Коснись меня

Ксения Грик, 2019

«Раньше я любила этот дом, и частенько оставалась в гостях у его хозяйки. Он находился на окраине небольшого провинциального городка, располагавшегося на северо-востоке от столицы. Но теперь, приехав сюда после стольких лет, я совершено перестала его узнавать. Железный резной забор, покрытый ржавчиной. Скрипучие ворота, открыть которые можно было только приложив не мало усилий. Старый, почти заброшенный фруктовый сад, с разросшимися, неухоженными и сухими деревьями. Плодов он приносил намного меньше, чем требовал времени для своего ухода. Маленький круглый пруд, находящийся по левую руку от дома, с противоположной стороны от сада, по-видимому, уже несколько лет был затянут трясиной. Железная крыша была испещрена дырами и разломами от ржавчины, через которые в дождливую погоду дом наполнялся влагой. Серая краска на стенах давно облупилась, а сами стены покосились от времени и покрылись изнутри невыводимой плесенью. Огромные окна, располагавшиеся по всему периметру двухэтажного дома, как пустые глазницы, смотрели на меня, вопрошая, зачем я здесь. Вся эта картина навевала мысли о тлене и разрушении…»

Глава 3. Пятое апреля

Хоть отопление в доме и было включено, воздух в комнате пронзал ледяными иглами. Я с головой укуталась в одеяло, но никак не могла согреться. Всю ночь я провела, ворочаясь в постели и не смыкая глаз. Можно было встать и походить по дому, скажете вы, но страх этого места оказался сильнее моей бессонницы.

С приходом темноты, как будто бы призраки прошлого ожили и стали блуждать по всему дому. То и дело из коридора слышались какие-то звуки, шаги, скрипы, в которых я иногда могла различить чьи-то голоса или даже слова. По желанию тети меня разместили в той самой комнате, в которой я жила, оставаясь здесь летом. Мои старые игрушки стояли на комоде, как будто бы ожидая моего возвращения. Мои рисунки, раньше приколотые к стене кнопками, теперь были запечатаны в рамки.

Все-таки тетя очень любила меня и, как мне кажется, скучала по нашим старым временам. Но почему же тогда так отдалилась? Почему не приезжала ко мне и не давала приехать мне?

Тут в моей голове начали оживать картины моего детства, произошедшие в этой комнате: как мы с Элизабет играли, рисовали, как она читала и рассказывала мне сказки, как укладывала спать. Чуть погодя в памяти снова всплыл тот самый вечер, когда тетя Лиз ушла ночью в яблоневый сад. «Рейчел, оберегай наш сад, он принесет тебе немало интересных сюрпризов!» — раздался в голове голос тети. Что она хотела этим сказать? Какие сюрпризы ожидают меня в том саду? Мысли сразу начали рисовать картины зарытого под землей сундука с сокровищами, карту к которому я найду в дневнике тети Лизы. Помотав головой, чтобы выкинуть ненужные фантазии, я снова начала размышлять. Тот вечер, я его помню уже достаточно смутно, остались только ощущения, эмоции и кое-какие картинки. «Что это был за человек и был ли он вообще?» — подумала я, вспомнив о полупрозрачном мужчине или о моем воображаемом друге, как выразился детский психолог, к которому меня отправили по настоянию матери. Тогда он мне казался совсем реальным. По крайней мере, настолько, насколько позволено быть реальным полупрозрачному человеку. Тут меня посетило второе безумное предположение: может, моя тетя была ведьмой, экстрасенсом там каким-нибудь, медиумом, или как их еще называют. А мне от нее достались способности видеть души людей? Бред, какой же это бред! Я, конечно, верила во все это. В существование магии, загробного мира и тому подобное, но вся эта история от начала до конца походила на сюжет какого-то бульварного детектива. Не хватало еще, чтобы сейчас ко мне в комнату влетел очередной призрак и попросил о помощи.

Я укуталась поглубже в одеяло и начала прислушиваться. Ночь давила тишиной. Мне стало настолько страшно, что я больше не могла оставаться одна. Но куда идти? К родителям? Чтобы они подумали, что их дочь еще совсем мала и боится темноты? Нет, я себе этого позволить не могла. Моими близкими, которым я могла позвонить в данной ситуации, были мой жених, Лео, и давняя подруга, Одри, уехавшая после колледжа работать в столицу в одной ИТ-компании. Одри не знала обо всем, что произошло за пару дней, поэтому не хотелось ее тревожить в столь поздний час. Я взяла с прикроватной тумбочки мобильный и набрала номер своего жениха.

