Собственность мажора

Кристина Зайцева, 2021

Мой сводный брат настоящий болван. Со мной он грубый и жесткий, я не могу выдержать даже пяти минут в его обществе, но когда на меня обращает внимание капитан университетской футбольной команды, все вдруг кардинально меняется…

Глава 3

— Что делаете? — спрашиваю в трубку, глядя на свое отражение в трамвайном окне.

За ним кружатся толстые снежинки и снуют прохожие, нагруженные пакетами. Через неделю Новый год, а потом у меня начнётся сессия. Так что, можно сказать, это самая лучшая неделя в году.

— Ужинаем, — отвечает в трубку мама.

Сегодня весь день она какая-то странная. Смотрит то в пространство, то в одну точку. Для нее это обычное состояние, но в этот раз что-то во всем этом не то.

Все эти полгода она была такой счастливой. Светилась будто изнутри. Совершенно очевидно, что она влюблена в своего нового мужа по уши, а по нему сложно что-то утверждать. Как и его дурацкий сын, Игорь Николаевич не разбрасывается улыбками и шутками. Просто не представляю, что могло свести их вместе. Хотя, тут долго думать не надо. Причина находится в ее животе.

Это девочка.

Меня мама родила в девятнадцать, они с Барковым-старшим ровесники, но моя родительница выглядит лет на десять моложе, а он… ну, порода у них отличная, чтоб ее.

— Только не корми его сметаной, — инструктирую маму, трогая длинную металлическую сережку в своем ухе. — А то у него животик заболит.

— Он же кот, — вздыхает она.

— То есть, сметаной ты его уже покормила? — улыбаюсь я.

— Не хочет он твой корм, правда, малыш?

— Привыкнет… мама, мне Анька по второй линии звонит…

— Кладу трубку, — отзывается она. — Хорошо вам потусить.

— Так уже никто не говорит, — просвещаю ее.

— Целую…

— И я тебя.

— Ну где ты? — стучит зубами подруга. — Я уже нос отморозила!

Держась за поручень, пробираюсь к выходу.

— Обернись, — выбегаю из трамвая и засовываю телефон в карман норкового полушубка, который мама подарила мне на Новый год.

Иметь отчима бизнесмена очень даже удобно.

— Ого… — изумляюсь, рассматривая подругу.

Не удивительно, что она замерзла.

Замшевые ботфорты на шпильке, короткая рыжая дубленка и вихор рыжих завитушек на голове.

— Что? — смущается она, переступая с ноги на ногу.

— Ты постриглась! — констатирую, рассматривая ее изменившееся лицо.

С этой прической оно приобрело форму сердечка на палочке. Волосы стали короче на полметра, и сейчас выглядят взрывом на макаронной фабрике.

— Плохо, да? — кусает она подкрашенные губы.

Закатываю глаза.

— Только не додумайся спросить такое у Дубцова, — беру я ее под руку.

— Ты смеёшься… — с тоской мямлит она, переставляя ноги на шпильках. — Он что, меня заметит?

Он уже заметил.

Но разве ей объяснишь, что это скорее всего плохо, чем хорошо? Я за нее боюсь. Она слишком ранимая для таких, как Дубцов, и мне все это не нравится.

Если он ее обидит, я… Я что-нибудь придумаю. Такое, что он меня на всю жизнь запомнит.

— Тебе юбки нужно носить всегда, — бормочет подруга, пока семеним вниз по улице, ориентируясь на план, который Дубцов разослал всем приглашенным в свой дом.

Мы на такое сборище попали впервые. Впервые сынок мэра устраивает тусовку не для избранных, а для всех подряд.

— Не шути так, — отвечаю я.

— Нет, ну правда… Барков язык проглотит, — зло рыкает она.

— Ань… — говорю с нажимом.

Барков — это запретная тема у нас с ней.

Только с ним я такая дурная. Это как слабое место.

— Извини…

Мои ноги настолько худые и без каких-либо плавных линий, что юбки — это просто временная необходимость. Все равно больше ничего подходящего у меня нет. Мини-юбка в красно-черную клетку, плотные колготки и высокие здоровые «военные» ботинки на толстой подошве — вот мой сегодняшний лук.

