Меня нет

Кристина Кутузова (2024)

Авария, разделившая жизнь на до и после. Травма, от которой не сбежать и не скрыться. Амнезия скрывает множество тайн и загадок за занавесом светского общества. Каждый — лжец.Докопаться до истины, узнать, что скрывают названные друзья и кто виновен в трагедии, — героине придется заново научиться жить среди элиты и раскрыть тайну своей прошлой жизни.

Глава 2

Отголоски

Изливать душу, оказывается, довольно сложно, когда ты сам с собой не знаком. Есть стойкое ощущение, что каждое чувство может оказаться ошибочно неправильным. Может, я всегда была такой, и дело вовсе не в амнезии? Хотелось бы рассказать, как в детстве кто-то страшно меня обидел, и теперь я травмированная дурочка. Но детство стерлось, и все обиды вместе с ним.

— Внутри меня пусто. Какое-то эхо, будто я среди гор абсолютно одна. Меня избегают, смотрят, как на диковинного зверька. И я слышу, как все обсуждают, что со мной случилось. И ведь не подойдут, не спросят лично! — я коснулась пальцами щеки, ощутив горячие капли слез, и подняла взгляд на женщину, — простите, я не помню вашего имени.

— Ничего, — она улыбнулась, — Ольга Николаевна. Послушай, в твоем положении такие чувства вполне нормальны. Уверяю, у тебя есть друзья, и все они скоро придут на выручку.

Я заметила, как взгляд её скользнул мне за спину, на дверь.

— Вы думаете, я скоро привыкну? Не сойду с ума?

— Не сойдешь. Первые дни всегда самые сложные. Предлагаю договориться о встречах в моем офисе. Раз в неделю будешь приходить и делиться чувствами и результатами. Что скажешь?

Терапия. Неужели, без этого не обойтись? Мне плохо, больно, одиноко. Все твердят, что это пройдет, но здесь и сейчас — я тону. И могу захлебнуться прежде, чем все успеет встать на круги своя. А мне это никак не сдалось. Я просто хочу жить, как все подростки, ходить на вечеринки и готовиться к экзаменам.

— Хорошо, только напишите мне адрес и время, — кивнула я, утерев слезы, и встала из-за стола.

— Держись Ромы. Насколько я знаю, он всегда тебе помогал.

Стоило мне открыть дверь кабинета, как передо мной возникла компания из четырех человек во главе с Ромой. Они выглядели забавно, словно сошли с обложки детской книги, и их светящиеся радостью лица тут же подарили веру в то, что все не так уж и плохо. Вот, что за таинственный взгляд был у Ольги Николаевны.

— Итак, знакомься, это Вика, — Рома указал на кудрявую шатенку, которая тут же расплылась в улыбке, обнажив блестящие брекеты, — А это Петя и Катя, они близняшки.

Парень и девушка, темноволосые и как две капли похожие, одновременно поприветствовали меня, словно репетировали, и также синхронно толкнули друг друга в бока.

— Надеюсь, ты скоро нас вспомнишь, а то надоело уже доказывать, что я самый классный из всех, кого ты знаешь, — хмыкнул Петя и бросил взгляд на часы, — так мы идем в «Сакуру»?

— Куда? — недоуменно переспросила я.

— Японская забегаловка. Лапша там просто отпадная. У нас традиция, каждую среду после уроков пир.

Как по сигналу, заурчал живот, и я осознала, что не ела с завтрака, — слишком уж насыщенным оказался первый день в школе. Вонючая подсобка, бои без правил, арт-терапия. Пюре с котлеткой просто не осталось шанса. Да только какая мне «Сакура» с совершенно незнакомыми людьми? О чем с ними разговаривать? Как себя вести? И есть еще одна прискорбная загвоздка:

— Я бы с радостью, но я без денег. Даже не думала о них, — замечательная отмазка, показалось мне, но Катя перебила мою фантастическую тираду о ценности денег:

— Да брось! Деньги не проблема. Ты забыла, кто мы? — она тут же запнулась, — ой, прости!

