Не ходите, девки, замуж, не ходите за царя

Ксения Алексеевна Лестова, 2023

Сколько раз я говорила батюшке, царю Тричетвертого государства, что не хочу замуж. Не люб мне никто из царевичей местных. И ругалась, и ногами топала, и посуду даже била – все без толку. Уперся рогом. И как быть? А тут еще и царь с самого Буяна приплывает. Уж не хочет ли и он тоже ко мне свататься? А с ним, поговаривают, еще и кот ученый едет. А слухи про этого рыжего разные ходят. Хотела было снова батюшку поумолять, но тот лишь рукой махнул. Сказал, чтобы платье подвенечное выбирала, да украшения. Как только он это произнес, я поняла, что пропала.

Глава 2

На борту летучего корабля

Эх, конфетки-бараночки, скукота невыносимая. Все сидят, жуют, о чем-то между делом переговариваются. А мне что делать? Особенно, если и кусок в горло не лезет.

— Ну, Ярославушка, — продолжал выпрашивать колбасу кот. — Не будь жадиной, порадуй котика.

Снова не реагирую.

— Дочка, — первым из нас не выдержал отец, — дай ты ему колбасы, а то мочи нет, его мяуканье слушать.

— Так возьми и сам расщедрись на мясной деликатес, — фыркнула я и заставила себя съесть немного каши.

— Из моих рук он не берет.

С другой стороны от батюшки хмыкнули. Царь Краснограда все это время прислушивался к нашему разговору. Решила сжалиться и таки дать кусочек колбасы коту. Наклонилась, чтобы протянуть лакомство, как неожиданно раздался звук разбиваемых стекол и крики людей. Выпрямилась, так и держа в руке колбаску, и ахнула. Из окон в обеденный зал ринулись мужики бандитской наружности. У кого-то в зубах было сжато лезвие кинжала, кто-то размахивал кувалдой… И стихия моя, как на зло, молчала. Сейчас бы призвать воздушный поток да снести незваных гостей, но… Я все же была ведьмой-недоучкой.

— Караул, — пискнул Тим и вцепился в мой подол когтями.

— Стража! — батюшка вскочил со своего места, — оберегать царевну!

Сказать-то он это сказал, только вот богатыри никак не могли ко мне пробраться. Да-а-а… это вам не заморский Черномор с дружиной. У нас, может, мыши и аппетитные, жирненькие, а вот богатыри — доходяги.

Гвидон выхватил у одного из своей свиты короткий меч и старался никого из бандитов не подпускать к нашей части стола. Для этого он перемахнул через широкую столешницу и стал демонстрировать умопомрачительное владение мечом. Часть мужчин, прибывших с Буяна, пытались огородить своего государя от выпадов противника, но мало в этом преуспевали, да и не нужна была Гви защита.

— Ярослава, лезь под стол! — раздался снизу голос Тима.

Решив, что кот дело говорит, опустилась на четвереньки и спряталась за дорогой, расшитой серебряной нитью скатертью. Мы ползли до тех пор, пока не оказались у самого края.

— Что делать дальше? — спросила у ученого лохматого прохвоста.

— А я знаю? — взвыл тот. — Этого я предугадать никак не мог.

— Что…

— Ах, вот она где! — скатерть приподняли, и в мою сторону потянулась волосатая пятерня.

Я закричала и ударила по наглой лапе кулаком. Пусть не думает, что если я царевна, то постоять за себя не могу. Воздух, наконец, откликнулся и сшиб наглеца с ног.

— Парни, нужна помощь! — закричал бугай, поднимаясь на ноги. — Она —

Из-под стола меня доставали трое мужчин. Один тянул за руки, второй обхватил талию, а третий спеленал своими ручищами ноги. Тимка зашипел и вцепился одному из мужиков прямо в… ну… короче между ног. Тот взвыл, выпустил мою талию и попытался отодрать от своих брюк кота.

— Не смейте трогать котика! — закричала я и снова призвала силу. Мы повалились на пол, сбитые сильным потоком.

Раздался громкий свист. Да такой, что у меня уши заложило, а в глазах красные круги заплясали народные танцы.

— Парни, да вас только за смертью посылать! — раздался низкий бархатистый баритон. Разве бывают разбойники с такими голосами? — Хватайте ее!

Меня снова подняли и потащили к одному из окон. Постаралась собрать все силы для последнего магического удара, но не успела — бандит залез на подоконник и спрыгнул вниз. Даже закричать толком не смогла.

— Мя-я-яу-у-у!!! — сверху раздалось воинственное мяуканье, и на голову моему похитителю приземлился довольно упитанный рыжий кот. — Мя-я-я-яу-у-у-у!!!

— Аа-а-а-а-а!!! — закричал бандит и выпустил меня.

Упала, но все равно попыталась призвать воздух, однако не смогла, так как на моем левом запястье защелкнулся тонкий серебряный браслет, блокируя связь со стихией.

— Да как вы смеете! — я вскочила на ноги и посмотрела в глаза высокому светловолосому мужчине. Шевелюра у него доходила до плеч. Сам был облачен в просторную светлую рубаху, узкие кожаные штаны и сапоги. — Меня, ведьму ветров и лишать магии!

— Не злись, красавица, — мне ответили все тем же баритоном.

Так это он приказывал меня схватить! Но зачем?

Где-то поблизости бугай не мог отлепить от своей головы Тимофея. Тот довольно мяукал и время от времени шипел.

Громкий свист светловолосого парня, и из окон на палубу летучего корабля прыгают ворвавшиеся в обеденный зал мужики. Корабль затрясло, и уже через пару секунд он полетел в неизвестную мне сторону.

— Ярослава! — раздался голос Гвидона, который стоял на одном из подоконников, сжимая в руке короткий меч.

Я смотрела, как люди стали нервно бегать по залу и о чем-то оживленно переговариваться. Будь моя воля, создала бы себе воздушные крылья и спрыгнула вниз. Но где-то за спиной воинственно шипел кот, рядом стоял предводитель разбойников и на мне был магический браслет-блокатор.

Батюшка стоял у одного из окон и хватался за сердце. Он ничего не мог сделать. И прямого приказа стрелять на поражение отдать не имел права. Все же на летающем корабле находилась я. Эх… где же там мой братец Доброслов? В какой из деревень задержался? Ох, и в гневе же он будет, когда узнает, что его младшую сестру неизвестные похитили.

Гвидон замер на том же месте и смотрел нам вслед. Только меч отбросил в сторону. С силой, будто еле сдерживал гнев. Волосы разметались по плечам, на половину закрывая красивое лицо.

— Ну что, красавица, — меня обняли за плечи, — пойдем, потолкуем?

— Нет желания, — я сбросила руку нахала и отошла в сторону.

— Ладно, — махнул рукой предводитель банды, — тогда будь так любезна, прикажи своему коту не уродовать лицо моего бравого воина.

