Осторожно! Ведьма Мухоморкина выходит на охоту

Ксения Алексеевна Лестова, 2023

Эй-хэй! Что смотрите добрые молодцы, да красавицы? Не считайте ворон, иначе не досчитаетесь пары монет! Но не думайте, что граблю я всех. Нет! Бойтесь бояре, богатеи и купцы, посчитавшие, что вправе отбирать у бедняков последнее. Зачем вы, девицы, на барахло ненужное деньги тратите? Причем вашими же отцами наворованное. Не порядок!Если бы не витязь местный, одним из бояр нанятый, награбленное вернуть, так бы вообще хорошо было. И не объяснишь же окаянному, что честно нажитое не беру. Лишь то, что и так краденное. Но уж лучше очередной раз сбежать от богатыря, чем объяснять толстолобому, что преследую благие цели.

Глава 3

В которой поступки становятся более понятными

Лес принял меня сразу же. Как только я перешагнула ту невидимую грань, которая отделяла его от деревни, сразу же попала под защиту лешего. Точнее, леших. Не сложно было догадаться, что тихое подхихикивание, являлось свидетельством того, что я таки нарвалась на Олю, Леню, Толю и Колю. Надеялась, что они надолго засели в Дьявольской пустоши. Ан нет, не повезло. Впрочем, все равно была готова отблагодарить их за помощь.

— Доиграешься, Муха, — сквозь хихиканье услышала звонкий голосок Оли.

Лешую я не видела. Как и ее братьев. Все так же прятались и наблюдали за мной со стороны. Я же шла по зачарованной тропке. Куда? И сама пока не знала. Фамильяры шли следом. Молчали, что было уже само по себе удивительно. Наверное, тоже не очень-то доверяли баловникам-лешим.

— Дело ее, — проворчал один из леших. По голосу не поняла, кто именно говорит. — Ну, подумаешь, отрубит ей Зверополк голову. И что? Для нашего леса — это маленькая утрата. Зато богатырь потешится.

Какие они «дружелюбные», оказывается.

— Ну, что ты такое говоришь, Леня? — а это сказал уже кто-то другой из леших. — Чего пугаешь девочку? Смотри, еще немного и поседеет.

— Ничего страшного, — фыркнула Оля. — Я уже давно березовой и дубовой корой себе волосы крашу. После стольких лет жизни с вами бок о бок, не было ничего удивительного в том, что моя голова посеребрилась.

Лешим было не интересно, что об этом всем думаю я. Поэтому самым разумным было просто идти дальше и помалкивать. Тропка должна была куда-то меня привести. А там дальше уже буду решать, что делать. Надеялась лишь, что фамильяры правы и меня на самом деле будут искать. Иначе мне вновь придется вернуться в Красноград. И что-то мне подсказывает, что на этот раз просто так меня не отпустят. В самом деле, в темлицу запрут на веки вечные. И охранять будут так, что точно не выберусь на свободу.

— А чего это она такая молчаливая? — задумчиво проговорила Оля, когда их спор резко сошел на нет. — Вроде обычно и шишкой не заткнешь. А тут сама молчит. Добровольно.

— Язык, наверное, с голодухи проглотила, — предположил один из ее братьев.

Посмеялась бы над шуткой, да настроения не было. Время все шло, а я так и брела по тропинке в неизвестность. Спрашивать у леших, куда они меня ведут, не стала. Эти и обмануть могут, даже глазом не моргнут.

Усталость все больше давала о себе знать. Также я испытывала голод. Который время от времени получалось перебить попадающейся на пути малиной. Небольшие кустики росли вдоль тропинки, мелькая время от времени спелыми ягодами. Поэтому я еще держалась, а не валилась с ног.

Фамильяры тоже не голодали. Уходили с тропинки, чтобы поймать себе то ли обед, то ли уже ужин. Мышей тут, как и малины, было предостаточно.

— Слушай, Мухоморкина, — снова обратились ко мне лешие. — А как твоих пушистых зовут? Если мне вдруг захочется сделать из одной из них воротник, мне его как обзывать?

Кошки зашипели. Глаза их стали светиться еще ярче, что выражало крайнюю степень злости и желания расцарапать лицо говорившему.

— Никак не зовут, — делиться столь ценными знаниями я не собиралась. Не я своим помощницам имена выбирала, они сами себя назвали. Тут уж не играло роли, нравится мне их выбор или нет. — Долго мы еще плутать будем, кстати?

Сказала это специально, чтобы уйти от неудобного разговора. На ответ не рассчитывала. Его и не последовало. Зато лешие замолкли, и я, наконец, смогла услышать сам лес, пение птиц, стрекот кузнечиков, скрип деревьев. Эх… оказаться бы в таборе Богдана. Там бы я смогла отдохнуть и собраться с мыслями. Все как следует обдумать.

Но я не знала, где сейчас остановился Богдан. В каких лесах притаился. У меня же дома не было. И, получалось, идти мне было некуда.

Я все шла, ела малину, беря с ладони по ягоде и отправляя ее в рот. Кошки перестали гонять мышей и снова шли рядом, недовольно что-то ворча. Ветер постепенно усиливался. Трепал волосы, кренил деревья. Кажется, скоро начнется дождь. А я так и не дошла до места, путь к которому показали мне лешие.

Только я так подумала, как тропинка оборвалась. Вот вроде только что под ногами была. А тут раз, и нет ее. И лес как-то внезапно закончился. Всего пара шагов и я оказалась на небольшой поляне. Осмотрелась и сразу заметила вдалеке избушку, которая переминалась с ноги на ногу. К слову сказать, ноги у нее были гусиными. Или лапы…

Мотнула головой. Тихо выругалась, чтобы кошки не услышали. Не думала я, что снова здесь окажусь. Однако же, лешие привели меня именно сюда. Сократили путь и направили его прямо к дому Яги. Не очень Ульяна будет довольна, если узнает, что я снова добралась до ее тайного убежища. В свое оправдание могла лишь сказать, что сама не горела желанием здесь останавливаться. Но дождь уже накрапывал, холодя кожу. Ветер стал еще сильнее и уже свистел вокруг, запугивая. Кошки жались к ногам, недовольные такой резкой переменой погоды. Поэтому у меня просто не оставалось другого выбора.