Я не сдержала смеха, пока она краснела до самых ушей, и, все же, кивнула:

— Ладно, покажите мне вашу отпадную лапшу.

***

Лапша, действительно, оказалась невероятно вкусной, а место — уютным. Столик в отдалении, у большого окна с видом на залитую солнцем парковку и тихая трель китайской флейты.

— А потом она вылила всю колбу прямо ей на голову! — Вика всплеснула руками, даже привстав с места, и захохотала, — и знаешь, что было потом?

— Что? — я невольно подалась вперед.

— Её волосы загорелись синим пламенем! Пуф, и она уже бегает, верещит как бешеная. Долго не понимала, что огонь не горячий. Зато миллион просмотров на видео. Ну, и другой проект придется придумывать.

— С ума сойти, — я хлебнула коктейль из трубочки и глянула на Рому, — а у нас какой проект?

— О, а с кем вы в команде? — заинтересованно пробормотал Петя, продолжая набивать рот лапшой.

— У нас команда мечты! — он закатил глаза, — попробуй угадать с трех раз.

— Ясно, Ковалев и Кошкина, — почти в унисон произнесли близнецы.

— Еще и завтра идти в логово льва. То есть, львицы. Нам надо организовать праздник для приюта. С финансированием сейчас туго, главный меценат умер недавно. В общем, что-то вроде благотворительного вечера, только в парке и посреди дня.

— И как можно было додуматься собрать такую фантастическую группу?

— Кому-то ответственная работа, кому-то нравственный урок.

Я задумчиво покрутила вилку:

— Расскажите мне о Кошкиной. Кто она такая?

Ребята переглянулись, видимо, подбирая слова. Наконец, голос подал Петя:

— Ну, она однозначно горячая штучка.

— Фу, мерзость какая, — Катя тут же пихнула его в плечо, — ужасная стерва, одевается, как на панель. И вьется около нашего Славика, — она бросила взгляд в окно, — ну вот, легок на помине.

Я тут же проследила за её взглядом и заметила Ковалева, облокотившегося о капот большой, черной машины с сигаретой в зубах. Даже из-за черных очков я почувствовала пристальный, липкий взгляд. Он бросил окурок на землю и двинулся ко входу в кафе. Лишь бы не подошел, лишь бы даже близко его не видеть.

Вновь повернувшись к ребятам, я поймала украдкие попытки девчонок поправить прически и сесть в наиболее выгодную позу. Словно ждали, что одну из них (а может и сразу обеих) он подхватит на руки и увезет в свой золотой замок. И, что удивительно, он правда остановился около нашего столика, и, подцепив ногой стул, оседлал его спинкой вперед.

— Как дела? — он облизал губы и схватил из моей тарелки самую мясистую креветку.

— Че ты здесь забыл? — прорычал Рома, до треска сжав палочки.

— Жду свой заказ. Надеялся, вы скрасите мое ожидание, — он оглядел всех с довольной улыбкой, — у вас прямо клуб неудачников собрался, — его взгляд снова остановился на мне, — и что ты с ними забыла? Моргни, если они воспользовались твоим беспамятством и затянули в свою ловушку.

— Блин, Слав, не провоцируй, — не сдержалась Вика, — ты знаешь, что она всегда с нами, а твоя мерзкая компашка её никогда не интересовала.

— Ой, — я оживилась от такого неожиданного факта, — а ты так хотел, чтобы я тусовалась с тобой? Блин, так мило. Но, даже будь они на самом деле неудачниками, я бы все равно предпочла их, а не команду заносчивых придурков.

Он удивлено приподнял бровь, но через пару секунд разразился хохотом и встал из-за стола:

— Ты просто чудо, — грубо потрепав меня по волосам, он забрал из-за бара большой пакет и поплелся на выход. Кажется, он даже присвистывал какую-то веселую песенку.