— Этот ходячий шкаф — бравый воин? — удивленно спросила и перевела взгляд на того, кто вместе со мной прыгал из окна. Тим перестал впиваться всеми четырьмя лапами тому в макушку и теперь действительно занялся лицом.

— Представь себе, — фыркнул парень в обтягивающих штанах.

— Нет желания, — я сложила руки на груди. — Зачем вы меня похитили, и кто ты такой?

— О-о-о, — протянул блондин, — я забыл представиться, — за этим последовал шутовской поклон. — Трубочист!

— Тот самый? — ахнула я. Не может быть…

— Именно тот, — подтвердил парень и кивнул в сторону мучающегося бугая. — Пожалей мужчину — ему еще к жене возвращаться.

— Ладно, — сдалась я. — Тим, отпусти каку!

Тимофей нехотя отцепился от лица мужика, плюхнулся на пол и, походкой победителя, подошел ко мне.

— Ну, Ярославушка-а-а, — протянул рыжик, — такого развлечения лишаешь.

Вокруг нас стала собираться команда летучего корабля. Я сразу же почувствовала себя неуютно. Это не укрылось от Трубочиста, который, схватив меня за запястье, направился в сторону каюты капитана. Когда мы вошли внутрь, он закрыл дверь и уперся в нее спиной. Тимка успел проскочить в помещение в последний момент.

Здесь было довольно уютно и светло. Широкая кровать, стол, заваленный какими-то бумагами и картами, пара широких кресел, шкаф… И все прибито к полу довольно большими гвоздями.

— Присаживайся, царевна, — Трубочист указал рукой на одно из кресел.

— Я постою, — отказалась.

— Дело твое, красавица, — лукаво улыбнулся парень.

— А Забава как относится к твоему увлечению воровать царевн? — спросила с вызовом.

Лицо Трубочиста сразу же потеряло всю веселость, а в глазах появилась тоска.

— Забава? — переспросил он. Оттолкнулся от двери и сам опустился в кресло. — Я вообще-то свободен, как в поле ветер.

— Но как же… — я удивленно посмотрела на молодого мужчину. — Ведь про вашу историю любви даже книгу написали! Это было так романтично, — я приложила руки к груди. — Построить своими руками корабль, чтобы получить руку и сердце любимой.

— Любимой? — снова переспросил Трубочист. — Эта грымза мне весь мозг съела, потом забрала свои вещи и ускакала в закат с заезжим циркачом!

— Ой, прости, — я опустила руки.

— Баба-дура, — влез в разговор кот. Он деловито расхаживал по каюте и внимательно изучал обстановку. — Такого мужчину не разглядела. Балбесина.

— Тим! — возмущенно воскликнула я.

— Только не надо сейчас про женскую солидарность заикаться! — закатил зеленые глаза котик.

Я отмахнулась от прохвоста и все же присела в свободное кресло. Устало подперла подбородок ладонью и посмотрела на Трубочиста.

— А меня ты зачем похитил?

— Знамо дело, — в глазах парня снова появилась хитринка. — Запрошу у твоего батюшки выкуп.

— Ты разорить нас решил?! — возмущенно воскликнула. — Отец не пойдет на такое!

— Да мне надо-то всего ничего, — поморщился мой похититель. — Сотня золотых монет, и я тебя освобожу.

— Зачем тебе они?

— Говорят, — молодой мужчина подался вперед, — что если заплатить богу времени определенную сумму, он может повернуть время вспять.

— И какая там сумма? — во мне проснулось любопытство.

— Триста двадцать золотых.

— Ничего себе, — охнула я.

— Ага, — кивнул Трубочист и расслабленно откинулся на спинку кресла. — Большая часть суммы у меня есть — не хватает только сотни. Вот я и решил, что вместо того, чтобы откладывать понемногу, лучше все сразу заполучить.

— Но зачем тебе платить богу времени?

— Что, страдалец, засела в душу Забава, баба неверная? — быстрее меня догадался Тим.

— Это одна из причин.

— А что еще за причина? — не может же быть, что все из-за несчастной любви задумано было.

— Когда я построил корабль, то привязал к нему свою душу. Теперь не могу надолго на землю ступать.

— Ничего себе, — пробормотала. — Получается, ты пленник. Только вместо камеры тюрьмы, у тебя каюта корабля?

— Удачное сравнение, — на губах Трубочиста появилась кривая усмешка. — Так что, красавица, прости. Но Тричетвертое царство я на сто золотых раскручу. Можешь не бояться, тебя никто здесь и пальцем не тронет.

— Да-да, — поддакнул Тимофей, — ее и так уже с пяток мужиков облапали, пока к окну тащили.

Я покраснела.

— Досадно, — сказал светловолосый парень.

— А если меня спасут? — предположила я.

— Никто не сможет попасть на летучий корабль.

— Если только это не Змей Горыныч, — ленивым голосом произнес рыжик.

— Да кто с этим чудаком дружбу-то водит? — хмыкнул бандит.

— Царь Гвидон водит, — Тимка нервно дернул хвостом и потерся о мои ноги. — И поверь мне, как только фиолетовый змей узнает, что ты невесту царя Красноградского похитил, он тут же примчится.

— А ты что, — Трубочист прищурил голубые глаза, — невеста Гвидона?

— Да, — соврала я.

— Это будет интересно, — молодой мужчина довольно улыбнулся.

Странно только, почему мне не интересно. Надеюсь, что новость о том, что я невеста Гви немного собьет спесь с этих бандитов. Лишь бы «жених» потом не узнал, что у него, оказывается, невеста есть. На добрых триста с лишним лет младше.

— Трубочист, — у меня вдруг возник вопрос, — а как тебя зовут?

— А зачем тебе? — ответил вопросом на вопрос парень.

— Просто, — старалась говорить спокойно, расположить его к себе, — не называть же мне тебя просто Трубочистом? Должно быть имя.

— Это мое имя.

— А колдун у вас кто? — я вспомнила, как один из громил звал какого-то там колдуна.

— Я колдун.

— И какая у тебя магия? — я нервно заелозила в кресле.

— Свистун он, — снова вклинился в наш разговор кот.

— Я не свистун! — возмущенно воскликнул мой похититель. — Я Соловей!

— Не правда! — зашипел Тим. — Знаю я Соловья! Тот еще проходимец.

— Он мой брат.

Ничего себе новости. Соловей Разбойник брат Трубочиста? Почему же никому об этом не известно?

— Младший? — предположил котик.

— Старший, — раздраженно произнес светловолосый мужчина.

— Надеюсь, его на корабле нет? — нервно сказала и с мольбой в глазах посмотрела на похитителя.

— Нет, он в одном из лесов материка хозяйничает.

— А он, случаем, не папка лешего из Тричетвертого государства? — с издевкой в голосе произнес Тимофей.

— Этого еще не хватало, — Трубочиста аж передернуло от такого предположения. — Леший в последнее время совсем с катушек слетел. Слухи до меня дошли, что он стал чудить и грибников путать.

