Ребенок от предателя

Ксения Богда, 2023

Я считала нас с Лешей семьей, носила его ребенка, а потом он пропал. Через четыре года я встретила бывшего случайно, он был женат и его жена была беременна.Леша сделал вид, что не помнит меня… а меня это устроило. Но мы не смогли справиться с тем, что нас тянуло друг к другу.

Глава 8

Осматриваю взрослого мейн-куна, от которого меня отвлекает легкий стук в косяк двери. Поднимаю глаза — на пороге смущенная Маша. Переводит виноватый взгляд с пациента на меня.

— Что случилось, Маш? — Бросаю контрольный взгляд на кота и киваю его хозяйке: — Все в порядке. На контроль через неделю, посмотрю динамику.

Хозяйка с важным видом берет своего питомца и выплывает за дверь.

Маша провожает её взглядом и чему-то усмехается. Иду мыть руки и вопросительно выгибаю бровь.

— Чего ты веселишься?

Маруся наклоняется ко мне, как будто кто-то может её услышать, и прикусывает губу.

— Просто у всех этих хозяек такой вид, ка будто они как минимум несут к вам принцев и принцесс.

Хмыкаю. Вытираю руки и иду в приемную. Голова трещит от перенапряжения, а если я сейчас чего-нибудь не съем и не выпью чай, то остальные пациенты могут остаться без квалифицированной помощи.

— Для хозяев их питомцы и правда как минимум королевских кровей. Особенно если знать, сколько они в них вкладывают заботы и финансов, то иногда я жалею, что родилась обычным человеком, которому нужно пахать.

Мы смеемся, а потом я вспоминаю, что Маша не просто так, видимо, заглянула в кабинет во время осмотра.

— Марусь, а что случилось, что ты пришла аж в кабинет, пока у меня пациент был?

Маша ойкает.

— Совсем сбилась с мысли, Вероник, — берет со стола записку и протягивает мне, — вот, звонила Ольга и просила очень срочно ей перезвонить по этому номеру. Что-то снова случилось.

У меня сердце неприятно екает. На сегодня у Ольги не назначено осмотров, а значит, снова случилось что-то серьезное. Набираю номер и перестаю дышать в ожидании ответа. После второго гудка слышу взволнованный голос девушки.

— Вероника, хорошо, что ты так быстро мне перезвонила. Прямо не знаю, куда бежать и что делать, — тараторит она, пока я пытаюсь разобрать её пылкую речь.

Прикрываю глаза и делаю глубокий вдох.

— Оль, помедленнее, пожалуйста, я ничего не могу разобрать.

Кажется, на том конце раздается жалобный щенячий плач, от которого грудь пронзает болью.

— Что там у тебя?

— Очередной подкидыш, Вероник. Малышка совсем, вся в крови. Кажется, что-то с лапой, она на неё не наступает совсем.

Ещё немного, и Оля сама заревет в голосину.

— Так, вези. У меня сейчас обед как раз, посмотрим твоего малыша.

Девушка выдыхает.

— Спасибо, большое тебе спасибо, я через пять минут прилечу.

Успеваю глотнуть чай и запихнуть в себя огурец с хлебом, когда в окно вижу машину Ольги. Она на высокой скорости подъезжает к зданию, и до меня через приоткрытое окошко доносится визг тормозов.

Подскакиваю и выбегаю на улицу.

— Маш, режим повышенной готовности.

Помощница выскакивает из служебного помещения и кивает, уносясь в кабинет. Машина Ольги, кажется, не пережила только серьезных аварий. Да и при взгляде на эту груду металлолома удивляешься, что она в состоянии кого-то возить и не глохнуть. Но я уже привыкла к виду этой машины и без задержки лезу на заднее сидение, где, завернутое в одеяло, на меня жалобно смотрит нечто напоминающее собаку.

— Боже, кто с ней такое сотворил? — прикладываю ладонь к груди, за которой колотится сердце. — Бедный малыш.

Ольга уже суетится вокруг меня, помогает достать пострадавшего, постоянно что-то приговаривая еле слышным голосом.

— Ты не паникуй, — осаждаю, потому что паника Ольги плавно перетекает на меня, а мне нужна холодная голова, — у этого малыша большая воля к жизни, иначе сейчас я бы не держала его на руках.

— Да я ехала в приют, а тут под машину бросается. Я даже не сразу сообразила, что это живой щенок. Думала какой-то комок грязи. Потом кровь увидела, и совсем дурно стало. Видно же, что кто-то над щенком поиздевался, — она не отстает от меня ни на шаг.

Мельтешит сбоку. Она совсем молоденькая, лет двадцать, но у неё настолько большая душа, что если бы она могла, то приютила бы всех бездомышей. Она продолжает что-то рассказывать, а в голосе чуть ли не слезы.

Но это и не удивительно. Я сама готова разреветься при виде выражения глаз животного. Правду говорят, что самое страшное животное — это человек. И сейчас подтверждение этому трясется у меня на руках.

— О божечки, — Маруся прикрывает ладошкой рот, а её зеленые глаза испуганно распахиваются, — Вероник, это кто?

— Это щенок. Не пугайся, просто немного в грязи искупался где-то, да, малыш? — Разворачиваю и кладу животное на смотровой столик. — Ох.

Сама не сдерживаю болезненного выдоха.

— Открытый перелом лапы. Нужно сначала отмыть. Девочки, займетесь?

Маруся с Ольгой уверенно кивают и уносят пациента в душевую.

Готовлю все к тому, чтобы наложить на лапу гипс.

— Фух, вот ведь резвая попалась, — Маруся вытирает со лба пот и смеется, — никак не хотела отмываться, Вероник.

Мне на стол в этот раз укладывают щенка породы сенбернар.

