Зима, которой не было

Кристина Рихтер, 2017

Ева – не по годам развитая шестнадцатилетняя девушка, полностью замкнутая в себе. У нее нет друзей из-за скверного, как кажется окружающим, характера, а свободное время она предпочитает проводить за компьютером и книгами. Но кто же знал, что лишь одна случайная фраза, брошенная смазливым парнем на улице, сможет вывернуть жизнь героини наизнанку. А ведь она обещала себе никогда не влюбляться.

Глава 4. Ева и разрушенные иллюзии

Сто лет не была в нормальном кафе. Ну, сто не сто, а года три вполне. Конечно, иногда в спешке я забегала в тот же макдак, чтобы напихать фирменный бумажный пакет вредной едой, или легко перекусывала в какой-нибудь забегаловке торгового центра. Но так, чтобы настоящее кафе, где нос щекочет благородный запах свежесваренного эспрессо и сладкий аромат бесчисленных пирожных, — давно такого не было.

— Давай помогу, — с этими словами новый знакомый принял мою куртку из рук и аккуратно повесил ее на вешалку, стоящую недалеко от входа.

Чёртов джентльмен.

Я чувствовала себя крайне растерянной и, наверное, немножечко жалкой. Тут же я вспомнила, что сегодня утром впопыхах надела не самый лучший пиджак, какой у меня был, — старый, мятый, с множеством катышек на рукавах и замятой тканью на локтевом сгибе. В школе-то мне было всё равно, кто что скажет. Но сейчас, клянусь, под землю провалиться хотелось. Тем временем Артём начал раздеваться сам, что дало мне немного времени оглядеться по сторонам. Естественно, за деревенскую зеваку я сойти вовсе не хотела, отчего сделала вид, что безразлично занимаю место у окна. На самом деле я оглядывала помещение, то и дело обращая внимание на всевозможные детали: лакированные крышки столов из дорогого дерева так и манили провести по ним подушечками пальцев, окна украшали приятные тёмные занавески, своим цветом стремившиеся к бирюзе, мелодией сквозил ненавязчивый лаунж, а девушки-официантки здоровались с посетителями милыми улыбками.

— Что будешь? — спокойно поинтересовался парень, стоило ему сесть напротив меня. Я закрылась карточкой меню, лишь бы не видеть его лица. Стоит моим глазам встретиться с его, как тут же щеки приобретают розоватый оттенок. Не хотелось бы показывать свое смущение. Как дура, ей-богу. Какой стыд.

Довольно долго я скользила по списку из разных названий, утопая в собственном невежестве. Что такое гляссе? Чем простой латте отличается от того же латте макиато? Что за раф? Вдруг редкостная гадость. Может, в каком-нибудь маке кофе и полнейшая ерунда, зато я знаю, каков он на вкус. Да, как грязь с прокисшим молоком. Но знаю ведь. В ту же секунду я пожалела, что мы не поехали в какую-нибудь пиццерию.

— Что-то ты долго, — заворчал Артём, и кончиками пальцев попытался отодвинуть меню от моего лица. Случайно он легко дотронулся до моей руки, и я вздрогнула, едва не выронив карточку.

— Подожди, — как-то резко сорвалось у меня. Тут же юноша покачал головой, поджав губы.

— Возьми латте макиато. С кокосовым сиропом, — настоятельно произнес он. Будто догадался, что я ничего не соображаю во всем этом. — Теплый, сливочный, в меру сладкий, с эдакой экзотической нотой.

— Ты официантом никогда не работал? — с раздражением я выронила меню на стол и скрестила руки на груди.

— Нет, — отозвался Артём. А затем, как мне показалось, одарил ироничной полуулыбкой. — Я никогда не работал.

— Кто бы сомневался, — ехидно зашептала я, сдвинув брови к переносице.

— Что? — переспросил собеседник, посчитав, что не расслышал.

Боже, Ева, что ты творишь?

К нашему столику стремительно прошествовала официантка с натянутой резиновой полуулыбкой. Она встала в одном шаге от нас, вооружившись ручкой и блокнотом для записи заказа.

— Что желаете? — показная учтивость меня раздражала.

— Двойной раф с шоколадом и…

— То, что ты говорил, — подзабыв название, в смущении отозвалась я.

— Макиато с кокосовым сиропом. Тоже двойной. Ещё брауни. Это все.

Я согласно закивала, а затем взглядом проводила длинноногую официантку, чуточку позавидовав ей. Не совсем честно, что кому-то достается такая фигура, а кто-то в свои почти семнадцать выглядит как нескладный четырнадцатилетний подросток.

— Ну, расскажи о себе, — обратился ко мне парень, едва я вновь на него взглянула.