Между нами повисло неловкое молчание, пока Ковалев не уехал. Но стоило его джипу скрыться за поворотом, Катя подала голос:

— И почему он так тебя обожает? — вздохнула она со всей вселенской тоской, — со всеми такой грубый, злой. А ты для него как цветочек какой-то.

— Сейчас вы можете наблюдать приступ ревности у Паво Катикус, — вкрадчиво прошептал Петя, — в простонародье, Павлин Катюша. «Вот бы Ковалев на вечеринку пригласил», «Славик такой красавчик», — он театрально закатил глаза, схватившись за грудь, пока не получил оплеуху от сестры.

— Замолкни, никому он не нравится! Это странно, вот и все! — она глянула на меня, — Соф, прости, я не хотела так это обсуждать.

— Да брось, мне наоборот интересно. Я раньше что-то о нем рассказывала?

Вика задумчиво пожала плечами:

— Да ты всегда как-то избегала разговоров о нем. Ругалась, что мы его обсуждаем.

Мог ли мне нравиться красавчик с огромным самомнением и надуманной важностью? За день он попадался мне четвертый раз, а так и не сказал ничего хоть чуточку вразумительного. Но тогда почему меня так тянет эта его идиотская загадочность? От тяги разгадать его тайну чесались ладони, пока разум молил в это не лезть. Может, именно этого я хотела до аварии? Желала изучить мальчишку, как подопытного кролика, а в итоге привлекла его внимание больше необходимого. Какой же бред…

***

— Говорят, если найдешь опавшую со стебля лилию, то можно загадать желание. И оно обязательно сбудется.

— На таком огромном поле наверняка сотни опавших лилий.

— Давай проверим?

***

19 апреля

Я вскочила с кровати и, как ужаленная, начала собираться. За окном едва выползал красноватый диск солнца, где-то вдалеке чирикали утренние птицы, а я натягивала джинсы и все прокручивала разговор из сна. Ловила тонкую нить ощущений, пыталась вспомнить хоть одну деталь этого проклятого поля цветов. Что-то ужасно важное теплилось в груди, но зацепиться за него не выходило, хоть убей.

Тихо выбравшись из дома, я запрыгнула в машину. Не имея не малейшего представления, куда собираюсь ехать, я надавила на педаль газа. Буду искать, пока не кончатся силы или бензин. Объеду каждый уголок треклятого городка, всю округу. И если не найду и намека на это место, то рвану, куда глаза глядят.

Пока солнце поднималось все выше, я неслась по пустой дороге, преисполненная почти геройской для моего положения решимостью. Ни намека на поле, сад или хотя бы один жалкий цветочек. Только дома, дома и деревья. Никаких даже отдаленно родных мест, — все холодное и пустое.

Машина затормозила где-то на окраине. Небольшая возвышенность, вдали — сосновый лес. Мимо пронесся мусоровоз, и первая несчастная слеза скатилась по щеке. Я закричала, ударив по рулю. И еще, еще. Пока соленая вода не застелила глаза, а макушки деревьев не превратились в размытые пятна. Рыдая, я громко ругалась на весь мир, жалела себя. Задыхалась, пыталась утереть слезы, даже распотрошить соседнее кресло. Лишь бы стало хоть чуточку легче, лишь бы это все прекратилось и стало, как раньше. Плевать, каким было это «раньше», я хотя бы знала, что делать с этим и что чувствовать.

Все эти люди, взгляды, сотни слов, — бесполезных, глупых. Гребанная среда, насыщенная событиями, проносилась перед глазами, став всей моей жизнью. Новая точка отсчета, такая никчемная, что даже стыдно. Рома, Ковалев и Кошкина, веселая троица лучших друзей и я, жалкая потеряшка, не знающая даже собственную мать. Лилии, всюду эти лилии, тонна вопросов и ни одного внятного ответа. И это всего за один день.