Дом Дубцова пропустить сложно.

Такое количество машин вдоль бордюра лучше любой сигнальной ракеты.

— Я не знала, что это его дом, — говорит подруга, когда останавливаемся у высокого железного забора.

— Я тоже…

Хотя часто проезжаю мимо. Огромный особняк, но из трамвая видна только крыша, поэтому присвистываю, когда охранник открывает нам калитку.

За зарешеченными окнами виден размах мероприятия. Там снуют тени и грохочет музыка.

Топчемся в дверях, не зная куда деть вещи.

Дубцов возникает из ниоткуда.

Голубоглазый жилистый брюнет, одетый в джинсы и дурковатый свитер с оленями, что судя по всему является проявлением его остроумия. На этой подошве я с ним почти одного роста, но я ему явно по барабану.

— Вечер добрый, дамы, — обращается он к нам, но в упор смотрит на Аньку.

Я никогда так не смотрю на людей. Для этого, видимо, нужно родиться в семье мэра. Анькины щеки становятся маковыми, но вместо того, чтобы смотреть в пол, она смотрит в его глаза и молчит, как заколдованная, а он возвышается над ней, как чёрная тень.

Кошмар…

Все еще хуже, чем я думала.

— Кхе-Кхе… — пытаюсь прервать эти гляделки, расстегивая свою шубу и доставая из-под нее волосы.

На лице Дубцова появляется жестковатое выражение, от которого мне становится не по себе.

— Кажется, у тебя волосы были длиннее, — кивает он на Аньку.

Ее бледная рука взмывает вверх, хватаясь за одну из своих кудряшек.

— Я… — прячет она глаза. — Постриглась.

Хмурюсь, глядя то на одного, то на другого.

Засунув руки в карманы джинсов, Дубцов безапелляционно заявляет:

— Больше так не делай.

Моя челюсть падает вниз. Что за?..

Кем он себя возомнил?

В панике смотрю на подругу.

Ее рот открывается, а потом закрывается.

Судя по всему, этот придурок остался удовлетворен ответом, потому что, сопроводив шевеления Аникиных губ взглядом, спокойно объявляет:

— Гардероб там, закуски и напитки там, танцпол за лестницей, развлечения вон там, санузлы здесь и наверху. Хорошего вечера.

С этим он уходит, оставив нас спокойно приходить в себя.

— И после этого он не придурок? — смотрю вслед нашей университетской знаменитости, которая оказала честь ВУЗу, изъявив желание учиться именно в нем.

Его выбор очень просто объясним, далеко ходить не надо. У него и декана нашего факультета одна и та же фамилия, и не потому, что она очень распространённая, а потому что наш декан — это его мать.

В ответ на свой вопрос я получаю тишину, поэтому смотрю на подругу.

Она хмурит лоб, поднимая на меня расширенные глаза.

— А-а-а-нь… — тяну я. — Обещай мне…

— Что? — лепечет она.

— Если он сегодня предложит тебя подвезти, ты с ним не поедешь.

— С чего бы ему предлагать?

Смотрю на неё, хмуря собственные брови.

Он не для неё! Вернее, она не для него!

— Просто обещай.

— Я… — затравленно ищет она глазами фигуру Дубцова.

— Обещай, — настаиваю, повернув ее к себе за плечи, но она выглядит как безмозглый мотылек, собирающийся сигануть прямо в костер.

— Я не знаю, — говорит упрямо, поджимая губы.

— Парней что ли мало? Что на Дубцове свет клином сошёлся?

Она упрямо отводит глаза. Когда она так делает, это значит все уже решено.

— Угу, ты же себе нашла, — говорит тихо и мрачно. — Мало их что ли, вон, бери любого.

Я слишком долго мечтала о Баркове.

Пока он не отбил у меня эту охоту напрочь.

Замолкаю на полуслове, когда мои глаза спотыкаются о и стриженный светло-русый затылок и знакомую спину, одетую в белую футболку.

Ник стоит между широкой лестницей на второй этаж и каким-то игровым автоматом в компании нескольких человек, и вдруг поворачивает голову, будто его внутренний радар резко уловил что-то интересное, а потом он оглядывается через плечо.