— Алло, что случилось?.. — сонным голосом произнес Лео.

— Привет, ты уже спишь, да? — мне было совестно будить его, но он, как любящий мужчина, должен разделять со мной все невзгоды и страхи.

— Уже три часа ночи, конечно, сплю, — немного помолчав, видимо смотря на дисплей телефона, проговорил Лео.

— Прости, что разбудила, просто мне не по себе находиться в доме, где умерла тетя…

— Кстати, как все прошло? И почему ты там? Сняла бы себе номер в гостинице, я бы кинул тебе деньги на карточку, — у Лео почти все проблемы могли решиться перекидыванием денег на карточку. Но он таким образом проявлял заботу обо мне, поэтому я примирилась с этим и стала принимать этот способ участия.

— Ну, ты же знаешь моих родственничков, хотя они вели себя лучше, чем я предполагала. А насчет гостиницы… тетя еще при жизни все спланировала и велела приготовить нам комнаты, не вежливо было отказываться.

— Подожди, я что-то не понял, она что сделала еще при жизни?

— Да-да, представляешь, тетя Элизабет заранее спланировала свои похороны и наняла целую бригаду людей! — меня очень огорчал и восхищал ее поступок, но Лео показалось иначе.

— Это, как минимум, странно, тебе не кажется?

— Да, но тетя была одинока, ей не на кого было положиться в таком деле.

— Ну, насколько я помню, это она держалась в стороне и не давала вам сблизиться? — Лео, конечно, говорил правду, но вот его манера и холодное отношение к происходящему выводили меня из равновесия.

— Я тоже знаю и помню, но у нее на это были, видимо, свои причины, — в голове всплыл образ полупрозрачного мужчины, — она и вправду меня любила, комната в которой я сейчас нахожусь, полна моих старых игрушек и рисунков. Она хранила все, что со мной было связано. И тем более наследство…

— Да, кстати, что с наследством?

Я тут же прикусила себя за язык, как же мне были неприятны разговоры об этом.

— Она оставила мне дом, участок и почти все свои вещи… — на выдохе ответила я.

— Ооо, поздравляю, Элизабет явно пыталась искупить свою вину.

— Ну вот что ты за человек? Ты думаешь, что все решают деньги? — я, конечно, принимала и эту часть своего жениха, но как только она коснулась тети, мое терпение лопнуло.

— Не все, но большинство проблем — да, решают, и тебе пора понять это! — Лео не на шутку стал серьезен, — у тебя талант, ты прекрасно об этом знаешь, ты одна ведешь целую колонку и помогаешь людям, у тебя в поклонниках чуть ли не весь наш город, а ты все сидишь у себя в газетенке, ты могла бы попробовать себя в более крупном издании. Ты могла бы написать книгу, как давно этого хотела!

Я сотни раз слышала этот разговор, и сотни раз он приходил в тупик. Да, умом я понимала, что нужно расти над собой, стремиться вверх по карьерной лестнице, пробовать себя во всем. Но страх отказаться от того, что у меня есть сейчас: от моей колонки, от моих читателей и от моего родного города — и, возможно, навсегда это потерять, не давал мне и шагу вступить в сторону от проторенной дороги. Тем более, как я сейчас могу быть уверенна, что у меня получится качественно помогать людям, после слов Боба о моей колонке. Что со мной происходило, почему ему кажется, что мое сердце и душа закрыты? От этих мыслей на моих глазах начали появляться слезы. Проблема была и была серьезной, но рассказать об этом своему жениху, который видит во мне уникальный дар писателя и гордится им, я не могла.

— Что с тобой? Ты почему молчишь? Зря я начал этот разговор, да и при таких обстоятельствах…

— Ничего, — утирая слезы со щек, ответила я, — все хорошо, я просто устала…

— А ты еще и не спишь!

— Не могу…

— Совсем?

— Совсем…

— Ну, раз ты не можешь уснуть, а теперь еще и я не сплю, может, мы чем-нибудь займемся?

— Лео, ты хочешь делать это по телефону? — я была в этом плане не из робкого десятка, а даже, наоборот, очень любила эксперименты в постели, но сегодня, после скорбных событий, да и в этом доме, совершенно не было желания заниматься такими вещами.