— А ты много знаешь, — прищурил зеленые глаза кот ученый. — Шпиён что ли?

— Нет, просто пользуюсь сарафанным радио, — хмыкнул капитан корабля, Трубочист, брат Соловья Разбойника и мой похититель в одном лице.

— И долго ты планируешь меня здесь держать? — задала очередной вопрос. — И вообще, куда мы летим?

— В Прекрасное далеко, — огорошил новостью Трубочист.

— Там же водятся гарпии и хищные русалки! — я вскочила со своего места.

— Успокойся, красавица, никто тебя не обидит.

— Ага, — снова встрял кошак, — кроме Конька-Горбунка.

— Он стал травоядным, — отмахнулся парень.

— Откуда сие известно? — полюбопытствовал рыжик. — Сам ему в пасть траву совал?

— Не отрицаю.

— И что, он эту дрянь жевал?

— И даже не подавился.

— Ребят… — я попыталась вставить хоть слово.

— Конечно, — Тимофей нервно задергал ушами, — ты не предоставил ему выбора. Бедный конек и землю бы сырую съел, лишь бы ты не свистел.

— А что ты имеешь против свиста? — удивился Трубочист.

— Я против конкретно тебя!

— Мальчики…

— Кошка драная.

— Я кот! — искренне возмутился Тим.

— Уверен?

— Хватит! — я не выдержала и с силой топнула ногой, привлекая тем самым к себе внимание. — Нашли время препираться. Трубочист, где я буду спать? Есть что поесть? И мне нужна сменная одежда…

— Сарафана нет, — огорчил меня свистун. — Могу выделить только штаны да рубаху.

— Какой позор! Невеста царя Краснограда и в брюках ходить будет! — взвыл Тимка.

— И что? — не понял такого возмущения капитан летучего корабля.

— Она же будущая царица!

Хотелось опровергнуть это заверение, но я смолчала. Сама же назвалась невестой Гвидоши. Самое главное, не проболтаться о том, что я ему никакая не суженая-ряженая. М-да, конфетки-бараночки, влипла так влипла. Как пчела в густой сироп.

— А сапоги у вас имеются, тридцать седьмого размера? — пролепетала я и упала в кресло.

— Сапоги? — переспросил брат Соловья Разбойника. — Найдем.

— А-а-а-а-а, — кот плюхнулся на пол и прикрыл лапами голову. — Что государь скажет. Как лютовать будет. Его невеста, да в мужских одеждах.

— Тимофей, успокойся, — я наклонилась вперед и погладила котика по спине.

— Срам какой. Позорище!

— Эй! — дернула этого нахала за пушистый хвост. — Я не позорище!

Препирались еще долго. Пока в дверь капитанской каюты не постучали и не сообщили, что обед готов. Желудок довольно заурчал, а во рту появилась слюна. Ох, и поем я сейчас пищи местной!

Кушанье было так себе. Подгорелое мясо, черствый хлеб и серого цвета каша на воде. При виде последней Тим нервно хихикнул и упал в обморок. Приходилось раньше подобное пробовать?

— Чем богаты, — развел руками Трубочист и сел во главе стола.

Он (стол то есть) стоял на нижнем этаже. Тут же находилась и кухня. Через круглые окна пробивался дневной свет, и я спокойно, не напрягая глаза, смогла рассмотреть обстановку и… своих похитителей. Настоящие разбойники с большой дороги. Лохматые, нечесаные, у кого-то нет передних зубов, взгляды колкие.

— А кем вы работали до того, как занялись разбоем? — отважилась спросить у свистуна.

— Перевозили товар.

— И все?

— И все, — Трубочист отправил в рот ложку с кашей.

— А девицами-красавицами не торговали? — из-под стола раздался голос пришедшего в себя котика.

— Зачем ими торговать?

— Чтобы золотишко быстрее собрать.

— Мурчащее чудовище, — беззлобно сказал капитан корабля и продолжил свою трапезу.

Я же сидела и пыталась отгрызть от ломтя хлеба хотя бы кусочек.

— Бравые воины, — мне в голову пришла одна идея, — а давайте я вам готовить буду?

— Ты? — удивился Трубочист. — Царевна и у магической печи стоять?

— Я умею, — уверенно сказала.

Ведь и правда умела, да так, что батюшка каждый раз в ожидании томился, когда я очередной шедевр из печи доставала. У каждого свои развлечения. Я вот, готовить любила.

— А чем моя стряпня плоха? — обиженно спросил у главного местный повелитель кастрюль и поварешек.

— Тем, что ее есть невозможно, — муркнул Тим. — А мышей на вашем корабле нет, я проверил.

— Прав кот, — подал голос один из разбойников. — Жрать эту гадость боле нет мочи.

Вскоре мою идею поддержали все бандиты. Даже горе-повар согласился уступить мне место у печи.

Что ж, хоть чем-то займусь пока мы до Прекрасного далеко летим. В добрый путь, как говорится.

— Ярославушка, — мурчал кот у ног, ожидая, когда я дам ему кусочек рыбки, — быстрее, а то у меня сейчас живот в узел завяжется.

— Да подожди ты, — отмахнулась я, ставя горшочек в печь.

Знала бы, что меня сразу назначат старшей по готовке, молчала бы в тряпочку. Так нет же, ляпнула на свою голову. Доесть обед не успела, как меня погнали в сторону кухни. Ладно. Все равно тот черствый хлеб есть было невозможно.

— Дай рыбки, — снова заныл Тимофей.

— Обожди.

— Ну, Ярослава-а-а…

— Иди вон, — я махнула в сторону выхода с кухни, — мужиков своими стенаниями доставай. А ко мне не лезь, а то каша подгорит, да рыбка в воблу превратится.

Вздохнув, рыжий прохвост поплелся в обеденную. Пускай Трубочиста помучает. У меня от его нытья уже уши болят, да в голове звенит.

Когда все было готово, я расставила горшочки на стол и дала команду бандитам снимать пробу. Кто же знал, что они все разом за приготовленной едой потянутся и драться начнут, кому самый мягкий кусок рыбки достанется.

— Балаган, — пробормотал себе под нос свистун и поднялся со своего места. — Братцы, угомонитесь, здесь на всех хватит!

— Почему Бородачу достался самый большой кусок?! — возмущенно закричал коренастый бугай, зло смотря на обладателя длинной черной бороды.

— Кто успел, тот и съел! — отрезал Бородач.

— А почему Ясноокий положил себе в тарелку три ложки каши, а не две, как положено? — возмутился уже другой бандит.

— Потому что надо в свою тарелку смотреть, а не у других порции подсчитывать! — рыкнул мужчина с глазами разного цвета. Один у него был голубой, второй — карий.

Раздался громкий свист и все разом затихли. Я так вообще прижала ладони к ушам. Лишь после того, как брат Соловья Разбойника перестал свистеть, отняла их от многострадальных ушек.