Бегает глазами по людям вокруг меня и, будто наконец-то, находит то, что искал…

От этой мысли мое сердце ухает вниз.

Это совершенная чушь, но он совершенно точно больше ничего не ищет. Его взгляд падает на мои ботинки, пробирается вверх по ногам и мини-юбке, заглядывает в мое лицо…

Я не видела его со вчерашнего вечера, когда он привёз нас с Чернышом домой, и ещё я знаю, от этого мое сердце весь сегодняшний день ведёт себя странно, что мама не просила его за мной приезжать.

Он сам приехал. Приехал за мной…

В его супер-модной стрижке легкий бардак, и это сумасшедше ему идет.

Почему я не могу просто выбросить его из головы? Почему все еще замечаю, как ему идет все и всегда?

На его локте вдруг появляется миниатюрная миловидная брюнетка с пухлыми губами и в коротком обтягивающем платье. Обхватив ладонями его бицепс, целует плечо через футболку и прижимается к нему лбом.

Быстро отвожу глаза, бросаясь к гардеробу.

Обещаю себе, что за весь этот вечер не вспомню вспомню о Баркове-младшем.

С Лерой они встречаются два года. Стали встречаться на после первого курса, но за это время он успел потоптаться в универе, как петух в курятнике. А потом встретил свою единственную и неповторимую. По крайней мере никто не слышал о том, чтобы он ей изменял.

Я тогда даже не знала о его существовании.

Я не завидую. Встречаться с ним я бы не стала и под дулом пистолета!

Я видела ее фотографии двухлетней давности. Она прошла серьезный апгрейд. Не говоря о губах, сменила цвет волос и серьезно укоротила гардероб. Еще похудела…

А вот Ник не особо изменился, только волосы стали чуть-чуть длиннее и мышечной массы прибавилось.

Наверное, они поженятся.

Такие отношения обычно заканчиваются свадьбами, нет?

Войдя в гардероб, пытаюсь развеять тоску в душе.

— Помочь?

Подпирая дверной косяк плечом, на нас с Анькой смотрит двухметровый качок со стрижкой «единичка» и в футболке «Манчестер Юнайтед».

— Ты что, карманник? — бросаю хрипло, поглощенная своими душевными терзаниями.

— А ты «сестра» Баркова? — спрашивает он в ответ.

Удивленно поднимаю на него глаза.

— Я — это я, — сообщаю ему, избавляясь от своей шубы.

Оттолкнувшись от стены, подходит ко мне, и мне приходится поднять глаза, настолько он высокий. В моей жизни такое случается не часто, поэтому решаю присмотреться к нему получше.

Яркие карие глаза, густые темные брови, полные губы и короткий ежик темных волос на голове. Немного грубый фейс, но высокие скулы все компенсируют. Далеко не каждый может позволить себе постричься под «нолик», но ему и это пошло бы.

Первый раз его вижу, иначе запомнила бы.

— Ну ты и амбал, — бормочу удивленно, окинув взглядом широкие плечи.

До этого дня я чувствовала себя хрупкой только рядом с одним парнем…

«Отвали, Барков», — посылаю ему телепатический сигнал. — «Занимайся своей Лерой».

За моей спиной хихикает Анька. По лицу парня стелется ленивая лыба, пока его глаза пристально изучают мое лицо.

Я не умею флиртовать. В очередной раз в этом убеждаюсь.

— Я футболист, — склоняет набок голову. — Перспективный. Почти заезда. Играю за Универ.

За Универ? Он имеет в виду наш?

— О-о-о… — тяну я. — Твоя обязанность всех соперников затоптать что ли? Тебя случайно не Халк зовут?

— Я… я… пойду в уборную… — будто давясь воздухом, хрюкает подруга.

Не удостоив ее взглядом, перспективный футболист забирает у меня полушубок и вешает на свободную вешалку со словами:

— Почти. Я Артем. Амплуа — защитник, так что иногда топчу.

— Ну, — складываю на груди руки. — Я бы с тобой ночью на районе не испугалась ничего.

