Экскременты космических лосей

Крюк, 2018

Старый маразматик, алкаш, гопник и рэпер летят в галактику Серьёзные Щи, чтобы продать инопланетному императору экскременты космических лосей. По дороге у них выходит из строя дичевтиратель, и они попадают в плен. Героям предстоит узнать, что такое Программа Всеобщей Дебилизации, свобода слова и художественная ценность. Содержит нецензурную брань.

Глава 5: Космические партизаны

С пленниками обращались довольно сурово, однако им всё же дали немного воды и средство для профилактики лучевой болезни. Хитрый Бабельянц выпросил ещё и противовоспалительную мазь. Оказавшись на «Айзеке», конвой разделился. Антоху и Дюнделя забрали на верхний ярус, в то время как Бабельянц и Гоблинович продолжили путь обратно на «Фёдор-Михалыча». Вскоре оба елдыринца оказались в потайной камере, которая была замаскирована под одну из генераторных кабин. Осмотревшись, Иннокентий посмел-таки спросить у конвоира:

— Уважаемый, а почему это место называется литературным кафе?

Вооружённый качкоид медлил, будто бы раздумывая, следует ли вообще разговаривать с пленником. Однако, вероятно, он всё же углядел что-то располагающее в облике выпивохи.

— Мы совершенствуем свой ум постоянным чтением, — произнёс охранник, помолчав.

— А это, простите, какая галактика? — продолжал допытываться Гоблинович.

— Галактика Серьёзные Щи. Хотя, если честно, не такие уж они и серьёзные…

Согласно плану Хельмимиры, корабли партизанского флота готовились расформировать «кафе» и отсоединиться от сингулярного реактора. Потом, двигаясь по цепочке, они должны были направиться к гейзеру — области, где из во внешнее пространство выбрасывается материя и энергия. У гейзера партизаны планировали остановиться и покидать жерло по одному, чтобы не привлекать к себе внимания. Так аппараты смогли бы рассредоточиться и в конце концов улететь на разные базы.

Грузовые суда — «Айзек» и «Фёдор Михалыч» — имели фиктивный груз на случай проверки в патрульных зонах. Остальные «базовые» аппараты «литературного кафе» были мундиморийские крейсера — быстроходные корабли в форме вытянутых сфероидов. Основную же часть «москитного флота» составляли мирные пассажирские суда. Ко всем из них были самостоятельно прилажены мощные двигатели и боевые орудия; партизаны позаботились о том, чтобы скрыть их всевозможными способами. Также приходилось прятать и гравитаторы — устройства наподобие того, каким «Эрих-Мария» тащил гараж на базу. Обычный гравитатор состоял из блокатора и гравитационной тяги. Блокатор создавал вокруг объекта специальное поле, из которого было не выбраться. Он работал на белиберде — редкой и очень дорогой субстанции. Помимо крейсеров, у партизан были и другие военные суда, в основном трофейные. Многие из них достались Хельмимире ещё в ходе восстания генерала Кермунда. С каждой серьёзной схваткой их оставалось всё меньше. Путешествовали партизаны под фальшивыми документами.

Когда все приготовления были окончены, флот партизан тронулся с места. Первым шёл «Айзек», за ним следовала целая эскадрилья аппаратов наподобие «Эрих-Марии», далее — «Айн-Рэнд»… Последним в цепочке был «Фёдор-Михалыч», на борту которого находилась Хельмимира. Ей не терпелось поскорее увидеть гараж и допросить пленников. Путь, который она выбрала, проходил вдалеке от важных объектов и патрульных зон. Внешность Хельмимиры, как врага империи, была известна каждому комиссару; путешествуя, мундиморийка часто пряталась в потайные каюты на кораблях, замаскированные под блок в аппаратном отсеке. Иногда она передвигалась на «Мэри Шелли» — своём личном аппарате.

Хельмимира тщательно осмотрела елдыринский корабль и сама перепроверила, нет ли от него подозрительных сигналов. Однако всё было без толку: проклятый сарайчик оставался невинен и молчалив. Тогда Хельмимира позвала нескольких толковых ребят, чтобы те разобрали панель управления; впрочем, внутри неё тоже ничего не нашлось. Кто-то предположил, что чудесная технология располагается в основании корабля, и его нужно приподнять; кто-то даже предлагал осмотреть двигатели — однако и для этого необходимо было было полностью разобрать судно… В конце концов, исследование отложили до прибытия на базу. Кроме всего прочего, Хельмимиру интересовал состав сплава, из которого был изготовлен гараж. «Если не получим информацию от этих гуманоидов — придётся доставать рентгенофлуоресцентный спектрометр», — думала Хельмимира, готовясь отправиться к пленникам.

