Сейчас вылетит птичка!

Курт Воннегут (1999)

Курт Воннегут — культовая фигура в литературе двадцатого века. Американский писатель, сатирик, журналист и художник, перед глазами которого «прошел» чуть ли не весь двадцатый век. Автор знаменитых на весь мир романов «Колыбель для кошки» и «Бойня номер пять». В творческой манере Воннегута сочетаются едкая сатира, философия, фантастика, гротеск и черный юмор. Сборник рассказов, впервые опубликованных под одной обложкой в 2009 году. «Конфидо», «Сейчас вылетит птичка!», «Зеркальная зала», «Привет, Рыжий!» — все эти истории очень разные, но в каждой из них, как и во всех своих произведениях, Воннегут делает нас свидетелями непрестанной борьбы за души обитателей этой Вселенной. Да-да, именно так, целой Вселенной! Воннегут не из тех, кто привык мелочиться. Он решительно раздвигает ненавистные рамки привычного мира и выводит читателя на простор, где может случиться ВСЁ…

Кричать о ней на всех перекрестках^[5]

Книгу я прочел. Полагаю, в Вермонте все ее прочли, узнав, что Город ханжей — это на самом деле Крокерс-фолз.

Книжка не такая уж и неприличная, в наши дни и похуже пишут. Но из-под пера женщины такой неприличной книги еще не выходило, это точно — потому, наверное, роман и снискал такой успех.

Однажды я познакомился с автором книги — Элси Стрэнг Морган. И с ее мужем, школьным учителем. Я продавал им противоураганные окна и алюминиевые ставни — спустя два месяца после выхода романа. Тогда я еще не прочел его, а на шумиху, которую подняли в прессе, внимания не обращал.

Они жили в огромном запущенном фермерском доме в пяти милях от Крокерс-фолз, то есть в пяти милях от тех людей, которых Элси в своей книге разделала под орех. Обычно я не забираюсь так далеко на юг — клиентов у нашей фирмы там немного. В тот день я возвращался с торгового совещания в Бостоне, увидел большой дом без ставней — вот и решил заглянуть на всякий случай.

Я понятия не имел, чей это дом.

Я постучал, и ко мне вышел молодой человек в халате поверх пижамы. Выглядел он так, словно не брился неделю и примерно столько же не вылезал из пижамы и халата — вид у них был очень обжитой. Глаза молодого человека горели. Передо мной был муж. Ланс Магнум из книги, великий любовник, — правда, в жизни он больше смахивал на великого ненавистника.

— Здравствуйте, — сказал я.

— Добрый день, — очень недобро ответил он.

— Я проезжал мимо и не мог не заметить, что на вашем прекрасном старом доме до сих пор нет противоураганных окон.

— Попробуйте еще раз.

— Простите? — не понял я.

— Попробуйте не заметить, что на нашем прекрасном старом доме нет противоураганных окон.

— Если вы установите такие окна, знаете, кто за них заплатит? — Это был риторический вопрос, я хотел сам на него ответить: заплатит за них местный торговец топливом, поскольку противоураганные ставни сэкономят вам уйму горючего! Но мистер Морган меня опередил:

— Конечно, знаю — моя жена, — ответил он. — В этом доме только она зарабатывает деньги. Наш добытчик!

— Хм, я не в курсе ваших семейных обстоятельств…

— Неужели? — переспросил он. — А все остальные в курсе. Вы не умеете читать?

— Умею, — ответил я.

— Тогда сбегайте в ближайший книжный, отстегните шесть долларов и прочтите о величайшем любовнике современности — обо мне! — крикнул он и хлопнул дверью.

Поначалу я пришел к выводу, что он спятил, и уже хотел уехать, когда на заднем дворе кто-то закричал. Наверное, я помешал ему убивать жену, и теперь он вернулся к своему занятию, подумал я.

Обежав дом, я увидел, что страшные звуки издает старый ржавый насос.