— Все сели за стол и уткнулись в свои тарелки! — строго произнес капитан летучего корабля и для пущей убедительности еще и кулаком по столешнице стукнул.

— Силен и смел ты, Трубочист, — стал подлизываться к нему Тим. — И Забава твоя — дура.

— Без тебя знаю, — немного устало сказал свистун и снова присел на свой стул.

— Рыбки дай, а?

— Отвяжись.

— Вот заладили… — недовольно мурлыкнул котик. — Отвяжись, да отстань. А я, может, есть хочу.

— Ты уже стащил у меня одну сырую рыбеху, пока я готовила, — сдала рыжего с потрохами.

— Тебе показалось, — махнул лапой воришка.

— А вот и нет.

Я присоединилась к мужчинам и положила себе в тарелку немного рассыпчатой гречневой кашки. Живот тут же затих, ожидая, когда же его, наконец, покормят.

— Ты из магической кладовой теперь можешь что угодно брать, — кот снова стал ластиться к моим ногам, — а я нет. Так что не будь врединой, покорми кота. Я между прочим твою жизнь и честь защищал, грудью на амбразуру полез, а ты…

— Амбразуру? — переспросила я.

— Ай, ладно, — нервно дернул ушками Тим. — Я когтей не жалел. Я чуть части шерсти не лишился. Я зубами за такие места цеплялся, вспоминать страшно. Я…

Сдалась и протянула коту кусок рыбы. Пусть ест. Лишь бы молчал, ей богу.

— Трубочист, — обратила внимание капитана на себя, — ты можешь снять с меня браслет-блокатор? С ним жутко неудобно.

— Прости, красавица, — лукаво улыбнулся молодой мужчина, — но нет.

— Я обещаю не сбегать, — это я сказала вполне искренне.

— Увы, но у меня нет оснований тебе верить.

— Вот так всегда, — доев рыбку, снова заговорил Тим, — одна баба начудила, предала, к другому в постель…

— Тимофей! — воскликнула я и почувствовала, как щеки заливает румянец.

— Прости, — без тени раскаяния в голосе произнес котик и продолжил: — Так вот. В постель к другому легла. А теперь что же получается, все представительницы слабого полу виноваты?

— Много ты знаешь, кот, — в голубых глазах Трубочиста появилась угроза, — может, стоит укоротить твой болтливый язык? — с этими словами он достал из-за пояса тонкий кинжал и стал мастерски играть им своими длинными пальцами.

— Я личный советник царя Краснограда!

Тимофей спрятался за моим стулом. И притих.

— Странный царь, у которого в советниках наглый блохастый кот.

— У меня нет блох! — возмутился из своего укрытия Тимка.

— Ничего, пара дней на борту моего славного летучего корабля, и они появятся.

— Трубочист, — понимая, что ничем хорошим такая перепалка не кончится, я снова попыталась привлечь внимание свистуна, — а где я буду спать?

— Спать будешь в прилегающей к кухне каюте, — махнул в сторону неприметной двери капитан. — Чтобы далеко ходить не надо было.

— Замечательно, — хмуро произнесла и стала развозить кашу по тарелке. — А одежду мне когда выдадут?

— Ты все же наденешь штаны?! — возмутился Тимофей и покинул свое укрытие.

— А есть другие предложение? — спросила у обладателя зеленых глаз.

— Тьфу… — был мне непонятный ответ и кот совсем поник.

— Батюшка! — в зал приемов ворвался высокий темноволосый мужчина. — Где Ярослава? У меня есть для нее подарок!

Царь Тричетвертого государства сидел на резном троне и подпирал голову рукой. Гвидон отправился на Буян к Змею Горынычу, дворцовые слуги тосковали по царевне, а он просто сидел и не знал, что делать. Где искать дочь?

— Эх, Доброслов, — тяжелый вздох, и Серомор продолжил: — похитили Ярославу.

— Как похитили? — опешил от такой новости молодой мужчина. Посмотрел хмуро на отца, потом прошелся взглядом по помещению. Не чуял он дух сестрицы во дворце. Не слышал звонкого смеха и не чувствовал телом обычно гуляющий по залу приемов ветер. — Кто? — был его следующий вопрос.

— Трубочист, бандит проклятый! — сквозь зубы зашипел царь. — Прилетел на своем корабле, да и похитил мою дочь!

— А где Гвидон? — знал Доброслов, что к ним царь с Буяна должен был приплыть еще пару дней назад.

— К себе отправился, помощь обещал привести.

— Как он надеется попасть на летучий корабль? — царевич не смог скрыть удивления.

— На Горыныче, — огорошил своего сына новостью Серомор. — А где жена твоя? — решил перевести тему разговора местный царь.

— Отдыхать сразу пошла, устала с дороги.

— И ты иди, отдохни, — махнул рукой Серомор. — Все равно, пока Гвидона нет, ничего сделать не сможем.

— Трубочист дал знать, что ему от тебя нужно? — решил все же задать еще один вопрос царевич.

— Сто золотых. И срок дал две недели.

— Зачем ему золото? Тем более не такая уж и большая сумма?

— Кто его знает, — пожал плечами царь. — Ступай, сын. Я устал.

Более Доброслов не стал мучить отца расспросами. Если сказал он — ждать Гвидона, что ж, придется ждать.

Спать легла поздно. Тело хотело отдохнуть, а попа — приключений. Но я усмирила любительницу неприятностей и решила воздержаться (пока что) от самостоятельного изучения летучего корабля.

Разбойники разошлись ближе к ночи. Пора бы уже ужин подавать, а они только рыбу есть перестали. В итоге с самого вечера я намывала посуду и убиралась на кухне. И это царевна Тричетвертого государства! Хорошо, что в свое время (когда была маленькой) любила наблюдать за нашей кухаркой и запомнила, что да как делать надо.

— Совсем себя не бережешь, Ярослава, — замурлыкал Тим и запрыгнул ко мне на кровать.

— Дай поспать, — буркнула и отвернулась к стене.

Комнатка была маленькой. Умещались здесь только лишь односпальная кровать да шкафчик. Ни тебе шикарных кресел, пуфов, столиков резных со стоящими на них в вазах живыми цветами. Ничего.

— Ярославушка, — кот ткнулся носом мне в ухо.

— Брысь с подушки! — я подскочила на кровати и хлопнула Тима по пушистой попе. — Совсем обалдел?

— Я есть хочу, — рыжий отскочил к ногам и сладко потянулся.

— Утром поешь!

— Утром мы до Прекрасного далеко долетим. Там некогда есть будет.

— Почему это?

— Потому что все будут Конька-Горбунка высматривать.

— А чего его высматривать? — полюбопытствовала я.

— Так он же только на словах травоядный, — Тимофей нервно пошевелил усами, — а на деле очень даже мясоед.

Веселенькое дельце. Это что же получается… На нас может Конек-Горбунок напасть? Этот двугорбый то ли лось, то ли осел?