Никакой тропинки тут уже не было. Поэтому, пока шла, несколько раз упала, прокатившись по влажной от дождя траве, промочила ноги и помянула недобрым словом леших, которые вывели меня именно сюда. Зато теперь понятно, почему я так долго шла.

Тем временем в Ливнево…

Зверополк не собирался бежать за девчонкой. Не сейчас. Но точно знал, что нагонит ее и тогда уж она за все ответит. И за то, что невольно украла его эмоции, и за то, что вообще осмелилась пойти против законов Краснограда. Приплыла сюда на одном из кораблей и чувствовала себя, как дома. Пора было отправлять ее обратно. Пусть на материке с ней мучаются.

— Что делать будем? — спросил у Зверополка один из товарищей. — Вора мы поймали, мавку убили. Может, да ну эту чертову ведьму?

— Отвезете его, — богатырь кивнул в сторону притихшего Варламира, которого сейчас удерживали двое богатырей, — к царю. Ему решать судьбу этого вора. Но если будет мешать, предпримет попытки убежать — убейте. Ни к чему нам такие сложности. А начальству скажем, что все так и было.

— Но сам по себе он умереть не может, — витязь покосился на вора, который вжал голову в плечи от страха. — Не оправдаемся ведь.

— Скажем, что ведьма убила. А потом предприняла попытку сбежать.

Мучила ли Зверополка совесть? Ведь он обвинял Мухоморкину в том, чего она не совершала. Да и не могла никогда совершить подобного…

Нет, ему было все равно. После того, как она украла артефакт, который помогал Зверополку чувствовать, он вернулся в то состояние, в котором находился долгие годы. Когда-то давно, когда он был еще мальчишкой, его родители стали замечать, что с ним что-то не так. Когда ему делали больно, он молчал. Когда должен был испытывать радость — тоже никак не показывал свои эмоции. Их у него почти не было. Редко когда он мог испытывать раздражение. Чаще всего на его лице читалось лишь безразличие ко всему вокруг.

И вот отец смог раздобыть артефакт, который высвобождал эмоции. Те чувства, которые были заточены в Зверополке непонятной силой. Кто наложил на него столь жестокое проклятие? Никто не знал ответа на этот вопрос. Как ни пытались, найти колдунью или ведьмака не удалось. А потом, когда Зверополк наконец смог почувствовать то, что не мог раньше, все стало не столь важным. Ведь он мог чувствовать!

Но появилась эта девчонка и украла артефакт. В один день витязь проснулся и обнаружил, что кольцо, в котором была заточена столь огромная сила, пропало. Будучи отличным следопытом, он смог найти вора. Но поймать не успел. Ведьма сбежала в самый последний момент. Зато потом Зверополка нанял один из бояр. Прознал про способности богатыря и попросил о помощи. Не за просто так, разумеется. Тут уж молодой человек решил, что одно другому не мешает.И кольцо свое найдет, и заколку боярской дочки. Правда, так же боярин обещал, что его ненаглядная Златосвета пойдет за богатыря замуж. Вот этого Зверополку было совсем не нужно.

— Ты отправишься за ней? — удивленно спросил уже другой богатырь. Он крепче перехватил воришку за руку и сжал ее так, что Варламир завыл от боли. — Да сдалась она нам, Зверополк. Проще иголку в стоге сена найти, чем эту девчонку.

— У меня с ней личные счеты, — недовольно посматривая то на одного витязя, то на другого, сказал богатырь. — Доведу вас до края леса, а дальше сами сориентируетесь. Все ясно?

Его товарищи с неохотой закивали. Не очень им хотелось оставлять Зверополка одного. Но и Варламира надо было доставить до дворца. А потом, скорее всего, и до темницы. Такие, как этот вор, подкармливающий мавок, на свободе находиться не должны.

Зверополк понимал, что теряет драгоценное время. Нужно было как можно скорее нагнать девчонку. Забрать у нее все, что та награбила, и сдать-таки воровку на суд царя. Но также он понимал, что не может пока этого сделать. Если Варламир сбежит, то получалось, что все напрасно.

Ничего, еще какое-то время он потерпит. Поживет без эмоций. Ему не привыкать. Рано или поздно он доберется до Мухоморкиной. И тогда она точно пожалеет, что вообще посмела сюда приплыть. Что посмела украсть у него самое ценное. Ведь после того, как кольцо пропало, все пошло наперекосяк.

Зверополк собирался жениться. Уже и невесту выбрали, и сваты были готовы к празднованию столь значимого для его семьи события. И, кажется, богатырь на самом деле что-то испытывал к будущей жене. А потом… Ему снова стало все равно. И все девушки виделись, словно игрушки, которыми проще пользоваться. О каких чувствах может идти речь, когда ты вообще не видишь в них живых существ, у которых тоже могут быть чувства?

Вероятно, все снова встанет на свои места. Надо только найти кольцо.

Зверополк торопился. Наплевав на отдых, он погнал лошадей к краю леса. Богатыри были измотаны и голодны. Но, несмотря на это, довольны тем, что все получалось именно так, как они и рассчитывали. И не могли они знать, что Зверополк не разделял их чувства. Все его мысли были заняты не наградой, за поимку вора… Его заботило лишь то, как быстро он найдет Мухоморкину и призовет ее к ответу. И не знал тогда Зверополк, оставит ли ее вообще в живых. Или сразу накажет, как только заберет то, что принадлежит ему.

Он видел в воровке лишь вещь, которую не жалко и давно пора выбросить. И даже если Зверополк внешне оставался спокоен, не стоило обманываться. Богатырь научился показывать на своем лице те эмоции, которые в нем ожидают увидеть в тот или иной момент. Всем вокруг этого было вполне достаточно.

В домике Яги…

Зашла, не постучав. Точно знала, что лисички-сестрички на месте. И скорее всего снова суют свои длинные носы в запасы Ульяны.