Когда она вошла в каюту вместе с двумя своими охранниками, старик лежал на пристеночной койке, а Иннокентий рылся в выдвижном ящике жестяной тумбы. Услышав, что открываются двери, Бабельянц вскочил.

— Потеснитесь, господа, — заявила Хельмимира, усаживаясь на единственный стул в каюте. — Не вы одни сегодня путешествуете первым классом.

Понимая, что надо изображать невменяемого, Бабельянц тут же напустил на себя безумный вид. Смущённый, Гоблинович испуганно пялился на похитителей. В руках у него была небольшая вещица, похожая на половинку сливы; Иннокентий нашёл её в ящике за секунду до того, как на пороге появились партизаны.

— Что, книги интересуют? — спросила Хельмимира, кивая на странный предмет. — Здесь, по-моему, есть и мои публикации…

— Несколько запрещённых статей о деградации современной массовой культуры, — подсказал один из качкоидов.

— Точно, — усмехнулась Хельмимира. — Спасибо, Олаф.

— Я извиняюсь, а как их читать? — спросил Иннокентий. — Наверху только пара закорючек…

— Давай покажу, — буднично сказала мундиморийка, протягивая руку.

Иннокентий робко приблизился к Хельмимире и положил незнакомый предмет в её ладонь.

— Возможно, ты просто придуриваешься, как и твой приятель-симулянт, — произнесла Хельмимира, покосившись на Бабельянца. — Но если ты и вправду не умеешь этим пользоваться, то, смотри, здесь внизу есть кнопка активации…

Она поставила предмет на тумбу, и в то же мгновение из небольшой борозды на его поверхности появилась голограмма. Она изображала мундиморийский текст.

— Это называется «лайка» — портативный носитель информации. Перелистываешь, касаясь пальцем, — объясняла Хельмимира, в то время как в воздухе перед ней мелькали страницы.

— Вот так чудеса! — бормотал Бабельянц. — Это ж какое сильное колдунство!

Оба качкоида рассмеялись. Хельмимира продолжала искать переводы текстов на общегуманоидный язык. В отличие от мундиморийского, он считался разговорным наречием и был понятен даже выходцам из отсталых регионов.

— Вы старика не слушайте, — проговорил Иннокентий. — Сами мы старокозлищенские, а дед и вовсе малограмотный… Откуда нам понимать, колдунство оно или нет?

Качкоиды снова разразились громким хохотом. Иннокентий почувствовал, что вжился в роль. Невольно вспомнилась работа в театре. Хотя, сказать по правде, вся эта игра в неотёсанных мужиков не была таким уж лицедейством… Гоблинович пародировал себя самого — и это было забавно.

Внезапно раздался сигнал коммуникатора на груди Хельмимиры. Качкоиды прекратили смеяться и беспокойно переглянулись.

— В чём дело? — спросила Хельмимира, отвлекаясь от книги. — Что-то срочное?

— Пришли данные разведывательных дронов, — послышалось из динамика.

— Всё чисто?

На том конце повисла тревожная пауза. Качкоиды сосредоточенно застыли, навострив уши.

— Впереди нас ожидает засада, — проговорил невидимый собеседник. — На выходе из жерла пространства-времени замечен имперский флот.

Сердце Гоблиновича мгновенно ушло в пятки. Мелькнула надежда, что враги партизан могли бы освободить его и остальных елдыринцев из плена — однако опыт показывал, что милости от вооружённых людей ждать не стоит. Бабельянц сидел на лежанке, выпучив глаза.

— Сколько их? — спросила Хельмимира.

— Порядка ста аппаратов, — ответили из динамика. — Возможно и больше.

— Войска генерала Зугарда уже пересекли внешний горизонт?

— Да, Хельмимира. Мы окружены.

— Остановите корабли. Я поднимаюсь на мостик.

Свернув голограмму, Хельмимира встала. «Эти двое идут с нами», — бросила она качкоидам, указывая на елдыринцев, и, развернувшись, зашагала к выходу.

