя в любопытные глазенки, а потом потрепала его за щечку. — Я в порядке.

У Тринити не было выбора. Она просто очень скучала по своей малышке. Хотела быть рядом с дочерью, которую когда-то потеряла…

— Большое спасибо. — Мама Гарри вернулась на место, и Тринити вручила ей ребенка.

В ней по-прежнему тлела паника, и Тринити действительно не знала, сможет ли пережить этот день. Она нажала на кнопку вызова стюарда.

— Завтрак будет не скоро, — улыбнулся тот.

— Мне, пожалуйста, порцию бурбона, — заказала Тринити. — Большую.

Через несколько минут стюард вернулся с двумя крошечными бутылками виски и снисходительной улыбкой.

Тринити не дрогнула. По крайней мере, спиртное успокоит ее нервы и даст ей сил сойти с самолета.

— Где, черт возьми, Тринити? — требовательно спросил Дональд, отложив в сторону свой телефон. — Иветт вся в слезах, в отеле она не появлялась…

«Ну вот, опять», — с тоской подумал Захид, чувствуя, как его снова затягивает в воронку безумия этой семейки. Вчерашний вечер, проведенный с Дональдом и его приятелями, напомнил ему, почему он не хотел с ними общаться. Гас продолжал настаивать, чтобы Захид продлил свой визит или, по крайней мере, приехал к ним в гости через пару месяцев, но Захид неохотно объяснил, что в ближайшее время он планирует жениться и будет занят государственными делами.

И вот теперь, судя по всему, Тринити снова пропала без вести. Ничего не изменилось.

— Может, мне позвонить Диане и спросить, нет ли новостей? — предложил Захид. Первая обязанность шафера — поддержать жениха.

Он сделал один звонок, а затем передал Дональду новости:

— Твоя мать в аэропорту, и она говорит, самолет Тринити недавно приземлился. Как только она пройдет таможню, мама отвезет ее прямо в отель и поможет ей подготовиться. Позвони Иветт и скажи, что причин для беспокойства нет.

— Нельзя так просто перестать беспокоиться, когда рядом находится Тринити! — возразил Дональд. — Остается надеяться, она еще трезвая.

В душе Захида царила тревога, и причиной был вовсе не Дональд с его замечаниями. Это была его реакция на известие, что Тринити в аэропорту и что скоро он увидит ее снова.

За эти годы они несколько раз чуть было не встретились, но их дороги всякий раз расходились. И вот теперь они оба оказались в одной стране, в одном городе, в один и тот же день и час, и звезды, казалось, им благоволили. Наконец спустя столько лет они снова встретятся…

Он спросил себя, нет ли у нее сопровождающего, и какое-то время боролся с отвращением от этой мысли. «Нет, чувства тут ни при чем», — поспешно сказал себе Захид. В конце концов, эти выходные станут его последними деньками, проведенными в Англии в статусе холостяка.

Конечно, между ними осталась недосказанность. Естественно, он надеялся, что Тринити приедет на свадьбу одна.

Тринити не пришлось ждать багажа, и когда она быстрым шагом вышла в зал ожидания, ее сердце затрепетало. Несмотря ни на что, она с нетерпением ждала встречи с мамой. «Может быть, сейчас все будет иначе, — понадеялась Тринити, ища глазами в толпе Диану. — Может быть, мама поймет, как трудно мне пришлось. Может быть…»

Ее сердце сжалось в надежде, когда она увидела свою мать в полном наряде на свадьбу, за исключением, пожалуй, шляпки. Тринити подбежала к ней и обняла.

— Ты пила? — последовал единственный ответ Дианы на поцелуй дочери.

— Я выпила бокал бурбона в самолете.

— Это виски, — прошипела Диана. — Ты сейчас в Англии. Где, черт возьми, ты была?!

— Самолет задержали.

— Я не хочу слышать твои оправдания!

Тринити чувствовала, как пальцы матери больно впиваются ей в руку. Даже когда они сели в такси, Диана не разжала хватку.

— Иветт в слезах. Она хотела, чтобы ее родная сестра была подружкой невесты, и теперь мы опозорились, и все из-за тебя…

Диана с трудом сдерживала свой гнев. Ей потребовалось много времени, чтобы убедить родителей Иветт выбрать Тринити на эту роль, и лишь щедрая сумма денег в подарок явилась необходимым рычагом. Голос семьи Фостер был услышан. «Да, и голос Тринити тоже», — вспомнила Диана. Ей просто не терпелось сказать об этом Тринити!

— Я сказала Иветт, ты будешь петь ближе к концу свадьбы.

— Что-что? — Тринити разинула рот. — Я не могу петь.

— У тебя прекрасный голос.

— На самом деле нет, не прекрасный! — Тринити не могла поверить — неужели они решили ее об этом попросить? — Мама, пожалуйста, я не хочу петь, я просто хочу…

Скрыться…

— Когда ты возвращаешься? — спросила Диана.

— Завтра днем.