Так и оказалось. С одной лишь поправкой: шуршали лисички не в подполе, а у стола. Затаскивали на столешницу съестное и одновременно с этим тихо переругивались. Завидев же на пороге меня, замерли, словно статуи. Черненькая выронила из пасти баночку, предположительно, с вареньем, и уронила ее себе на заднюю лапу. Взвыла от боли, плюхнулась на пушистую попу и стала дуть на пострадавшую конечность. Банка тем временем закатилась за единственную в этом домике кровать.

— Вот те раз, — проворчала рыженькая лисичка. — Вот уж кого мы не ждали сегодня увидеть, так это… леших.

Меня что, не видно? Причем тут лешие? Ну да, топчутся они позади, вынюхивают, что такого вкусненького можно стащить, но ведь меня-то лучше видно. Никакого уважения к представителям воровской братии. Теряю, видимо, хватку.

— Мы это… мимо проходили, — проворчала Оля.

Вообще удивительно, чего это они со мной пойти решили. Еще и проявили себя. До этого, пока я брела по лесу, ни разу не показались. А тут… Очень, видимо, есть хотят.

— Да, — согласился с ней один из братьев. — Проходили… Мимо Краснограда и до Дьявольской пустоши. А тут вдруг подумали, а не проведать ли домик Яги. Вдруг вы все самое вкусное уже съели.

— Леня! — возмутились лешие.

— Так это… — я устало посмотрела на лисичек, — впустите? Или мне дальше идти?

Плутовки переглянулись, замотали в нетерпении пушистыми хвостами. Судя по их мордочкам, просто так впускать меня никто не хотел.

— А ты погадаешь? — спросила черненькая лисичка, нарушая повисшее в воздухе напряженное молчание.

— Погадаю, — согласилась. Другого выхода все равно не было. — И на суженного разлажу, и на ряженого.

— Правда? — Лисички замотали хвостами еще более шустро.

— А мне не погадаешь тогда уж? — а вот это спросила уже Оля. — А то я уже столько лет без хахал… то есть, без жениха хожу. Не порядок.

— Погадаю, погадаю, — проворчала, недовольно так посматривая на лешую. Не могли они меня в какое другое место привести? Нужно было снова под острый взор Яги и ее не очень-то доброжелательного супруга Кощея Бессмертного подсунуть. Не то, чтобы я имела что-то против Ульяны. Просто с Константином мы все никак не договоримся. Еще немного, и он будет видеть во мне врага. Или очередной источник проблем.

— Тю-у-у-у-у, — зафыркала Оля, смотря на потрепанную карту, на которой был изображен горбун. — Это что же… мой жених? Такой страшненький?

— Внешность бывает обманчивой, — попыталась успокоить лешую. Ее братья, рассевшиеся вокруг стола прямо на полу, самым бессовестным образом ржали. Леня сжимал в руке украденную со стола карту и махал ей, будто ему было жарко. — Подумаешь, горбун… Карта лишь указывает на то, что он вероятно появится в твоей жизни.

— Кто, — всхлипнула Оля. — Горбун или жених?

— Жених-горбун, — пуще прежнего захохотал Леня. Остальные подхватили. Только лисички пока держались. Не вылезали из-под стола. Лешая припугнула их, вот они и сидели тише воды, ниже травы. — Чего тут непонятного? Не повезло тебе, бедолага.

— Зато какой-никакой, а мужик в доме, — громко проговорил Толя. — Ты же сама хотела. Вот и получай баба своей же скалкой да по своей же голове.

И как Оля умудряется с ними ладить? Я бы уже отомстила. И месть моя, чего уж там, была бы страшна. Наслала бы на них хворь какую неприятную. Чтобы ходили и только и делали, что чесались. Ну, это например.

— Цыц, — шикнула на разбушевавшихся леших. — Вы отобьете у нее всю охоту выходить замуж.

— А зачем нам какой-то пришлый в семье? — возмутился Коля и недовольно пожевал губами. Провел широкой ладонью по темной бороде, покачал косматой головой. — Ладно, если богатырь какой видный. Нам связи во дворце лишние не помешают. А тут… горбун. Да его дальше ярмарки не пустят. А там будут смотреть, лишь бы потешиться.

— Не принимайте это все так серьезно, — сказала спокойно, хотя, чего скрывать, хотелось высказать все, как есть. — Никто не говорит, что он будет горбуном. Просто у нее в ближайшем будущем может появиться жених. А уж какой — это другой вопрос. Тут уж только от Оли зависит.

— Только попробуй выбрать горбуна! — вскакивая на ноги и тыча в сторону сестры картой, заверещал Леня. — Я ему за раз спину в нормальное состояние приведу. Будет ровный, словно палка ходить.

— А я добавлю, — закивал головой Коля. — Если вдруг он начнет не горб, а живот отращивать. Так вдарю, что всю жизнь будет живот напрягать, лишь бы я снова не впечатал в его мамончик кулачок!

— А я… — встрепенулся Толя. — Я буду следить, чтобы он бороду не брил и косматым, как мы, ходил. Не отрывался от нашей дружной компании. Нам тут белая ворона не нужна.

— Не хочу, — всхлипнула Оля и медленно сползла с табуретки, на которой сидела до этого.

— Чего не хочешь? — спросила у нее. Сгребла карты к себе поближе и стала складывать их в колоду.

— Замуж не хочу! — снова всхлипнула Оля.

Не смотря на своих братьев, она прошла к кровати и забралась на нее. Села к нам спиной, лицом к стене и притихла.

Я посмотрела на вмиг ставшими хмурыми леших. Покачала головой. И что им скажешь? Сами виноваты. Довели сестру до такого состояния.

— Надо было их не пускать, — подала голос одна из моих кошек. Они обе, проказницы, пригрелись на печи и до этого момента ничем не выдали свое присутствие. С лисичками они не очень ладили. Поэтому предпочитали тихо отсиживаться. — Воздуха бы больше было. А то слишком душно…

Ну да, вы же на печи возлежите, в которой сейчас весело пляшет огонь.

