Прирученное Бедствие II

Купава Огинская, 2023

Прошлое ворвалось в размеренную жизнь Шаны, нарушив ее покой. У прошлого дикие глаза, дурной нрав и множество тайн.Эта встреча изменила все.Теперь Шане придется жить зная, как аристократы наказывают врагов, чем правящая семья заслужила безоговорочную верность и насколько близка империя к уничтожению.Она и рада бы не знать, но у прошлого свои планы.

Глава 4. Водная лилия

В кабинете царила сосредоточенная тишина, нарушаемая лишь шуршанием страниц. Дни становились все короче, и все раньше приходилось включать расставленные по помещению светильники.

От теплого, искусственного света, скудная обстановка приобретала вид уютный и приятный. Волосы Кела сияли расплавленным золотом, то и дело привлекая внимание.

Я постоянно отвлекалась и злилась на себя за это.

Художественная мастерская оказалась тупиком, но я не испытывала по этому поводу большой печали. Ведь нам удалось предотвратить большое ограбление.

Да и новая зацепка в лице барона Фейгла и его неожиданного наследника, не давали унывать…

Пока командор должен был собирать информацию на юного наследника и его мать, мы продолжали искать зацепки в газетах, которые могли привести нас к альсам, и информацию в книгах, что подсказала бы нам расположение усыпальниц забытых богов.

Кел сидел рядом на полу, как обычно. Я забралась с ногами на диван и привалилась плечом к Йену, найдя эту позу довольно удобной. Магистр одинокий, но далеко не несчастный, сидел за столом, среди древних книг, написанных на устаревшем наречие, прочесть которые мог только он. Каждый занимался своим делом.

Я просматривала сборник легенд, ни на что особенно не надеясь, когда взгляд зацепился за смутно знакомое название реки. Дернулась, к уже просмотренным книгам, желая найти ее упоминание…

Кел тихо ойкнул, когда я ударила его коленкой по затылку, в спешке пытаясь встать с дивана. Йен сдавленно охнул — ему я случайно заехала локтем под ребра.

Из-за излишней поспешности я была крайне неуклюжа. Пока Кел потирал голову, Йен ноющие ребра, а я тихо просила у них прощения, магистр смотрел на нас с видом уставшего взрослого, вынужденного возиться с детишками.

— Шана, ты что-то нашла? — спросил он, дав нам немного времени.

— Не уверена. — я еще раз перечитала заинтересовавшее меня предложение. Снова просматривать уже отложенные книги не хотелось, но я чувствовала, что где-то видела это название. И с ним было связано что-то важное. — Скажите, магистр, а вы не знаете, где находится река Цемхе?

Он удивленно приподнял брови, но ответил:

— Это старое название Тувьи. Во времена многобожия река носила имя богини, покровительницы водных потоков. После того как в империи начали поклоняться Всевышней, реке дали другое название, чтобы не оскорблять ее, упоминанием имени отринутой богини.

— Кажется, я догадываюсь, где может находиться одна из усыпальниц. — тихо произнесла я. Голос подрагивал от волнения и я никак не могла с этим справиться. — Тут… тут говориться, что усыпальницу устроили под водами Цемхи, и в память о почитаемой богине, высекли для нее статую невиданный, коронованной рыбы, отмечавшей вход в усыпальницу.

Кел нахмурился.

— Тувья длинная река, и, насколько я помню, нигде в столице нет такой причудливой статуи…

— Прошло много времени, — магистр привстал, глядя на книгу в моих руках. Он уже понял, к чему я веду. — Тувья за это время обмелела, берег ушел дальше…

Я не дала ему договорить, мне натерпелось сообщить о главном:

— В парке, за набережной, есть странный камень с короной. Никто не знает насколько камень большой, но он точно засел очень глубоко под землю. И из него кто-то вырезал корону. Это, своего рода, достопримечательность нашего квартала. Несса каждую весну, как только сходит снег, проверяет камень. Боится, что он исчезнет.

— В парке, — пробормотал Йен, — в свободном для посещения месте…

Я кивнула.

— Я бы на месте альса, которому нужно пробудить богиню Цемхе, просто поселилась бы неподалеку от парка и не привлекала к себе лишнего внимания.