Командный пункт «Фёдор Михалыча» находился в самом центре корабля. За панелью управления сидели несколько пилотов; кабину охраняли вооружённые партизаны. Оказавшись на мостике, Хельмимира направилась к мониторам; те, кто пришли с ней, расположились возле. Бабельянц и Гоблинович робко стали в углу. Иннокентий ожидал встретить альфа-качкоида, которого он по наивности принял за Фёдора Михалыча, однако ни его, ни человека по имени Гардиальд елдыринец так и не увидел. Ни Хельмимира, ни её подручные не обращали внимания на пленников. В какой-то момент Гоблиновичу стало ясно, что они с Бабельянцем предоставлены сами себе.

— Вот попали так попали! — произнёс Бабельянц, едва не плача.

Хельмимира связалась с кем-то на другом судне, и Иннокентий различил знакомые голоса.

–…объявим эвакуацию на «Айзеке» и отправим его вперёд всего флота, — говорила Хельмимира. — За ним пойдут аппараты с наибольшей огневой мощью, которые прикроют остальных…

Замерев, Гоблинович внимательно слушал. От волнения мысле его путались; иногда он даже не мог различить слов — но кое-что всё же удалось понять. Хельмимира предложила следующее: корабли должны были стыковаться с «Айзеком» по очереди. Каждому из них предстояло забрать определённое количество пассажиров — исходя из грузоподъёмности. Тех, кто остался, решили вывезти на «Фёдор Михалыча» специальным челноком. Тот, кто будет покидать «Айзека» последним, направит его к выходу из жерла. Двигаясь на автопилоте, грузовой корабль послужит щитом, под прикрытием которого остальные аппараты получат возможность отстреливаться.

«Вот тебе и конструктор!» — дивился Гоблинович, думая о плане Хельмимиры.

— Начинайте! — приказала мундиморийка.

Из-за того, что «Фёдор Михалыч» шёл замыкающим, наблюдать рокировку было невозможно. Склонившись над переговорной панелью, Хельмимира контролировала процесс по радиосвязи. Наконец, все пассажиры «Айзека» оказались на других судах; тогда Хельмимира спросила, готовы ли орудия… Ответ был положительный, и Хельмимира приказала начинать операцию. «Айзек» не мог долго принимать на себя огонь — однако это обеспечило бы прорыв хоть какой-то части партизанского флота.

Иннокентий почувствовал, как «Фёдор Михалыч» тронулся с места. Елдыринец видел, что изображение на главном экране охватывало десяток аппаратов, которые шли впереди. «А что, если военных там вдруг не окажется? — представил себе Гоблинович. — Жерло, однако, меня намного меньше испугало…»

На мониторе показался кусок тёмного пространства, окружённый сияющим кольцом. В какой-то момент Иннокентий заметил, что впереди почти не осталось кораблей.

— Орудия на полную мощность! — приказала Хельмимира. — Готовимся выйти из гейзера!

Увидев первую вспышку, Иннокентий содрогнулся. За ней последовали вторая и третья… Впрочем, космические сражения представлялись ему намного более зрелищными. «Фёдор Михалыч» прибавил ходу, и гейзер начал стремительно приближаться. Показался остов разрушенного «Айзека», за которым прятались несколько кораблей. Это были те, кто обстреливал вражеский флот, чтобы дать уйти остальным… Сердце Иннокентия ёкнуло, и философствовать расхотелось.

Он посмотрел на Бабельянца. Старик, осунувшись, продолжал обнимать коробку. Почувствовав на себе взгляд, он поднял уставшие глаза. Надежда на то, что оба они останутся невредимы, таяла с каждой секундой.

— Мадам! — неожиданно для себя произнёс Гоблинович. — Позвольте кое-что вам сообщить…

Обернувшись, Хельмимира посмотрела в его сторону. Всё это время она пристально следила за радарами и отдавала короткие указания; кто-то из её подчинённых предложил ей эвакуироваться, на что она ответила неохотным «будет видно». Теперь она казалась Иннокентию особенно постаревшей: черты её лица приобрели болезненную остроту. В какую-то секунду Гоблинович подумал, что она уже не боится смерти.

— Чего тебе? — резко спросила Хельмимира.

— Мадам, — заговорил Иннокентий, пытаясь овладеть собой, — вы, кажется, спрашивали, что позволило нашему кораблю двигаться с огромной скоростью…

Взгляд Хельмимиры мгновенно оживился. Разомкнув руки на груди, она быстро повернулась к Иннокентию.