Впрочем, их могла издавать и женщина, потому что она заставляла кричать насос и, казалось, вот-вот закричит сама. Схватившись за рычаг обеими руками, она рыдала и давила на него всем телом. Вода лилась в переполненное ведро и хлестала на землю. Тогда я еще не знал, что передо мной Элси Стрэнг Морган. Элси Стрэнг Морган не хотелось воды. Ей хотелось тяжелой работы и шума.

Увидев меня, она замерла на месте. Откинула с лица волосы. То была Селеста, разумеется, главная героиня романа. Женщина, не знавшая любви до встречи с Лансом Магнумом, — хотя в жизни она выглядела так, словно опять забыла, что это такое.

— Вы кто? — спросила она. — Судебный пристав или продавец из «Роллс-ройса»?

— Ни то, ни другое, миссис, — ответил я.

— Тогда вы ошиблись адресом. К нам теперь заходит только две категории посетителей: одни хотят отсудить у меня миллион, другие думают, будто я мечтаю жить, как арабский шейх.

— Видите ли, я торгую высококачественным товаром, — заговорил я. — Но товар этот быстро окупается. Я уже говорил вашему мужу…

— Когда?

— Только что… он открыл мне дверь.

Она удивилась.

— Поздравляю!

— Простите?

— Вы первый человек, с которым он общался после увольнения из школы, — пояснила Элси.

— Очень жаль, что его уволили…

— Вы как будто первый раз об этом слышите.

— Видите ли, я не местный, — начал оправдываться я, — живу на севере штата.

— О его увольнении знают все — от Чикахомини до Бангкока, — сказала она и вновь зарыдала.

Теперь я твердо уверился, что спятили оба: и муж, и жена. А если у них есть дети, то и они наверняка съехали с катушек. Вряд ли здесь можно найти надежных плательщиков по кредиту за противоураганные окна. Хорошенько оглядевшись по сторонам, я усомнился, что в этом доме хватит денег на первый взнос. Во дворе я заметил несколько цыплят на три доллара, «шевроле» за пятьдесят долларов и выстиранную одежду на сушилке. Наряд Элси — синие джинсы, кеды и шерстяная рубашка — в общей сложности стоил не больше полутора долларов на благотворительной распродаже в пожарной части.

— Миссис, — сказал я, готовясь уходить, — я вам очень сочувствую и был бы рад помочь, честное слово. Вы знаете, со временем все наладится, и тогда я с удовольствием покажу вам настоящий «Роллс-ройс» на рынке противоураганных окон, наши великолепные рамы «Американ три-трак» из анодированного алюминия, с убирающимися ставнями — очень прочными и долговечными.

— Погодите! — крикнула она, когда я отвернулся.

— Слушаю, мэм.

Тут она схватила рычаг насоса и опять выжала из него душераздирающий крик.

Многие спрашивают меня, какая она в жизни: неужели и впрямь такая суровая и могучая, как на задней обложке книги? Не понимаю, из каких соображений она выбрала этот снимок — разве что ей хотелось, чтобы все считали ее дальнобойщиком. В жизни она гораздо привлекательней и женственней — ни капли не похожа на Джимми Хоффу^[6].

Центр тяжести у нее низковат, что правда, то правда. Возможно, она чуть полновата, но многим мужчинам это нравится. Самое главное — это ее лицо. Милое, доброе, любящее лицо. В жизни Элси не выглядит так, словно напряженно пытается вспомнить, куда дела свою сигару.

На сей раз насос заверещал так громко, что на шум вышел ее муж. В руке у него была кварта пива.

— Оно уже полное! — крикнул он.

— Что? — не переставая качать, спросила она.

— Ведро полное!

— Плевать!

Тогда он взялся за рычаг и остановил жену.

— Ей нездоровится, — пояснил он мне.

— Да, я богата и знаменита, — кивнула Элси. — И у меня не все дома.

— Я бы на вашем месте поскорей отсюда убрался, — сказал ее муж. — Или посреди следующей книги вы окажетесь в постели с… да бог знает с кем!

— Не будет никакой следующей книги! — крикнула Элси. — И вообще ничего не будет! Я уезжаю отсюда — навсегда! — Она села в «шевроле» и врубила зажигание, но ничего не произошло. Аккумулятор разрядился.