Один день?

Мгновенно успокоившись, я развернула машину и рванула обратно в сторону дома. Надо было вспомнить, где я бросила сумку. Город оживал, из-за высоких заборов выползали соседи.

Виктора дома не было, а мама до сих пор спала, поэтому на кухне в гордом одиночестве орудовала Елена, напевая себе под нос. Вытянув из валяющейся в прихожей сумки книгу, я забралась на барный стул и поздоровалась.

— Вы куда-то ездили? — улыбнулась она, поставив передо мной тарелку, — ваши любимые оладьи.

— Нет, я не голодна, — я вздохнула, отодвинув посуду, и положила на её место книжку, — можно просто чая?

Пока кипел чайник, я попыталась отодрать с обложки стикер. Он никак не поддавался, лишь рвался и тонким слоем оставался на мягкой поверхности. Сдавшись, я открыла первую страницу.

— Один день, — пробормотала я.

«Максу и Роми, прочтите, когда вырастете», — гласило посвящение, и я пролистала дальше.

Елена заглянула в книгу, поставив передо мной кружку, и заинтересовано хмыкнула:

— Надо же, «Один день». Сколько бессонных ночей и пролитых слез!

— В каком смысле? — я подняла на неё взгляд.

— У вас традиция. Раз в месяц гостиная превращается в лагерь несчастных, кто согласился на совместный просмотр этого фильма.

— Фильма? Надо обязательно посмотреть.

— О, боги! Еще одного раза я не вынесу! — она ахнула, а я тихо рассмеялась. Тоска в душе чуть поутихла, и было решено во что бы то ни стало прочитать эту книгу от корки до корки. Ну, и обязательно посмотреть с кем-нибудь фильм.

***

— Постарайся не принимать её слова близко к сердцу, — старательно наставлял меня Рома перед встречей с Кошкиной, вышагивая по тротуару спиной вперед.

Я все еще ни разу не видела её и даже представить не могла, как она выглядит. Все описания сходились к пафосной сучке с «сочной задницей», как выразился Петя, и «черной душой,» — как дополнила Катя. Теперь я готовилась к ночному кошмару, плетясь на встречу у неё дома по поводу проекта. И мой дорогой друг лишь подливал масла в огонь.

— Расскажи о ней что-то внятное, чтобы я не была там, как дура.

— Ну, её папа занимается недвижимостью, поэтому не удивляйся величию их особняка. Вся из себя модница, красавица, и будет старательно это показывать, особенно перед Ковалевым. От их лобызаний, вероятнее всего, потянет блевать, — он хохотнул, а я едва не споткнулась от шока:

— Что? Они встречаются?

— Ну, она бы этого хотела. Но, насколько известно, он просто развлекается. Так, — брюнет резко остановился и глубоко вдохнул, — вон её дом. Мне надо собраться с духом.

Пару минут мы молча стояли посреди дороги, разглядывая облака, пока позади не раздался оглушающий рев мотора. Я обернулась и заметила подъезжающий к нам мотоцикл. Черный, блестящий, такой красивый и внушительный, что даже перехватило дыхание.

Железный конь остановился около нас, и всадник приподнял тонированное забрало шлема. Эти насмешливые светло-серые глаза я уже запомнила, — Ковалев.

— Что, оттягиваете неизбежное? — едва перекричав рычание, рассмеялся он, — погнали, трусишки, я вас защищу.

Слава рванул вперед и резким поворотом, едва не завалившись на бок, припарковался у витых золотых ворот, которые тут же отворились.

Дом и правда оказался внушительным: четыре этажа, огромный двор с бассейном метров в десять и идеальным газоном, всюду позолота и белый мрамор. Пожалуй, я и сама жила бы в таком, если бы мне хватало пафоса и идиотизма. С порога нас встретила огненно-рыжая красотка в длинном красном халате с мехом на рукавах и хмуро оглядела меня.

