Верные. Книга 3. Дорога чудес и невзгод

Кристофер Холт, 2013

Верные друзья Макс, Крепыш и Гизмо продолжают свой нелёгкий путь в поисках исчезнувших людей. Золотистый лабрадор, таксик и неунывающая йорки пережили немало приключений, избежали множества опасностей, нашли друзей и сразились с врагами. Даже стали участниками научного эксперимента, хотя и не сказать, что по доброй воле. Странное излучение, которому их подвергла хитрая свинья Гертруда, возымело удивительный эффект, и с новыми способностями друзьям ещё только предстоит освоиться. Но как бы то ни было, теперь их ждёт долгая дорога через болота Луизианы, о которых ходит множество жутковатых легенд…

Глава 6

Древесные жители

Звери — кто бы они ни были — зашипели и зарычали, Макс сделал шаг назад.

— Оно нас съе-е-ест! — подвывал Крепыш.

Такс в панике зигзагом кинулся на противоположную сторону покрытой трещинами дороги. Оказавшись на бетонном тротуаре, он стал в отчаянии кружиться на месте.

Инстинкт подсказывал Максу, что ему тоже нужно спасаться бегством, однако пёс вспомнил последние несколько раз, когда он думал, что за ними гонятся какие-то страшные звери или чудовища.

Вместо того чтобы бежать, Макс намеренно сделал шаг вперёд. Моросящий дождь застилал глаза и вынуждал моргать, однако пёс сумел разглядеть, что дюжина жёлтых глаз принадлежит шести разным маленьким мордам. И смотрели они не убийственно-страшными взглядами, как описывали чудовищ животные с пляжа, и это, безусловно, не был ледяной взгляд Дольфа или его волков, которые в любом случае не могли забраться на дерево.

— Не подходи близко! — взвыл Крепыш. — Нам нужно бежать!

Макс двинулся вперёд, полог ветвей защитил его от дождя, и он наконец смог чётче разглядеть, кто там сидит на дереве.

Эти звери напоминали гигантских крыс со всклокоченным серым мехом. Одна была крупнее Гизмо и Крепыша, но остальные пять — явно моложе и мельче. Они висели вниз головой, уцепившись за поросшую лишайником ветку толстыми лысыми розовыми хвостами. Странные создания смотрели на Макса глазами-бусинками, навострив закруглённые уши.

Довольно долго Макс и шесть неизвестных зверьков молча разглядывали друг друга. Потом за спиной пса раздался громкий глухой стук. Лабрадор развернулся и увидел, что это Крепыш врезался головой в ограждение. Такс смутился и сел на кустик сорной травы.

— Крепыш! — пролаяла Гизмо, подбежала к таксу, обнюхала и стала заботливо лизать его лоб.

Самое мелкое крысоподобное создание захихикало, подняло крошечную переднюю лапку и прикрыло морду, но не могло остановиться. Вскоре смеялись уже все пятеро малышей.

— Ты видел это, папа? — пропищал один из них и указал лапкой на Крепыша. — Этот пёс ударился головой о загородку! Разве это не глупо?

— Это было смешно! — заверещала самая маленькая из зверюшек. — Он кружился, кружился, кружился, а потом — бабах! — и треснулся головой! — И она ударила себя лапкой по лбу.

Маленькие крысята разразились хохотом, только их папа сохранял невозмутимость.

— Эй, это не смешно! — пролаял Крепыш с другой стороны дороги. — Сначала пугаете зверей, а потом смеётесь над ними. Так нечестно.

Гизмо тоже захихикала. Крепыш сердито глянул на йорки — та смущённо опустила голову и сказала:

— Ну, это было немного смешно, но только если ты не поранился!

Крупная крыса зарычала, и Макс присмотрелся к ней внимательнее. Малыши выглядели достаточно безобидными, но, если этот зверь решит атаковать Крепыша или Гизмо, могут возникнуть проблемы. У него было толстое брюхо, длинные усы торчали из густо покрытой шрамами морды, как металлическая проволока. Часть левого уха оторвана, челюсти плотно сжаты, но Макс видел маленькие острые зубки во рту у малышей. Можно себе представить, насколько больше размером клыки во рту у животного, которое, судя по всему, не раз участвовало в драках.

