Академия Зла, или сын для козла

Кристина Юрьевна Юраш

Мучебный год начинается! И мир демонов не исключение! Школьные базары, дьявольские цены и кругом обман! Что может быть лучше, чем собирать сына в школу? А тут еще и новости. Его Дьявольское Величество решило выбрать преемника из первокурсников. И теперь он со всей свитой переехал в Академию Зла. Он будет присутствовать на уроках, оценивать маленьких демонов. И один из них станет наследником. Поэтому вместе с детьми в Академию устремились и родители. Вон, гроб с дедушкой несут. Воскрешать будут. Он был большим специалистом по ядам. А вон бабушка сдает физкультуру в обличье ребенка. Я тоже собираю чемоданы. Потому что у меня самый проблемный ребенок на свете. А еще мне кажется, что это ""жжжж"", не спроста! Есть у меня предчувствие.

Глава четвертая. А поезд чух-чух-чух!

Дьявольский поезд, напоминающий готический собор на колесах, уже был подан.

Каждый вагон украшали жуткие крылатые горгульи в позе «я не просто сижу, я какаю!». Зловещая пасть черепа, внутри которой горело адское пламя, украшала сам черный паровоз.

— Пшшшш! — выпустил клубы ядовитых паров поезд, отгоняя нас подальше. Он всячески намекал, что никого не хочет видеть в своих мрачных вагонах.

Родительская головная боль уже занимала кроваво-бархатные сидения и корчила родителям рожи сквозь мутноватое стекло. Кто — то из родительских кошмаров умудрился снять штанишки и показать свое истинное лицо с хвостом.

— Талант, — переглянулись родители, будучи несомненно горды! Ведь никто до этого не додумался раньше их маленького нервотрепателя. — Весь в меня!

По одному стеклу уже стекало что-то коричневое. Пакости начались!

— Веди себя ужасно! — кричали родители, усаживая свои головные боли на поезд. — Но хвост в окно не высовывай!

Мне было страшно отпускать моего малыша. Чемодан попытался убежать, но я умудрилась ухватить его, протянув по земле. Он рвался, перебирал косолапыми паучьими лапками, падал. А я целовала сына в макушку, переворачивала его воротник и лохматила волосы.

— Смотри! Вот тебе пакости! Заходишь, сразу кидай дымовую завесу. И пока все кашляют, как перед смертью, выбирай лучшее место! Понял? — вздыхала я, видя краем глаза, как родственники собрались на перроне в полном составе.

— Мам, ты точно со мной не поедешь? — тихо спросил малыш, сжимая мою руку. Он говорил шепотом. В глазах у него стояли слезы.

— Так, слезы вытер и сопли пустил! Мажешь их об сидение и соседей! — приводила я ребенка я порядок. Даже карманы вывернула наизнанку. И штанину испачкала, чтобы видно было, какой у меня хулиган и сорванец.

— Точно не поедешь? — послышался голосок.

Я смотрела на других родителей. Они махали своим детям, умиляясь, как быстро летит время. Огромные чемоданы были свалены на перроне. Перед самой отправкой их отнесут в грузовые вагоны.

— Как мама учила сопли мазать? — осматривалась я по сторонам. — Правильно, восьмерочкой! Рисуем соплей восьмерочки. И… Чуть не забыла! Обязательно, как сядешь, вытри ноги о сидение напротив. Понял?

— Да, мам, — дрогнул голосок. — А ты будешь мне писать?

— Конечно! Всякий гадости! Каждый день! — обняла я сына, делая вид, что он больно наступил мне на ногу. — Ай! Сынок! Ты что делаешь! Это же мамины новые туфли! Хулиган! Испортил маме дорогие туфли! Ну не ребенок, а исчадье!

Туфли из драконьей кожи на тонкой и острой шпильке я носила уже целую вечность. Когда я их покупала, мне сказали, что сноса им не будет. И правда! Как прокляли! Как только я их купила, у меня на пять лет закончились деньги! Поскольку у меня не было денег на новые, я всем рассказывала, как горячо их люблю.

Я жадно смотрела на то, как мой малыш забирается по крутым и опасным ступенькам поезда и проходит вдоль творящегося безобразия. Визги, вопли, крики и всякие гадости, которые летали по салону, иногда намертво прилипали к стеклам, — ничуть не волновали его.

— Ну как же так! — поджала я губы, показывая на дымовую завесу, спрятанную мамой в левом кармане. Надо же! Забыл!

Мой сын скромно сел в уголочке возле окошечка, пока на заднем фоне мелькала кавалькада сорвиголов, сносящих все на своем пути. Скромность — это не лучшее украшение для демона. Зато отличное украшение для подарка нелюбимым родственникам.