— И на кой черт нам эта неполноценная? Какая от неё польза без памяти? — фыркнула она.

— Милая, не будь стервой, — блондин прошел мимо и грязно шлепнул её по действительно сочной заднице, от чего она, вся воссияв, поспешила за ним.

— Мда, я и правда в ужасе, — тихо шепнула я Роме и поплелась за ними.

— Там в саду уже все подготовили. Могу попросить принести выпить. Сегодня жарко, — все лепетала Кошкина, семеня по следам своего возлюбленного.

Мы прошли через изящный холл, забитый трудящейся прислугой, в благоухающий сад. И как они добились, чтобы все так цвело уже в конце апреля? Мощеные камнем дорожки, невысокие деревья разных оттенков и целые поляны цветов. Розы, тюльпаны, нарциссы и…лилии? Я остановилась у небольшой клумбы и оглядела бутоны, — красные, белые, сиреневые. Ни одной розовой. Преследующие меня цветы были нежного, пудрового оттенка. Значит, они, к счастью, не отсюда.

Устроившись в беседке, мы погрузились в неловкое молчание. Лера продолжала пожирать меня взглядом, будто невзначай все сильнее продвигаясь с Ковалеву. Неужели, ревнует? Боится, что отниму? Ему же словно было абсолютно все равно. Он достал из кармана джинс железную коробочку с переливающейся надписью «макинтош» и зубами выудил из неё сигарету.

— Жига есть? — он глянул на Рому.

— Есть, — недолго помявшись, ответил он и протянул зажигалку через стол.

— Ты разве куришь? — я удивлено посмотрела на него.

— Предпочитаю делать это в более подходящее время.

— Неужели сейчас не самый подходящий момент? Вы все сидите, как обиженки. Че мне еще делать? Любоваться вами? Цветочками? Неинтересно.

Тишину скрасили шипение сигареты и клубы красиво вьющегося дыма. Я невольно вдохнула поглубже, — на языке остался мягкий привкус табака. Что-то знакомое. Может, я тоже курила? Стало интересно, расстроится ли мама, если узнает.

Наконец, мужчина в смокинге вынес кувшин с ледяным лимонадом, и все вдруг оживились.

— Итак, у нас праздник для сирот, — задумчиво протянула рыжая, — сколько будет человек?

— Около тридцати детей, от пяти до пятнадцати лет. И гости, важные шишки. Неясно, сколько их, но не меньше пяти.

Ковалев потушил сигарету и, придвинув к себе большой лист бумаги, принялся грубо что-то вырисовывать:

— План такой, — на листе появились очертания какой-то палатки, — ставим шатер метров на двадцать, сцену, стулья. Мы с Лерой организуем концерт. С вас какие-нибудь активности, — он повернул рисунок в нашу сторону, и я разглядела среди описанного зала маленьких человечков в смешных костюмах.

Рома ткнул пальцем в одну из таких фигур, самую высокую:

— Это ведущий?

— Да, без него некому будет вытягивать деньги из спонсоров.

— Может, устроим детям арт-терапию, а потом соберем выставку рисунков? — добавила я, ожидая, что меня поднимут на смех. Но все лишь закивали и продолжили обсуждение.

Мне больше нечего было предложить, поэтому я разглядывала ребят, почти не слушая их. Кошкина и правда оказалась красоткой, но, кажется, полной дурой. Славе было все равно. Я ловила, как его рука опускается ей на бедро, как она расцветает и целует его в щеку. И, что самое неприятное, в эти моменты я ловила его взгляд на себе. Но понять, с кем именно из нас он играет, не могла.

Лишь повернувшись к Роме, я заметила, что что-то идет не так, и снова вникла в разговор.

— Рот свой закрой, — прорычал брюнет.

— А то что? Снова обидишься? — Ковалев расплылся в улыбке и медленно перевел взгляд на меня, — ну как, он уже начал тебе плакаться? Хотя, наверное, решил попробовать новую тактику. Джентельмен и герой. Еще не успел пригласить на вечеринку?

