Неузнанная невеста

Кейтлин Крюс, 2017

Натали Моне устала от однообразной жизни и работы в лондонском бизнес-центре. Ее сестра-близнец Валентина – принцесса из королевского рода – мечтает о нормальной жизни вдали от королевского дворца. Девушки не знают о существовании друг друга, но в один день случай все-таки сводит их в Лондоне. Они похожи как две капли воды. Но их жизни такие разные. И каждая хочет что-то изменить. Не повод ли это поменяться ролями? Вот только принцесса Валентина через полтора месяца выходит замуж за принца Тисселийского.

Глава 2

Наследный принц Рудольфо из древнего рода Тисселийского отдыхал в Пиренейских горах между Францией и Испанией. Красота природы и царящее вокруг спокойствие не спасали принца от скуки. Здесь, на королевских землях Муринского замка, ему придется как-то развлекать королевскую невесту.

А невеста его — принцесса Валентина — девушка, несомненно, красивая, но почти пугающе спокойная и безмятежная. Она — его будущая жена. Она — будущая мать его будущих детей. Наконец, она — будущая королева Муринская. Конечно, если сам принц не умрет от инфаркта при подписании брачного договора. Или от скуки супружеской жизни, что еще более вероятно.

Тяжело вздохнув, Рудольфо вытянул вперед длинные ноги. При своем росте он едва помещался на мягкой кушетке в комнате, отведенной специально для его встреч с невестой. Точнее, для одной встречи в месяц. Бедро до сих пор побаливало после недавнего неудачного дайвинга в компании друзей и, конечно же, акул. Одна из которых оказалась особенно проворной. В тот же вечер все мировые таблоиды пестрели заголовками, мол, акула чуть не откусила ногу наследному принцу Тисселийскому.

Рудольфо отвлеченно почесывал заживающий шрам на бедре. Несмотря на возможность получить травмы и даже риск для жизни, он обожал предаться экстриму. Это добавляло частичку жизни в слишком медленное придворное существование.

— С каждым годом ты позоришь себя все сильнее, — отчитывал его отец, когда Рудольфо вернулся в Европу с прошлого летнего отдыха.

Читатели таблоидов до сих пор помнили пикантные фото с его последнего круиза. А уж отец точно не забудет их до последних дней.

— Ты знаешь, как сделать так, чтобы я не позорил ни тебя, ни себя, — ответил в тот раз Рудольфо отцу, который, казалось, давно перестал его понимать. — Найди мне какое-нибудь занятие. У твоих ног целое королевство. Неужели сложно придумать, чем занять единственного сына?

Они нечасто так открыто поднимали эту тему. Но совсем не таким король видел своего наследника. И Рудольфо не был его единственным сыном. Он — единственный из живых сыновей короля.

Филипп был совсем другим. Рудольфо ему не чета. Из Филиппа получился бы настоящий правитель королевства, которым отец гордился бы даже на смертном одре.

— В моем королевстве не может быть занятий для застрявшего в детстве развратника, только и думающего о том, чем подкормить желтую прессу, — громогласно говорил король, и голос его эхом отражался в просторном зале. Король знал, что лучше первым напасть на непутевого сына, чем вторить его притязаниям. Рудольфо же быстро понял эту тактику и давно перестал реагировать. — Каждое твое действие позорит не только тебя, но и все королевство!

— Ваше величество, мы просто поплавали на кораблике, — как ни в чем не бывало отвечал принц. Он знал, как сильно раздражает отца отсутствие реакции. — И я не делал ничего, что позорило бы тебя или твое королевство.

— Это и твое королевство тоже, — процедил сквозь стиснутые зубы король, едва сдерживаясь от гнева.

— В общем, ваше величество, вы знаете, что делать. Но почему-то не хотите.

Отец Рудольфо — молчаливый и вечно недовольный суверен государства Тиссели Фердинанд Четырнадцатый — держал монархию в крепко сжатых кулаках и не собирался ослаблять свою хватку. Десять лет назад он обещал Рудольфо, что, когда тот закончит Лондонскую школу экономики, король даст ему нечто большее, чем просто место в правительстве. Однако годы прошли, диплом экономиста был получен, а отец лишь сильнее зациклился на собственной политике. И Рудольфо не осталось ничего другого, как вжиться в роль никчемного сибарита.

Но жизнь в королевстве текла слишком медленно и скучно. Все войны последних столетий обошли стороной маленькое государство, земли которого были слишком отдалены от военных действий. А Рудольфо с детства мечтал о другой жизни. Будучи далеким от скучной политики, он вдохновлялся совсем иными стимулами. Рудольфо любил экстремальный спорт и обожал секс. И ему было плевать, что уже десять лет за ним по пятам снуют папарацци и снимают его в ситуациях, самых неприглядных для родного королевства.