— Когда мы сможем покинуть эту избушку? — спросила у своих помощниц, которые, кажется, только проснулись и поняли наконец, что мы ушли уж слишком далеко от деревни Ливнево.

— Ну-у-у-у, — протянула зеленоглазка, — понятия не имею. Мы же в голову к твоему витязю залезть не можем…

— Он не мой, — перебила резко. — Еще чего не хватало.

— Кстати, — тут голос подала рыжая лисичка, — а давай мы тебе на жениха погадаем? Чего это все мы, да мы. Нам, может, тоже интересно узнать, горбун тебе по судьбе положен или красавец, какой, писанный.

— Ага, — фыркнул Леня, — ей и красавец. Что за несправедливость. Нашей сестре — косой и хромой, а этой витязя статного подавай.

— Я про хромого и косого ничего не говорила, — решила оскорбиться. — Это вы уже сами надумали.

— Потому что от тебя, ведьма, ничего хорошего ждать не приходится, — пробормотал себе под нос Коля. Услышали его, впрочем, все.

Заскрипела зубами от злости. И эти туда же. Почему все кругом называют меня ведьмой? Никому ведь ничего плохого не делаю. А если и получается, то так это чисто случайно. Это как меня нужно довести или вывести из себя, чтобы я на незнакомого человека хворь какую насылала.

— Лешие нам новую тропку наколдуют. Специально чтобы к Зверополку привела. Дело минуты, — заверила меня уже голубоглазая кошка.

— Провести меня решили, — прищурилась, смотря на фамильяров. Зла на них не хватает. — Увести подальше? А кулон… к черту рогатому кулон, верно? Жили люди без него какое-то время и еще поживут. Так вы рассудили?

— Ты что?! — одновременно возмутились кошки. Вскочили на все четыре лапы, выгнули спины. — Как могла о нас такое подумать?! Да что бы мы, твои фамильяры, подобным занимались?

— Вполне в вашем духе.

— Ш-ш-ш-ш-ш, — снова дружное, но теперь шипение.

— Не беспокойся, Акулина, — заговорила расстроенная Оля, — выведем мы тебя, куда надо. А сейчас лучше отдыхай. Время позднее. Витязь твой сюда все равно не доберется. По крайней мере, сегодня. Поэтому опасаться нечего.

Она перестала смотреть на стену и теперь перевела взгляд на меня. Слезла с кровати и стала поправлять измявшееся платье. Голубое такое, красивое. И не скажешь, что эта лешая целый день в лесу проводит. Просто маленькая женщина, которой хочется внимания. И это при том, что рядом с ней постоянно крутятся трое братьев.

— Не будь так в этом уверена, — заметила зеленоглазка. — Он знаешь, какой лютый? У меня от него шерсть постоянно дыбом встает.

— Да-а-а-а, — протянула вторая кошка. — Зверь, а не богатырь. И точно на нашу Акулинушку зуб точит. Да такой, что и древесину прогрызть может.

Вот пока они о нем не заговорили, все было нормально. Ладно, почти нормально. Потому что одно дело мои собственные предположения и, совсем другое, когда об этом говорят другие. Значит, мне не показалось, и этот богатырь, в самом деле, зол на меня за что-то. Понять бы еще, за что. Впрочем, слово «злой» не очень подходит. Скорее, он спит и видит, как отправляет мою душу к богам.

— Ложись спать, Акулина, — зевая, сказала Оля. — И мы пойдем. А утром, как будешь готова, выйдешь из избушки и пройдешь к лесу. Тропка сама тебя найдет. К тому моменту и Зверополк ближе к тебе станет. Пока будете плутать, снова вечер наступит. Там он, уставший, приляжет отдохнуть. Заснет богатырским сном. И тогда ты свободно сможешь достать то, что тебе нужно. Мы тебе поможем. Приведем его на полянку с сон-травой. Вдохнет всего пару раз. И даже если не хотел спать, захочет.

— Спасибо, Оля, — искренне поблагодарила лешую за такую помощь. Без нее я бы точно не справилась. Где Зверополка в лесу искать, знать не знаю. Да и лазить по его карманам, пока он спит, тоже не очень хорошая идея. Проснется, сразу поймает. И все, плакала и моя свобода, и кулон.

— Сейчас тепло, — заметила белая лисичка. — Иди, искупайся. А потом приходи. Мы как раз на стол накроем. Поешь и ляжешь спать. Только чур, твоих блохастых мы кормить не станем. Пусть сами себе еду добывают.

Кошки снова зашипели. Соскочили с печи и, подняв пушистые хвосты, пошли на выход из избушки. Обиделись, значит. С другой стороны, они на самом деле в состоянии сами себя прокормить. Лес богат мышами, за которыми мои фамиляры любят охотиться.

— Полотенце чистое найдешь в сундучке, который спрятан под кроватью, — стала объяснять черненькая лисичка. — Там же и сорочка. Ягушенька, как знала, все подготовила к твоему прибытию. А мы еще удивлялись, чего это она все свои дела в Дьявольской пустоши побросала и сюда примчалась.

Перед тем, как готовиться к позднему ужину, а за тем и ко сну, собрала со стола карты, забрала у Лени несчастного горбуна, которого основательно так измяли, и сунула его в самую середину колоды. Затем передала ее рыженькой лисичке. Она их доставала, ей и убирать. Я же предпочитаю по чужим сундукам и полкам лишний раз не лазить. Карты принадлежали Ульяне. И если бы не лисички, которые настаивали на том, чтобы я погадала им, то не притронулась бы к чужому имуществу.

Хорошо еще, что меня не заставили самой себе гадать. Лишь вскользь предложили. Настаивать же не стали. И на том, как говорится, спасибо.

В сундучке на самом деле лежало несколько полотенец, раствор мыльнянки и сорочка. Так же имелась и одежда. Причем… моя. Та, которую я оставила в таборе Богдана.

Что же это получается, Яга на самом деле готовилась к моему прибытию? Еще и с цыганским бароном разговаривала? Дела…

Уж не знаю, каким образом лисички умудрились накрыть на стол. Но когда я пришла в избушку снова, все уже было готово. Леших, правда, не было. По словам временных хозяек избушки, у них появились какие-то неотложные дела, и им срочно нужно было нас покинуть.