— Еще хоть слово…

— Ну, давай, хоть попытайся быть мужиком. Попробуешь набить мне морду?

Рома словно опомнился и спокойно выдохнул, прикрыв глаза:

— И чего ты добиваешься? Ты же знаешь, не побежит она за тобой, хоть ты в лепешку разбейся, пытаясь что-то доказать. Не был нужен раньше, не нужен и сейчас. Просто смирись и лапай дальше Леру свою. Только закрой свой долбанный рот.

— О, друг, не разбивай мне сердце! — блондин схватился за голову, — уводишь девушку моей мечты!

Только сейчас дошло, что речь обо мне. И стало так мерзко, что к глотке подобралась злость. Я встала из-за стола и влепила пощечины обоим.

— Я не игрушка и не вещь, чтобы устраивать подобные спектакли. Вы ведете себя как полные придурки и уроды. Ладно этот, — я глянула на Рому, — но хоть от тебя я ожидала адекватного поведения. Не смейте обсуждать меня. А если так тянет мериться письками, то приплетать меня не нужно, — на одном дыхании пропалила я и поспешила на выход.

Какой же идиотской идеей было участвовать в этом проекте. Надо было сразу догадаться, что с такой командой не ждёт ничего хорошего. Они издеваются над моим прошлым, пока я ничего не понимаю, и злорадствуют.

Жар не спадал с лица, поэтому я упрямо шла вперед, вдоль дороги, словно это хоть как-то поможет. Горела ладонь от пощечин, распалялась ярость, и когда сзади послышались шаги, я лишь ускорила шаг. Я была почти уверена, что оторвалась, но кто-то вдруг схватил меня за плечи и развернул. Ожидая увидеть Рому, я едва открыла рот, но тут же смолкла, встретив перед собой блондина.

— Ну, чего ты надулась-то? — он наклонил голову вбок, — я понимаю, да, Рома просто невыносимый приду…

Я прервала его, сбросив руки со своих плеч:

— Дело не только в Роме! Вы оба придурки. Я уже сказала все, что думаю о вас.

Слава огляделся по сторонам и склонился к моему уху:

— Ты просто выбрала не ту компанию, — его губы коснулись мочки моего уха, и я вздрогнула, — они все ничтожные, жалкие букашки, которые в твоей беде ищут только выгоду для себя. Ромочка твой сохнет по тебе, и вот вам повод стать опорой — авось влюбишься.

— Не тебе обсуждать со мной чувства Ромы, ясно? — выплюнула я, — ты мне не подружка и не мамочка.

— За это я тебя и обожаю, — сухо рассмеялся он, приблизившись к моему лицу, — не будь такой простой. Ты становишься легкой добычей. Потому что выглядишь глупо, — легким движением он заправил выбившуюся прядь мне за ухо и, развернувшись на пятках, зашагал обратно к дому Кошкиной.

Хотелось крикнуть вслед что-то вроде «сам ты идиот», но тогда я действительно выглядела бы глупо. Поэтому я тихо выругалась и поплелась домой. Более дурацкого и при этом полезного разговора, пожалуй, никогда больше не случится.

***

В доме витал запах корицы. Ужасно захотелось сладкого, поэтому я поспешила на кухню в надежде, что Елена уже что-то приготовила. Но на удивление застала маму с тарелкой теста, в компании неизвестного мужчины. Он был крупнее Виктора, хоть и не выше, и одет совсем по простому: джинсы, затасканный свитер и висящие на воротнике солнцезащитные очки.

— Добрый день, — неуверенно произнесла я, подойдя ближе.

— А вот и ты, — мужчина тут же встал со стула и кивнул мне, — рад, что ты снова на ногах. Отлично выглядишь.

— Спасибо. А вы кто? — я глянула на маму, которая ободряюще улыбнулась и выдвинула мне стул:

— Садись. Это Евгений Сергеевич, полковник. Я не ошиблась, вы полковник?