— А ты, как я понимаю, нет? — обидчивым голосом произнес жених.

— Прости, не сегодня, как-то некомфортно мне заниматься этим после похорон.

— Ладно, понимаю, но в последнее время, ты все чаще мне стала отказывать, смотри, найду себе кого-нибудь? — голос Лео вернулся к прежней мягкой интонации.

— У тебя-то со мной не хватает времени встретиться, не разочаровывай еще одну женщину, — с улыбкой на лице и прищуром на глазах произнесла я.

— Вот как всегда, знаешь, чем меня остановить! Ладно, малышка, уже четыре утра, а у меня встреча в девять, надо попытаться еще поспать, ты не против?

— Не, конечно, беги, прости, что разбудила.

— Ничего, звони, как захочешь, и когда не хочешь тоже звони! Люблю тебя, постарайся уснуть.

— Обязательно позвоню, сладких снов!

Мы оба положили трубку. После сегодняшнего разговора я еще раз вспомнила, почему я влюбилась в Лео. Он, конечно, по-своему, но очень заботливый парень. Умный, с характером, целеустремленный молодой человек, который пытается построить карьеру и достигнуть самых больших высот. Но даже его статус меркнет перед тем, как он может пошутить со мной на самые разнообразные темы. Сжимая телефон в руках, я начала вспоминать начало наших отношений, то, как мы познакомились еще в колледже. Я — студентка первого курса, и Лео — начинающий преподаватель. Как мы пропускали занятия, чтобы встретиться и провести вместе хотя бы пару часов. В этих воспоминаниях стрелки часов достигли девяти утра, и зазвенел будильник на мобильном телефоне.

Я встала, взяла со спинки кровати халат и направилась в душ. Он находился между моей комнатой и той, где спали родители. Там я увидела барабанящего в дверь папу.

— Люци, выходи, ты не у себя дома, уже очередь собралась! — из ванны в ответ доносился только шум плещущейся воды, — доброе утро, дорогая! У нас тут небольшие проблемы.

— Вижу, — с насмешкой произнесла я, мы, как будто бы, вернулись в прошлое, я живу с родителями, и каждое утро начиналось именно с такой картины, — пойду, посмотрю, что можно приготовить на завтрак, — сказала я и направилась на первый этаж.

— Хорошо, дорогая, — произнес отец и продолжил заниматься своим прежним делом — биением по двери ванной комнаты, — Люци, Люци-и-и!

Кухня находилась дальше от лестницы, чем гостиная. Поэтому, чтобы добраться до нее, мне нужно было пройти через комнату, где стояла урна с прахом тети. Немного помешкавшись, я пронеслась через дверной пролет гостиной и вбежала в кухню, где уже пил кофе и читал сегодняшнюю газету мистер Мэл.

— Ой, простите, Вы меня напугали! — пытаясь отдышаться, произнесла я.

— Это Вы меня простите, но я не смог удержаться дома при виде этого безобразия, — Кристофер кинул газетный разворот на стол в мою сторону.

— Что там? — спросила я, беря свежую газету в руки.

Кристофер только кивнул мне на нее, призывая поскорее прочесть. На ширину всего листа красовался заголовок: «Юная наследница, или как облапошить бедную старушку не выходя из дома».

— Что за мерзость? — еще раз переспросила я.

— Это результат раннего подъема Ваших дядей, — ответил мне адвокат.

— Что? Не может быть? Мои дяди еще те засранцы, но они не стали бы…

— Посмотрите, в конце статьи журналист пишет имена источников.

— «Выражаю благодарность за столь откровенное интервью Джорджу и Дарену Грин». Вот засранцы! — разрывая газету, крикнула я.

На мой возглас спустился отец.

— Люци совершенно меня не слышит, а тебя слышно аж со второго этажа. Доброе утро. Что случилось? — спросил отец, пожимая руку мистеру Мэлу.

— Скоро ты останешься последним из братьев Грин! — выбросив кусочки газеты на пол, проговорила через зубы я.

— Ну что ж ты делаешь, зачем мусорить? — все еще непонимающе спрашивал он.

— Ваши братья успешно отомстили Вашей дочери за столь «несправедливое» разделение наследства, — подытожил Кристофер и рассказал отцу все, что произошло с самого утра.

