Назло папе куплю маму

Кристина Юрьевна Юраш, 2023

– Это – не моя женщина! Мне ее подбросили! – возмущался бледный красавец – вампир, видя меня на своей постели. Теперь ему грозит восемь лет тюрьмы и временное лишение магической силы. Вот так я перешла дорогу одному из самых влиятельных и богатых чародеев мира, в который попала по ошибке. Меня купил его маленький сынишка. Он хотел, чтобы у него появилась мама. И даже составил список обязанностей мамы. А требования там ого-го! Еще бы! В Магической Академии, куда поступает юное клыкастое дарование, у большинства первокурсников есть мамы! А чем он хуже? Что-то я чувствую, что вот-вот вернется его отец, который чуть не отсидел за меня восемь лет. Ой, что будет!

Глава вторая

— Я же говорил, что добром это не кончится! Говорил? Говорил! Но кто меня слушал? — бухтел старый гоблин, расставляя вещи по местам, смахивая с них пыль. — Не нужно было тащить ее домой! А вдруг она какая-нибудь заразная!

Пыль попала мне в нос, и я звонко чихнула.

— Ну вот видите? — прокашлялся на меня этот Сморчок, глядя сквозь очки. — Ну погладили бы ее несколько раз. А потом дома помыли бы руки с мылом! Три раза! А теперь что? У вашего отца проблемы!

Я что? Бездомная кошка, чтобы после меня мыть руки с мылом?! От возмущения, я чуть не бросилась на этого невозмутимого Сморчка.

— У него всегда проблемы, и он всегда занят, — заметил маленький клыкастый принц, слезая с кресла. — К тому же папа покупает людей, так почему я не могу купить себе маму? А теперь мама должна обнять меня!

Это прозвучало, как приказ.

— Обними! — потребовал детский голос, пока я в растерянности смотрела на комнату. Значит, это не сон! Это по — настоящему. И окно настоящее, и мальчик настоящий…

— Мама обязана обнимать! — послышался строгий детский голос, а я посмотрела на светлую макушку и осторожно, с опаской опустила руки ему на плечи.

Надеюсь, он меня не съест. Он же все-таки вампир! Мои глаза, которые я увидела в старинном зеркале, висевшем над камином, напоминали круглые фары.

— Не забывай об этом, — поругал меня юный вампир, прижимаясь ко мне. Он поднял свои вишневые глаза и посмотрел на меня снизу вверх. Я сумела выдавить из себя улыбку.

Куда я попала! Где мои вещи? Где мои нервы? Голова гудела от переизбытка впечатлений. Сходила, мать твою, за огурчиками!

— Делайте так, как сказал юный господин, — внезапно подал голос гоблин, расставляя все вещи по местам. — Это в ваших интересах! Иначе добром дело не кончится!

— Я напишу список обязанностей мамы! Чтобы ты не забывала о них! — гордо произнес ребенок и вышел из комнаты.

Как только он исчез, у меня отлегло. Я посмотрела на растянутую майку и осторожно попыталась спуститься с кровати и попытаться убежать.

Но дверь закрылась прямо перед моим носом самым волшебным образом.

— А-а-а! — погрозил мне узловатым пальцем едкий гоблин.

— Что значит «а-а!», — возмутилась я, намереваясь подергать дверную ручку.

— Значит, слушайте меня внимательно, — произнес мрачно Сморчок. — Вы должны уложить юного господина спать. А потом я постараюсь вернуть вас в ваш мир.

Сморчок заиграл в моих глазах новыми красками. В его длинных узловатых пальцах очутилась старинная книга, по которой он постучал когтем.

— А как вы объясните мальчику? — спросила я, понизив голос до шепота.

— Ты забыл закрыть дверь, поэтому мама убежала! — невозмутимо заметил Сморчок, протирая книгу тряпкой. — Мы даже поищем вас по замку ради приличия!

Нехорошо как-то получается, если честно.

Уж насколько мне хочется сбежать отсюда, но оставлять ребенка с детской травмой, это чересчур!