— Не ошиблись, — он уселся обратно на место.

— И по какому вы делу? Мам, неужели Виктор — опасный преступник, а нам нельзя его выдавать? Ой, — я прикрыла рот ладонью, — наверное, ляпнула лишнего.

Мама лишь нервно рассмеялась, снова взявшись за тесто.

— Вообще-то, я к тебе.

— Ко мне? В каком смысле?

— Евгений Сергеевич, — она снова с грохотом поставила миску на стол, — я убеждена, что сейчас вам нечего делать в нашем доме. У моей дочери амнезия, и она ничем не поможет в ваших делах. Будьте добры не добавлять лишнего стресса к реабилитации.

— Ты знаешь, что это меня касается, Настя, — рыкнул он, — Соня мне не чужая, и я имею право с ней поговорить.

— Имеешь, но не сейчас.

— А может, вы меня спросите? — не выдержала я.

Складывалось впечатление, что все в этом городе изо всех сил делают вид, что меня нет. Обсуждают, решают, ссорятся. Я — камень преткновения и совершенно бесполезный элемент. Я как игрушка, которую таскают туда-сюда, перетягивают из стороны в сторону и ждут, пока не оторвутся плюшевые лапки. И от этого так гадко и паршиво, что хочется кричать.

— Хорошо, — полковник повернулся ко мне и вгляделся в мои глаза, — ты помнишь что-то об аварии?

— Я не помню вообще ничего. За четыре дня едва вспомнила несколько бесполезных деталей. Стыдно признаться, но я даже не знала, как зовут мою маму, пока вы не сказали. Это очень плохо?

— Нет, не плохо, — он помотал головой, — мне жаль. Но давай договоримся, если вспомнишь что-то, то наберешь мне?

— А номер?

— Я дам номер, — тут же перебила мама и поспешила выпроводить мужчину из дома.

Я выхватила из тарелки пару долек нарезанных для пирога яблок и отвернулась к окну. Собирались тучи, ветер всколыхнул деревья в саду, и по стеклу ударили первые капли. Они растекались узкими дорожками, перерезая бледнеющий пейзаж.

Вопросов становилось все больше и больше, а разбираться в них — все меньше сил и желания. В подобном стоит копаться кому-то вроде Евгения Сергеевича, но никак не мне. Может, стоит с ним подружиться? Если его интересует авария, то ему же на пользу, чтобы я все вспомнила как можно скорее.

— Как же он мне надоел! — вернувшись, начала ругаться мама, — вечно лезет, что-то вынюхивает. Вокруг твоей палаты крутился целыми днями. Параноик чертов.

Нежные руки сжали мои плечи, и я невольно вздрогнула. «Эта женщина мне никто,» — пронеслось в голове, но я натянула улыбку, глянув на неё.

— Как ты? Как школа? Ты так быстро сегодня убежала.

— Все отлично, знакомилась со старыми друзьями. Даже проектом продолжила заниматься.

— Замечательно! Наверное, ты чувствуешь себя чужой, но я знаю, это временно. У тебя много хороших друзей, и не сомневаюсь, что они тебе помогут.

— А кого из моих друзей ты знаешь? — сердце почему-то забилось быстрее. То ли я ожидала, что все вокруг действительно лжецы, как и предостерегал Ковалев. То ли изо всех сил надеялась, что я забыла еще кого-то очень важного, — может, того, кто подарил мне эту злосчастную книгу.

— Знаю Рому — интересный мальчик, очень умный, учтивый. Иногда, конечно, много на себя берет, но, думаю, он это перерастет. Помню смешных близняшек. Еще девочка, Вика, помогала мне с цветами, — она задумчиво покрутила мои волосы, — точно, и Лера еще.

— Лера? — я в шоке развернулась, — Лера Кошкина? Рыжая, такая?

— Да, точно она.