— Ну, дай покушать, хозяюшка, — снова заныл кошак. — А я за это тебя больше дергать не буду. До утра.

Как я могла удержаться? Меня же пообещали всю ночь не дергать.

Знала бы, что «до утра» в понимании кота, это начало рассвета.

По мне нагло скакали и, мурча, теребили тонкое одеяло. Недовольно заворочавшись, сбросила вредного прохвоста на пол. Тот зашипел и снова запрыгнул на меня, в наглую стаскивая слабую защиту от холода и настырного котика.

— Караул, Ярославушка! Горбунок напал!

Меня как ветром сдуло с кровати. Не сразу сообразила, что лежала не на своей широкой постели, а на убогой кроватке, и что места в комнате вообще-то мало. Сначала налетела на шкаф, больно ударившись об него ногой, потом ушибла мизинец о ножку кровати, затем… Короче выскочила в обеденную я злая, растрепанная и самопобитая.

Сарафан поменяла на удобные темно-синего цвета штаны, а свою украшенную бисером и кружевом рубаху, заменила на просторную и расшитую обережными символами. Тим возмущался, но я была непреклонна. Не зря же мне Трубочист вчера вечером не поленился и выдал целый ворох одежды, чтобы я свои царские одеяния не порвала и не испачкала. На ногах же красовались бархатные сапожки тридцать девятого размера. И ладно, все равно было удобно. Я только немного мысками пол задевала. Но ни разу не упала!

— Срам, — причитал котик. — Позор! Развра-а-ат!

— Прекрати, — шикнула на кота. — Пойдем на палубу лучше.

— Сиди тут, дуреха! — зашипел рыжик. — И не смей свой любопытный нос с кухни высовывать!

— Почему?

— Потому что Конек-Горбунок мясо любит, балда!

И вот чего он обзывается? Я, между прочим, собиралась тихонечко в сторонке постоять и понаблюдать, как бандиты будут от Горбунка отбиваться. Он же один, а этих косматых тут штук пятнадцать.

— Ну, Тим, — заныла я. Попа проснулась и затребовала приключений.

— Я в курсе, что меня зовут Тим, — не внял моей мольбе кот. — А теперь живо ноги в руки и бегом в кухню вкусные блинчики готовить и супы наваристые томить!

Хм-м-м-м… мне одной кажется, что меня решили в наглую поэксплуатировать? Вот нахал!

Наверху раздались шум и крики. Плюнув на недовольство кота, вбежала в кухню, схватила со стола широкий нож для резки мяса и помчалась на выход. Пусть на меня и надет браслет-блокиратор, но я не нежная барышня! В конце-то концов, у меня старший брат есть, а он от скуки в свое время учил меня ратному делу. Ну как ратному… ножи кидать, да кулаком рукоятью в челюсть давать.

— Ярослава, одумайся, ты же царевна! — кошак и не думал отставать, а потому все путался под ногами.

— Тимофей, боишься, так и скажи, — произнесла, уже вылетая на палубу корабля.

М-да-а-а… Конек-Горбунок был… необычным. Уши огромные, похожие на ослиные, шкура серого цвета, в белых пятнах, копыта, два горба, морда… Вот морда была знатная. Огромный нос, торчащие из пасти клыки, с которых капала слюна. Взгляд светится алым. Жуть.

— Трубочист! — позвала я капитана корабля, который пытался достать кружащего над палубой Горбунка мечом. — Почему не свистишь?

— Ему мой свист по барабану! — выкрикнул парень.

— Иа-а-а-а!!! — произнесло то ли лошадь, то ли осел и ринулось в бой.

Стоит отметить, что крыльев у этого чуда-юда не было. Как летал — непонятно.

— Ярослава, отойди! — прокричал Бородач и задвинул меня к себе за спину. — Если он тебя клыками достанет, прощайте сто золотых.

— Вот все бы вам, разбойникам, о деньках думать! — выпалила я и, отпихнув мужика, помчалась на помощь к Трубочисту.

Встала рядом с ним и стала прицеливаться в Конька-Горбунка.

— Иа-а-а-а-а!!! — двугорбый помчался в нашу сторону, открывая зубастую пасть.

Я бросила нож и попала напавшему на летучий корабль чуду прямо в грудь. Тот взвыл, попятился в воздухе, потом резко замер и упал на палубу.

— Ну, ты даешь, Ярослава, — присвистнув, сказал Трубочист. — Страшная женщина.

— Сама не ожидала, — честно призналась я. — Свистун, ты же говорил, что он травоядный!

— Он был травоядным, когда я прилетал сюда в последний раз.

— А я говорил! — к нам подбежал кот. — Говорил!

— Успокойся, усатый, — отмахнулся от него капитал летучего корабля. — Кто ж знал, что Конек-Горбунок за старое возьмется.

— Я знал! — гордо выпятил грудь рыжий.

— Мальчики, вы… — договорить я не успела, так как над палубой раздалось громкое:

— И-и-ироды! — произнес Конек-Горбунок и зубами вытащил из груди нож. Рана стала сразу же затягиваться. — Совсем офонарели!

Вот те раз…

— Сволочи-и-и-и! — продолжал возмущаться Конек-Горбунок.

Он неуклюже поднялся на ноги и зло посмотрел на меня.

— Ч-что? — спросила и спряталась за спину Трубочиста.

— Уби-и-ив-и-ица! — выпалил этот… осел и топнул копытом.

— Я тебя не убила, — пискнула из своего укрытия.

— За что в меня ки-и-инжал ки-и-инула? — на манер ослиной речи продолжал возмущаться Горбунок.

— Ты напал на корабль!

— Не нападал я!

— Так, хватит! — встрял в нашу перепалку Трубочист. — Ты зачем сюда сунулся Горбун?

— Я по старой дружбе, а вы…

— Не водили мы с тобой дружбу, — покачал головой Ясноокий.

— Это вы не води-и-или-и-и, а я води-и-ил, — по щеке конька потекла крупая слеза.

— А нападать с чего удумал? — свистун сложил руки на груди и тяжело вздохнул. Меч уже успел в ножны убрать.

— Надо больно, мне на вас нападать, — фыркнул двугорбый. — Просто у вас так вкусно пахнет, что мой широкий нос учуял аромат, и я полетел на него…

— Как пчела к густому сиропу, — хихикнула я.

— Ну да, — энергично закивал зубастый конь.

— То есть ты не мясоед? — спросил молчавший до этого Тимофей.

— Я больше не ем этот и-и-изысканный деликатес.

— Прекращай букву «и» растягивать, — капитан летучего корабля подошел к Коньку-Горбунку и потрепал того по макушке. — И прости нас. Но слухи разные ходят. Вон, — кивок в сторону рыжего, — этот вообще всю дорогу утверждал, что ты человечинку ешь.

— Йи-и-иа-а-а? — удивленно произнесла помесь осла и лошади. — Не, ну грешил по молодости, но с тех пор столько лет прошло…

— Три года, — хмыкнул Трубочист.