Я знаю, что это такое, когда мама в один прекрасный день печет пирог и улыбается, а на следующий день со словами: «Я так устала от вас! Я не готова к такому! Я должна была давно тебе сказать…. » собирает вещи и уходит к какому-то другому мужчине, чтобы навсегда пропасть с радаров жизни. А ты остаешься с рассеянным и убитым горем папой, яичницей с макаронам по утрам и вечерам, потому что папа больше ничего не умеет готовить, и странным чувством, словно тебя предали.

— А можно объяснить ребенку по-другому? — прошептала я, отгоняя воспоминания. — А то вы говорите так, словно я хомячок! Еще скажите, что мама впала в спячку!

— Спячка, это интересно! — серьезно заметил гоблин, потерев пальцами узкий подбородок. — Как на счет… Мама за ночь сдохла, а я ее похоронил?

— Да вы издеваетесь? Ребенок сразу спросит, а где похоронили? — ужаснулась я, глядя на него обалдевшими глазами на это чудовище в костюме.

— Под деревом! Не переживайте, я сделаю вид, что там что-то рыл! — ободрил меня гоблин.

— Я что? Животное какое-то! Что это за мама — хомячок! — возмутилась я, обнимая себя за плечи.

— Может быть, я выпустил маму на волю? — задумчиво предложил гоблин, пока я не могла понять, издевается он или серьезно.

— Ага! Мама засрала всю клетку, сбросила ванночку и улетела! Вы в своем уме! — прошипела я, теряя терпение. Дальше это продолжаться не может!

— Тогда, что вы предлагаете? Предлагайте быстрее, а то он сейчас вернется! — заметил Сморчок, глазами показывая на дверь.

— Кто? — в ужасе спросила я, вспоминая прощальный взгляд вишневых глаз, от которого у меня мурашки по коже пробежали табуном с криком: «Всеобщая мобилизация!».

— Пока еще юный господин, — спокойно ответил Сморчок, обмахивая пипидастром книги и ставя обратно в огромный шкаф из красного дерева. — Вам нужно сбежать до того, как вернулся его отец.

Я снова вспомнила бледное лицо и очень выразительные глаза, чувствуя, как холодок, сбегающий по спине обнимает попу. Вот с кем, с кем, а с ним бы я ни за что не хотела встретиться!

Мне очень понравилось «восемь лет». Я представила, как через восемь лет в замок вваливается суровый, бритый наголо отец с татуировками на всех конечностях, сплевывает через выбитый зуб: «Ну что сынок! Не ждал? А папка вернулся! Отсидел свое от звонка до звонка! За мамку твою!». Мне ужасно хотелось в этот момент быть где-нибудь очень далеко. И чтобы лишь холодок по коже намекнул, что обо мне вспомнили.

— Скажите, что мама смотрит за ним, наблюдает оттуда. Любит его, и все такое, — постаралась смягчить я, понимая, что у меня назрел насущный вопрос. — А как вы думаете, скоро вернется… хм…

— Учитывая, что он — великий чародей, один из самых богатых магов этого мира, заместитель министра магии и имеет обширные связи в министерстве, то я бы на вашем месте поторопился, — усмехнулся Сморчок, почему-то поглядывая на часы.

— Хорошо, говорите, что хотите, — сдалась я, мысленно умоляя, чтобы его посадили лет на восемь! — Это ваше личное дело! Я все сделаю так, как вы скажете!

— Я знал, что мы договоримся, — заметил Смочок. В коридоре послышались шаги, а Сморчок принялся вытирать пыль с книг все с той же мрачной невозмутимостью, которая меня дико бесила.

Дверь открылась, а на пороге стоял мальчик со списком в руках. Я посмотрела на рулон, который тащился по полу за ним и приготовилась.

— Итак, — произнес ребенок деловым голосом, идя по направлению к отцовскому столу и забираясь в кресло. Ноги в изящных ботиночках болтались над роскошным ковром.