— Простолюдином. В столицу постоянно кто-то приезжает на заработки, или за лучшей жизнью. Такие люди не вызывают особого интереса или подозрений… — произнес Кел. Он медленно поднялся на ноги. — Нужно узнать, кто поселился в близлежащих домах за последнее время.

— Это не проблема. Я много чего знаю о тех местах, а чего не знаю я, знают Лисса или Несс. Новости обо всех новеньких рано или поздно доходили до пекарни.

Сердце заходилось как сумасшедшее. Я не могла сдержать улыбку.

Вот оно, наконец-то, у нас появилась четкая цель.

Йен накрыл мою руку прохладной ладонью и только тогда я поняла, что стою, опираясь одним коленом о диван и сжимаю пальцами плечо Йена. Его глаза выцвели, вернув свой естественный цвет. В последнее время это случалось все реже, и я начала забывать, что маскировка Йена может слететь, если он перестает сдерживать эмоции.

Я склонилась, закрыв глаза Йена свободной ладонью.

— Возьми себя в руки. — велела ему. — Мне казалось, ты научился себя контролировать.

— Прости, Шани, ничего не могу с собой поделать. Сейчас ты была просто удивительно прекрасна…

Кел кашлянул, напоминая о себе. Я отдернула ладонь.

На Йена он смотрел с подозрением и уже собирался о чем-то спросить, когда в дверь постучали. Звук дверного молоточка, раздавшийся в тишине, показался мне зловещим.

— Наверное, прибыла информация по барону. — решил Кел. Это было обычным делом. Он направился в прихожую, на ходу пригрозив. — Нам нужно будет с тобой серьезно поговорить, Йенни.

Йен закатил уже совершенно обычные, светло-серые глаза, но огрызаться не стал.

Мы все замерли в молчании, пережидая привычный момент. Командор часто посылал стражника с необходимой информацией. Это всегда был один и тот же юноша. Тихий и робкий. Он негромко здоровался с Келом, передавал ему папку и уходил.

Замок щелкнул. Дверь открылась. И несколько мгновений ничего не происходило.

Потом послышался удивленный голос Кела:

— Командор?

— С дороги, лейтенант. — сильный и властный голос всем нам был хорошо знаком.

Магистр помрачнел, недоверчиво глядя в дверной проем. Его внушение исключало саму возможность того, что командор мог прибыть сюда лично.

Но тяжелые шаги приближались к кабинету. Это определенно был не Кел…

И все же, я до последнего момента не верила, что это командор. Даже когда он показался в дверном проеме, отказывалась верить своим глазам. Ведь значить это могло только одно — внушение было уничтожено.

Командор был зол. И немного удивлен, когда увидел магистра. Он быстро взял себя в руки, затолкал в кабинет Кела, маячившего за его плечом и зловеще произнес:

— Надеюсь, никого больше мне ждать не нужно и здесь все?

— Командор… — попытался что-то сказать магистр, но ему велели заткнуться.

— Для начала я хочу знать, что за демонстрация бессмысленной жестокости была устроена вами для моих людей в художественной мастерской «Лавия»?

— Что? — Йен подался вперед. — Что вы только что сказали?

Появление командора в этой квартире оказалось не самым шокирующим событием этого дня. Борк и его подельники были зверски убиты ночью. А ранним утром, группа, отправленная командором, нашла лишь остывшие трупы.

— В мастерской были найдены доказательства планирующегося ограбления. — командор смотрел в основном на Йена, изредка переводя тяжелый взгляд на меня. Но было заметно, что из всех нас, больше всего командор подозревает именно Йена. — Одного я не могу понять, зачем было сдавать, если вы все равно планировали их убить.

Йен искренне оскорбился.

— За кого вы меня принимаете? Этой ночью я никого не убивал. Гарибальд сможет это подтвердить.

— Кто? — непонимающе спросил Кел.

— Что? — ужаснулась я.