В это время из ванной на кухню спустилась мама, вытирая полотенцем свои рыжие волосы.

— Доброе утро всем! Какие вы хмурые, что случилось?

Кристофер во второй раз рассказал эту историю.

— Какой кошмар, нет, этого не может быть! Мы же семья!

— Может, Люци, может, — такого серьезного и сосредоточенного лица у папы я давно не видела, — что теперь, адвокат, чем это грозит моей дочери?

— По меньшей мере — косыми взглядами соседей, по большей — проверкой завещания на подлинность. Причем, пострадала не только Ваша дочь, но и моя репутация, — Кристофер допил кофе и с усилием поставил чашку так, что она со звонким звуком ударилась об блюдце.

— Я хотела уехать домой после того, как выполню просьбу тети, так что косые взгляды мне не страшны, — пыталась успокоить всех, а в особенности себя, я.

— А вот этого совершенно делать ненужно, — опять вступил в диалог мистер Мэл, — Вы должны быть здесь, пока эта заваруха не закончится, иначе есть вероятность того, что Вы потеряете право на наследство.

— Ах, нет! — вскрикнула мама и приложила влажное полотенце ко рту.

Моя плохая репутация в Куотермейле, шанс потерять дом, все было неважно, тетя знала при жизни, а тем более сейчас, как и кто к ней относился, мне стыдится нечего. Тайна сада — вот, что мне не давало покоя, а если все пойдет по дядиным планам, разгадать ее я не смогу.

— Решено, я сегодня выполняю последнюю просьбу тети Лизы и остаюсь жить здесь, пока ситуация с наследством не образуется, — твердо сказала я.

— Вот и славно, — улыбнулся адвокат, — мне, как никому другому, хочется, чтобы эта ситуация поскорее разрешилась, у меня в этом городе полно клиентов, не хочу, чтобы они разом от меня отказались.

Мистер Мэл остался ждать меня на кухне, мама взялась приготовить нам легкий завтрак из яичницы и кофе, папа остался с ними, обсуждая дальнейшие планы, а я побежала наверх — в душ.

Через пару часов все были сытые, собранные и готовые отправиться на вершину Бриджмаунтейн для выполнения последней просьбы тети Лизы.

На небе висело плотное полотно из серых и черных туч, дул прохладный, но не быстрый ветер, а в воздухе застыли микроскопические капли воды. Находиться на улице было неприятно, кожа сразу же покрывалась стайками бегающих мурашек, которые заставляли все тело скукоживаться. Полдвенадцатого к воротам дома уже подъехало такси и мы, вчетвером, спешили быстрее сесть в него, чтобы согреться. Папа сел вперед, рядом с водителем, а мы разместились на заднем сидении. Увидев нас, таксист сделал не двусмысленную гримасу, он, видимо, тоже был любителем почитать за завтраком свежую газету.

— Слушайте, у нас с тетей были теплые отношения, и я ничего такого не делала, поэтому нечего на нас так смотреть! — фыркнула я и еще сильнее сжала в руках урну с тетиным прахом, мне было не по себе от того, что Кристофер доверил ее мне, но теперь я воспринимала ее как свою защиту.

Папа не сводил прямого взгляда с таксиста, худощавого мужчины средних лет в кепке. Тот подчинился и поехал по указанному нами адресу. Ехали мы молча, но в воздухе так и чувствовалось напряжение.

Бриджмаунтейн стояла на окраине города, недалеко от частного сектора, где располагался дом тети, на машине путь занял не больше десяти минут. Высадив нас, таксист тот час же уехал, а мы остались любоваться красотой гор.

— Как говорил один из русских поэтов: «Лучше гор могут быть только горы», — вспомнила я, то поднимая, то опуская свои глаза.

— Да-а-а, он чертовски прав, твой поэт, — ответил папа, — и что теперь?

— Пойдемте вперед, — отозвался мистер Мэл, — гора Бриджмаунтейн славится своими склонами, к нам нередко приезжают туристы — любители горных лыж и сноуборда, видите, наверху снег еще лежит.

Мы все дружно подняли головы вверх, чтобы убедиться в словах адвоката. Кстати говоря, Бриджмаунтейн была не единственной горой, располагавшейся в этой части города, позади нее красовалась целая гряда этих тысячелетних великанов. Подойдя поближе, мы увидели ряд касс, продававших сувениры, еду и напитки, снаряжение и самое главное, что интересовало нас в эти минуты, билеты на фуникулер.

