В чём секрет, Чарли?

Кристофер Эдж, 2019

Там живёт чудовище. Так сказал Джонни. Но Чарли этому не верит. Вместе с одноклассником Диззи она выяснит правду: кто же скрывается в лесу и оставляет таинственные знаки. Но когда ребята идут в лес, они вдруг попадают в ловушку: вокруг неожиданно темнеет – и уже невозможно найти выход! Неужели Джонни был прав и они вот-вот попадут в лапы к монстру?! Как понять странные знаки, встречающиеся на пути, победить мрак и найти выход? И закончится ли когда-нибудь эта кошмарная ночь?

5

Я пробираюсь через заросли, тщетно пытаясь разглядеть тропинку.

Становится всё труднее отличить тени от деревьев — стволы и ветви сливаются в сплошной мрак. Даже цветы, покрывающие землю, поблекли; их кивающие головки затерялись в сумраке.

Боль в голове утихла, став назойливо тупой; но, слушая, как за спиной хрустят неровные шаги Диззи, я сомневаюсь, что продержусь долго. Дорогу перегораживает упавшее дерево, придавившее густой кустарник. Обойти его невозможно.

Отчасти мне хочется сесть и сидеть, пока не пройдёт голова, но по мере того как сгущается темнота, моё желание выбраться из этого дурацкого леса всё усиливается. Я вздрагиваю, когда под ногой хрустит очередной сучок — громко, как выстрел. Из зарослей доносится неумолчное шуршание, какие-то крошечные существа снуют в дебрях ежевики.

Надо торопиться.

Я перебираюсь через упавший ствол. Кора на ощупь мягкая, как воск. Я подношу руку к лицу и вздрагиваю, увидев, что пальцы у меня красные. Встревожившись, я щупаю голову.

Диззи лезет через ствол вслед за мной.

— У меня снова идёт кровь, — говорю я, показывая ему руку.

Диззи смотрит на неё в сумерках и качает головой.

— Это не кровь, — произносит он и показывает мне свои ладони. Они тоже испачканы красным. — Это лишайник.

Я смотрю на лежащий ствол и вижу, что он покрыт мхом цвета ржавчины. Ненавижу деревню! Даже деревья здесь пытаются внушить мне, что я истекаю кровью!

Переведя дух, я осматриваюсь, чтобы понять, куда идти. Никакого Променада не видно — есть только узкие извилистые тропки, похожие на чёрные линии, которые быстро теряются во мраке. Кисловатый травяной запах висит в воздухе, и я уже не помню, с чего мне показалось, что это нужное направление.

Словно прочитав мои мысли, Диззи вглядывается в темноту.

— А мы точно идём правильно? — спрашивает он.

— Не знаю, — огрызаюсь я, не в силах скрыть раздражение. — Если нет, зачем ты пошёл за мной? Ты же сказал, что у тебя в голове карта леса. — Я указываю на свою перевязанную голову. — А когда за мной гнался Старый Крони, мне было не до того, чтобы запоминать дорогу. — При этом воспоминании я невольно вздрагиваю.

— Здесь более шестидесяти миль пеших троп, — произносит Диззи и хмурится. — Надо найти нужную. — Он оборачивается и смотрит туда, откуда мы пришли. — Может, зря мы не пошли за Джонни.

Я качаю головой, и от этого движения в ней вновь вспыхивает боль. Меньше всего мне хочется тащиться за Джонни. Именно из-за него мы в это и впутались.

— Ты же сказал, что он пошёл не в ту сторону, — говорю я, вспомнив, как мы смотрели вслед Джонни, скрывающемуся в зарослях.

— Ну да, мне так показалось, — отвечает Диззи, чешет в затылке и вновь оглядывается. — Но здесь всё совсем не так, как я помню. По моим расчётам, мы уже давно должны были вернуться на Променад и по нему вышли бы из леса…

Я смотрю на извилистые тропки, гадая, какая же из них приведёт нас домой. Тут раздаётся внезапный хруст, а за ним треск расщепляющегося дерева.

Что-то движется в зарослях.

Я в страхе подскакиваю к Диззи. Треск повторяется. Такое ощущение, что к нам устремляется какое-то дикое животное — оно ломится через подлесок, вынюхивая нас.

Диззи отчаянно вглядывается в полумрак. Повернувшись в ту сторону, я вижу, что ближайшее дерево начинает шевелиться. Низко нависшие ветви трещат. Очевидно, существо, раздвигающее их, подходит всё ближе. Я задерживаю дыхание, готовясь к встрече с очередным чудовищем. Перед моим мысленным взором снова встаёт Старый Крони…

И тут из зарослей вылезает Джонни Бейнс.