— Да я только слегка прикусил!

— Чуть ногу не отхватил у бедного охотника.

— А чего это он в мою нору полез?

— Думал, там лиса живет.

— В том-то и дело, что этот олух не думал! Груда мышц и ноль интеллекту.

— Долго еще спорить будем? — спросила у брата Соловья Разбойника.

— А ты завтрак уже приготовила? — ответил вопросом на вопрос молодой мужчина.

— Ой, — пискнула и побежала на нижний этаж.

Кот помчался за мной и еще долго причитал, что я совсем жизнь не берегу. А то, что я сил не жалею и наготавливаю стою, его мало волновало.

— Эх, Ярослава, повезло тебе с женихом, — Тим восседал на широкой скамье у стола и продолжал трепать мне нервы. — Красив, умен, силен, богат…

— И по бабам ходить горазд, — добавила свою ложку дегтя в бочку меда.

Не могла поспорить с Тимом, но и соглашаться не хотелось. Да красив, да умен и так далее по длинному берестяному списку, но… Нет между нами любви. И даже если бы он был маленьким, щупленьким, лысым мужчиной средних лет, но мы бы любили друг друга — это одно. А так… Красота не главное. И вообще, может он в душе поганка прошлогодняя. Эх, конфетки-бараночки, не везет мне в последнее время.

Конька-Горбунка пригласили за стол, и тот не стал отказываться. В обеденную он вошел сжимая в клыках нож для резки мяса. Торжественно вручил его мне и устроился с краю стола, ожидая свою порцию пищи.

Я, держа нож двумя пальцами за рукоять, направилась в кухню. С лезвия стекала зловонная слюна, вызывая во мне рвотные позывы. Уф-ф-ф… когда Горбун в последний раз чистил зубы?

Как только все расселись за столом, стала выставлять приготовленную еду. Омлет, блинчики со сметаной и сыр. Должно хватить на пятнадцать мужиков, одного кота, длинноухого коня и меня любимую.

— А скажи-ка мне, конь-огонь, — нарушила я тишину за столом. Все были поглощены завтраком. — Как у тебя так быстро рана затянулась?

— Я существо магическое, меня не так-то просто убить, — гордо произнес Горбун и сунул морду в широкую миску, которая стояла на полу.

— Живунчик, — мурлыкнул Тим. — Аж любопытно, каким способом тебя все же можно отправить к богам.

— Не скажу. Я себе не враг. Иа-а-а-а-а!!! — последнее прозвучало так неожиданно, что я дернулась. — Простите, — смущенно пролепетал Конек-Горбунок.

Позавтракав, мужики стали расходиться по свои местам, а Горбун изъявил желание прилечь после сытного завтрака на солнышке и погреть бока. Кот решил составить ему компанию. Мне же лучше. Не будет этот прохвост хоть какое-то время под ногами путаться.

Только вечером чудо-юдо решило с нами распрощаться. Уж очень ему мои изыски понравились. Даже пожаловался, что на одной травушке-муравушке он худеть начал. А тут столько веса набрал, что ему до зимы хватит.

Летучий корабль застыл над кронами высоких деревьев и более не двигался вперед. Мы прибыли в Прекрасное далеко и теперь оставалось лишь ждать решения моего отца.

— А как мы узнаем, что он надумал? — спросила после ужина у Трубочиста.

— Голубя направит. А это птица умная, везде своего получателя найдет.

Ответ от батюшки пришел на следующий день. Новость, что царь Тричетвертого государства таки решился ограбить на сотню золотых казну, меня не очень обрадовала. Но и Трубочиста было жалко. Быть связанным душой с кораблем — это страшно.

Самоэкскурсию по обители разбойников я устроила ночью. Бандиты ко мне уже более-менее привыкли, и я могла спокойно ходить, где мне вздумается.

— Поскорее бы Гвидон явился, — причитал неугомонный кот.

— Тебе не надоело? — разражено спросила, открывая очередную дверь. Снова пустующее помещение. Только ящики какие-то лежат.

— Нет, не надоело, — мурлыкнул котик. — Как там мой государь… Нашел ли Горыныча?

— Навряд ли.

Еще одна комната и ящики-ящики-ящики… и пыль.

— Почему это? — удивился Тим.

— Потому что это Змей Горыныч! Монстр, который ворует девиц и тащит их к себе в пещеру.

— Сие не доказано.

— Да-да, — пробормотала и закрыла за собой дверь. — И Горбунок мясоед и Горыныч нежное чешуйчатое существо. Тоже мне, кот ученый.

— Прошу на личности не переходить! — Тимофей нервно задергал хвостом. — Это Трубочист думает, что до него добраться невозможно. А вот как явится Гвидоша…

— Один? Против пятнадцати здоровых мужиков?

— Это ты моего царя не знаешь, — довольно сказал рыжик. — Он быстро разбойников в капусту порежет.

— Бр-р-р, — меня передернуло от представшей перед глазами картины.

Закончив с исследованием корабля, я пошла спать. Ничего интересного таки не нашла. Лишь время зря потратила.

День, когда над палубой летучего корабля завис огромных размеров ящер, я не забуду никогда. Фиолетовый цвет его чешуи вогнал меня в ступор. Такого же цвета крылья быстро махали, гоняя ветер и чуть не сбивая разбойников с ног. У Змея были розовые глаза, перепончатые лапы и… хвост-обрубок. Мне даже жалко его стало. Горыныча в смысле.

Громкий свист, и вот я уже падаю на колени, закрывая уши руками. Ну, Трубочист… получишь ты у меня… блинчики с травой-слабинкой!

С трудом смогла подняться на ноги и отойти в сторону. Мои пирожки, которые я так долго готовила для своих разбойников, рассыпались по палубе, и их сейчас в наглую топтали сапогами все те же мужики.

Свистун достал из ножен меч и приготовился защищаться от неведомого врага, которого пока не было видно. И это неудивительно:, Горыныч обладал такой колоритной фигурой…

— Р-р-р-ра-а-а-а!!! — зарычал ящер. — Отдавай царевну, свистелка!

— Еще чего! — выкрикнул Трубочист. Ему почти удалось полоснуть змея по лапе. — Моя добыча!

— А я говорю, отдай, пока худо не стало!

Столб пламени ударил в небо.

Пока я пыталась успокоить команду, а Тимофей лопал пироги, со спины Горыныча спрыгнул светловолосый мужчина. Он зацепился руками за одну из прочных веревок, которая болталась у мачты и, держась за нее, ловко приземлился у самого руля. Вынул свой меч, как это еще недавно проделал Трубочист и приготовился отбивать атаку.

— О, — воскликнул свистун, — сам царь Гвидон к нам пожаловал!

Гвидоша-а-а ничего не ответил. Заметив меня, он стал сверлить мою персону в брюках нехорошим взглядом. Щеки запылали, и я с большим усилием но смогла таки отвернуться.

