Мечтающий в темноте

Кристина Сунторнват, 2020

Весь свет в Чаттане находится в руках одного человека – Губернатора, который пришёл в город после Великого пожара и установил свою единоличную власть. Люди боготворят его. А ещё живут и работают ради того, чтобы у них был свет. Свет означает свободу, тьма – заточение. Но однажды мальчик Понг сбегает из тюрьмы Намвон, где почти всю жизнь провёл в темноте, и обнаруживает, что законы справедливости, свобода и равенство – это совсем не те законы, которые установил Губернатор. И вот тогда он решает, что пора изменить этот мир. Это невероятная и захватывающая история о дружбе и справедливости, о безграничных возможностях человека, о законе и семейных тайнах. Для среднего школьного возраста.

Глава 5

— С тобой стало скучно, — сказал Сомкит.

Последнее время он много раз это говорил.

— Мне казалось, ты хотел, чтобы я вёл себя тихо, — ответил Понг, — и держался подальше от неприятностей.

— Ну, да, но я не предлагал тебе превращаться в ствол дерева. И затем, с каких это пор ты начал делать так, как я сказал? Серьёзно, что с тобой?

Понг пожал плечами. Он понимал, что изменился. Никаких драк со старшими девочками, никаких перебранок со стражей. Понг притих. Он был не в настроении разговаривать.

С визита Правителя прошло три месяца. Понг был в тот день в таком воодушевлении, что даже не мечтал о том, что ему представится возможность объявить Правителю, как сильно он им восхищается. Но когда такая возможность появилась, всё пошло не так. Понг был готов считать всё происшедшее страшным сном, но тёмный стеклянный шарик, спрятанный под матрасом в спальне для мальчиков, указывал, что это было правдой.

Каждую ночь Понг лежал на койке, и бесполезное стекло лежало рядом с ним. Он всё ещё помнил красивое Золотое сияние. Тот шарик светился намного ярче, чем Фиолетовые сферы, с которыми они имели дело в Намвоне. И в голове Понга всё ещё звучали слова Правителя. Не слова его речей — не те известные фразы, которые были отпечатаны на плакатах и вписаны в учебники. Нет, слова, которые загипнотизировали Понга, Правитель произнёс ему на ухо, когда заключённые начали свою песню.

— Посмотри на них, — прошептал Правитель Понгу, указывая на заключённых. — Они освободятся, но потом вернутся сюда. Год за годом тюрьмы стоят полными. Мир полон тьмы, и этого не изменить.

Затем Правитель наклонился на полдюйма ниже. Его холодные глаза смотрели прямо в глаза мальчика.

— Рождённые во тьме всегда возвращаются. Ты это увидишь. Мы с тобой ещё встретимся.

И затем Правитель крепко сжал пальцы, и шарик в руке Понга почернел.

В тот момент Понг понял, каким глупым он был. Действительно ли он мечтал о том, чтобы, став взрослым, работать лично на Правителя? Правитель никогда не подпустит к себе такого, как Понг: мечта о жизни вне Намвона испарилась в одно мгновение. Дела не пойдут по-другому — только не для него.

Мир полон тьмы, и этого не изменить.

Неважно, что он и Сомкит сделают и сколько им будет лет. Куда бы они ни пошли, там будет темно.

Понг не стал делиться мыслями с Сомкитом. Он спрятал их внутри себя, где они затвердели и выстроили крепость вокруг его сердца. И, когда опускалась ночь и огни Чаттаны отражались в воде, а Сомкит всё рассуждал и рассуждал о моторах на энергии света и о последних моделях скоростных катеров, Понг молчал. Он сидел, отвернувшись от речных ворот. Из-за городских огней Намвон казался ещё темнее.

Хотя вечера стали другими, дни для Сомкита и Понга текли по-прежнему. И для Сомкита это означало поиск фруктов среди отбросов.

Заключённые могли есть только манго, и то потому, что те сами падали им в руки. Но стражники, как и большинство жителей Чаттаны, готовы были душу продать за свои любимые фрукты. Раз в неделю, после зарплаты, они выходили на пристань и ждали лодки с фруктами, которые направлялись на плавучий рынок в городе.

Дети, жившие в тюрьме, прижимали свои личики к решётке и вдыхали сладкий запах мангостинов и рамбутанов и кислый аромат помело и зелёных апельсинов. Они всасывали фруктовый воздух через ноздри и перекатывали его на языке. Но среди фруктов был один, который никто не захотел бы нюхать.

Дуриан называют королём фруктов. Вкус у него просто роскошный, скорее присущий пудингу или сладкому крему, нежели тому, что растёт на дереве. Он маслянистый и мускусный — сладкий сначала и терпкий под конец. Даже гипоталамус сгорает от желания его съесть. У него божественный вкус.

И абсолютно противоположный запах.

После встречи с торговцем дурианом стражники относят громадный плод с колючей кожурой на деревянный стол своей беседки, взрезают его с помощью мачете, изо всех сил стараясь не испачкать соком руки или одежду, зачерпывают жёлтую мякоть и закатывают глаза от наслаждения.

Час спустя на земле вокруг беседки повсюду валяются ошмётки кожуры дуриана, которые воняют, как дохлый мангуст. И тогда приходит Сомкит.

Сомкит был единственным среди детей, кто не испытывал отвращения к запаху дуриана. Ему нравилось собирать вонючие колючие куски и впихивать их в мусорную корзину возле пристани. В награду за помощь стражницы разрешали Сомкиту счистить остававшуюся на корках мякоть.