— Говори, — произнесла Хельмимира.

— Так вот, — продолжал Гоблинович, — технология прямо у деда в коробке. Если хотите выжить и спасти своих людей — добавьте её в топливный бак.

Не говоря ни слова, Хельмимира приблизилась к Бабельянцу, взяла коробку и открыла её. Однако, увидев содержимое, мундиморийка тут же захлопнула крышку и отдала коробку обратно деду.

— Эти двое и впрямь поехавшие, — пробормотала Хельмимира, возвращаясь к панели управления.

— Мадам, возьмите фекалии! — в испуге заорал Бабельянц, следуя за ней хромым шагом. — Иначе нам конец!

— Уберите его от меня, — спокойно сказала Хельмимира, обращаясь к подручным.

— Да послушайте же! — воскликнул Иннокентий, глядя, как двое партизан оттаскивают Бабельянца обратно на место. — Мы знаем, что всё это кажется полным бредом, но, клянусь: эти экскременты — универсальное топливо. Иначе как, по-Вашему, кусок говёхи оказался в баке нашего корабля?

— Приближаемся к выходу из гейзера, — сказал кто-то из партизан.

Обернувшись, Хельмимира вновь посмотрела на Гоблиновича. Впереди, словно огромное покусанное яблоко, виднелся «Айзек». Один из кораблей, которые находились позади него, был сильно повреждён.

— Хорошо, — сказала, наконец, Хельмимира. — Приказываю снизить ход.

Пилоты исполнили.

— Как работает ускоритель? — спросила мундиморийка. — Сколько нужно этому кораблю на сотню эризенов?

— Хорошо работает наш ускоритель! — отозвался Бабельянц. — Я треть коробки высыпал, чтоб до вас добраться!

— Олаф, — обратилась Хельмимира к одному из подчинённых, — возьми у деда коробку, спустись в аппаратный отсек и добавь это дерьмо в топливный бак с чистым энтузиазмом.

Олаф забрал коробку у Бабельянца и быстрым шагом направился к выходу из кабины. Хельмимира немедленно бросилась к переговорной панели и включила радиосвязь.

— Внимание всем кораблям, — громко объявила она в микрофон. — Приказываю немедленно явиться на «Фёдор Михалыча»!

Находясь в устье гейзера, «Фёдор Михалыч» был всё ещё защищён от вражеского огня. Корабли, которые следовали перед ним, немедленно выполнили приказ Хельмимиры. Однако суда возле «Айзека» не могли сделать это так же быстро: выброс энергии из жерла создавал для них преграду.

— «Островский», я «Фёдор Михалыч», — сказала Хельмимира. — Сейчас мы выйдем из гейзера с открытыми шлюзами. У вас десять секунд.

««Островский» — это вон тот корабль возле «Айзека»! — догадался Гоблинович.

— «Фёдор Михалыч», я «Островский», — донёсся из динамика чей-то голос. — Уходите. Позади скоро будут имперцы.

— «Островский», я «Фёдор Михалыч»! — воскликнула мундиморийка. — Вы там что, совсем идиоты?! А ну живо ко мне, пока нас всех не поджарили!

Собеседник пробовал даже спорить, но был обложен десятиэтажным матом. Из динамика послышалось, как кто-то на борту «Островского» назвал Хельмимиру «шальная бабень». Получив дополнительный нагоняй, партизаны повиновались.

Тем временем корабль двинулся прочь из гейзера. Какой-то вражеский беспилотник устремился было к нему, но не успел выстрелить и был сбит; несколько уцелевших партизанских кораблей также бросились к шлюзам… Иннокентий смотрел на них, содрогаясь от волнения. «Только бы успели! — мысленно повторял елдыринец. — Только бы получилось!»

— Стыковались, — произнёс один из пилотов. — Шлюзы заблокированы.

— Полный вперёд! — крикнула Хельмимира — и вот огромный корабль, разогнавшись, исчез в пустоте с небывалой скоростью.

Тем временем имперский флот, подобно удивлённому космическому лосю, так и остался недоуменно стоять у гейзера.

В тот самый момент, когда тяжёлый крейсер и несколько истребителей нацелились, чтобы одновременно открыть огонь по партизанам, Хельмимира крикнула: «Полный вперёд!»