— Значит, ты решила заглянуть к нам на бегу?

— У меня на следующей неделе назначено собеседование.

— Если бы ты приняла помощь отца, то не сидела бы сейчас без работы.

— Я не сижу без работы, — ощетинилась Тринити.

Работа в баре на пляже приносила ей деньги, но Диана поморщилась.

— Если кто-нибудь спросит, скажи… — Диана задумалась на мгновение, — например, что ты работаешь в музее.

— Ты хочешь, чтобы я солгала?

— Да, пожалуйста! — огрызнулась Диана. — Мы не для того оплатили тебе диплом по истории искусства, чтобы ты работала в баре!

— По древнему искусству, — поправила ее Тринити, а затем ухмыльнулась: — В каком именно музее?

На ее глазах шею матери залила краска.

— Хорошо, в библиотеке. Справочный раздел. В одном из крупных колледжей.

Ничего не изменилось…

Они добрались до отеля и до комнаты размером с клетушку для хомяка, которую забронировали для Тринити. После молниеносного душа она уселась перед зеркалом. Мать причесала ее, завила ей волосы и уложила локоны в прическу, а тем временем сама Тринити делала себе макияж. Настроение у нее только испортилось, когда мать расстегнула сумку и вытащила на свет самое ужасное голубое платье, которое Тринити когда-либо видела.

— Ты шутишь? — воскликнула Тринити. — Оно такое блестящее! Я не могу на него даже смотреть без солнцезащитных очков!

— Если бы ты потрудилась явиться на любую из многочисленных примерок, то ты, возможно, имела бы право голоса. А раз нет — так нет. — Она попыталась застегнуть потайную боковую молнию. — Ты прибавила в весе! — обвиняющим тоном произнесла Диана.

— Нет, — сказала Тринити. — Я дала тебе свои точные параметры.

— Тогда почему я не могу застегнуть молнию?

«Потому что ты отказывалась верить, что я на десять фунтов тяжелее, чем полагается», — подумала Тринити, но ничего не сказала, а просто старательно втянула живот, пока Диана не застегнула молнию до конца.

— А дышать мне уже не надо? — язвительно спросила Тринити.

— Нет! — Диана откинулась назад. — Но вот улыбаться — надо. Это день твоего брата.

— О, забавно, а я думала, это день Иветт.

— Тринити! — Диана изо всех сил пыталась не дать волю гневу. — Не начинай.

— Я ничего не начинаю, я просто говорю…

— Ну и не надо! — предупредила Диана. — Ты уже сделала все, что могла, чтобы разрушить этот день. Все, что тебе сейчас нужно делать, — это широко улыбаться. Тебе это по плечу?

— Конечно, но петь я не буду!

— И поменьше гонора. — Диана достала шляпку, не прекращая своей лекции. — Ступай и извинись перед Иветт. Я сама доберусь до церкви. Увидимся там, и я тебя предупреждаю…

— Принято к сведению.

— Я не шучу, Тринити, я не хочу еще одной сцены!

Конечно, Тринити следовало бы помолчать. Ей это было хорошо известно. Она должна была просто кивнуть и успокоить маму, пообещать быть примерной дочерью… Но, черт, у нее было право высказаться!

— Тогда просто не ставь меня в положение, из-за которого я могу устроить скандал, — сухо произнесла Тринити.

Обтянутые шелком плечи матери напряглись, и даже перо на ее шляпке нервно дернулось.

— Почему ты никак не успокоишься? — прошипела Диана, оборачиваясь. — Может, ты попробуешь уяснить — это свадьба твоего брата! Хоть раз постарайся не испортить семейный праздник! — Она нависла прямо над Тринити. — Может, на этот раз ты наконец уступишь свое место быть в центре всеобщего внимания другим?

— Конечно. — Тринити сохраняла хладнокровие, но ее сердце отчаянно билось в груди. — Просто держи этого мерзкого человека от меня подальше!

— Когда ты, наконец, прекратишь? Это было много лет назад. — Два бокала шампанского на голодный желудок, которыми она пыталась успокоить расшатанные нервы, — и Диану было не переспорить. И уж тем более она не даст своей беспутной дочери испортить этот идеальный день. — Ты будешь вести себя так, чтобы тебя не в чем было упрекнуть, Тринити! И не забывай улыбаться!

Глупо было надеяться, будто все могло пойти иначе. Ничего не изменилось, и Тринити в очередной раз это поняла. Не стоило даже надеяться…

— Что ты делаешь? — спросила Тринити, глядя на то, как мать неуклюже набирает сообщение на телефоне. — Я уже согласилась.

— Все готово, — сказала Диана под звук, оповещающий о том, что текст был отправлен. — Я только что сообщила Захиду, что ты на пути к Иветт и что все снова идет по расписанию.

Когда Тринити нажала на кнопку вызова лифта, который доставит ее к Иветт, в первый раз за все утро у нее на губах появилась улыбка.

И когда Захид вытащил телефон из кармана и прочитал сообщение, он тоже улыбался.