Пока все демонята сходили с ума, громя вагон, мой скромно рисовал что-то на оконном стекле, изредка поднимая грустные глаза.

На нас уже начинали смотреть косо. И даже посмеиваться.

— Главное, чтобы вагон не взорвал, — громко заметила я, глядя на пальчик, скользящий по стеклу. — Просто я с утра отобрала у него книгу «Как взорвать поезда при помощи магической печати, нарисованной на окне». Надеюсь, что он не все успел запомнить!

Издевательские улыбки тут же померкли.

Невнятный голос произнес на весь вокзал: «Ымым… ссажиры… ом-ном-ном… отходит… через ом-ном-ном! Ммм! Где еще один отвратительно-вкусный пирожок? Куда я его положила?».

Поезд дал низкий гудок, сообщая, что собирается позорно сбежать из этого ада.

Я внимательно следила за родителями. Сейчас поезд сдвинется. И начнется погрузка багажа. Но до этого нужно не упустить момент…

— С багажом все ужасно, — лениво ковылял демон — ревизор по перону. В глазу у него было какое-то стеклышко, которым он внимательно сканировал каждый чемодан. — Отвратительно… Следующий!

Я честно предъявила ему наши чемоданы. Один, правда, решил покончить свою чемоданную жизнь, бросившись под поезд. Он рвался, словно конь ретивый, пока я держала его хвостом в надежде, что он устанет раньше, чем я.

— Псссссс! — послышался звук.

Поезд дернулся. Откуда-то из-под поезда повалил густой и вонючий пар. Он окутал все вокруг. Не было видно ни силуэта поезда, ни вокзала, ни соседей.

Словно по невидимой команде, я выбрасывала ненужные вещи из второго чемодана, забиралась в него, тут же застегивая молнию магией.

В маленьком смотровом глазке, который я проковыряла все еще виднелся белый туман. В меня снизу уперся флакон шампуня, обещая всю дорогу компенсировать мне годы вынужденного женского одиночества.

Когда белый пар рассеялся, на перроне никого не было.

Только сумки и кучи мусора.

Я почувствовала, как меня закидывают вместе со всеми в грузовой вагон. Стиснув зубы, я поняла, что у нас с шампунем намечаются серьезные отношения на протяжении всего пути. Я даже предложила ему пожениться.

— Ааааа! — беззвучно выдала я, пытаясь повернуться на «девственный бок». Я лежала буквой «зю», сплевывая кисточку хвоста.

— Пыф! — выдавала я, слыша, как поезд начинает медленно трогаться.

Неужели я одна решилась на такой подвиг? Попасть в Академию Зла в багаже собственного ребенка — это настоящее безумие!

Если честно, то я чувствовала себя немного глупо. А бальзам для волос — брат близнец шампуня намекал, что сделают со мной, если меня поймают. Еще минут десять таких намеков, и я уже буду морально готова понести заслуженное наказание!

— Апхи! — внезапно послышалось подо мной.

— Шоб ты сдох! — ответил сдавленный женский голос. Послышалась глухая возня. — Мы дедушку не забыли? Он у нас лучший алхимик!

— Я сам его складывал! — послышался мужской бас. — Голову деда я положил в красный чемодан. Там же его ноги.

— А я всегда говорила, что у него ноги от ушей! — послышался старческий, скрипучий голос. — Ой, красивый был при жизни! Просил не воскрешать его до свадьбы внука! Но тут такой повод!

— Руки и нижнюю часть туловища я положил в черный чемодан, — перечислял глава семейства, пока я пыталась не выколоть свой глаз флаконом дурманящих духов: «Кинжалло». Перед ним не устоит ни один мужчина, комар и колорадский жук.

— Я знала, что не надо было за тебя выходить замуж! Ты ни капельки не уважаешь моих предков! Надо же! Сложить руки вместе с задницей! — всхлипнул женский голос.

— А я ему и при жизни говорила, что он рукожоп! — послышался старческий голос.

— А ты все из фамильного склепа достал? — послышался встревоженный голос супруги. — Точно все? Повисла тревожная тишина.

— Там, кажется, мизинчик остался… Отвалился, пока я его вытаскивал! — припоминал супруг.

— Это не мизинчик! — вздохнула бабка. — Ой, этот засранец — насильник… Или как его там…. так тряхнул моей стариной, пока нес, что я молодость раза три вспомнила! А за «мызынчик» не переживай! Он им и при жизни сильно не пользовался. А после смерти тем более! Эх, глаза бы мои его не видели, руки не щупали!

— Глаза! Мне кажется, я забыл глаза! — послышался перепуганный голос главы семейства. — Они могли остаться на столе, в гостиной! Я их в черный футляр положил! В спешке!