— Зачем ночью? — замерев с моей шубой и вешалкой в руках, смотрит на меня. — Давай сейчас.

— В… смысле? — спрашиваю осторожно, мгновенно теряя уверенность в себе.

Он что, меня приглашает на свидание?

Я была только на одном свидании в своей жизни, и тот парень не знал, как от меня избавиться, потому что, кажется, я уболтала его до нервного срыва… просто я не знаю, о чем говорить на свиданиях. Логика подсказывает, что лучше всего быть самой собой, но в моем случает это оказалось не так, и теперь у меня психологическая травма, которая никак не заживает и портит мне жизнь.

— Давай прогуляемся, — говорит спокойно Артем, глядя мне в глаза.

— Э-э-э… прогуляемся?

— Да, — кивает он. — Типа ножками.

Убираю за уши волосы, натягивая на ладони рукава водолазки.

Честно говоря этот футболист… ну, очевидно он не преувеличивает свою звездность. Я не вижу дешевых понтов. Вообще никаких понтов. Я — это я. Я не из тех, с кем встречаются «перспективные футболисты».

— Я не люблю футбол… — сообщаю тихо.

Что я несу?!

— Ладно, — ухмыляется он. — Переживу. Так что?

— Я… с подругой… — говорю неуверенно. — Не могу ее бросить.

— Я возьму друга, — разбивает он мой аргумент. — Пойдем вчетвером.

— Там минус двадцать пять…

— Я на машине. В кафешку сядем.

Подойдя, разворачивает мой полушубок и предлагает просунуть руки в рукава.

Такая настойчивость немного сбивает с толку. Он решит, что я легкодоступная? Побежала по первому зову? Но если быть самой собой, я не вижу в этом ничего ужасного. Возможно я должна дать ему свой номер и сказать — можешь позвонить мне на следующей неделе, а потом не взять трубку и перезвонить еще через пару дней, сказав что была очень занята?

Вместо этого я разворачиваюсь и позволяю надеть на себя шубу. Молча сняв с вешалки громадную куртку с капюшоном, вешает ее на плечо, говоря:

— Подожди меня у входной двери.

***

— Меня этот Арсений немного пугает… — подставляет Анька руки под дозатор, из которого на них проливается пенное жидкое мыло.

— Почему? — делаю тоже самое, рассматривая свое лицо в зеркале над умывальником.

У меня немного горят щеки. Это от того, что пять минут назад я узнала о том, что у меня очень красивые глаза.

Улыбаюсь, кусая губу.

Разумеется это чушь. Они у меня обычные, но слушать такие глупости оказывается очень приятно. Очень приятно, когда внимание парня всецело сконцентрировано на тебе одной.

— Он все время придвигается ко мне, — поясняет подруга. — И задел своей рукой мою руку.

— Просто ты ему понравилась, — констатирую я очевидное.

С этой прической она и правда выглядит дерзкой и очень стильной, даже не смотря на простое короткое черное платье. Даже наоборот. Оно только усиливает эффект. И Дубцов со своими недовольными минами может катиться под гору. Анька и длина ее волос — не его царского ума дело.

— Просто он хочет пригласить меня к себе в общагу, — моет она руки, подставив их под струю воды. — Понятное дело зачем. И я не хочу, чтобы он меня трогал, — отрезает она.

— Тогда вылей ему на голову морс, — советую я.

Мотивы Арсения и правда очевидны, но Анька… она с парнем ни разу в жизни не целовалась. Не знаю как такое возможно в девятнадцать лет, ведь даже у меня есть кое-какой опыт.

Просто ее воспитывал дед.

Очень интересный, содержательный и консервативный человек. Профессор философии, в прошлом заведующий кафедры, а сейчас он для этого староват. Так он сам говорит, самокритика — его любимый конек.

Аня сирота, родители погибли, когда ей было девять. И в отношении парней она очень пугливая, именно поэтому я убеждена, что Дубцов — это не то, что ей нужно, ведь без сомнений сейчас она сравнивает немного недалекого Арсения именно с ним. Хотя как она может сравнивать, если с Дубцовым общалась ровно пять секунд неделю назад? Каким-то невероятным образом мы с ней залетели в команду нашего факультета по местным «Умникам и умницам». Толку от нас команде не было никакого, но команду соперников представлял сынок мэра и декана — Кирилл Дубцов. Родословная у него что надо, многие не отказались бы, чтобы их с ним перепутали в роддоме, но этого не случилось.

