Всего лишь я

Ксения Пашкова, 2023

У меня и в мыслях не было, что можно в деталях распланировать свою жизнь на годы вперед и что дни не обязательно измеряются количеством боли. Думая о прошлом, я всегда вспоминаю, как в тот или иной год чувствовала себя мама и как ее состояние отражалось на нас с папой. Представляя будущее, я беспокоюсь о том же самом: изменится ли хоть что-то в лучшую сторону, не появятся ли у мамы новые болезни, будет ли рядом папа и как со всем этим справляюсь я.Но затем я встречаю Тамаза, который видит жизнь в совершенно ином свете. Он представляет, что в будущем его имя будет ассоциироваться с чем-то хорошим и правильным. С чем-то, в чем он не просто преуспеет, но и сможет стать лучшим среди многих других.Карты говорят маме, что я стану зависима от чувств, которые сведут меня с ума. И я впервые в жизни с ними согласна.

Ведьма

Утром, когда раздается звонок в дверь, мама сама впускает Лилию в квартиру. Я слышу, как она делает комплимент ее кудряшкам и предлагает выпить лимонного чаю. Как только они оказываются на кухне, я тихо прокрадываюсь в гостиную и, заметив на столе зажженные свечи, подхожу ближе. Мне на глаза попадаются две карты, лежащие в стороне от других. Суд и Жрица. Мама наверняка знает, что означает их сочетание. Но иногда мне кажется, что ее толкования отличаются от общепринятых и она видит лишь то, что хочет.

Несмотря на случившуюся у меня накануне истерику, я осмеливаюсь не только покинуть пределы комнаты, но и встретиться с мамой перед выходом из дома. Она появляется в коридоре с белоснежной кружкой в руках и умиротворенной улыбкой на губах. В ее синих глазах ни намека на раскаяние за содеянное. Наоборот — она будто гордится собой, потому что искренне верит в совершаемое благо.

— Уже уходите в университет? — интересуется Лилия, стоящая рядом с мамой. Меня удивляет не то, что они поладили, а то, как быстро это произошло.

— Нет, сегодня придется пропустить занятия, мне нужно на утреннюю тренировку, потому что вечером у нас с подругой другие планы.

— Планы? — уточняет мама, прищурившись.

— Мы идем на вечеринку в бар, я тебе уже говорила об этом.

Еще свежи воспоминания о вчерашнем вечере, когда я вдруг не выдержала и дала слабину, но сейчас мне удается сохранять спокойствие и даже вернуть голосу привычную твердость и уверенность в каждом произносимом слове.

— Он тоже там будет, — утвердительно заявляет мама.

— Я не понимаю, о ком ты говоришь.

— Поверить не могу, что ты так быстро забыла о данном обещании, — удивляется она. — Я думала, мы все выяснили.

— Я иду туда с Виолеттой. Не помню, чтобы обещала тебе с ней не общаться.

— Как ты не понимаешь, что он опасен?

— Простите, что вмешиваюсь, — говорит Лилия, сделавшая шаг вперед, чтобы встать между нами. — Могу я узнать, о ком идет речь?

— Ох, Лили, это долгая история, — отвечает мама, качая головой.

— Не такая уж и долгая, — вмешиваюсь я. — Карты сказали, что мне грозит опасность. И поэтому я должна избегать любых контактов с каким-то несуществующим парнем с поцарапанным лицом из маминых снов.

— Несуществующим?! — негодует мама, но я даже рада, что смогла вывести ее на эмоции на глазах Лилии. Пусть знает, с кем имеет дело. — Ты же сама сказала, что прекратишь с ним общение!

— Мне пришлось так сказать, чтобы ты успокоилась.

— Не ври мне, Эмилия. Не ври.

Я знаю, что еще немного, и ее начнет трясти от страха и злости.

— Мне нужно идти, вернусь поздно, — говорю я и, повернувшись к Лилии, добавляю. — Спасибо, что согласились задержаться.

— Нет проблем, Эми, — отвечает она, с тревогой поглядывая на маму. — Только будьте на связи.

— Обязательно.

По дороге на тренировку я прокручиваю в голове собственные слова и понимаю, что перестала придерживаться стратегии, которую мне помог выработать один из маминых врачей.

«Не пытайтесь с ней спорить и доказывать свою правоту. Вы должны понять и принять тот факт, что она мыслит и видит все иначе. Любая конфронтация усугубит ее состояние, потому что каждое неверное слово, которое вы произносите, наносит непоправимый вред. Я рекомендую вам быть мягкой и осторожной в выражениях до тех пор, пока не будет поставлен точный диагноз и мы не начнем полноценную психотерапию».