— Государюшка-а-а! — возликовал Тим и ломанулся к своему хозяину. — Как я ждал, как я надеялся! Ух, и зарубим мы сейчас вражин летучих!

— Пушистый предатель, — буркнул Трубочист.

Но кот будто и не слышал его. Держа хвост трубой, рыжий помчался к царю при этом довольно мяукая.

— Готов ли ты, царь Краснограда, при свидетелях, — свистун обвел рукой своих бравых товарищей, — выйти на бой честный и силой помериться? Коли победишь меня, отпущу с тобой царевну Ярославу, слово даю!

Я сглотнула образовавшийся в горле ком. Ой-ей… что сейчас будет-то. А драться они как собираются? До первой крови? Или так… просто мечами помашут и разойдутся? О том, что итогом боя будет чья-то смерть, думать не хотелось.

— Ну что? — хмыкнул брат Соловья. — Готов ради невесты своей жизнью рискнуть?

— Невесты? — Гви приподнял одну бровь.

— Невесты, невесты! — закивал рыжик, крутясь возле ног своего государя.

И снова меня наградили злым взглядом. Ну да… я же сама сказала, что замуж за этого старикашку не пойду.

— Бою быть, — леденящим душу голосом произнес Гвидон и, спрыгнув на палубу, оказался прямехонько напротив Трубочиста.

— А может не стоит? — неуверенно спросила я. Кто бы еще меня услышал.

Мечи со звоном соприкоснулись. Я же прижала руки ко рту и боялась вымолвить хоть слово. Было страшно и за своего похитителя, и за царя. Кот подошел ко мне и стал с интересом следить за каждым выпадом дерущихся. Бандиты же создали живой круг, в центре которого в смертоносном танце сошлись два мужчины.

— Бей его, Гви! — гремел над нами голос Горыныча. Какая из трех голов это сказала, было непонятно.

Я подошла ближе, чтобы лучше рассмотреть происходящее. На плече Гвидона уже красовался довольно глубокий порез. Но мужчина быстро отыгрался и как следует прошелся мечом по бедру противника. Сейчас я не могла определить, кто из них царь, а кто разбойник. Одеты они оказались примерно одинаково. Просторная белая рубаха, черные штаны и высокие сапоги. Все. Только вот волосы у Трубочиста были распущены и чуть касались плеч, а у Гви — собраны в низкий хвост.

Трубочист дрался не совсем честно. Вот он развернулся, отклонился от удара и саданул Гвидона рукоятью в бок. Мужчина упал спиной на палубу и тогда свистун резко подался вперед, пытаясь дотянуться до горла Гви. Но царь не был бы царем, если бы позволил себе проиграть. Перекатился, молниеносно поднялся на ноги, один взмах ресниц (моих, естественно), и вот он уже за спиной противника. Хватает того за волосы и приставляет к шее меч.

— Ну что ж, — довольно оскалился Трубочист. — Победа честная, забирай добычу.

Царь с Буяна отпустил мужчину и развернулся в мою сторону. Ох, не смотри на меня так. Я дрожать начинаю.

— А я говорил, — замурчал довольно кот. — Говорил, что царь у нас не промах!

— Все стали свидетелями поединка! — раздался над палубой громкий голос свистуна. Он прошел по кругу, с прищуром смотря на своих бандитов. — Все видели, как царь защитил честь невесты?

–Да! — хором ответили ему.

— А это означает… — тут он удержал театральную паузу, — что сегодня же они буду обвенчаны!

— Чего-о-о?! — сипло спросила я. — Не бывать этому!

— Ты сама назвалась невестой царя Краснограда, помнишь? — спросил у меня капитан летучего корабля. Пришлось кивнуть в знак согласия. Было такое, чего уж скрывать. — Честный поединок доказал, что жених твой относится к тебе серьезно и готов связать с тобой судьбу. А я, — и снова эта противная улыбка на его губах, — с радостью вам в этом помогу. Отпираться бессмысленно. Свидетелями была вся команда! Правда, братцы?

— Да! — снова хор мужских голосов.

— Попадалово, — пробасил Горыныч.

— И так уж и быть, я готов пожертвовать выкупом, ради благого дела, — Трубочист не обращал на мое возмущенное сопение никакого внимания.

— Тимофей, — Гвидон, наконец, разомкнул губы и заговорил, — что-то мне подсказывает, что без твоей интриганской морды здесь не обошлось.

— О чем ты, Гвидоша? — захлопал зелеными глазками кот. — Просто я умею договариваться.

— Ты пообещал ему больше? — спросила я.

— Откуда у кота деньги, Ярославушка? — мурлыкнул котик. — Я ничего не делал. Ну, подумаешь, сказал Трубочисту, что если он душу свою от привязки с кораблем избавит, судьбу свою не встретит.

— С-с-с-сводник! — зашипела я.

— Мр-р-р да-а-а, — блаженно протянул рыжик.

— Так, — довольно потер руками свистун, — приступим к обряду!

— Я не хочу за него замуж! — воскликнула я и попятилась.

— Начинается, — закатил глазки Тим. — Как вы все меня достали со своим «не хочу». Надо! Поверь лучшему свахе Буяна!

— Ну, скажи ты им! — взмолилась, глядя на Гвидона.

А тот стоял и молчал. И взгляд у него был такой… страшный.

— Ярослава, ступай в свою комнату и переоденься, — милостиво произнес Трубочист.

Комнату, ага. Потому что этот ящик нельзя назвать нормальным словом — каюта. Вот у капитана…

— Иди, Ярослава, — замурчал котик. — Приготавливайся к бракосочетанию.

Понимая, что спорить бесполезно, понуро пошла в сторону лестницы, которая вела на нижний этаж. По пути пару раз наступила на валяющиеся на палубе пирожки. Шмыгнула носом. Я на них столько капусты извела! Тесто месила, сил не жалела…

И как свистун нас обвенчать собирается? Может, я не в единого бога верующая. Вдруг, придерживаюсь другой стороны? Поклоняюсь солнцу, траве, землице… Всему по отдельности.

Войдя в комнатку, открыла шкаф и достала свои вещи, в которых попала на корабль. Вот и сарафан мой, и рубаха… Эх, а я уже стала к штанам привыкать. Да и надо будет батюшку попросить, чтобы отныне мне на одеждах только обережные узоры вышивали. Надоели эти рюшечки и бантики.

Когда переоделась, занялась волосами. Длинные они у меня стали, пора бы остричь в половину. Еле косу удалось заплести. Да и гребня как назло не было.

Когда снова вышла на палубу, там уже заканчивались последние приготовления к церемонии. Брат Соловья Разбойника заправил волосы за уши, оправил рубаху и стал ждать, когда же я соблаговолю подойти к нему. А я не хотела! А все потому, что Гви уже стоял рядом с ним и снова пытался прожечь во мне огромную дыру. Я чуть ли не физически ощущала его тяжелый взгляд. Он будто давил на плечи, замедляя мое движение.