Нужно, так нужно. Расспрашивать дальше не стала. Прошла к кровати, сложила вещи, которые Зверополк для меня раздобыл, заплела влажные волосы в косу и только после этого пошла ужинать. Есть хотелось ужасно, поэтому мне было все равно, насколько сырой получилась картошка или насколько острым оказалось мясо. Печка недовольно фыркала, и лисички время от времени к ней подбегали, чтобы что-то проверить. Вообще, я уже успела понять, что она готовит сама по себе. Достаточно лишь бросить в нее что-нибудь съедобное и получить… не всегда съедобное. Но сегодня мне повезло, это вполне можно было есть.

— Акулинушка, — позвала меня рыжая лисичка, когда мы уже убирали со стола грязную посуду, — а ты уверена, что тебе это все нужно?

— В каком смысле? — не поняла вопроса. Чуть тарелки на пол не уронила от неожиданности. С чего бы она меня о таком спрашивать стала?

— Ну… — сразу, видимо, засомневалась в своих словах рыженькая. — Не сильно ли ты рискуешь? Ягуша же не просто так здесь все к твоему приходу подготовила. Видели мы ее. Очень переживала. Явно опасалась, что все может пойти наперекосяк.

— С чего бы? — постаралась произнести это безразлично. Будто на самом деле ничего такого и не происходит. Подумаешь, украсть у богатыря то, что я уже однажды украла. Плевое дело.

— Он же и в самом деле на тебя зуб точит, — а это уже забеспокоилась одна из моих кошек.

Сейчас они крутились под ногами и недовольно гнули спины.

— Сточит, — хмыкнула. — И без зубов останется. И не от таких бегали. В лесу у меня защита есть. Не поймает, если лешие подсобят.

— Не сильно бы я на них рассчитывала, — проворчала зеленоглазка. — Они, когда травки-веселушки попробуют, не в себе ходят. И это еще мягко сказано.

— Вроде как, у них она под запретом, — не слишком уверенно проговорила я. Сомневалась потому что.

— А кто за ними в лесу следить будет? — фыркнула голубоглазка, потягиваясь на кровати и зевая. — Лихо спит, русалки в эти дела не лезут, местные банды из пшеницы давненько не показывались. Так кто, я тебя спрашиваю, следить будет?

— Голуби, — со знанием дела, заговорила черненькая лисичка. — Они те еще любопытные пернатые. Летают везде, роются, опять же, где хотят. Даже в грязном чужом белье.

Поморщилась, так как живо вспомнила о голубях, которых на материке было столько, что иногда из-за них и неба было не разглядеть. И среди вполне обычных могли затеряться и колдовские птицы. Вот тех и в самом деле заткнуть и успокоить можно было только в одном случае. И он мне не нравился.

— Ладно, — зевнув, сказала уже я, — пора отдыхать. Я в самом деле сильно устала. Завтра трудный день, и к нему нужно подготовиться. Набраться сил.

— Ага, — поддержала меня зеленоглазка, с неохотой забираясь на кровать. — В том случае, если придется улепетывать.

И вот я могла поспорить на что угодно, она была уверена в том, что так все и будет.

Спать ложилась, уже и не надеясь на то, что смогу нормально отдохнуть. Мало того, что лисички дружно храпели… Еще и мои фамильяры так и норовили залезть то на голову, то на живот. Пару раз даже попытались сбросить меня с кровати.

Под утро и лисички ко мне перебрались. Из-за этого мне было неудобно и жарко.

— Я не выспалась, — первое, что сказала черненькая, когда мы все проснулись. — Ты слишком жесткая.

— Я не просила сюда забираться, — пробормотала, садясь в кровати. И сбрасывая тем самым зеленоглазку со своей головы. — Могли устроиться на печи.

— Так и ты могла, — заметила рыженькая. — Чего, спрашивается, там не легла.

Спорить с ними — занятие неблагодарное, поэтому я предпочла промолчать. Молча переоделась в ту одежду, в которой была, застелила кровать, по-быстрому перекусила и собрала на выход. Кошки, само собой, от меня не отставали.

— Ну, спасибо, лисички-сестрички, — поклонившись на пороге, сказала я. — За приют и за пищу сытную. Благодарю за проявленную заботу и внимание. За…

— Ой, ну все, — поморщилась черненькая лисичка.

— Меня сейчас стошнит, — а это пожаловалась рыженькая.

— Только не на меня, — проворчала беленькая и отошла от своих сестриц подальше.

Все с ними ясно. Как что, сразу спорить начинают.

— Бывайте, лохматые, — промурчала зеленоглазка.

— Надеюсь, больше не свидимся, — вторила ей вторая кошка.

Тут я снова промолчала. Вышла, наконец, из избушки, спустилась с крыльца и пошла в сторону леса. Посмотрим, что там меня поджидает. Не обманули ли лешие? В самом деле тропку к Зверополку проложили или еще куда? Они могут обмануть, а потом сделать вид, что так все изначально и задумывалось.

Погода, на удивление, была теплой. А ведь еще вчера вечером лил дождь. И мне, для того чтобы помыться, нужно было за короткое время раздеться, окунуться и обратно одеться. Каким чудом у меня вчера это получилось, непонятно. Думала, молния ударит или течением смоет. Но обошлось.

— И где тропка эта? — спросила у меня голубоглазка, когда мы вошли в лес. — Куда идти-то?

Если бы я сама знала. А так, оставалось лишь надеяться на леших. А это уже само по себе сомнительное дело. Так как они были товарищами не надежными.

Как только я об этом подумала, трава под моими ногами зашевелилась, зашуршала и будто отступила. Тропка стала проявляться. Кривая, узкая, слегка светящаяся серебристым светом. Будто над ней парили стаи мотыльков.

— Красиво, — проворчали кошки, принюхиваясь. Они чуть ли не ложились на землю. — Этим и настораживает.

— Будто ты не на поиски врага идешь, а к алтарю под венец собираешься.