Следуя его советам, я лишь иногда напоминала маме, что карты и сны могут ошибаться, но никогда не упрекала ее в болезни и тем более — в том, как сильно ее состояние влияет на меня саму. А сейчас все пошло прахом.

— Не хочу быть грубым, но ты совсем не сосредоточена, — говорит Лука после моего неудачного проката произвольной программы.

Он стал хореографом нашей группы совсем недавно, но за это время я успела привыкнуть к его присутствию на льду.

Когда мама услышала о Луке впервые, то буквально спятила и даже предложила мне перейти в другой тренерский штаб или вовсе завершить спортивную карьеру. Я не знала, смеяться мне или плакать от ужаса, в который она впадает при мысли, что рядом со мной окажется человек мужского пола. Не понимая, как ее успокоить, я сделала то, за что до сих пор не могу себя простить. Поэтому теперь, каждый раз видя Ингу, мое сердце предательски сжимается, готовое в любой момент разорваться от чувства вины.

В прошлом году во время летних сборов я застала Ингу с Лукой в раздевалке — раскрасневшихся и целующихся. Тогда он еще не был нашим хореографом и приехал на сборы в качестве действующего фигуриста-одиночника. Мы с Ингой в то время практически не общались, лишь иногда перебрасывались резкими комментариями да едкими замечаниями. Но это не имело никакого значения — я не собиралась выдавать ее тайну, потому что умела держать рот на замке.

Когда этим летом Лука появился на нашем тренировочном льду, Инга рассказала мне, что они уже давно не вместе, и поблагодарила за то, что я сохранила их секрет. Боюсь представить, как она отреагирует, когда узнает, что именно я — тот самый источник, который рассказал журналистам об их тайном романе.

С тех пор, как я решилась на эту пакость, Ингу и Луку постоянно фотографируют, пытаясь подловить в самый неожиданный момент. За последний месяц они дали несколько интервью, в каждом из которых называли себя хорошими друзьями. Но большинство все равно продолжало верить в посеянные мной слухи.

К моему счастью и сожалению одновременно, это помогло унять мамин страх. Узнав, что Лука положил глаз на кого-то другого, она перестала паниковать и видеть в нем угрозу. И сначала мне, как и ей, стало легче. Но потом… потом меня захлестнул жгучий стыд.

— Мне не нравится, как ты дергаешь плечами во время дорожки шагов, — говорит Лука, позволив мне немного передохнуть. — Это выглядит небрежно.

— Хочу пить.

— Сейчас привезу твою бутылку. А ты пока потренируйся держать осанку. Плечи должны быть расправлены. Ты же в образе черного лебедя как никак.

Теперь упоминание этой птицы неизбежно напоминает мне о Тамазе и птичке, которую он для меня сделал. Проснувшись сегодня утром, я взглянула на ее бумажные крылышки и улыбнулась.

— Ты мне так и не сказала, в каком костюме пойдешь на вечеринку, — заявляет появившаяся рядом Летта.

— Не мешай мне, я отрабатываю движение плечами, — отвечаю я, вскинув подбородок подобно гордому лебедю.

Издав невнятное полуфырканье и полурычанье, подруга закатывает глаза.

— У тебя отличные плечи, хоть и немного широковатые.

— Ну спасибо!

— Я думаю, тебе стоит пойти в образе Эльвиры — повелительницы тьмы.

— Издеваешься? — усмехаюсь я, вспомнив, как выглядит эта героиня.

— Нет. Я сделаю тебе начес и подведу черным карандашом глаза. Будет отлично, соглашайся.

— Виолетта, ты приземлила тройной аксель? — громко спрашивает вернувшийся Лука.

— В процессе. — Невинно улыбнувшись, она уезжает, быстро помахав мне на прощание. — Еще поговорим, Эльвира.

— Эльвира? — С вопрошающим взглядом на лице Лука протягивает мне многоразовую бутылку с водой.

— Долго объяснять. — Благодарно кивнув и сделав глоток, я оглядываюсь в поисках Инги. Похоже, она занята в баре, раз не появилась на тренировке.

— Это связано с сегодняшней вечеринкой в «Черничных ночах»?

— Э-э-э, — протягиваю я, растерявшись. — Ну да. А вы что, тоже придете?

— Собираюсь. Кто-то же должен за вами присмотреть.