— А что такое, Шани? Ты сама разрешила мне делать все что угодно. К тому же, я его не убил. Мы побеседовали в теплой, дружеской обстановке. Он во всем раскаялся и просил прощения. И я уверяю тебя, Гарибальд жив. Ну… разве что некоторое время, не сможет пользоваться руками. И теперь уже едва ли когда-нибудь хотя бы посмотрит в сторону женщины. Но он точно жив.

Командор не сразу поверил Йену. Но, то ли внушение еще не до конца развеялось, то ли Йен был очень убедителен, в конечном итоге, командор все же смирился с мыслью, что убийства в мастерской не имеют к нам никакого отношения.

— Предположим, это правда. — он отошел к окну, привалился к подоконнику и скрестил руки на груди. — Тогда второй вопрос: что вы со мной сделали?

Мы не сговариваясь, в едином порыве посмотрели на магистра. Не потому что он единственный был виноват в состоянии командора, просто он лучше всех мог объяснить что произошло.

— Что ж, — магистр откинулся на спинку стула и переплел пальцы в замок, поверх раскрытой книги, которую недавно читал, — я расскажу, но вам это не понравится…

Магистр недооценил взрывной характер командора. Выслушал рассказ он не перебивая, с бесстрастным выражением лица. А после, все так же невозмутимо, рванул вперед…

Йен едва успел сдернуть магистра со стула, который в следующее мгновение разлетелся щепками. Кел вцепился в командора сзади, стараясь его удержать, Йен спрятал магистра за спиной, выставив вперед руки.

— Давайте успокоимся!

Я держалась в стороне. Тренированного мужчину, куда выше и тяжелее меня, я могла бы, разве что, придать огню. Вероятно, у меня даже получилось бы его сжечь, так как атаки от меня он едва ли ожидал. Но командор, несмотря на всю мою к нему неприязнь, не заслуживал смерти.

Прежде чем его удалось успокоить, кроме стула успели пострадать отломанный край стола, два разбитых светильника, пробитая насквозь стена и челюсть Кела. Несколько книг были разорваны и восстановлению не подлежали. По полу были разбросаны измятые и истоптанные страницы.

На первый взгляд, командор не пользовался магией, но сила его удара была просто ненормальной.

— Кому-нибудь принести водички? — спросила я от двери, когда стало ясно, что конфликт исчерпал себя. Даже если временно.

Услышав мой голос, командор вспомнил о моем неоценимом вкладе в его подчинение и перевел тяжелый взгляд на меня.

— Ты…

— Просить прощения не буду. — предупредила сразу. — У нас тут такие проблемы, а вы ко мне пристали с этими своими подозрениями. Что еще мне было делать?

— Все было сделано на благо империи. — подтвердил магистр.

— С чего бы мне верить альсу? — командор был настроен враждебно. С одной стороны я его понимала… с другой — раздражал он страшно. Окинув меня взглядом, он спросил у магистра. — Она тоже из ваших?

— Да что я вам сделала, что вы меня постоянно в чем-то подозреваете? — возмутилась я.

Раньше, чем командор успел хоть что-то сказать, раздался смех Йена.

***

Не меньше получаса потребовалось на то, чтобы усмирить гнев командора полностью, и убедить его в благородности наших намерений. На этот раз он поверил с трудом и будто бы не до конца.

На лице его застыло непонятное выражение.

— Я, пожалуй, пойду, приготовлю чаю, — сказала я, радуясь, что несколько дней назад в чайном магазине приобрела травяной сбор, и надеясь, что чашек на полупустой кухне магистра хватит для всех.

Сбор помогал расслабиться и снять напряжение. А сейчас всем нам, как никогда, нужно было немного успокоиться.

— Я с тобой! — Йен рванул ко мне через всю комнату, проигнорировав возмущенный окрик Кела. Брат не хотел оставаться наедине с магистром и командором.

Обернувшись уже в дверях, Йен велел, энергично подталкивая меня вперед:

— Если что-то случится, кричи. Я непременно приду на помощь.

На кухне, пока я заваривала чай, Йен о чем-то размышлял с мрачным видом. Он был озадачен и встревожен.

Появление командора было неожиданным, и шокировало нас всех. Я чувствовала страх, превращавшийся в раздражение. Но на кого стоит злиться, я не знала, поэтому, решила переложить всю вину на альсов.