— Моя мама обязана, — начал он и зыркнул на меня очень строго. — Быть самой красивой. Чтобы все мне завидовали.

Я взглянула на маленького принца, который посмотрел на меня строго, мол, пока не соответствуешь.

— Мама должна улыбаться и кивать, когда я что-то ей рассказываю, — продолжал маленький принц, снова посмотрев на меня. Я тут же изобразила оскал улыбки и закивала. — И слушать меня очень внимательно.

Я вздохнула, делая вид, что внимательно слушаю.

— Мама обязана, — на меня зыркнули, проверяя, как я поняла предыдущий пункт. — Всегда быть веселой. И никогда не плакать. Так же мама обязана обнимать меня каждый день по пять раз. Нет, лучше по десять. Я потом исправлю! Мама обязана поправлять мне воротник, держать за руку, когда я этого захочу, всегда заступаться за меня перед папой… Даже, если я не прав!

Никогда не видела, чтобы ребенок так стремился остаться сиротой. Я уже представила, как мне вручают почетный орден «Мать — героиня» посмертно.

— Знать ответы на все вопросы, — педантично читал свой список маленький бюрократ, а меня подмывало спросить, а где его настоящая мама?

— Целовать меня перед сном и желать спокойной ночи, — продолжал маленький клыкастый бюрократ. — Читать сказку на ночь, если я не могу заснуть. Покупать мне сладости. Всем рассказывать о том, какой я хороший сын и гордиться мной. Дарить мне подарки на день рождения. Делать сюрпризы три раза в год. Нет, лучше пять! Или шесть! Лучше восемь. Хвалить меня за все. Давать мне советы. И быть лучше всех.

— Он у нас очень наблюдательный и начитанный мальчик, — заметил Сморчок.

— Я уже поняла, — дернула я глазом, понимая, что к роли мамы я не готова.

— Я ничего не забыл, Мордехай? — спросил юный принц, глядя на гоблина.

— Мама должна любить папу, обнимать его и целовать, — ехидно заметил Сморчок, а я нервно сглотнула. — Извините, не сдержался. Люблю делать гадости тем, кто не нравится.

— Мама должна любить папу, обнимать его и целовать, — ехидно заметил Сморчок, а я нервно сглотнула. — Извините, не сдержался. Люблю делать гадости тем, кто не нравится.

— Спасибо! Я совсем забыл об этом! — абсолютно серьезно произнес юный бюрократ, что-то дописывая в списке. При мысли о том, что один раз папа крепко обнимет маму, а потом на свет появится тонна кирпичей и одинокая могилка в саду, мне стало очень неуютно.

— И родить мне братика или сестричку, чтобы мне было не скучно, — вынес вердикт юный принц. И посмотрел на меня взглядом: «Ты, мама, как хочешь, но вынь да положь!». Можешь даже сейчас.

В этот момент я внезапно осознала, что «Даненунафиг» — это мое второе имя.

— Это все? — спросила я, стараясь придать своему голову очень милые нотки. Но получалось откровенно плохо.

— Пока да, — многообещающе заметил мальчик. — Хотя нет! Не все! Мама должна спать вместе с папой!

Давай, добивай меня, сынок. «Мама» уже ко всему готова!

— Юный господин! — послышался голос Сморчка. В его руках появился поднос со стаканом, наполненный чем-то красным. — Пейте, пока тепленькая. И спать!

Пока тепленькая… Мне стало нехорошо, поэтому я отвернулась.

— Вот молодец! — обрадовался гоблин, забирая стакан. — А теперь марш в постель.

— Мама! — позвали меня, а я поплелась следом, вспоминая про договор. Замок поражал своей роскошью и размером. Величественные портреты взирали со стен, роскошные золотые подсвечники горели фиолетовым светом, а я рассматривала все, как в музее.

— Это — моя комната! — произнес маленький клыкастик. Он остановился возле роскошных дверей. — Запоминай. Комната, в которой мы были — комната для гостей.