Он резко останавливается и с удивлением смотрит на нас.

— Не могу найти дорогу, — тяжело дыша, говорит он. Его потное лицо всё в грязи. — Я искал, искал…

Его белая рубашка и чёрные шорты в пыли, как будто он катался по земле. Ноги ниже разбитых коленок исцарапаны в кровь, ботинки заляпаны глиной.

Это не чудовище, а всего лишь Джонни. И вид у него ещё хуже, чем у нас.

Я вздохнула с облегчением.

— Ты пошёл не в ту сторону, — говорю я, усмехнувшись. — Да, Диззи?

Но у того на лице написано неподдельное замешательство.

— Как ты нас обогнал? — спрашивает Диззи, глядя в ту сторону, откуда пришёл Джонни.

— Не знаю, — пожимает плечами тот, вытирая грязным рукавом пот со лба. — Я думал, вы пошли за мной. Я не смог найти тропинку, вернулся обратно, угодил ногой в кроличью нору и упал… — он замолкает на секунду, чтобы отдышаться после непривычно бурной речи. — Такое ощущение, что я тут хожу уже несколько часов.

Глупости. Мы расстались десять минут назад. Он, наверное, тоже ударился головой.

— Понятно. Ты описал круг, — говорю я. — Мы пошли в противоположную сторону. И тебя не было всего несколько минут. Скажи ему, Диззи.

Но Диззи не отвечает. Я поворачиваюсь к нему и вижу, что он смотрит наверх.

— Что такое?

Диззи встречается со мной взглядом. Его глаза полны тревоги.

— Как-то слишком рано стемнело, — тихо говорит он.

Я поднимаю голову. Тёмные ветви заслоняют небо, но в пологе листьев есть неровная дыра — её оставило упавшее дерево. Клочок неба в просвете не синий, а серый.

Я смотрю на часы, забыв, что они сломались. Стрелки по-прежнему стоят на половине седьмого, но небо у нас над головами стало свинцовым.

Ничего не понимаю. Мы пробыли в лесу не дольше пары часов. Солнце сядет только в девять, а до этого ещё далеко, так ведь?

У меня болит голова под повязкой. Сколько времени длился мой обморок?

— Может, солнце зашло за очень большую тучу, — говорю я, силясь понять, отчего свет померк. — А в лесу всегда темнее, чем на открытом месте.

Диззи качает головой:

— Послушай.

Стоя неподвижно, я поворачиваю голову и пытаюсь уловить звук, который имеет в виду Диззи. Но ничего не слышно. Стоит тишина.

Я смотрю на Джонни и на его лице вижу такое же озадаченное выражение.

— Ничего не слышу, — говорю я.

— В том-то и дело, — отвечает Диззи. — Птицы молчат.

— И что? — спрашивает Джонни. — Неужели ты переживаешь из-за своих дурацких рисунков?

— Нет, — говорит Диззи, не обращая внимания на насмешку. — Птицы знают, который час. Они разлетелись по гнёздам. Это значит, что настала ночь.

Тишина, заодно с темнотой, сгущается вокруг нас, поглощая слова Диззи.

Я напрягаю слух, отчаянно надеясь расслышать хоть что-то. Не только птицы перестали петь, но и сам лес притих. Непрерывный шелест листвы превратился в беззвучный гул. Я вздрагиваю; холодный пот пропитывает повязку на голове. Мы, все трое, инстинктивно подходим ближе друг к другу. В полной тишине хруст сухих листьев под ногами кажется неестественно громким.

И тут из зарослей доносится громкая трель — поток вибрирующих звуков.

Чк-чк-чк-чк-тсрр-чк-чк-чк-чк.

— Это птица, — говорю я, не в силах скрыть облегчение, и смотрю наверх. — Вот видишь… значит, ещё не ночь.

Ветви окутаны серебристой мглой; устроившись где-то на незримом насесте, птица снова начинает петь.

Чк-чк-чк. Тсср-тсср…

— Это козодой, — полушёпотом говорит Диззи. — Ночная птица.

— В смысле «ночная»? — в полный голос спрашивает Джонни. — Он же всё равно птица?

— Да, — отвечает Диззи, — но козодой вылетает только ночью. Тогда он охотится.

Надеюсь, он ошибается.

Родители ждут меня к половине восьмого.

Козодой поёт, а всё вокруг заволакивают тени. Темнота сгущается, и я с дрожью понимаю, что Диззи прав.

Конец ознакомительного фрагмента.