— Было бы о чём рассказывать, — замялась я.

— Ты спасла мне жизнь, — хмыкнул парень и засучил рукава. Теперь он постоянно будет это повторять? Глазами я поползла по его коже, изучая мелкие чешуйки изящных и мастерски нарисованных рыб, плывущих к локтям. Тонкая работа. И ему невероятно идёт.

Парень это явно заметил и с долей самодовольства спросил:

— Нравятся?

Я молча кивнула.

— Я тоже их люблю. Пришлось долго терпеть. Так, где ты учишься?

— В школе, — ответила я.

Через мгновение над нами нависла официантка, и в нос ударил сладкий аромат кокоса, смешавшийся с кофейным. Кивком головы я поблагодарила девушку, и та бесшумно смоталась обслуживать других клиентов.

— Тебе лет семнадцать?

— Почти.

Кофе и впрямь был очень вкусный. Я прикусила трубочку и взглянула на своего собеседника. Тёмные ресницы отбрасывали тень на его нижние веки, а блеск глаз напоминал мерцание самых дальних звезд. Ребята из сериалов, простите, но он лучше любого из вас.

— А мне девятнадцать. Уже, — Артём отпил из чашки, продолжив пристально изучать меня.

— Я думала, ты чуть старше, — замялась я, пытаясь не размазать мягкое пирожное десертной вилкой по тарелке.

— Я не обманываю. Учусь в Институте. Второй год уже. Изучаю право. Пока нравится. А ты чем планируешь заниматься после выпуска? — юноша прощупывал почву общими темами.

— Пока не решила. Закончить бы школу. Я тут учусь недалеко. В семнадцатой. Это пять минут от твоего института. Скорее всего, в медицину пойду потом.

— Правда? Почему?

— Мой папа — врач. Психологом сейчас работает в больнице и подрабатывает частным на дому, — тут же я осеклась, решив, что не нужно слишком много болтать.

— Тоже хочешь быть психологом?

— Получше уж, чем отец, — пожала плечами, а затем вновь ощутила, что забываюсь. С этим парнем было довольно спокойно и тепло.

— Уместно ли спросить, но вы не ладите?

— Нет, — замахала руками я и криво улыбнулась. — У нас все отлично.

Неубедительно.

— Тогда извини за любопытство, — парень подпёр подбородок ладонью и начал пристально изучать мое лицо. Я едва не затряслась от волнения. Его глаза скользили по моей коже, будто каждую клеточку изучая. Я, естественно, не выдержала и отвернулась. Знала, что буду выглядеть глупо. Иначе быть просто не могло. Но вместо того, чтобы удивиться, Артем мягко рассмеялся. В отместку я закрылась волосами и тут же почувствовала, что вовсе упала на дно позора.

— Ты такая скромная… — новый знакомый попытался дотронуться до моего запястья.

Рефлекторно я отдернула руку, чем только подтвердила свое звание рыжей дикарки.

— Ладно-ладно, — парень вновь приглушённо рассмеялся. Какой же бархатный смех…

Если честно, я не верила, что такие парни существуют. Точнее, об их экзистенциальных возможностях я подозревала, но не могла осознавать, что они могут существовать и в моей жизни. Нет, поглядите, вот он — красавчик, богач, острый на язык, щедрый, тактичный и вежливый. Возможно, это сам господь Бог решил уже не мучить нас ожиданием второго пришествия, но перед большим замесом захотел еще немного побыть на земле. Жарко и холодно. Хочется пить, но в то же время вся и так истекаю. Кусочек пирожного прикасается к моим губам, и я смотрю на рот Артёма. Маленькая родинка у правого уголка.

— Ну как, вкусно? — внезапно поинтересовался мой собеседник, отчего я выронила вилку и сухо закашляла: кусок брауни застрял у меня поперёк горла. Тут же я протолкнула его глотком кофе и, отдышавшись, закивала головой.

Второй раз за день чуть не отбросила коньки. Удачно я сегодня вышла из дома.

— А чем ты увлекаешься, Ева? — пытался развить никак не клеившийся разговор мой знакомый.

— Сериалы, игры, книги, — я не стала врать. Никогда не пыталась казаться кому-то лучше, чем я есть. Парень сочувственно закивал головой, а мне оставалось лишь раздражённо выдохнуть и скрестить руки на груди. Обычно люди принимали в штыки слова о моих увлечениях. Будто всем сердцем они ждали какого-нибудь нежного лепета о вышивании или цветоводстве. — А ты?

— Ну, музыка вот. Гитара. Что думаешь?

— По-моему, классно, — пожала плечами я.