Двери распахнулись, и я обалдела. Это была не комната, а целый зал, уставленный игрушками. Некоторые из них шевелились, а вместе с ними шевелились мои волосы. Они были свалены как попало, а я опасливо обходила их стороной.

— Поиграй со мной! — бросилось на меня что-то из темноты.

И я взяла «до» третьей октавы, да так, что задрожали стекла. Меня обнимало какое-то плюшевое чудовище, которое я отбросила ногой обратно.

Пока я пыталась унять свое сердце, которое все еще заходилось где-то в осипшем от крика горле, маленький принц уже улегся в роскошную кровать в виде гроба.

— Я забыл! — зевнул малыш, показывая клыки. — Ты должна знать по именам все мои игрушки.

Я вспомнила, что должна поцеловать его и пожелать спокойной ночи. Я подошла к кровати, поправила одеяло и склонилась над бледным лобиком, осторожно поцеловав его.

— Сказку, — напомнили мне, а я поискала глазами книги.

— Там, — махнули мне рукой, укладываясь поудобней.

Я пододвинула стульчик, глядя на старинные часы, которые тикали. Моя рука вытащила первую попавшуюся книгу, которую я раскрыла на первой попавшейся странице.

— Жила — была девочка, и однажды на нее бросился вампир… — начала читать я, поглядывая на малыша. В этот момент он казался таким трогательным.

— Не эту! Другую, — зевнули мне.

Я полистала и стала читать новую, которая начиналась так: «Жил был один добрый вампирчик…» Пока я читала, волосы на голове пришли в движение. Они шевелились и седели одновременно.

–… вампир утащил ее в замок, — прочитала я, перелистывая страницу. — … брызнула во все стороны, а киш…

Я сделала глубокий вдох, осматриваясь по сторонам. Что-то мне подсказывало, что эта инструкция вивсектора предсказывает мое будущее.

–… а потом, он взял ее тело и сбросил с башни… — читала я, глядя на закрытые глазки. Я бы после такой сказки еще три ночи лежала бы и смотрела в темноту.

Вроде бы уснул! Я закрыла сказку, обещая себе вымыть руки с мылом три раза. Дверь приоткрылась, а из коридора упала полоска света от массивного подсвечника в руке гоблина.

— Пора, — произнес он, сверкнув очками.

Я бросила взгляд на маленького мальчика. Сейчас он был похож на обычного спящего ребенка. Предательское чувство жалости укололо меня, заставив на мгновенье задержать на взгляд на бледном личике. Но я взяла себя в руки, сделала над собой усилие, напомнив себе, что меня ждут в моем мире. Разумеется, я не уточняла, что ждет меня горелая картошка, пакет не выброшенного мусора и работающая стиралка. Какая разница, кто ждет! Главное, что ждут!

Осторожно, чтобы не издать лишнего звука я стала пробираться к дверям. Мне пришлось идти рядом с кроватью, видя, как волшебные игрушки смотрят на меня пустыми игрушечными глазами.

Когда я оказалась в коридоре, прикрывая за собой дверь, я выдохнула.

— За мной, — послышался скрипучий голос Сморчка, который вел меня по замку. Он толкнул двери в какую-то комнату, в которой уже был нарисован круг с какими-то закорючками. Рядом с кругом лежала книга, открытая на странице с таким же кругом.

— Может, я напишу ему записку? — спохватилась я, чувствуя, как совесть хрустит моими нервами, словно чипсами.

— Время! — прокашлялся Сморчок, обходя круг и ставя подсвечник на пол. — Ну что ж! Приступим! Как только увидите что-то знакомое — говорите! И сразу шагайте внутрь!

Гоблин расстегнул маленькие запонки и закатал рукава. Внезапно круг ожил, а я увидела, как замелькали картинки миров

— Вот! Вот! Это мой! Моя кухня! — обрадовалась я, видя, как из сковородки идет черный дымок. — Стоп!

Картинка замерла, а гоблин взял книгу и стал что-то читать на непонятном языке. Скоро я буду дома! Скоро! Как камень с плеч!