Подняться нам предстояло на вершину горы, а точнее на 2200 метров над уровнем моря. Я в первый раз оказалась в таком месте и как только фуникулер начал двигаться, я почувствовала легкий страх от этой, как мне казалось, ненадежной конструкции. Еще через какое-то время у нас начало то и дело закладывать уши, это наш организм говорил о смене давления.

Минут через пять фуникулер закончил свое движение, и мы вышли на вершину. Я никогда не забуду эту картину.

Совершенно чистое небо над головой. Ярко голубого, увлекающего за собой цвета. Палящее солнце. Искрящийся под горячими лучами белоснежный снег, из-за которого сложно было даже открыть глаза. А самое главное, с вершины горы ничего не было видно, кроме плотной серой дымки, ведь мы забрались выше облаков! Под нами плыли тучи, мы даже могли дотронуться до них рукой. Дыхание захватывало, мы — обычные люди, забрались так высоко, казалось, выше самого неба. Если бы не та цель, из-за которой мы поднялись на Бриджмаунтейн, это был бы самый потрясающий момент в моей жизни.

С вершины гор еще катались пара сноубордистов и один лыжник. Мы подождали, пока они съедут, и преступили к выполнению своей цели. Я встала у края вершины так, чтобы ветер унес останки Лизы в противоположную от трассы сторону, и пепел разнесся по ветру, не оставляя после себя никаких следов. Я открыла крышку, и, казалось бы, сама душа тети воспарила над небом. Она улетала от меня навсегда, унося с собой все то, что хранилось внутри, все свои страхи, радости, переживания, обиды и тайны. На глазах навернулись слезы. Родители стояли позади, приобнявшись, а Кристофер опустил голову в почтении и не поднимал ее до самого окончания церемонии.

Когда все свершилось, папа взял у меня в одну руку урну, другой обнял за плечи, потом подошла мама, и мы стояли так, в тишине, каждый думая о чем-то своем. Молчание прервал мистер Мэл.

— Кхм, все закончилось, я, как душеприказчик Элизабет Браун, могу подтвердить, что Вы, Рейчел Грин, являетесь наследницей всего, что оставила Вам тетя. Если, конечно, эта история с газетой не получит еще один виток.

Как же мистер Мэл был тогда прав. Не успели мы доехать обратно до дома тети Лизы, как увидели двух полицейских, стоявших у ворот, а рядом их припаркованная машина.

— Добрый вечер! — сказал нам один из стражей закона, высокий молодой мужчина, афроамериканец, — нам нужна мисс Рэйчел Грин.

— Это я, — мой голос произнес эти слова настороженно и недоверчиво, — что вам угодно?

— Я — сержант Айвон Блейд, это мой коллега, сержант Стивен Харди, — второй, среднего роста мужчина со светлыми волосами, кивнул нам, — мы приехали для осуществления проверки материалов, изложенных в сегодняшнем выпуске городской газеты, а также нам нужен адвокат, мистер Мэл, для проверки завещания покойной Элизабет Браун.

— Я же говорил, — тихо произнес Кристофер на ухо моему отцу.

— Подождите, моя дочь ни в чем не виновна, — вступился за меня папа.

— Сэр, не беспокойтесь, мы выясним правду, какой бы она не была.

С этими словами меня и мистера Мэла посадили в полицейскую машину и увезли в участок. Там, до позднего вечера, нам задавали одни и те же вопросы: кем мне являются Джордж и Дарен Грин, что по нашему мнению явилось причиной выпуска столь ужасной статьи, какие были отношения между мной и тетей и какие возможные причины были для оставления именно мне почти всего состояния Элизабет.

Наши с мистером Мэлом ответы звучали почти одинаково. Ничего криминального в них блюстители закона найти не могли, поэтому они задавали их снова и снова, но и слышали только одно и тоже.

Домой я вернулась к девяти часам вечера, уставшая и измотанная от этого дня и, особенно, от последних часов, проведенных в участке.

Зайдя домой, мама и папа накинулись на меня с вопросами, но отвечать ни на что уже не было сил, я молча поднялась в свою комнату, заперла дверь и легла спать, в эту ночь я наконец-то заснула.