— Ага, — разом заулыбался Тема. — Детская мечта была — группу собрать. Сейчас я уже стар для этого. Дома иногда играю для себя. Еще хожу в зал. Друзья, вечеринки. Тебе они нравятся?

Я решительно покачала головой в ответ.

— Ну, хорошо, не будем о них. Напишешь, как тебя вконтакте найти?

— Без проблем, — закивала я и лишила блокнот одного из листов. Затем я вооружилась ручкой.

— Ева, — это я знаю. — Парень довольно усмехнулся. — А дальше?

«Лаврентьева» — рядом с именем ровно вывела я и засунула листок под чашку своего собеседника.

— Спасибо. Я схожу и попрошу ещё сахара. Мне, видимо, поскупились положить. Не могу так. Гадость гадостью.

С этими словами парень встал со своего места и окинул меня взглядом своих потрясающих глаз. Темно-серые, окаймленные желтоватым ободком с тысячей золотых нитей, тянущихся к зрачку. Я могла вечно смотреть на него. Если бы только остановить этот момент. Но нет — парень снисходительно улыбнулся и стремительно направился в сторону бара. А я всё смотрела ему вслед, спрашивая, как такой молодой человек вообще на меня повёлся. Я-то ни кожи ни рожи. Без денег, без пытливого ума и выдающихся способностей действительно выгляжу как очередная ороговевшая мозоль на теле мира: вроде не мешаю, а толка и эстетики ноль. То ли дело девушки красивые. Вон как та, длинноногая, через несколько столиков от нас. Погодите, она разговаривает с Артёмом? Поцеловала его при встрече и мягко рассмеялась?

Моментально я изменилась в лице, но продолжила свое удивительное наблюдение. Незнакомка была поистине хороша: высокая, стройная, с осиной талией, на которой затягивался узкий кожаный ремень. Её глянцевые золотые волосы струились по плечам, пытаясь дотянуться почти до бедер, а огромные глаза, над которыми изящными дугами красовались ухоженные брови, смотрели на моего нового знакомого с удивлением и некой приветственной радостью. Она фамильярно похлопала его по плечу, а затем, обхватив за запястье, немного отвела в сторону. Она говорила, вновь говорила, слушала, как отвечал ей Артём, кивала, улыбалась в ответ и вновь бесконечно говорила. Я смотрела на экран телефона. Минута, две, три. Улыбка девушки ослепляла. Её тонкая изящная ручка легла на плечо парня, затем — будто погладила. Рваным взглядом прикоснувшись ко мне, Тёма дал знак, что скоро подойдет. Затем его глаза вновь принадлежали ей. Меня медленно душило осознание того, что если сравнивать меня с этой девушкой, то это словно бриллиант и галька. И сравнение, прошу заметить, не в мою пользу.

Как ты вообще могла решить, что способна понравиться такому парню?

Конечно. Низкорослая, худая, с детским лицом, я не оправдываю стандартов красоты таких, как мой спаситель. Его широкий жест пригласить меня сюда был только благодарностью, а тогдашние попытки завести знакомство — обыкновенной издевкой.

Я вновь измученно взглянула на Артёма: по-прежнему увлечен беседой. Во время разговора со мной он ни разу не улыбнулся так широко и ярко. А с ней он всего… три минуты, а уже светится, как золотой поднос. Не выдержав такого унижения, я поднялась со своего места, схватила с вешалки куртку и несколькими шагами, стараясь не оборачиваться, добралась до выхода. Я спасовала. Просто взяла и спасовала, сколько ни пыталась внушить себе, что я все та же сильная, непоколебимая Ева Лаврентьева. Не сбавляя шаг, я пересекла улицу, почти на бегу застегнула молнию и пуговицы, затем скрылась в одном из дворов. Мне было настолько стыдно за это недоразумение, что я будто впитала в себя глупость всех дур этого города. Но вернуться и что-то придумать не хватало совести и фантазии. К тому же я чувствовала себя униженной и подавленной красотой той девушки. Нет, даже не её красотой, а взглядом Артёма на эту самую красоту. После неё я смотрелась бы крайне блёкло и невзрачно. Не хотелось портить впечатление. Я всего лишь школьница-мизантроп. С такими не случаются сказки.

Руки судорожно нащупали в кармане пачку сигарет и облезлый лиловый «Крикет». С жадностью я закурила и, пуская дым в светлое январское небо, почувствовала, как к подбородку тянется слеза. То ли дым резанул глаз, то ли обида — душу. Чёрт знает. В любом случае, вот так вот рушатся иллюзии и заканчиваются странные знакомства. Больше никогда его не увижу, даже если мне придётся идти до дома полдня.