— Быстрее, Ярославушка, — произнес Тим. Он, само собой, крутился рядом со своим государем.

Горыныч парил над кораблем и внимательно следил за происходящим тремя парами розовых глаз.

Медленно, но я все же подошла к капитану. Тот схватил меня за запястье правой руки и притянул к себе ближе.

— Какой у тебя тут размерчик, — пробормотал он, внимательно изучая мои пальцы. — Ага, шестнадцать с половиной. Ясноокий!

— Ща принесу, — хмыкнул разноглазый и направился к лестнице. Она вела вниз, но не в сторону кухни и обеденной, а к каютам, в которых находился всякий хлам и не только. К примеру, в одной я обнаружила набитые драгоценностями сундуки. Тогда я еще подумала, что это плата для бога времени. Только вчера закончила изучать ту часть корабля.

Вскоре Ясноокий снова показался на палубе. Подошел к свистуну и протянул тому тонкое золотое колечко.

— Еле нашел в этом барахле, — пожаловался капитану мужчина.

— Но нашел ведь, — фыркнут Трубочист. Принял из рук своего подчиненного колечко и, в свою очередь, протянул его Гвидону. Длинноволосый блондин посмотрел на украшение и нахмурился. Видно было, как ему жениться не хочется. Но в итоге, все же взял золотой ободок в свою руку. И сжал ее так, что мне показалось, что еще немного и кольцо потеряет свою форму.

— Трубочист, давай не будем… — хотела еще раз попытаться уговорить его не сочетать нас узами брака, но мой похититель был непреклонен.

— Цыц, царевна! — шикнул он на меня. — Назвалась невестой — полезай в кровать!

Все, вылейте на меня ведро воды, я горю. От стыда, гнева и желания кого-нибудь прикокошить!

— Одумайся, царь, — взревел сверху Змей Горыныч. — Только от одной грымзы избавился, вторую домой тащишь!

— Слушай ты, чешуйчатый, — нервно замяукал Тим, — еще хоть слово скажешь, Светозара верну!

На палубе образовалась гробовая тишина.

— Так, — спустя совсем немного времени, снова заговорил свистун, — приступим. Возьмитесь за руки, дети мои.

Я фыркнула, ничего себе, папочка. Да он на вид чуть старше меня и моложе Гви.

Пока я размышляла на отстраненные темы, мою ладонь сжали прохладные пальцы. Ой, конфетки-бараночки, не хочу так замуж выходить.

— Хорошо, — довольно улыбнулся Трубочист. — Я одобряю союз, дальше бла-бла-бла, Гвидон, надевай на ее палец кольцо.

— И это все? — удивленно спросила.

— А что еще? — невозмутимо спросил капитан летучего корабля.

— Мне казалось, венчание происходит немного по-другому.

Пока я спорила с Трубочистом, Гвидоша-а-а нацепил мне на безымянный палец кольцо. Оно, к сожалению, в пору пришлось.

— Мы стоим под чистым небом. Светит солнышко, и где-то внизу поют птички. Тучи над головой не плывут, молнии не сверкают. А это значит, что единый бог (или все разом, тут уж кто во что верит) не против подобного венчания.

— А как же песнопения?

— Могу затянуть одну из своих баллад, но поэт из меня не очень, — хитро подмигнул мне Трубочист.

— А где хотя бы лик единого бога?

— Так вон он, — кивок влево, — у Кривого в руке.

Посмотрела на бандита, которого назвали Кривым и скривилась. Ничего себе лик. Маленькая картинка. Да ее даже и не видно толком — вся затерта.

— Но как же… — снова попыталась возразить и опровергнуть законность такого союза, как меня опять перебили:

— Ладно, — поднял руки в примирительном жесте Трубочист, — можете поцеловаться, я не возражаю.

Посмотрела на закаменевшее лицо Гвидона и поняла — целоваться со мной не будут. А жаль. Я бы с удовольствием цапнула его за губу или язык. Это смотря, как далеко бы он захотел зайти.

— Пожалуй, обойдемся, — буркнула я и отвернулась от своего мужа. Бр-р-р. Я теперь замужем за подтянутым, умопомрачительно красивым стариком. Кому рассказать, не поверят. И да, теперь я еще и бабушка.

Захотелось взвыть. Это я-то в двадцать один год бабушкой стать умудрилась? Караул. Нет, разумеется, против детей я ничего не имела. Меня всегда умиляли малыши, но… сама мысль о том, что я теперь бабуля…

— А я бы посмотрел, как они целоваться будут, — мурлыкнул Тимофей. — Какая свадьба без поцелуев?

— Это и свадьбой назвать нельзя, — раздраженно сказала.

— Ну что, — царь Краснограда сложил руки на груди и посмотрел на меня сверху вниз, — супруга моя, нечаянная, пора в путь отправляться.

— К-куда? — заикаясь, спросила у заморского государя.

— В Тричетвертое государство, — со вздохом пояснил мужчина.

— Сначала документик о заключенном союзе получите, тогда и отправитесь. А то Серомор не поверит, что его дочурка замужней к нему вернулась. — Трубочист в открытую потешался. — Ой, и посмотрел бы я на то, как у него лицо вытянется и пятнами красными пойдет.

— Доброслов меня убьет, — пискнула я и закрыла лицо руками. Ой-ей… брат точно будет не в восторге от такой новости. Как бы Гви на поединок не вызвал. Он же меня до сих пор маленькой девочкой считает.

Послышался шелест бумаги.

— Подпиши вот здесь, — мои руки отвели в сторону и сунули под нос документ.

— А если я не хочу подписывать?

— Тогда слухи пойдут, что ты на летучем корабле была, да в обществе пятнадцати мужчин. И это при живом-то женихе! — угроза Трубочиста не очень на меня подействовала. Я замотала головой. — Подписывай, давай. А-то Гвидона опозоришь на весь Буян. Он девицу освободил?

— Да! — воскликнули разбойники.

— Из лап похитителя вырвал?

— Да!

— В бою честном победил?

— Да!

Появилось желание все же найти траву-слабинку и подсыпать в самовар.

— И что будет, если новоиспеченная жена сей документик не подпишет? — елейным голосом спросил у своих бандитов свистун.

— Позор! — довольный хор голосов. Кажется, к нему примешался еще мяукающий.

Тимофей сидел рядом с моими ногами и внимательно следил за капитаном. Тот расхаживал среди своих и продолжал сыпать аргументами.

Наступила Тимофею на хвост. Кошак взвыл и отскочил от меня, нервно подергивая пострадавшей частью тела.

— Ладно, давай сюда, — обреченно сказала и протянула руку в сторону Трубочиста.

Документ тут же оказался в моей ладони.

— Не пожалеешь, царевна? — хмыкнул Гвидон.

— Уже жалею, — еле слышно прошептала я в ответ.