— Зачем они вообще придумали этот дурацкий план? — проворчала я, звеня чайником. — Не проще было просто убить императора? Или женить его сына на какой-нибудь альсе и постепенно захватить империю? Что за тяга к разрушению?

Йен фыркнул, выныривая из своих мрачных дум.

— Люди ненавидят альсов, Шани, и альсы отвечают им взаимностью. Поверь, будь их воля и появись такая возможность, альсы уничтожили бы все человечество без всякого сожаления.

Подумав немного, он исправился:

— Или не все. Человеческие женщины плодовиты, в то время, как женщинам альсов сложно понести…

Я передернула плечами.

— Хватит. Я поняла.

Кровь альсов была куда сильнее человеческой, потому полукровки, как правило, перенимали черты и магию отцов. Йен был тому подтверждением. И план альсов уничтожить столицу, а после захватить разобщенных и напуганных людей, был очень даже хорош.

Но все равно страшно бесил.

— Прости. — Йен встал сзади, осторожно поглаживая мои плечи. — Если бы я не поспешил и узнал весь план, мы бы не оказались в такой ситуации. Это все моя вина.

Я не видела смысла его в чем-то винить. Он не был обязан помогать.

Когда в общину, где он рос пришли альсы, с планом по пробуждению забытых, человеческих богов, поддержали его не все. Горстка безумцев согласилась испытать удачу и покинула свою общину, оказавшуюся категорически против такого риска. И Йен, вместо того, чтобы остаться в безопасности, увязался следом. Разузнал, что сумел, даже получил один из осколков, избавив нас от необходимости искать все три усыпальницы. Он сделал куда больше, чем должен был…

— Не говори глупостей. Если бы не ты, на Празднике Луны мы все погибли бы, даже не понимая, что произошло.

Йен вздохнул, уткнувшись лбом мне в затылок, прямо в наспех собранные в пучок волосы. Наверное, стоило бы его оттолкнуть, он немного мешал, но в то же время его близость успокаивала. Я не могла заставить себя отказаться от этого теплого, приятного чувства.

— Этого бы не произошло. Но я и не думал никого спасать. Я лишь хотел забрать тебя и Кела и вывезти из империи. Мне было все равно…

— Припоминаю, — перебила его я, — ты об этом говорил. Но я все равно не считаю, что ты в чем-то виноват. Не думай об этом. Ведь сейчас, ты делаешь все, чтобы предотвратить катастрофу.

— Потому что если этого не сделать, ты будешь страдать и тосковать по той пекарне и людям, что в ней работали. — совсем тихо сказал Йен.

Я чувствовала его дыхание, оно щекотало кожу головы и, несмотря на серьезный разговор и сложное положение, в котором мы оказались, я едва сдержалась, чтобы не захихикать. Глупо и неуместно.

— Какая разница, что у тебя за причины? Главное, что ты пытаешься спасти империю, которая никогда не была добра к тебе.

— Ты была…

Засвистел закипевший чайник, прерывая наш разговор. Йену пришлось отстраниться и отпустить меня. И делал он это демонстративно неохотно.

Когда мы вернулись в кабинет с подносом, уставленным чашками, то застали довольно неожиданную картину. Командор и магистр, стоя у окна что-то обсуждали. Кел, с тоскливым видом, топталась неподалеку, напряженно следя за каждым движением командора. Брат все еще опасался, что тот может сорваться и наброситься на магистра.

— Я найду всю имеющуюся информацию на барона Фейгла. — пообещал командор, рассеянно принимая чашку с чаем. — Но не думаю, что смогу помочь с информацией по приезжим. Не все попадают в столицу официально…

— В этом нет нужды. — Сначала я решила, что магистр снова что-то внушил командору, но быстро отмела этот вариант. Худое и изможденное лицо магистра оставалось слишком напряженным, а взгляд настороженным. Он не был похож на альса, который все контролирует. — С этим разберемся мы.

Я покосилась на Кела. Он был молодым, симпатичным и легко завоевывал чужое расположение, а я хорошо знала те кварталы. Вместе, мы наверняка разузнаем все, что нужно.