Лука старше меня всего на четыре года, но мне все равно сложно представить его на тематической вечеринке в стиле фэнтези.

— Не переживай об этом, я постою где-нибудь в стороне, чтобы никого не смущать. Веселитесь на здоровье.

— А в каком образе вы придете? — любопытничаю я, разминая шею.

— Буду Маленьким принцем. Меня так Инга называет. — Видимо, осознав, что разоткровенничался, он быстро переводит тему. — Марина просила тебе передать, что пора определиться с костюмом для произвольной программы. Можно оставить платье с контрольных прокатов, доработать его или сшить новое. Что думаешь?

— Я… не знаю.

У меня есть десятки эскизов наряда черного лебедя, но, кажется, они так и останутся всего лишь набросками в скетчбуке.

— До первого этапа Гран-при еще есть время, — напоминает Лука. — Но не затягивай, если не хочешь решать все в последний момент.

— Конечно, я все понимаю.

— Хорошо. Итак, вернемся к твоим плечам…

Сразу после тренировки мы с Леттой заезжаем к ней домой, где нас уже ждет Миша.

— Новые очки? — спрашиваю я у него, когда он встречает нас в просторной гостиной.

— Ты, как всегда, внимательна к деталям, Эми, — улыбается он, коснувшись указательным пальцем черной оправы. — Как тренировка?

— Сегодня выяснилось, что мои плечи совсем не лебединые, если ты понимаешь, о чем я.

— Да, Господи, Боже мой! — восклицает Летта из соседней комнаты. — Успокойся уже!

— Мне нравится тундровый лебедь, хотя он самый маленький из всех видов, — рассказывает Миша, устроившись рядом со мной на диване.

— Как бы там ни было, я самый неказистый лебедь из всех, — заявляю я, все еще чувствуя досаду из-за слов Луки.

— Да забудь ты! — кричит подруга. — Лучше иди сюда, подумаем, во что тебя нарядить.

Она вовсе не шутила, когда сказала, что пойдет на вечеринку в образе вампирши. Не успеваю я ступить на порог ее комнаты, как замечаю лежащие на кровати длинную бархатную накидку черного цвета, красный корсет и готический чокер с большим рубином.

— Нравится? — спрашивает Ви, заметив мой обескураженный взгляд.

— Ты правда пойдешь в… этом?

— Ну да.

— А это не слишком?

— Я знала, что ты так скажешь, поэтому для тебя придумала кое-что другое. Вот, смотри.

Она протягивает мне длинное черное платье, пышная юбка которого сделана из фатина.

— Примерь, пожалуйста, — просит Летта.

Быстро переодевшись, я сначала подхожу к зеркалу, чтобы взглянуть на свое отражение, и только потом зову ее.

— Супер! — Хлопнув в ладони, она достает из комода широкий кожаный ремень и капроновые колготки с рисунком паутины.

— Когда ты успела все это купить? — удивляюсь я, когда к моему образу ведьмы добавляется еще и высокий черный колпак.

— Я серьезно отношусь к мероприятиям, на которые нас приглашают, — отчеканивает подруга, уже доставая из ящика круглую косметичку. — Будь добра, не дергайся.

Когда она заканчивает, от меня прежней остается лишь полный растерянности взгляд. Только сейчас ко мне приходит осознание, что через пару часов я окажусь не на празднике в честь окончания сезона или очередной победы, а на самой настоящей вечеринке.

Когда мы с Леттой показываемся Мише, ему приходится снять очки и протереть глаза, дабы убедиться в реальности происходящего.

— Идем со мной, кот. У меня и для тебя есть костюм. — Зловеще улыбнувшись, подруга берет его за руку и уводит переодеваться.

Проводив их взглядом, я снимаю головной убор и тянусь к сумке, чтобы проверить телефон. Не знаю, радоваться мне или тревожиться из-за отсутствия звонков от Лилии. Как же хочется хотя бы на одно короткое мгновение забыть обо всем, что происходит с мамой… Может, вечеринка в коктейль-баре — это не такая уж и плохая идея, как подсказывает мне чутье?

— Мы готовы! — объявляет подруга, держа под руку Мишу, одетого в костюм Графа Дракулы. Он явно смущен, но все равно продолжает стоять рядом с Леттой, которая в диком восторге от всего происходящего. Глядя на них сейчас, я впервые за все время нахожу их связь чем-то трогательным и… настоящим.

— Тогда поехали, — заключаю я, вновь украшая свою голову ведьминским колпаком.