— Простите моего друга, — заговорил Макс, указав на Крепыша. — Мы наслушались историй о чудовищах, которые живут в этих лесах, так что он готов удариться в панику при малейшей угрозе. Я Макс. А вы кто такие?

— Это Папа, — сказал один из малышей, округлив глаза.

— На самом деле, — проговорил тот, — меня зовут Хэнк. А это мои дети.

— Приятно познакомиться, — опасливо произнёс Макс.

Хэнк оглядел пса:

— Угу.

— А вы кто такие? — склонив голову набок, поинтересовался Крепыш.

— Мы опоссумы! — пропищала в ответ самая маленькая девочка.

Гизмо нахмурилась:

— Мы знаем Поссум, но она кошка.

Хэнк хмыкнул:

— Её, видно, назвали в честь австралийских поссумов. Или она просто выпендривается. А мы — опоссумы.

— Я слышал о таких животных, — кивнул Крепыш. — Но почему у вас на хвостах нет шерсти? Вам не холодно?

— Не-а, — сказал мальчик-опоссум более низким, чем у сестры, голосом. — Нам не нужна шерсть: с ней труднее цепляться за ветки.

— А почему вы висите вниз головой?

Самая маленькая девочка-опоссум фыркнула и скрестила на груди лапки.

— А вы почему не висите?

— Не обижай наших новых друзей, Крепыш, — сказал Макс, а Хэнку кивнул и добавил: — Мы лучше пойдём дальше. Приятно было с вами познакомиться.

— О да. Это было похоже на удовольствие, — заметил Хэнк. — Наслаждаетесь болотами, да? Они не против насладиться вами.

— Гм, ладно, — гавкнул Макс. Последние слова опоссума его слегка озадачили.

Опоссумы молча наблюдали, как Макс, Крепыш и Гизмо побрели дальше по дороге. Лабрадора снова поразило, как вдруг изменился мир вокруг них. В воздухе висел зеленоватый туман — смесь болотных испарений и водяной пыли от недавнего дождя. Под лапами хлюпала вода, хотя ступали собаки по траве и мху; над лужами с писком вились комары.

Длинные ветви деревьев и клочковатый лишайник покачивались на ветру, слышались отдалённые крики и всплески. Макс не обращал внимания на эти звуки, пока не услышал треск и скрип на дереве, которое находилось совсем рядом, слева от него.

— Что это было? — сквозь зубы проговорил Крепыш.

Макс глянул вверх и снова увидел двенадцать глаз, взиравших на них. Семейство опоссумов, только в этот раз они сидели аккуратным рядком на ветке дерева. Ближе всех к дороге разместился Хэнк.

— А-а, и снова привет, — сказал Макс.

— Привет! — крикнула Гизмо.

Неопрятные усы Хэнка дёрнулись.

— Куда вы идёте? — спросил он.

Макс рассмотрел в пасти опоссума ряд острых желтоватых зубов.

Детёныши Хэнка таращились на собак с каким-то загадочным выражением.

В голове у Макса раздался тревожный звоночек: «Не доверяй этим опоссумам».

Но это же глупо, разве нет? Макс, не останавливаясь, ответил:

— Мы идём в Батон-Руж.

— Хммм, — промычал Хэнк.

Ветка качнулась, опоссумы перескочили на соседнее дерево, не отставая от собак, и продолжали молча следить за ними.

Макс провёл Крепыша и Гизмо мимо брошенной машины. Шины у неё были спущены, открытые дверцы оплёл вьюнок.

Опять со скрипом качнулась ветка, опоссумы совершили новый прыжок и оказались немного впереди собак. Крепыш вздрогнул, а Гизмо бесстрашно выбежала вперёд Макса и крикнула:

— Привет! Это я, Гизмо, у меня есть вопрос.

— Какой вопрос? — отозвался Хэнк со своего нового насеста.

— Не проходил ли здесь недавно большой слюнявый пёс? Я уловила его запах рядом с торговым центром, но потом пошёл дождь, и все следы смыло.

Зашуршали листья, пять маленьких опоссумов свесились с ветки, цепляясь за неё голыми хвостами. Они перешёптывались между собой, но Макс не мог разобрать слов.

Хэнк так и сидел сверху, над ними. Рваное ухо подрагивало: он прислушивался к разговору детёнышей; потом медленно кивнул.