— В черном футляре? — ужаснулась бабка. — Там где таблетки мои лежали! Я же без них не вижу… ничего плохого в том, чтобы поубивать всех вокруг!

— Я положила футляр, — выдохнула супруга. И все, вроде бы, успокоились.

— Как хорошо, что нам одним пришла в голову эта гениальная мысль пробраться в Академию под видом багажа! — не без чувства гордости заметил супруг.

Снова стало тихо.

— Ты что? В этот чемодан положила наш свадебный альбом! Ты же знаешь, у меня аллергия… на… на… АПЧХИ! — на все багажное отделение выдал глава семейства.

— Будьте здоровы! — тут же послышалось слева от меня. — Не болейте, а сразу умирайте!

— Будьте здоровы, будьте здоровы, — слышались ядовитые голоса, мужские и женские, со всех сторон. Весь грузовой вагон наполнялся голосами.

— Слава Его Величеству! — произнес кто-то, когда гул стал стихать.

— Его Величество — красавчик! — вздохнул кто-то сверху, кашляя и шмыгая носом.

— Да, да, вы продолжайте! — ехидно заметил голос справа от меня. По всей видимости, он принадлежал мужчине. — Нам очень интересно!

— Все! Я так больше не могу! Ты мне сейчас рога сломаешь! — возмутился мужик подо мной, но, судя по голосу, даже не далеко, а, скорее, глубоко. Глубоко подо мной.

— Не переживай. Наставлю новые, — ответил женский голос, явно принадлежавший его супруге.

Повисла тишина. Абсолютно весь вагон был забит родителями и родственникам студентов, которым предстояло сразиться за право стать наследником самого могущественного и влиятельного демона.

— Ой, а у меня сверху мужчина? — послышался заитригованныйстарческий, скрипучий женский голос. — Всегда мечтала, чтобы мужчина хоть раз побыл сверху!

— Знаете, я уже мечтаю, чтобы мой муж просто побыл! А сверху или снизу, уже не важно! — ядовито ответил голос из той же сумки, в которой сидел тот самый «сверху» со своей супругой.

Надо мной послышалось шевеление. Судя по моим подсчетам, я лежала где-то примерно в серединке.

— А долго нам еще ехать? — послышался старческий голос деда откуда-то сверху. — Долго, спрашиваю?

Все промолчали. Никто точно не мог определить, долго или нет.

— А то чую, что не дотерплю! — вздохнул дед. — Надо было сходить на дорожку. Но на дорожку уже кто-то сходил… Ой, точно не дотерплю!

То, что над всеми нами нависла угроза, стало понятно, когда дед мучительно простонал.

— Может, нужно было матом обложить для безопасности? — пошевелились мои соседи, обсуждая перевозку семейного сервиза.

— Я обложил! Знаешь, чуть не охрип, пока обкладывал! Все слова вспомнил! — рапортовал глаза семейства, пока я сдувала кисточку с лица.

Судя по ощущениям в области попы и спины, я участвовала в какой-то дикой, разнузданной оргии, которую затеяли шампунь для выпадения волос и бальзам для блеска лысины.

— Погоди, а это кто? — послышался встревоженный женский голос. — Кто это? Женщина какая-то? Отвечай! Что за баба сидит в нашем чемодане!

Всем было очень интересно. И мы своим молчанием требовали продолжения.

— Ты что? Взял с собой любовницу? При живой-то жене! Любовницу! В Академию! — взвизгнула жена. — Да я ей все рога поспиливаю! Да я ей хвост вырву!

— Моя любовница, между прочим, отлично разбирается в ядах! — послышался оправдывающийся мужской голос.

— Добро пожаловать в семью! — тут изменился голос жены. — Ой! Там, в кармашке конфеты. Протяните ручку. Можете угощаться, девушка! Ужасные конфеты! Просто отвратительные! Мои любимые! Держите конфетку. Эй, козел! Передай конфетку нашей любовнице! А то мало вдруг, она с утра ничего не ела!

— Очень неприятно! — послышался еще один вежливый женский голос. Кто-то прошуршал оберткой. — Будем знакомы.

— Конечно, конечно! Вы там устраивайтесь! Нам как раз специалист по ядам нужен! — произнесла жена. — Смотри, чтобы НАШЕЙ любовнице не дуло!

Сверху послышался хруст и стон.

— Ай! Мои очки!!! — донесся до меня мужской голос с верхов.

— Кто виноват, что у тебя их два! У всех нормальных людей одно, а у тебя их два! — прошипел женский голос.

— Твари, а мы можем ехать молча? — произнес мужской суровый голос их чемодана за спиной.

— Не можем! Верхи не могут, низы не хотят, — донесся ответ из глубин багажного ада.