Корзина не удерживала запах, но, к счастью, в тот же вечер приплывал на своей лодке мусорщик и увозил её вниз по реке.

Одним жарким вечером стражницы успели прикончить особенно спелый и особенно пахучий дуриан, и на земле валялось больше объедков, чем обычно.

Сомкит держал кусок кожуры и пальцами выковыривал из неё мякоть.

— Эй, Понг, помоги мне оттащить это в мусорку.

— Ни за что, — ответил Понг, зажав нос и дыша ртом. — Это твои дела, а не мои.

— Давай, не будь уродом, — закашлялся Сомкит.

Уши Понга знали этот ржавый звук. У Сомкита были проблемы с дыханием. Если он бегал или слишком много двигался, это могло привести к приступу кашля. Несколько раз дело было действительно плохо, и Понг помнил, как его друг дрожал, открывая рот, подобно рыбе, задыхавшейся на суше.

— Ты норм? — спросил Понг.

— Да, я в порядке, — ответил Сомкит.

Но он снова закашлялся, на этот раз трижды. Каждый раз брови его поднимались вверх, словно кто-то ударял его по рёбрам.

Понг был почти уверен, что, кашляя, Сомкит пытался отвертеться от работы, но всё равно он закатил глаза и пробурчал:

— Ладно, пойдём всё сделаем.

Он выдохнул и начал кончиками пальцев подбирать куски дуриана.

Запястья его были покрыты липким соком, когда Понг вслед за Сомкитом шёл к корзине.

Корзины для мусора стояли возле пристани, по другую сторону будки стражи. Они сладко пахли, как куриное мясо, весь день пролежавшее на солнце. Понг поднял крышку и подавился гнилым запахом старого дуриана, смешанного со старыми бананами, старой апельсиновой кожурой и яичной скорлупой. Он выбросил в корзину принесённые ошмётки.

— Я схожу за теми, что остались, — сказал Сомкит, — а ты примни тут всё, чтобы было, куда положить, ладно?

— Ой, брось, — запротестовал Понг.

— Просто сделай это, — сказал Сомкит и ещё раз закашлялся, поднимая вверх брови. — Я сейчас вернусь.

Понг ждал, отвернувшись от корзины с дурианом. Но Сомкит всё не шёл, и Понг высунулся из-за мусорки, надеясь его увидеть. Жара была в самом разгаре, заключённые, лёжа в тени на другой стороне двора, дремали или болтали. Стражницы ковыряли в зубах, прислонившись к лестнице, сытые и счастливые.

Понг хорошо выучил распорядок дня в тюрьме и знал, что они не двинутся с места следующие сорок минут, когда будет смена караула. Никто во всей тюрьме не обратил бы на него внимания.

Понг никогда не задумывался о том, чтобы убежать из Намвона, но идея возникла в его мозгу неожиданно, словно белка выпрыгнула из кустов и хлестнула его по лицу хвостом.

Он может выбраться из Намвона. Не в тринадцать лет. Сейчас.

Не давая себе времени подумать, Понг подскочил к корзине и залез внутрь.

Он в последний раз вдохнул уже несвежего воздуха и зарылся в мусор. Его чуть не вырвало, когда он расталкивал кожуру дуриана, апельсинов и бананов, закапывался в ошмётки фруктов и бросал их себе на лицо.

Он дышал через рот так неглубоко, как только мог. Через переплетения корзины всё происходящее снаружи казалось размытым и окрашенным золотом.

Понг замер, услышав приближающиеся шаги. Кто-то откинул крышку корзины и долго её не закрывал. Понг прислушался, не понимая, кто это. Сомкит? Стража? Кто бы это ни был, он закрыл крышку и ушёл.

Конечно, Сомкит будет волноваться о нём. Конечно, начнёт спрашивать, не видел ли его кто-нибудь. Но никто за ним не побежал, никто даже не позвал его. Сомкит тоже не возвращался.

Понг сжался в корзине, вонючий сок стекал по его волосам прямо на переносицу. Он не знал, сможет ли он продержаться до прихода мусорщика. Теперь идея убежать казалась ему крайне неудачной. Понг уже был готов сдаться и выйти, но теперь стража вернулась на свой пост, и, если бы он вылез из корзины, его бы увидели. Ему надо ждать захода солнца, когда будет ещё одна смена караула.

Когда солнце почти село, прибыл мусорщик. Услышав его насвистывание, Понг пришёл в ужас. Он не сомневался, что, когда корзину поднимут, мусорщик заметит, что она стала слишком тяжёлой.

От волнения желудок Понга скрутило, словно в нём поселился целый выводок угрей. Как такое могло прийти ему в голову? Видите ли, я упал в корзину с мусором. Я пытался позвать на помощь, но никто меня не услышал. Пожалуйста, не отправляйте меня в карцер. Посидеть в корзине с дурианом — уже хорошее наказание.

Есть одно преимущество, когда тебя плохо кормят. Ты не слишком много весишь. Мусорщику потребовалось лишь чуть-чуть больше усилий, чтобы поднять корзину. Он оттащил её на пристань и поставил на свою лодчонку.

Понгу далеко не всё было видно, но он готов поклясться, что заметил силуэт своего друга возле речных ворот. Неожиданно он осознал, что всё осталось позади. «Нет! Подождите! — подумал он. — Я не могу уйти без Сомкита!»

Но было поздно. Мусорщик оттолкнулся босой ногой от пристани, и они поплыли вниз по реке.