Самый крупный из пяти маленьких опоссумов посмотрел на отца:

— Папа?

— Я слышал, — сказал Хэнк. А Гизмо он ответил: — Да, несколько недель назад тут проходил какой-то пёс. Он был очень встревожен и без конца скулил, но кто сказал, что большие звери всегда умные?

— Он всё время пускал слюни! — пропищал один из маленьких опоссумов.

Крепыш подошёл к Гизмо и задрал голову.

— Ладно, спасибо за помощь! — тявкнул он. — Теперь можете заняться своими делами. Мы сами прекрасно справимся.

— Как скажете. — Хэнк дёрнул усами.

Несмотря на то что Крепыш очень ясно выразил своё недовольство, опоссумы и не думали отправляться восвояси. Они остались на месте и продолжали наблюдать за собаками.

— Не пойти ли нам поживее, — зашептал Крепыш Максу, — чтобы отвязаться от этих надоед? Мне не нравится, как они на нас таращатся.

Макс кивнул. Гизмо тоже согласилась:

— Ага. Их папаша такой грубый, но малыши по-своему милые.

— Да-да, милые, — согласился Крепыш. — Но давайте уберёмся из этого болота, прежде чем обзаведёмся новыми сомнительными друзьями. Вроде тех чудовищ, о которых все говорили на пляже.

Бросив последний взгляд на опоссумов, уцепившихся хвостами за ветку, Макс снова повёл друзей по заросшей травой дороге; на этот раз он шагал быстро, и вскоре вся троица оказалась на перевале.

Насколько мог судить Макс, со всех сторон их окружало болото, и дорога, хотя и возвышалась над ним, всё равно сильно утопала в растительности. Немного впереди виднелся большой зелёный указатель, укреплённый на высоких стальных опорах. С него тоже свисали бороды серо-зелёного мха, а сам он был заляпан грязью. На знаке жирными белыми буквами были написаны названия населённых пунктов, однако половина надписей скрывалась за набрызганным краской символом из трёх колец.

Краска была тёмно-красная, на фоне едкой зелени болота она выглядела кричаще-яркой. Под кольцами растеклись длинные капли, и даже дорога была заляпана пятнами краски. Максу удалось прочитать слова: «Национальный болотный заказник». Белые буквы едва проглядывали сквозь красную краску. «Южный вход — одна миля».

— Как думаешь, что это значит? — спросила Гизмо.

Крепыш просунул морду сквозь барьер ограждения.

— Земля там внизу явно болотистая. Хотя мне непонятно, кто и зачем её заказал. Там ничего интересного и пахнет ужасно.

— Если мы уже среди болот, то какой может быть вход на расстоянии в одну милю? — недоумевала Гизмо. — Разве что там какие-нибудь особенные болота. Может, поприятнее, чем это!

Макс потянулся:

— На знаке написано, что вход всего в одной миле отсюда, так что, полагаю, мы скоро всё выясним!

— Это совсем недалеко! — Гизмо завиляла обрубком хвоста. — Может, мы найдём там Джорджи или старушку. Пойдём посмотрим!

Ветка рядом со знаком скрипнула и качнулась. Среди листвы мелькнул серый мех. Толстый опоссум Хэнк с глухим стуком приземлился на узкую планку под знаком. Висячий мох и лозы дикого винограда заколыхались.

— Что за игру вы затеяли, глупые псины?! — прошипел опоссум. — Изображаете, будто умеете читать человечьи знаки? Животные не могут читать.

— Ты всё ещё преследуешь нас? — протявкал Крепыш. — Тебе что, заняться больше нечем?

Ухватившись за металлическую планку, Хэнк глядел на такса прищуренными глазками-бусинками.

— Может, есть, а может, и нет. Не твоё дело.

Крепыш зарычал:

— Тогда мне непонятно, какое тебе дело, умеем мы…

— Успокойся, Крепыш, — вмешался Макс, потом посмотрел на толстого опоссума и добавил: — Хэнк, это длинная история, но мы действительно умеем читать. Поэтому мы и оказались здесь. Мы ищем пожилую женщину в большой шляпе, которая, вероятно, тоже проходила этим путём. Она причастна к тому, что все люди уехали, а некоторые звери поумнели.