Она тоже разрядилась: закрыла глаза и уронила голову на руль. Складывалось впечатление, что она хочет провести так вечность.

Прошло больше минуты, и ее муж заволновался. Он босиком подошел к автомобилю, и я сразу увидел, как он ее любит.

— Милая? — позвал он. — Сладкая моя?

Она не поднимала головы. Шевелились только ее губы:

— Позвони тому продавцу из «Роллс-ройса». Я хочу «Роллс-ройс». Прямо сейчас.

— Милая? — опять окликнул ее муж.

Она подняла руку.

— Хочу! — Вид у нее стал по-настоящему суровый. — Еще я хочу норковую шубу. Нет, две! Сотню платьев от Бергдорфа Гудмана! Кругосветное путешествие! И бриллиантовую диадему «Картье»! — Она вылезла из машины. Самочувствие ее, очевидно, улучшилось. — Что вы продаете? — спросила она меня.

— Противоураганные окна, — ответил я.

— Их тоже хочу! Противоураганные окна на весь дом!

— Мэм? — переспросил я.

— Вы больше ничего не продаете? На кухне лежит чек на сто шестьдесят тысяч долларов, а вы к нему даже не притронулись.

— Ну… я могу предложить вам противоураганные двери, душевые кабинки и жалюзи.

— Отлично! Беру все! — Она остановилась рядом с мужем и окинула его взглядом. — Может, твоя жизнь и кончена, — заявила она, — а моя только начинается! Может, твоей любви мне больше не видать — если ты вообще меня любил, — но зато у меня будет все, что можно купить за деньги, а это немало!

Она вошла в дом и так хлопнула дверью, что там треснуло стекло.

Ее муж подошел к ведру с водой и вылил в него кварту пива.

— Спиртное не помогает, — сказал он.

— Досадно.

— Что бы вы сделали на моем месте? — спросил он. — Как бы поступили?

— Наверное, рано или поздно совершил бы самоубийство, — ответил я. — Потому что в этом доме творится какое-то безумие. Человеческая психика долго такого не выдержит.

— Хотите сказать, мы ведем себя неразумно? — спросил он. — Что наши беды — надуманные? Да вы хоть на минутку представьте, какому испытанию подверглась наша семья!

— Как же я могу представить, если совсем вас не знаю?

Он не поверил собственным ушам.

— Не знаете? Вы не знаете, как меня зовут? — Он показал пальцем на дверь. — И ее имени тоже не знаете?

— Нет, — сознался я. — Но очень хотел бы, ведь она только что сделала мне самый большой заказ со времен гостиницы «Зеленая гора». Или она пошутила?

Теперь он смотрел на меня как на невероятно красивую диковинку, способную испариться в любую секунду.

— Я для вас — самый заурядный и обыкновенный человек? — уточнил он.

— Да. — Впрочем, это было не совсем так — после концерта, который они мне устроили.

— Заходите, заходите! — воскликнул он. — Чем вас угостить? Пивом? Кофе?

Меня устраивало что угодно. Ланс затолкал меня на кухню: я непременно должен был провести с ним этот день. Первый раз я видел человека, который так истосковался по обычной беседе. Примерно за полчаса мы обсудили все: от любви до литературы.

А потом пришла его жена: в полной боевой готовности к скандалу, самому большому скандалу в ее жизни.

— Я заказала «Роллс-ройс», — заявила она, — и новый аккумулятор для «шевроле». Когда его привезут, я уеду на «шевроле» в Нью-Йорк, а тебе останется «Роллс-ройс» — компенсация за моральный ущерб.

— Да ты с ума сошла, Элси…

— Сошла, но теперь вернулась. Хватит с меня этого безумия. Я начинаю жить!

— Что ж, бог в помощь.

— Рада, что ты нашел себе друга, — сказала Элси, поглядев на меня. — У меня, к сожалению, пока нет друзей, но в Нью-Йорке они появятся — это будут чудесные люди, которые не боятся принимать жизнь такой, какая она есть!

— Ты знаешь, кто этот человек? — спросил ее муж.