— Еще чего не хватало. — Меня аж передернуло от такого предположения.

Кошки замолчали, явно не собираясь продолжать разговор. У меня, впрочем, тоже не возникало такого желания. Так и пошли, молча, не зная о том, что ждет нас впереди. Лишь одно сейчас придавало мне сил — я четко знала и понимала, зачем мне все это нужно. Я должна была выполнить обещание и вернуть кулон. Пусть даже это и будет для меня очень опасно и рискованно.

Нужно было идти вперед, снова скрываясь под тенью деревьев. И опять ступать в неизвестность. Выбора не было, поэтому вопроса, а надо ли мне это вообще, не возникало. Я пошла по тропинке, зачаровано смотря на необычных мотыльков, которые закружили рядом, рисуя в воздухе причудливый узор. Фамильяры, само собой, были рядом. Принюхивались, фыркали, когда натыкались на цветы, которых тут было предостаточно для того, чтобы сплести не один венок.

— В следующий раз я с тобой не пойду, — наконец, не выдержав, после очередного громкого чиха, проворчала зеленоглазка. — Сама исправляй свои ошибки.

— Если бы вы не утянули меня вслед за собой из Ливнево, я бы, возможно, уже со всем справилась, — не очень-то уверенно сказала. Потому как сомневалась, что Зверополк пошел бы на уступки.

Кошки противно захихикали. Потом дружно чихнули, потому что снова втянули носами пыльцу. А вот не будут в следующий раз над хозяйкой смеяться.

Время беспощадно тянулось. Ноги подустали от долгой ходьбы. Да и есть снова хотелось. От малины, которой я в очередной раз усмиряла разбушевавшегося голодного червячка, уже начинало подташнивать. Хоть бы яблоня какая на пути показалась…

Как только я так подумала, то сразу же увидела слева от себя тонкую яблоньку, на ветках которой висели спелые, краснобокие яблоки. Я таких красивых отродясь не видела. Ветки под их тяжестью клонились к земле, но не ломались. На траве, под деревом, ни одной переломанной не лежало.

— Вот так красота-а-а-а, — протянула голубоглазка. — Ты посмотри, Фурфи, какие яблочки.

Ну вот… сама свою же подругу сдала. И теперь вторая кошка смотрит на первую недобрым зеленым взглядом.

— Пумфи, о чем ты? — прошипела Фурфи. — Яблоки, как яблоки. Ничего особенного.

Итак, я всячески даже мысленно старалась не произносить их настоящие имена, но они сами себя сдали, лишний раз напомнив мне, как их зовут. А вот нечего было в свое время, нанюхавшись валерьяны, себе имена придумывать. Это я еще еле уговорила их не останавливаться на других, более необычных именах. Таких, например, как Червеедка и Дымоход. Сложно было объяснить зеленоглазке, что дымоход — это не имя. И уж тем более, не кошачье. Даже котов у нас так если кто и назовет, то ненадолго. Потому что дальше пойдут сокращения и в итоге остановятся на обычном и привычном Дымке.

Я медленно подошла к яблоне. Что-то в ней настораживало. Вроде вполне обычный ствол, листья, ветки… Но вот яблоки — нет. В самом деле, не бывает таких гладких, без единого пятнышка. Да и с чего бы яблоня посреди леса росла?

— Скушай мое яблочко, девица, — прошелестел мелодичный голос прямо в левое ухо. — И сразу сил прибавится. И путь дальше ты уже более бодро продолжишь. Только скушай.

— Я одна это слышу? — прошипела зеленоглазка, мотая головой. Будто пыталась сбросить с ушей невидимую паутину.

— Нет, я тоже это слышала, — ответила ей вторая кошка. — Акулина?

— Я тоже слышала, — пробормотала и сделала шаг назад. Ну их, эти яблоки. Да, на вид вкусные, но быстрее я поверю в то, что они сонные, чем бодрящие.

— Чего боишься, девица? — снова прошелестел голос. — Скушай, не бойся. Ты ведь хочешь богатыря отыскать? А без моей помощи ты его днем с огнем не сыщешь.

Не стоило и сомневаться в том, кто это такой невидимый со мной разговаривает. Тем более, я видела, кто это. Яблонька зашевелила ветками, как бы приманивая меня к себе поближе своими спелыми яблоками. Да только есть их мне больше совсем не хотелось. Наваждение спало и…

— Акулинушка, что же ты… — опять заговорила со мной яблоня. — Не знаешь, кто я такая? Не слышала обо мне? Это же я — дух леса. Подо мной течет живая вода. Именно она питает мои яблочки силой. А чуть поодаль ты найдешь молочные реки и кисельные берега. Так и напьешься, и омолодишься.

Ложь. Уж чего на Буяне только нет… А вот яблоки молодильные водятся только на моем родном материке. Про молочные реки вообще молчу. В детстве мне родители об этом сказку на ночь рассказывали. Чтобы быстрее засыпала, представляя себе парное молоко, которое можно пить, сколько влезет.

— Не стара пока, — покачала головой.

— Да и мы не хвораем, — поддержала меня Фурфи.

— Ага, совсем не того… — а это уже Пумфи решила посмеяться над обманщицей.

— Как не того? — кажется, на нас решили обидеться. Голосок стал более визгливым и не таким ласкающим слух, как до этого. — Это почему это не того? А надо, чтобы того!

— Нет, — заупрямилась Фурфи, — совсем не того. Ни капельки.

— И кисельных берегов ваших нам не надо, — продолжила Пумфи. — И молочных рек. Кошкам, знаете ли, молоко нельзя пить. У нас после него живот болит.

Что есть, то есть. Пару раз я на этом прокалывалась, когда приносила своим фамилярам сливки или сметану.

— Пошли, — прошептала я тихо, надеясь, что яблоня не услышит. Вообще странно это. Как яблоня вообще может что-то слышать?

— Куда-а-а-а-а?! — пуще прежнего завизжал голос.