— И каким же образом? — со снисходительной усмешкой спросил командор.

— С чего бы мне рассказывать? — поинтересовалась я враждебно. Даже если у него были причины сомневаться во мне и в чем-то подозревать, это все равно раздражало. — Я вам тоже не доверяю.

Магистр устало потер переносицу.

— Спокойнее, Шана. Теперь мы союзники.

Судя по его угрюмому виду, ему и самому это не нравилось. Несложно было догадаться, что внушить командору магистр ничего больше не смог, и, вынужден был полагаться на устную договоренность.

Когда Йен предупреждал, что ментальная магия — вещь хрупкая и любое внушение можно сломать, я и подумать не могла, что когда-нибудь стану свидетельницей подобного взлома.

Командор выглядел измученным, кажется, у него сильно болела голова, но он больше не находился под влиянием магистра. Хотя все еще слишком легко ему поддавался.

— Мне пора возвращаться. — не притронувшись к чаю, командор поставил чашку на подоконник и обвел нас суровым взглядом. — Не делайте глупостей.

Магистр поморщился. Он слишком привык сам давать окружающим снисходительные наставление и не переносил, когда кто-то поступал так по отношению к нему.

Когда командор ушел, а чай был допит в напряженной тишине, Кел первым обратил внимание на разгромленный кабинет и уныло спросил:

— Он ведь не сбежал, потому что не хотел помогать с уборкой?

К тому времени, как мы справились с разгромом, устроенным командором, было уже слишком поздно, чтобы продолжать поиски какой-то новой информации. Магистр убивался над испорченными книгами и лишь рассеянно кивнул, когда вежливый и воспитанный Кел предупредил, что мы уходим.

***

Ночью я долго ворочалась, плохо спала и часто просыпалась. События последних дней навалились как-то разом, не давая отдохнуть. И это перед таким важным днем. Впервые в жизни я собиралась отправляться на опрос населения. Да, лишь в качестве помощницы настоящего стражника — а Кел уверял, что он уже научился выглядеть как настоящий стражник, а не вчерашний рекрут — но это была такая незначительная деталь, о которой было легко забыть.

Вместо того чтобы набираться сил перед сложным днем, я увязла в дреме, каком-то мутном забытьи. И только благодаря этому почувствовала чье-то присутствие в комнате. Вырвалась из полусна, медленно открыла глаза, прокручивая в голове самые плохие варианты развития событий, и длинно выдохнула, увидев в прозрачном полумраке, светящиеся глаза.

Я никогда не зашторивала окна на ночь, благодаря чему в комнату всегда проникал слабый, теплый свет от уличных фонарей. В этой части города они горели всю ночь.

Йен бесшумно бродил вокруг кровати, раскидывая что-то по одеяло. Что-то легкое и шуршащее как бумага.

— И что ты делаешь?

Он вздрогнул, поднял на меня глаза и замер.

— Шани, зачем ты проснулась так рано?

Я села и с одеяла мне на колени ссыпалось несколько белых, бумажных бутонов. Хрупкие и будто светящиеся в темноте, они казались почти волшебными.

— Это что?

— Водные лилии*, — произнес Йен. Освободив себе место, он сел на край постели. У его ног, собранные в покрывало, лежали еще несколько десятков таких же бумажных цветков. — Тебе же понравилась камелия. Я подумал, что эти тебе тоже понравятся. Они красивые.

_________________________________________________________________________

Потому что мне не нравится, как звучит «водяные лилии».

Водяная лилия (так же — Кувшинка) на языке цветов:

«Чувства в моей душе бушуют». Кувшинку дарит человек, который хочет убедить вас, что он — ваша «половинка». Даритель просит довериться ему и обещает быть нежным и заботливым.

_________________________________________________________________________

— Но зачем так много?

Йен пожал плечами. Он и сам не до конца понимал, зачем делал все это.

— Просто мне хотелось тебя удивить. И порадовать. Но я не знаю, что нужно делать. Ты никогда ни о чем не просишь. Дорогие наряды не делают тебя счастливее, от украшений ты отказалась…

Я чувствовала осуждение в его голосе и даже испытывала некоторую вину. От украшения я не только отказалась, но и отчитала Йена, когда он, сияющий, весь в предвкушении, притащил мне ослепительно прекрасный гарнитур из синего турмалина. Полный комплект.