— Он хотел продать нам противоураганные окна, — ответила она, а потом обратилась ко мне: — Что ж, ты их продал, мальчик. Целый акр противоураганных окон — надеюсь, они защитят моего первого мужа от простуды. Чтобы покинуть этот жилище с чистой совестью, я должна убедиться, что оно абсолютно безопасно и пригодно для жизни человека, который не вылезает из пижамы.

— Элси, послушай… — начал Ланс. — Этот человек — одно из немногих живых существ на всем белом свете, которые еще не слышали ни про тебя, ни про меня, ни про книгу. Он еще видит в нас обычных людей, а не предмет насмешек, негодования, зависти, бесстыдных сплетен…

Элси Морган обдумала слова мужа. Чем дольше она думала, тем сильнее менялась. Из безумной женщины она превратилась в тихую волоокую домохозяйку.

— Как поживаете? — осведомилась она.

— Хорошо, спасибо, мэм.

— Вы, верно, подумали, что попали в сумасшедший дом.

— Ну что вы, мэм. — Ложь выбила меня из колеи, и я, не зная, куда деть руки, схватился за стоявшую на столе сахарницу. Под ней оказался чек на сто шестьдесят тысяч долларов. Я не шучу, ей-богу: под треснувшей пятнадцатицентовой сахарницей лежал чек, который Элси получила за права на экранизацию романа.

От удивления я сшиб чашку и вылил на чек кофе.

Знаете, сколько человек кинулось его спасать?

Один.

Я.

Я вытащил чек из лужи и обтер, а Элси Стрэнг Морган и ее муж все это время безразлично глазели на меня, ничего не предпринимая. Чек — билет в новую жизнь, полную роскоши и развлечений — значил для них не больше, чем шанс выиграть индейку на деревенской лотерее.

— Вот, — сказал я, передавая чек мужу. — Спрячьте подальше.

— Еще чего! — Он скрестил руки на груди, отказываясь брать чек.

Тогда я протянул его Элси. Она тоже не захотела его взять.

— Отдайте в свой любимый благотворительный фонд, — сказала она. — То, что мне нужно, за деньги не купишь.

— А что тебе нужно, Элси? — спросил ее муж.

— Я хочу, чтобы все стало как раньше, — ответила она, мрачнея, — и как уже никогда не будет. Я снова хочу быть глупенькой, робкой, милой домохозяйкой. Женой школьного учителя, едва сводящего концы с концами. Я хочу опять любить своих соседей, и чтобы они тоже меня любили. Хочу радоваться всяким глупым пустякам — солнцу, подешевевшему мясу, трехдолларовой прибавке к жалованью моего мужа. — Она показала пальцем на окно. — Там сейчас весна. Ручаюсь, все женщины мира ей радуются — кроме меня.

А потом она рассказала про книгу. Рассказывая, она стояла у окна и смотрела на бесполезную весну за окном.

— Мужественный и искушенный жизнью герой романа уезжает из Нью-Йорка в крошечный вермонтский городок — преподавать английский в сельской школе.

— Это я, — пояснил муж. — Она назвала меня Лансом Магнумом вместо Лоренса Моргана, чтобы никто не узнал, а потом описала вплоть до шрамика на переносице. — Он взял из холодильника еще одну бутылку пива. — Понимаете, она сочиняла втихомолку. Я до последнего думал, будто она записывает всякую ерунду — рецепты тортов или еще что, — пока нам не принесли шесть авторских экземпляров ее изданной книги. Возвращаюсь я как-то с работы, а они лежат стопочкой на кухонном столе — шесть экземпляров «Города ханжей», автор — силы небесные! — Элси Стрэнг Морган! — Он сделал большой глоток пива и грохнул бутылкой об стол. — Вокруг разбросаны конфеты, а на стопке лежит шикарная алая роза.

— Герой книги, — сказала Элси Стрэнг Морган, выглядывая в окно, — влюбляется в простую деревенскую девушку, которая безвылазно живет в своем крошечном городке — только раз, еще в школе, они с классом ездили в Вашингтон на фестиваль цветущей вишни.

— Это ты, — сказал ее муж.