Филиппа в свое время король укутал в шерстяное одеяло, огородив от всего мира. Если парень вдруг случайно царапался или простужался, это считалось почти что национальной трагедией. Что же касается Рудольфо — если отец хочет, чтоб он отвлекся от сомнительных приключений, он должен попросту чем-то его занять.

Но в душе Рудольфо, конечно, этого не хотел. Его более чем устраивало прожигать жизнь с такими же взбалмошными приятелями, как он сам. А прожигали они ее так, что волосы вставали дыбом у всех родителей — не только у короля Фердинанда Четырнадцатого.

— Поздравляю, — воскликнул как-то король в другом зале Тисселийского дворца. — Скоро у тебя будет жена.

— Что-что?

До этой секунды Рудольфо не слушал давно надоевшие нотации отца. Его раздражало, что по первому щелчку монарших пальцев он должен возвращаться во дворец и слушать отцовские лекции. А у отца это строгое правило — общаться с сыном только лицом к лицу и непременно один на один. А еще его величество Фердинанд Четырнадцатый никогда не спрашивал мнение сына. Он лишь говорил, как должно быть.

Рудольфо смотрел на отца, сидя в нескольких метрах от него за длинным трапезным столом. Он сразу обратил внимание, сколь самодовольно выглядит король в эту минуту. Это могло означать только одно — для самого принца дело пахнет жареным.

— Ты просил чем-нибудь тебя занять, сын мой. И я наконец придумал. Наследный принц Тисселийский, ты являлся женихом принцессы Муринской с самого ее рождения, пусть и негласно. Пришло время вам официально стать мужем и женой. Я вижу удивление на твоем лице, и это кажется мне странным. Ты не молодеешь, Рудольфо Что бы вы ни вытворяли в своих дурацких путешествиях, твои годы тоже уходят.

Рудольфо напомнил себе, что главное — не реагировать. Но сохранять хладнокровие было почти невозможно.

— Я видел принцессу Муринскую лишь один раз, — проговорил он максимально спокойным тоном. — Тогда мне было десять лет, а принцесса еще ходила в подгузниках. — Рудольфо помнил, как четырнадцатилетний Филипп, в то время наследный принц Тисселийский, тоже без особого энтузиазма принял новость о будущей свадьбе с принцессой Муринской. — Мне кажется, у нас недостаточно прочные отношения с принцессой, чтобы мы становились мужем и женой.

— Принцесса Валентина зарекомендовала себя как деятельный исполнитель королевских обязанностей и надежный продолжатель дела своего отца, — произнес отец, будто репетировал эти слова перед зеркалом. — И мне неудивительно, что с тех пор вы ни разу не встретились, ибо принцесса не посещает тех злачных мест, в которых ты, похоже, прописался.

— То есть ты признаешь, какие мы разные, и все же хочешь нас поженить, — сказал Рудольфо.

— Уверен, принцесса Валентина заслуживает лучшей партии, чем мой никчемный сын. А вот чего заслуживаешь ты — это отдельный разговор. При этом ты неоднократно клялся мне, что готов служить стране и короне. Я даю тебе шанс это доказать.

Рудольфо понял, что стал жертвой собственных представлений о желании служить родному государству. Но почему из всех возможных заданий отец дал ему самое неподходящее, самое скучное и, главное, бесконечное? Ему предстоит стать мужем какой-то принцессы. И это уже навсегда.

— Принцесса Валентина, ваше высочество, — объявил придворный лакей, и Рудольфо встал с кушетки.

И не просто встал, а буквально подпрыгнул. Да, любимая и такая привычная жизнь убегала от него, как вода сквозь пальцы. Но даже в такие минуты он помнил правила этикета, что вбивались в него с детства.

Когда Рудольфо понял, что теперь не Филипп, а он — будущий глава государства, он стал задаваться вопросом: как руководить этой страной? И не находил ответ. Единственное, что он знал, — он не будет делать это, как его отец. Он точно не возьмет в жены незнакомую женщину, которую навязывает долг и придворные традиции. Ему не нужна жена, с которой у него нет ни одной общей темы для разговоров.

Мать Рудольфо, которую король Фердинанд Четырнадцатый любил меньше, чем придворных павлинов, уже двадцать лет изображала тяжелую сердечную болезнь в своей любимой резиденции в Баварии.

Едва окрепнув от безвременной кончины старшего брата и испытывая на себе все прелести юношеского максимализма, Рудольфо дал себе слово — он станет первым правителем этой страны, свободным от этих нелепых традиций и предрассудков.

Но вот он снова стоит в ожидании женщины, которая, судя по их предыдущим встречам, сделана из непроницаемого стекла.

Валентина вошла в приемную, как делала это много раз до этого. Она прилетела из родной Муринии, чтобы провести с принцем скучный час за безупречно вежливой беседой, как это было принято еще в шестнадцатом веке.

Только в этот раз все было будто по-другому. Рудольфо почувствовал это сразу же, как только принцесса появилась в дверях. Она вошла, осмотрелась по сторонам и взглянула на него так, словно видела впервые. И тело принца напряглось. Глядя на нее, он вдруг почувствовал внезапную…

Но это невозможно! Что за чертовщина с ним творится?