Тогда я отказалась от подарка, заявив, что он слишком дорогой и обременительный. К тому же, я никогда не носила украшения и не была уверена, что вообще их люблю.

— И сколько их? — я двумя пальцами коснулась белого лепестка.

— Сотня. Хотел сделать больше, но очень уж не терпелось тебе их показать.

Первым порывом было наворчать на него. Сказать, что лучше бы он потратил это время на отдых, что одного цветка вполне хватило бы. Что мне не нужно ничего, чтобы чувствовать себя счастливой.

Я и так чувствовала себя счастливой. Несмотря на сложную ситуацию, неясное будущее и изредка накатывающее, удушающее отчаяние, большую часть времени я была счастлива. Даже засиживаясь допоздна в квартире магистра и с трудом засыпая, я была полностью довольна своей жизнью. Потому что теперь в ней появился тот, кого так не хватало все шесть лет…

— Йен, — я хотела наворчать на него, но смогла выдавить из себя лишь тихое, — спасибо.

Он старался для меня и я это ценила. Даже если не считала, что заслуживаю.

— Можно, я останусь?

— Что?

Йен пожал плечами, очертания белой нательной рубахи в темноте были хорошо видны, чтобы я могла заметить любой его жест.

— Весь день ты проведешь с Келом. Я буду скучать. — он потянулся ко мне. Медленно, неуверенно, ожидая моего решения.

— Хорошо.

Цветы зашуршали, опадая на пол, некоторые из них, я была уверена, смялись и затерялись в складках одеяла. Амелию утром ждал неожиданный и не то, чтобы приятный сюрприз.

Йен обнял меня, подмял под себя, устраиваясь так, чтобы положить голову мне на плечо. Вздохнул длинно и облегченно, будто сбросив с плеч большой груз.

Он был холодный и твердый, как кусок льда, но я знала, что со временем, Йен отогреется и его мышцы расслабятся. Нужно было только немного подождать.

И я ждала, перебирая его волосы, пропуская жесткие пряди сквозь пальцы.

— Шани?

Тихий шепот теплым дыханием коснулся плеча, проникая под тонкую ткань ночной сорочки.

— Что?

Йен молчал. И я решила, что это был один из тех случаев, когда ему просто нужно услышать мой голос, чтобы убедиться, что я правда здесь. Но спустя несколько минут, он заговорил, приняв для себя какое-то решение:

— Мне не нравится, когда мы не вместе и я не знаю что с тобой происходит. Я постоянно скучаю и беспокоюсь. Иногда мне кажется, что лучшим решением было бы запереть тебя в этой комнате, чтобы точно знать где ты, и всегда быть с тобой. — он вздохнул. — Но я знаю, что ты меня за это возненавидишь… Ты ведь возненавидишь?

Йен снова это делал: проверял, как много я готова ему позволить. На этот раз открыто и даже нагло.

Когда он был такой ласковый и послушный, я забывала, как груб и жесток он был с девушкой из имперской канцелярии; и как равнодушно рассказывал о том, что покалечил Гарибальда. Эти шесть лет безвозвратно изменили его, чем дольше я была рядом, тем отчетливее это понимала.

Как понимала и то, что никогда не смогу от него отвернуться. Но точно должна буду проявить строгость и даже жесткость в некоторых ситуациях. В такой, как, например, эта…

Затаив дыхание, Йен ждал моего ответа. Едва ли он верил, что я по доброй воле соглашусь стать узницей его нездоровых намерений, но все равно, как будто, на что-то надеялся.

— Да. — сказала я. — Наверняка, возненавижу.

Он дрогнул.

— Не хочу, чтобы ты меня ненавидела.

Я взъерошила его волосы. Этот разговор мне не нравился.

— Тогда не делай глупостей. — велела я. — И давай уже спать. Нас ждет сложный день.

Йен тихо рассмеялся. После возвращения он часто смеялся.