— Да, это я… была я. Взяв меня в жены, муж быстро понял, что моя наивность и застенчивость невыносимы.

— В книге? — уточнил я.

— В жизни, в книге — какая разница? — сказал муж. — Знаете, кто главный злодей?

— Нет.

— Жадный банкир по имени Уолкер Уильямс, — ответил за меня он. — А знаете, кто на самом деле заправляет Сберегательным банком Крокерс-фолз?

— Понятия не имею.

— Жадный банкир по имени Уильямс Уолкер! Боже правый, моей жене впору работать в ЦРУ — придумывать новые сверхсложные шифры!

— Ну прости, прости… — пробормотала Элси, но в ее голосе слышалось не только сожаление. Ее браку пришел конец. Всему пришел конец.

— Наверно, я должен сердиться на школьный совет — они все-таки меня уволили! Но я их не виню. Все четверо описаны в книге, да так, что ошибиться невозможно! А даже не будь их в романе, как можно позволить знаменитому сердцееду, беспощадному губителю женщин, и дальше наставлять молодежь? — Он встал за спиной у жены. — Элси Стрэнг Морган, что на тебя нашло? Что тобой двигало?

И вот как она ответила:

— Ты, — тихо проговорила она. — Мною двигал ты. Подумай, какой я была до встречи с тобой. Да я бы ни слова не написала из этой книги: подобные мысли просто не водились в моей голове. Конечно, я слышала про грязные тайны Крокерс-фолз, но меня они не заботили. Ничего вопиюще дурного я в них не видела.

Она повернулась к нему лицом.

— А потом в город явился ты, великий Ланс Магнум, и вскружил мне голову. Ты увидел, что в одном я слишком стеснительна, в другом — консервативна, а в третьем лицемерна. Ради твоей любви я изменилась.

Ты велел мне не бояться жить, и я перестала бояться. Ты велел мне разглядеть истинную сущность моих друзей и соседей — они подлые, жадные, недалекие, ограниченные, — и я увидела их истинную сущность.

Ты велел мне, — сказала жена своему мужу, — не стыдиться любви, а гордиться ею — кричать о ней на всех перекрестках.

И я кричала.

А книгу я написала, чтобы ты понял, как велика моя любовь и сколь многому ты меня научил.

А потом я начала ждать. Я ждала и ждала — хоть самого мизерного намека на то, что тебе все стало ясно, — сказала Элси Стрэнг Морган, — что эта книга не только моя, но и твоя. Я была матерью. Ты был отцом. А книга, с божьей помощью, стала нашим первенцем.

После этой речи я ушел.

Мне бы хотелось услышать, что сказал Ланс Магнум о страшном ребенке, которого прижила от него простая деревенская девушка, однако он попросил меня уйти.

На улице механик менял аккумулятор «шевроле». Тут я понял, что если кто-нибудь из них прыгнет в машину и укатит прочь, то скандальная любовная интрига между Лансом и Селестой закончится здесь и сейчас.

Поэтому я сказал механику, что произошла ошибка и нам вовсе не нужен аккумулятор.

Я от души рад своему поступку: когда я вернулся через два дня, Элси Стрэнг Морган и ее муж все еще были вместе и ворковали друг с другом, точно голубки. Они подписали договор на замену окон и дверей по всему дому — душевые кабинки продать не удалось, поскольку им еще не провели канализацию. Зато «Роллс-ройс» у них уже был.

Пока я замерял окна, муж Элси Стрэнг Морган принес мне кружку пива. Он был в новом костюме и гладко выбрит.

— Смотрю, вы признали отцовство, — заметил я.

— Если б не признал, — ответил он, — то был бы самым жутким ханжой в Городе ханжей. Какой отец откажется от своего ребенка?

Недавно я слышал, что она написала вторую книгу, и мне страшно ее открывать. Говорят, главный герой торгует противоураганными окнами. Он ходит по домам и делает замеры — а книга о том, что он видит внутри.

Примечания

5

© Перевод. Е. Романова, 2010

6

Джеймс (Джимми) Хоффа (1913 — дата смерти неизвестна) — американский профсоюзный лидер. — Примеч. пер.