Рудольфо смотрел на невесту прищуренными глазами. Принцесса была такая же, как всегда, и совершенно другая одновременно. На ней было светлое, обманчиво простое шифоновое платье, идеально облегающее ее женственные формы. Формы, которые он видел много раз, но которые впервые вызвали в нем такую реакцию. Рудольфо не мог отвести глаз. Что-то было в том, как она шла к нему. Как будто ей неудобно на высоких каблуках. Но ведь это так странно. Ее волосы спадали на плечи, но и в них что-то изменилось. Медь ее волос как будто порыжела.

Или ему нужно проверить голову? Не самое мягкое приземление с парашютом в Швейцарских Альпах могло давать о себе знать.

Принцесса провела языком по губам и посмотрела ему в глаза. А Рудольфо уже представлял, как эти губы касаются самой твердой части его тела.

Что за черт?

— Привет, — сказала она. Ее голос тоже казался каким-то другим. Хотя Рудольфо не мог объяснить, в чем отличие. — Рада нашей встрече.

— Рада нашей встрече? — эхом повторил Рудольфо. — Ты уверена? Мне всегда казалось, что ты бы предпочла скорей поход к зубному, чем встречу со мной.

Он не знал, что на него нашло. Все эти месяцы он умело разыгрывал вежливость, несмотря на очевидную скуку. Так что же изменилось сегодня?

Рудольфо обхватил себя руками в ожидании, что принцесса сейчас упадет от обиды на полированный пол, а он потом будет объяснять произошедшее ее отцу — королю Джоффри Муринскому. Который, к слову, был начисто лишен чувства юмора.

Но Валентина лишь улыбнулась, и глаза ее блеснули огнем. Огнем, которого он раньше не видел.

— Все зависит от того, зачем идти к зубному, — сказала принцесса. — Или ты не согласен?

Рудольфо уже бы не удивился, если эта девушка сейчас забралась бы на стол и станцевала ему стриптиз. Может, позвать придворных врачей? Пусть проверят, все ли в порядке с принцессой. Но нет, если и звать врачей, то позже. Вдруг его и впрямь ждет приватный танец?

— Как минимум, на чистку каналов, — ответил Рудольфо.

— С заморозкой или без?

— В том-то и дело, что без заморозки.

Принцесса снова улыбнулась и пошагала вперед по залу. Вот она остановилась и положила руку на высокую драпированную спинку кресла, на котором уже в девятом веке сидели предки Рудольфо. А Рудольфо смотрел на нее и в мыслях просил идти дальше. Идти к нему. Подойти совсем близко, чтобы он мог…

«Успокойся», — сурово приказал он сам себе.

Он стоял без движения, потому что не знал, что делать. Принцесса тем временем подошла к кушетке и опустилась посередине. В ее движениях Рудольфо заметил некую осторожность, которой не было раньше. Словно принцесса все же не была так уверена в себе, как ему казалось. Но сейчас это было не важно, как и все остальное.

— По пути сюда я читала о тебе в одном лондонском журнале, — сказала Валентина, поразив принца еще сильнее.

— Я думал, ты считаешь ниже своего достоинства опускать королевский взгляд на сальные таблоиды.

— Обычно я их не читаю, — ответила она, и губы ее сложились в странной улыбке. От этой улыбки Рудольфо не мог отвести взгляд. Это пугало его самого, но он продолжал смотреть. — Но, видимо, в этот раз это было сильнее меня, — заключила принцесса.

— Видимо, — смог лишь повторить Рудольфо.

— Но позволь задать тебе вопрос.

И вновь на лице Валентины появилась та же улыбка, что действовала на принца магнетически.

— Спрашивай что хочешь, принцесса, — сказал Рудольфо не своим голосом.

Он впервые использовал столь протяжную интонацию в ее присутствии. Раньше это было невозможно, потому что она — принцесса и его будущая жена. А не свободолюбивая девчонка-европейка, готовая сделать все, о чем попросит знатный принц и, по совместительству, герой желтых газет.

Все было очевидно. По непонятной пока причине Рудольфо стал испытывать сексуальное желание к своей будущей жене.

Видимо, вплоть до умственного помешательства.

Как будто она внезапно научилась читать его мысли и стала вести себя в точности так, как его возбуждало. Возможно, его мысли читались в его взгляде, потому что улыбка Валентины стала шире.

Она слегка склонила голову набок.

— Хочу спросить о твоих двойных стандартах, — начала принцесса. — Скажи, если тебе можно предаваться утехам по всему миру, то почему мне нельзя?

Какой-то новый, совершенно незнакомый импульс пронесся по телу Рудольфо. Пальцы его сжались в кулаки, каждый мускул напрягся.

— Просто потому, что нельзя, — ответил он на выдохе. — Потому что, нравится тебе это или нет, но ты можешь быть только моей.