Яблоня замотала ветками, словно пыталась создать вокруг себя воздушный вихрь. Заскрипела, то ли от натуги, то ли от того, что дерево уже старое было, не знаю. Но когда яблоки полетели в разные стороны, а одно со всей силы прилетело мне в плечо, стало уже не до шуток. Яблоня, как оказалось, легко могла и убить своими плодами, если будет очень стараться. Что уж говорить про моих кошек.

— Побежали! — закричала, срываясь с места.

Надо было как можно скорее вернуться на тропку, а там бежать дальше, не оглядываясь. Яблоки летали вокруг, били то по ногам, то по спине. Чудом по голове еще ни разу не попало. Попасть в фамильяров было сложнее, они были мельче меня, да и бегали быстрее.

Вот и создавай себе фамильяров. Первым делом думают о своих пушистых поп… хвостах, а не о хозяйке, которая в свое время отдала им часть своей души. Неблагодарные создания.

Еще одно яблоко ударило в правую ногу. Затем прилетело новое — уже по голове. Кажется, еще немного, и она расколется. Как то самое яблоко, которое только что стукнуло меня по затылку. В ушах противно зазвенело.

Юбки мешали бежать, поэтому пришлось собрать их и придерживать аж выше колена. Неприлично, конечно… Хорошо, что в лесу я была одна. Почти одна, не считая разнообразную живность и вот такие вот странные яблони, которые хотят меня убить.

— Не уйдешь, красавица! — шелестело у меня в ушах. — Не уйдешь! От меня еще никто не уходил, не скушав яблочко наливное!

Да как по мне, хоть наливное, хоть сушеное — одинаково. После такого я, наверное, вообще не смогу есть яблоки. Даже если буду полностью уверена в том, что они безобидные.

— Шустрее, Акулинушка! — промяукала зеленоглазка, появляясь рядом, словно из ниоткуда. — Что ты плетешься позади. Али жизнь недорога?

Дорога, поэтому-то и бегу со всех ног. Чуть ли язык на плечо не положив.

И снова мне прилетело по голове. С такой силой, что я не удержалась на ногах и полетела лицом вперед, на встречу с корягой, торчащей из земли. Дальше наступила темнота, подарившая мне тишину и временное спокойствие.

Сколько я пролежала, не знаю. Но тело болело. А ведь я была привычна к бегу, поэтому это не была усталость. Скорее, я все-таки слишком долго была без сознания.

— Ну, ты даешь, блин, — проворчали голосом Лени. — Ни на минуту одну оставить нельзя. Сразу нашла неприятности.

— Это случилось не через минуту, — проворчала я, с трудом открывая глаза. Потом медленно села, и стала осматриваться. Место, в котором я оказалась, было мне незнакомо. Все тот же лес, но не помню, чтобы подо мной была целая поляна из куриной слепоты. Я скорее очнулась от едкого запаха желтых цветов, чем от недовольного голоса лешего.

— Да какая разница, — махнул на меня Леня. Он сидел неподалеку, на низком пеньке, и смотрел на меня, словно на диковинную зверушку. — Еле тебя сюда дотащил. Если бы сам лес не помог, то туго бы пришлось. Братья мои и сестра дальше ушли. А я, как всегда, задержался. Выходит, не зря. Говори спасибо, пока не побил.

— Спасибо, конечно, — пробормотала, — но почему ты принес меня именно сюда?

— А куда надо было? — Меня точно не поняли. Посмотрели еще так удивленно, будто это я тут ерунду всякую спрашиваю, а не он глупости говорит.

— Мха поблизости не было?

— Слушай, куда лес приволок, там и оставил, — насупился леший. Сложил руки на груди и надул губы, словно обиженный ребенок. — Я, может, от чистого сердца, а ты еще возмущаешься.

— Не то, чтобы, — морщась, сказала, — просто запах ужасный.

— Как по мне, так вполне ничего, — фыркнул леший.

— Долго спорить будете? — проворчала Пумфи, недовольно так посматривая то на меня, то Леню. — Мы тут, понимаешь ли, все лапы сбили, пока от сумасшедшей яблони сбегали, а вы тут споры устраиваете. Лучше скажи нам, леший, где тут голод утолить можно. Есть охота, лапы отказывают.

— И хвост отваливается, — поддержала кошку Фурфи.

— Как эта яблоня вообще там оказалась? — спросила я у лешего.

Он потупил взгляд, делая вид, что его больше интересует растущая под ногами трава, вперемежку с куриной слепотой. Поддел ее ногой раз, второй. Так бы и мотал ногой, если бы Пумфи не подошла к лешему ближе и не цапнула его за штанину. Потянула за нее, зашипела недовольно.

— Отфефай, дафай, — прошипела она, не выпуская плотную ткань из пасти.

— Случайно получилось, — развел руками Леня, виновато посматривая на меня. — Мы когда тропку прокладываем, она сама путь короткий ищет. Кто же знал, что неподалеку заколдованная яблоня окажется?

— Мне тебя пожалеть? — не испытывая никакой жалости к Лене, спросила я.

Сидеть и дальше, вдыхая раздражающий нос и глаза запах, не стала. Поднялась на ноги и стала отряхиваться. Еще немного и придется искать себе новую одежду. Что-то мне подсказывало, что, когда выйду из леса, буду похожа либо на кикимору, либо на какую-нибудь мавку, которая только недавно угодила в болото. Поэтому пока еще не такая страшная, но уже основательно потрепанная.

— В искупление своей невины, предлагаю отведать местных даров, — пошел на мировую Леня. Соскочил с пенька и стал разминаться. Потянулся, покряхтел, вытягивая руки перед собой. — Тут мне белочки грибочков разных натаскали, ежики яблочек подкатили, а болотняник рыбки принес. Будете?

— Только не яблоки, — хором откликнулись мы с фамильярами.

— Рыбку я буду, — довольно замурлыкала Пумфи. — А вы грибы жуйте.

— У-у-у-у, — протянула недовольно Фурфи, — какая ты жадная. Я тоже рыбку хочу! Путь Акулина одна грибы ест.