— Ну что ж, — небрежно махнул лапой Хэнк, — продолжайте притворяться, будто понимаете, что означают эти закорючки. Но знайте, барбосы, что мы не преследуем вас — просто идём в ту же сторону.

— С нами? — спросила Гизмо. — Вы направляетесь в Батон-Руж?

— Нет, — выпалил Хэнк. — Кому нужно тащиться в Батон-Руж? Нет, эта старушка в шляпе устраивает вечеринку у дороги. Я веду туда своих детишек. Пригласил бы и вас, но…

— Леди в шляпе? — навострил уши Макс. — Она здесь?

— И устраивает вечеринку? — переспросил Крепыш, от восторга крутанувшись на месте. — С угощением?

— Почему ты нам сразу ничего не сказал? — задала вопрос Гизмо.

Зашуршали листья над знаком, из листвы выглянули три головки малышей-опоссумов.

— Да, Папа, — пропищал один, — мы ничего не знаем ни о какой вечеринке! — Предполагалось, что это будет сюрприз, — покачал головой Хэнк. — Но теперь всё пропало.

Гизмо понюхала покрытый трещинами асфальт.

— Я не чувствую запаха старушки, — сообщила она.

Хэнк сердито глянул вниз, на собак:

— Ну и что с того? Такой дождь прошёл! Ты сама говорила.

— Верно. — Гизмо вздохнула.

— Думаю, — Хэнк поскрёб лапой подбородок, — ничего плохого не случится, если собаки тоже придут на вечеринку. Да и пёс, о котором вы спрашивали, наверняка там будет.

— А где эта вечеринка? — осведомился Макс.

Опоссум просунул толстый лысый хвост сквозь отверстие в планке и повис вниз головой, оказавшейся ниже знака.

— Вон там. — Он указал передней лапой вдоль дороги. — Вы увидите ещё один знак и грязную дорогу справа от него. Идите прямо по ней, и очень быстро окажетесь на месте.

— А как же мы, Папа? — подал голос один из детёнышей.

— Тихо! — прикрикнул на него Хэнк. — Вы слишком грязные, вам не место на вечеринке. Лучше быстро приведите себя в порядок, а то эти собаки съедят всю опоссумскую еду.

Самые младшие опоссумы издали разочарованное «а-у-у!», но их быстро увели прочь старшие братья и сёстры, чтобы подготовить к торжеству. Хэнк провожал их строгим взглядом.

— Спасибо, что рассказал нам, — поблагодарил опоссума Макс, — мы очень это ценим.

— Да не за что, — небрежно бросил толстяк, — веселитесь.

Макс, Крепыш и Гизмо быстро затопали по дороге мимо знака и Хэнка. Проходя мимо, Макс бросил быстрый взгляд наверх и заметил в глазах опоссума какое-то странное выражение. В голове у пса снова раздался тихий голосок и посоветовал быть настороже, но Макс не умел читать, что написано на мордах опоссумов. Кроме того, ему очень хотелось увидеться с хозяйкой Мадам. Если она и правда где-то у этой дороги, значит одна часть их полного опасностей путешествия подходит к концу.

Когда дорожный указатель остался далеко позади, а опоссум — вне пределов слышимости, Гизмо остановилась, чтобы отряхнуть шкуру, намокшую под дождём и капелью с мокрых деревьев. Макс последовал примеру терьерши, хотя и знал, что особого толка от этого не будет.

— Ты знаешь, обычно мне все нравятся, — заговорила Гизмо, — но я не уверена насчёт Хэнка. Вы не думаете, ребята, что он мог всё это выдумать?

Макс кивнул:

— Не могу отделаться от ощущения, что в его поведении было что-то странное.

— Надеюсь, он не врёт, — простонал Крепыш. — Мне надоела эта сырость. Оказаться в каком-нибудь месте, где все веселятся и полно еды, — это звучит так заманчиво.

— Звучит, — согласился Макс. — Думаю, мы скоро всё узнаем.

Трое приятелей молча продолжили путь. Макс почувствовал, что насыпь под дорогой пошла под уклон. Сквозь барьеры ограждения он стал замечать среди зелёной болотной воды островки сухой земли.

Небо оставалось серым, но воздух был тёплым, даже слишком. Макс чувствовал, будто кто-то накинул на него горячее, влажное покрывало. Идея, что хозяйка Мадам устроила вечеринку для животных посреди болота, казалась нелепой, но пёс никогда не подумал бы и о том, что учёный, исследователь станет помогать колонии животных, которые обосновались на покинутом людьми пляже.