— Шани, я тебя люблю. Полюби и ты меня. — после недолгой тишины, в которую уместилось два удара моего сбившегося сердца, он едва слышно и жалобно добавил: — Пожалуйста…

— Но я же люблю тебя.

— Как и Кела.

— Конечно, мы же семья. — я завозилась, ощущая странное напряжение, появившееся между нами, попыталась сбросить Йена, но он лишь сильнее в меня вцепился. Зарылся лицом в сорочку.

— Ох, Шани… — вздохнул он. И глухо спросил, не поднимая головы. — А замуж за него ты бы пошла?

— С ума сошел? Он мой брат! — я потянула его за волосы, желая заглянуть в глаза, но Йен только сильнее вжался лбом в мое плечо. — Что ты опять себе там надумал? У меня есть только ты и Кел. Ближе вас нет никого.

— А пекарня?

Я вспомнила мистрис, девочек, запах свежей выпечки… Неожиданно желудок свело от желания съесть знаменитую вертушку с корицей, приготовленную по секретному рецепту семьи Брэгдан.

— Они тоже мне дороги. Но это другое. Не такое… тяжелое чувство.

Йен что-то промычал. Было неясно, удовлетворил его мой ответ, или сделал только хуже. Он просто расслабился и затих, оставив меня гадать, что же это все значило.

Рассвет я встречала с тяжелой от мыслей и недосыпа головой.

Образ того Йена, которому приходилось делить комнату с Келом, и который ушел с альсами, чтобы защитить нас, постепенно забывался. На его смену пришел этот напористый и уверенный Йен, с неприглядными тайнами в прошлом. Ожесточившийся, но, одновременно, все еще ласковый и по-мальчишечьи легкомысленный.

Такого повзрослевшего и изменившегося, я все еще его любила. Я знала это. Как знала и то, что никогда не смогу любить его так, как ему необходимо. Не потому что не хотела, ради Йена я готова была сделать что угодно, просто не знала как это сделать.

А Йен не мог объяснить, что именно ему нужно.

Я не чувствовала правую руку и плечо, на которой он все еще лежал. Казалось, за всю ночь, Йен даже не пошевелился.

— Тебе пора возвращаться к себе, — прошептала я, легко похлопав его по спине.

Медленно приподнявшись, Йен посмотрел на меня сонным, расфокусированным взглядом, я была не уверена, что он вообще меня видит.

— Что?

Я попыталась объяснить ему, что уже рассвело, совсем скоро проснутся слуги и ему нужно поскорее покинуть мою комнату. Потому что, даже если слухи не уйдут дальше этого дома, мне не хотелось, чтобы хоть кто-то знал, что Йен пробирается ко мне по ночам.

Но освобожденная от тяжести его головы, моя рука начала оживать и договорить я не смогла. Зашипела, сквозь сжатые зубы от невыносимого покалывания в мышцах.

— Больше никогда не используй меня в качестве подушки. — велела я, растирая онемевшее предплечье.

— Прости. — Йен выглядел таким растерянным и виноватым, что все мое раздражение иссякло. И когда он потянулся, разминать мне руку и плечо, я позволила ему, хотя это делало только хуже. Вместе с иголочками, засевшими в мышцах, по коже от его ладоней и пальцев расходились щекотные мурашки. — Я научусь спать так, чтобы не доставлять тебе неудобств. Не хотелось бы, чтобы ты лишилась из-за меня руки, когда мы поженимся.

— Когда я за тебя выйду, мы будем спать в разных покоях. Так положено по этикету. — наставительно произнесла я, следя за тем, как Йен разминает мою руку. И подняла на него взгляд, когда он остановился. — Что?

Удивление, появившееся на его лице после моих слов, быстро сменилось на осознание, а потом и восторг. Йен набросился на меня. Сжал. Повалил.

Зашуршали погибающие под нашими телами, бумажные цветы.

— Ты что творишь?! — возмутилась я в его рубаху, отчего вышло приглушенно и совсем не зло.

— Шани, ты сказала «когда»! Ты сказала «когда».

— Ты не слышал, что я сказала после этого? — проворчала устало. Но вместо того, чтобы оттолкнуть, обняла его в ответ.