— Да ладно? Это шутка? — бурчу себе под нос, рассматривая точную копию собаки Леши.

— М? — Ольга переспрашивает, но я в ответ мотаю головой.

Отличительная черта у Лешиной собаки была точь-в-точь такая же, как у этого малыша: на лбу пятнышко в форме треугольника и розовый нос.

Сглатываю подступивший к горлу комок. Слишком много прошлого в последнее время всплывает. Я была не готова к таким поворотам, но и бросить на произвол судьбы малыша я не могу. Только потому, что он похож на собаку моего бывшего.

— Ладно, приступим, — протираю перчатки антисептиком и приступаю к осмотру.

Через полтора часа выдыхаю, когда убеждаюсь, что щенку ничего больше не грозит.

— Оль, оставляй её у меня, — это решение всплывает само по себе, — у меня как раз одна палата пустует, а малышке нужно ещё много чего сделать. Да и тебе что мотаться туда-сюда, у тебя и так много подопечных.

Ольга округляет глаза.

— Ник, боюсь, я не смогу оплатить палату, — болезненно морщится, — у нас тут вчера траты вышли внушительные на лекарства и корм, пока пусто.

— Денег не нужно. Я сама пристрою малышку, если что.

— Правда? — Ольга стискивает мое запястье. — Спасибо тебе большое. Вероник, я не знаю, как мы все жили без твоей доброты.

Улыбаюсь. А сама не могу отвести взгляда от уснувшей малышки. Прошлое… отпустишь ли ты меня? Или так и будешь преследовать?

***

— Кирюш, осторожнее, малышка ещё совсем слабенькая, а ты уже пытаешься её куда-то утащить в третий раз, — шикаю на сына, который пытается чуть ли не ползком пробраться к палате нашего найденыша.

Ему не хватает только спецназовского боевого раскраса на лице, и тайный агент по похищению щенков готов.

Сын цыкает и выныривает из-под стола.

Пришлось сегодня везти его с собой на работу, потому как садик закрыли из-за выключения воды, а Кира сама укатила на важное совещание и ничем не смогла помочь. Хорошо хоть, сегодня не так много было записей, и я смогла уделить сыну время, а он не «скончался от скуки», как он любит часто говорить.

— Ма-а-а-а, ну как ты меня увидела в этот раз? — недовольно дует губы и отворачивается спиной.

Я усмехаюсь.

— По твоей торчащей попе, Кирюш. Тайные агенты так не действуют.

Сын поворачивается, и я вижу на его лице неподдельную заинтересованность.

— А как надо?

Получите-распишитесь, мамочка. Сглатываю, ищу поддержки у хихикающей в противоположном углу Маруси.

— Мальчишки, — помощница прикусывает губу, чтобы прервать смех, — все им агентами хочется стать.

И я в этом полностью согласна с ней.

Кирилл недовольно топает ножкой.

— Ну мам! Как?

— Э-э-э, понятия не имею, я ж ветеринар, а не вот этот агент, — пытаюсь отмазаться от допроса сына.

Он не так давно выдал мне, что хочет стать агентом, как персонаж в любимом мультике, агент Стерлинг. И угораздило же меня показать ему тот мультик, теперь вот приходится расхлебывать.

— А вот агент Стерлинг именно так и делал, — уверенно заявляет сынишка.

Подхожу к нему и присаживаюсь на корточки, чтобы быть ближе к его личику и видеть глаза.

— Кирюш, в мультике все немного отличается от нашей жизни.

— Чем? — наклоняет голову набок, и голубые глаза подозрительно прищуриваются. — У нас нет агентов?

Боже, чем дети старше, тем сложнее объяснять им, что и как происходит.

Откашливаюсь.

— Наверное, есть. Они же тайные, — понижаю голос, чтобы нагнать таинственности, — о них никто не должен знать.

Жестикулирую руками и выдавливаю улыбку. Сын довольно визжит.

— Я тоже так хочу. Миссия номер один, вытащить щенка из западни палаты, потому что злой гений хочет её украсть и провести опыты.

У меня от этих слов глаза пытаются выпасть из орбит.

— Сынуль, не надо никого ниоткуда доставать. Щенку очень даже комфортно там, где он сейчас находится.

Но сын меня уже не слушает и уносится в сторону дверей.

— Вероник, я пойду? Помнишь, я пораньше просила отпустить? Мне на прием к врачу.

Отвлекаюсь от слежки за сыном и перевожу взгляд на Марусю.

— Конечно, Марусь, мы же договорились. Иди. Спасибо за помощь.

— До завтра, — Маруся машет рукой и выпархивает из клиники.

Вижу в окно, как она садится в машину к своему парню и повисает у него на шее. Одергиваю себя. Нехорошо подглядывать, но, черт возьми… как же хорошо, когда рядом любимый мужчина.

Испытав это однажды, не хочешь лишаться этого ощущения.

— Кирилл, что ты там делаешь? — подозрительная тишина вызывает небольшую панику.

Сын не отвечает. Выхожу из-за стола и выдыхаю, когда замечаю, что сын просто ходит по коридору и заглядывает в клетки к моим пациентам.

— Они спят, ма, — прислоняет указательный палец к губам, — не кричи тут.

Делаю вид, что зашиваю рот, и отступаю назад. Слышу, как звонит телефон.

Выдыхаю. Макс. Настроения нет никакого с ним разговаривать. Да он и не объявлялся после того случая на дороге. После аварии.

Но, наверное, будет правильнее расставить все точки и уже не возвращаться к вопросу Макса.

Несколько раз дышу и смахиваю зеленую кнопку.

— Слушаю, Макс, — усаживаюсь на стол и прикрываю глаза.

— Привет, Вероничка, — развязный тон тут же заставляет меня съежиться, — чем занята?

Конец ознакомительного фрагмента.