Так, может быть, в странной истории Хэнка есть доля правды.

— Эй! — тявкнула Гизмо.

Проследив за взглядом терьерши, Макс увидел справа от дороги небольшую группу деревьев. Там, наполовину скрытый разросшимися кронами, стоял ещё один зелёный указатель. Этот был меньше предыдущего, но Макс прочёл на нём те же слова: «Национальный болотный заказник». Там же имелась стрелка, указывающая направо.

Как и на более крупном знаке, кто-то нарисовал на этом краской из баллончика символ из трёх колец в качестве предупреждения: рядом животные, заражённые вирусом «Праксис».

Макс лизнул Гизмо в лоб:

— Острый глаз! Пойдём проверим.

Три собаки перебежали дорогу. Теперь она находилась на одном уровне с землёй, защитное ограждение исчезло, вместо него появилась узкая канава между дорожным полотном и заболоченным лесом.

Макс понюхал землю, когда они проходили мимо указателя. Звуков вечеринки не было слышно, ни людьми, ни собаками не пахло, но, возможно, это ничего не значило. Гроза очистила воздух от многих запахов, а вечеринка, вполне вероятно, была не особенно шумная.

Недалеко от указателя собаки увидели грунтовую дорогу, которая уходила в лес и скрывалась среди деревьев. Асфальтовое покрытие не мешало здесь растениям — это скорее был луг с цветами и травами, чем дорога, хотя на ней виднелись две идущие на ровном расстоянии одна от другой колеи, по которым когда-то, видимо, ездили машины и грузовики.

Были ли эти продавленные шинами следы свежими? Макс понюхал землю и даже поскрёб лапой грязь, но так и не смог ничего понять.

— Там темно — это точно, — прошептал Крепыш.

— Да, — согласился Макс, — может, это не та дорога?

— Я так не думаю, — сказала Гизмо. — Судя по словам Хэнка, это она. Но по-моему, он мог и соврать нам, а вы так не считаете? Не вижу тут никаких признаков вечеринки.

— Что на тебя нашло сегодня? Ты что-то чересчур осмотрительна, — сказал маленькой терьерше Крепыш. — Раньше ты первая бросилась бы в тёмный лес. — Такс вильнул хвостом. — Это мне в тебе нравилось.

— Спасибо, Крепыш. — Гизмо опустила голову. — Просто иногда, если побежишь вперёд, не думая о последствиях, можно создать проблемы для всех, и я решила постараться быть больше похожей на тебя.

Крепыш энергичнее завилял остроконечным хвостом:

— Ты хочешь быть как я? Более приятной вещи мне ещё никто никогда не говорил!

Пока друзья беседовали, Макс осторожно сделал шаг, затем другой по травянистой грунтовой дороге. Вокруг качались деревья, мшистые космы колыхались под ветром, как призраки. В лесу стояла непривычная тишина. Не было слышно ни жужжания насекомых, ни лягушачьего кваканья, ни других обычных для болота звуков.

День стоял жаркий, но Макс вдруг задрожал.

Потом он уловил что-то взглядом и весь напрягся. Это было не движение, а вспышка неестественного для болотного мира цвета. Впереди, отчасти скрытые за высокой травой, стояло полдюжины барьеров в оранжевую и белую полоску. Выстроенные в ряд, они перегораживали дорогу.

Часто-часто завиляв хвостом, Макс повернулся к друзьям:

— Эй, ребята! Я вижу старушкины маячки! Хэнк не врал. Она здесь!

— Забудьте всё плохое, что я говорил об опоссуме, — пролаял Крепыш, подбегая к Максу. — Давайте веселиться!

— Погоди, Макс, ты уверен, что это… — начала было Гизмо, но лабрадор и такс уже вскачь неслись по высокой траве, и йоркширке пришлось последовать их примеру, чтобы не отстать.

Приятные картины, как его гладит и кормит человек — хороший человек! — заполонили голову Макса. Пса больше не тревожили ни болотные запахи, ни влажность, ни угроза встречи с монстрами. Надоедливый внутренний голосок, как и прежде, пытался испортить ему день, но Макс проигнорировал его: ведь свинья Гертруда сказала, что они должны следовать за маячками. Так вот же они — маячки, а значит и старушка здесь! Он это точно знает!