— Ну, спасибо, — проворчала я, упирая руки в бока. — Но мы обойдемся. Лучше скажи, Леня, где проложенная вами тропка. Не стоит терять времени. Я рассчитывала, что до захода солнца кулон уже будет у меня. А если мы тут с тобой лясы точить будем, то за сегодня точно не управимся.

Леший тяжело вздохнул, посмотрел на меня с укором. Потом покрутил пальцем у виска. Это он так тонко намекал, что у меня не все в тереме? Просто замечательно. Постоянно укуренный леший будет указывать мне на наличие или отсутствие ума.

— Так проведешь? Или нам самим искать? — Решила не обращать внимания на странности Лени. Подобного следовало ожидать, ведь Коля, Леня, Толя и Оля те еще хитрецы, пусть и делают вид, что понятия ни о чем не имеют и единственное, что их волнует — это набитые травкой-хохотушкой карманы.

— Ладно уж, — смилостивился Леня. — Отведу вас обратно. Но учти, ты теперь моя должница. Так что-о-о-о…

— Что? — поторопила лешего. Удумал тут слова растягивать.

— Возьмете меня с собой. Хочу посмотреть, чем это все закончится. Тем более, я поспорил с остальными. И, кстати, являюсь единственным, кто считает, что ты таки будешь со Зверополком.

— Чего-о-о-о-о? — пришла моя очередь растягивать слова. — Какое еще «будешь»? Никакого «будешь» не будет!

— Значит, он точно задел твое самолюбие, — довольно потирая руки, хмыкнул Леня, хитро так посматривая на меня снизу вверх. — Это уже хорошо. Он вызывает в тебе живые эмоции.

Вы посмотрите, знахарь по сердечным делам нашелся.

— Веди, Леня, — еле сдерживая проснувшийся во мне гнев, сказала. Вид у меня сейчас, наверное, был, мягко говоря, недоброжелательным. — Иначе мы как-нибудь без твоей помощи обойдемся. С лесом переговорим, если надо будет.

Леня закатил глаза, нахмурил лоб. Вид при этом имел жутковатый. Будто в него черт какой вселился.

— Пошли туда, — махнув рукой мне за спину, сказал леший и первым сделал шаг в нужную сторону.

Уже через пару минут мы снова шли по тропке. Я сначала была насторожена. Все ждала, что мне в голову прилетит очередное крупное яблоко. Но ничего не происходило. Только тело помнило об ударах и болело в тех местах, куда попали плоды. Расскажи кому такое, в жизни не поверят. Меня хотела убить яблоня.

Кошки скрылись в ближайших кустах. Видимо, решили поохотиться. Леня шел впереди, ведя меня… Хотя, тут бы я точно не потерялась. Да и своего согласия на его компанию не давала. С лешим же спорить было бесполезно. Тем более с Леней.

— Я недавно в деревушке странной был, — внезапно затянул леший, приподнимая руки над головой.

Цветы всем девушкам дарил.

Да незадача здесь одна —

Им смех, а мне сердечная беда.

Одна сказала, что голова болит.

У второй живот скрутило.

Третья, вот беда, внезапно — инвалид.

Пусть и в порядке с ней все было.

Четвертая кричала на меня.

У пятой глаз скосил.

Шестая не носила чистого белья.

Седьмая сама просила, чтоб я с ней пил…

Я прикрыла уши ладонями, чтобы не слышать дальнейшую слезливую историю. Голова и так раскалывалась после яблока и куриной слепоты, а тут еще громкие завывания… Да если Зверополк их услышит, сразу поймет, кто по его душу прийти решил. Кто в Краснограде не знает о четырех леших. А уж их писклявые голосочки…

— У меня пропал аппетит, — проворчала зеленоглазка, выбираясь из кустов. — Мышь не доела.

— Не ты одна, — сказала вторая кошка, тоже являя свое пушистое тело. На спине у нее красовалась парочка репейников.

Дальше начался долгий спор моих фамильяров и лешего. Один доказывал кошкам, что его стихи — это высокое искусство, а те в свою очередь пытались донести до него простую истину: не это все не искусство, а издевательство над их любовью к этому самому искусству. Одного понять не могла — когда это они им заинтересоваться успели.

Солнце уже постепенно клонилось к закату, казалось, что в лесу нами была съедена вся малина и земляника. Точно больше никогда не буду есть эти ягоды. Как и яблоки.

И вот когда уже терпение было на исходе, леший радостно сообщил о том, что мы дошли. Поначалу показалось, что я ослышалась. Но когда он зашикал на меня, чтобы я шла тише и не высовывалась, окончательно осознала — Зерополк где-то поблизости. Кошки снова юркнули в кусты и притаились там, выжидая. Я же не знала пока, куда деваться. Не выходить же из-за деревьев, давая тем самым богатырю понять, что я пришла. Мне нужно было украсть кулон. Снова. И он не должен меня видеть. Иначе все пойдет коту под хвост.

— Выжидаем, — прошептал Леня, садясь прямо на тропинку. — Скоро он здесь будет. Остановится, чтобы передохнуть. Путь у него был более долгий, чем у нас. Видимо, ты сильно ему насолила, Акулина, раз он сразу пустился в погоню за тобой. И как умудрился понять, в какую сторону следует путь держать. Причем, пешком. Конь тут не пройдет. Слишком близко друг к другу растут деревья.

Я ничего на это отвечать не стала. Потому как сама не знала, чего этому богатырю было от меня нужно. Прицепился, словно репей к спине моей кошки. И отваливаться не желает.

Что ж, остается только ждать. Впереди сложная задача — стащить у следопыта кулон. А потом я сделаю все возможное, чтобы больше никогда не сталкиваться со Зверополком. Нам с ним не по пути. Чтобы там кто ни говорил.

Я тоже присела. Только на толстый корень ближайшего дерева, что высунулся из земли. Сидеть на сырой земле — то еще удовольствие.

— И долго ждать? — подперев рукой подбородок, спросила у притихшего лешего. Не то чтобы мне хотелось вступать с ним в разговор, просто на самом деле интересовал этот вопрос.

— Минут двадцать, — не сразу, но все-таки ответили мне. — Там придется еще выждать, пока он не заснет.

Ладно, я умею ждать.