— Макс! — задыхаясь, пролаяла Гизмо. — Макс, остановись и посмотри!

Они уже почти добежали до барьеров. Зеленоватая мглистая тьма поглотила их, а ни звуков веселья, ни запаха человека так и не появилось. Ну и пусть — Макс всё равно не собирался останавливаться, пока не найдёт место, где старушка устроила вечеринку.

— Макс, стой! — надрывалась Гизмо. — Посмотри на барьеры. Там нет никаких маячков!

Лабрадор резко затормозил на скользкой траве. Тяжело дыша, Крепыш замер рядом с ним, и Гизмо наконец догнала своих друзей. Три собаки уставились на барьеры.

И Макс понял, что Гизмо права: на барьерах не было маячков, мигающих янтарными огоньками. Оранжевых кругов, нарисованных краской из баллончика на стволах соседних деревьев, тоже не было.

Сами барьеры выглядели старыми, как будто находились на этой дороге уже очень-очень долго. Они были оранжево-белые, это верно, но, простояв среди леса месяцы или годы, покрылись толстым слоем грязи. Вьюнок обвивал металлические опоры и прочно связывал их вместе витками стеблей, так что стойки терялись за узором из листьев и усиков.

Макс видел только то, что хотел увидеть. Опустив хвост, пёс сел и тихо проговорил:

— Это не те барьеры.

— Ты уверен? — спросил Крепыш. — Может, маячки упали.

Гизмо потёрлась носом о бок такса:

— Посмотри, какие они старые по сравнению с теми барьерами, что мы уже видели. К тому же на этих есть слова. А на старушкиных не было.

Терьерша вновь оказалась права. Макс заметил следы полустёршихся надписей, но буквы настолько выцвели, что он не мог их прочесть.

Вглядевшись в заросли деревьев, пёс увидел ещё один указатель — коричневый вместо зелёного, с мультяшной лодкой под словами: «ДВЕ МИЛИ ДО НИЗИНЫ БОЛОТ/СПУСК ЛОДОК».

— Там ещё один указатель, — сказал Макс.

— Низина болот?! — заскулил Крепыш. — Вряд ли там сухо. Ещё и лодки! Мне они уже надоели.

— Не думаю, что там кто-то устроил вечеринку, — сказала Гизмо. — Мне очень жаль, ребята.

— Ты тут ни при чём, — покачал головой Макс. — С моей стороны глупо было так радоваться. Просто… Я хотел наконец встретиться с хозяйкой Мадам.

— Я тоже, — поддержала его Гизмо.

Крепыш, чтобы подбодрить подругу, ткнул её носом:

— Надо было слушать тебя. Ты становишься специалистом по осторожности.

— У меня был самый лучший учитель! — хихикнула йоркширка.

Слегка приуныв, трое приятелей повернулись и побрели по грунтовке обратно к главной дороге. Им показалось, что возвращение заняло у них гораздо больше времени.

— Как ты думаешь, зачем Хэнк обманул нас? — спросила Гизмо. — Мы ему ничего плохого не сделали.

— Я не знаю, — ответил Макс, — может быть, он…

Не успел пёс завершить фразу, как слева от них раздался громкий треск.

Трое приятелей замерли на месте. Снова послышался треск, на этот раз с правой стороны, а за ним — какой-то хлюпающий звук.

— Милые собачки, — прошептал чей-то голос, низкий, похожий на шипение, однако он отдался эхом вокруг. — Давайте поиграем, собачки. — Снова тот же голос. Или это был другой? Макс не мог понять.

— Эт-то Хэнк? — спросил Крепыш.

— Не думаю, — отозвалась Гизмо.

Воздух наполнился звуками тяжёлых шагов, и трава на краю дороги зашелестела. Макс, вытаращив глаза, смотрел, как из зарослей появляется чья-то голова — такая же большая, как у него самого.

Она была узкая, шишковатая, тёмно-зелёная, почти чёрная. Из пасти торчали острые зубы, по бокам головы медленно моргали чернильно-чёрные глаза.

Зверюга была огромная и с виду очень древняя. Кто это, сомнений не вызывало.

— Чудовище! — выдохнул Макс.