На том мероприятии Анька и увидела его впервые. И он ее тоже. Просто бред какой-то. Они уставились друг на друга, как два глухонемых.

— Можно я поеду домой? — вздыхает подруга.

Чувствую себя виноватой. Ведь это был ее вечер. Она накрасилась и напялила платье, обрезала волосы. И все это известно для кого…

— Хочешь, вернемся к Дубцову? — спрашиваю ее виновато.

— Нет, — мотает она рыжей головой. — Ты сдурела!

Улыбаюсь, снова краснея.

— Он классный, — улыбается в ответ Анька.

— Садись, пять, — смеюсь я.

Она уже целый час терпит компанию Арсения в кафе, поэтому вздохнув, говорю:

— И можешь ехать домой.

— Ура! — закатывает она глаза.

Прощаясь с ней у гардероба, встречаем пару знакомых лиц, и ещё парочку вижу за столиками своей любимой кафешки, где мы с Анькой стабильно наедаемся от пуза два раза в неделю и запиваем все это двумя стаканами кофе. Я ем много, но наесть приличные формы так и не смогла. Это у нас с мамой семейное. И рост тоже. Достался от деда, он у нас инструктор по плаванию, а в прошлом победитель всяких разных чемпионатов страны, но ни я, ни она к спорту не имеем тяги, как и к спортсменам. По крайней мере так было вчера, а сегодня… сама не знаю…

Пробираясь к своему столику, натыкаюсь на внимательный взгляд капитана университетской команды Артема Колесова по кличке Трактор. Его карие глаза изучают меня не стесняясь. В основном ноги и лицо, а я взволнованно пытаюсь определить, хочу ли продолжить это «свидание», или нет.

Кажется, я хочу…

— Твоя подруга сбежала? — спрашивает он, когда останавливаюсь рядом. — Ты тоже собираешься?

— Я не собирался ее есть, — усмехается развалившийся на своем стуле Арсений. — Че она у вас такая пуганая?

— Нормальная, — отвечаю немного грубо, посмотрев на него.

— А по-моему ее вчера из монастыря выпустили.

— А тебя из леса? — завожусь я.

— Не, я из городских джунглей, — хмылится он.

— Арс, — раздаётся над столом пропитанный холодком голос Артема. — Ты ей не понравился, смирись.

— Я умею разговаривать с неандерталами, — говорю ему резко.

Я не просила помощи.

Но теперь я, по крайней мере, понимаю, почему он стал капитаном команды. Потому что имеет целый набор всевозможных лидерских качеств. Он уравновешенный, умный, красивый. Это нужно лидерам? На него пялятся все девушки вокруг. Во-первых, с его габаритами затеряться в толпе невозможно, а во-вторых, читайте выше.

Поднявшись со стула, Артём нависает надо мной.

Упрямо смотрю в его глаза, задрав подбородок.

Я не люблю, когда парни строят из себя покровителей. Я понимаю, что так им легче самоутверждаться и чувствовать себя мужиками, но это не моя тема. Я прекрасно могу постоять за себя сама.

— Ты феминистка? — спрашивает спокойно.

— Стремлюсь к этому, — отвечаю, хотя не думаю, что я феминистка.

Я люблю брить ноги. И люблю, когда мне говорят, что у меня красивые глаза. Я полгода сохну по одному белобрысому болвану, который даже не в курсе, что я ушла с этой черновой вечеринки. Когда вышла из гардероба его уже нигде не было.

Почему он так смотрел на меня сегодня? Будто из всей толпы вычленил именно то, что искал. И он притащился за мной вчера, отодвинув другие планы. Зачем он это сделал? Что б тебя, Барков!

— Хочешь сбежать? — повторяет Артем свой вопрос, глядя на меня сверху вниз.

Этот вопрос возвращает меня на землю. Этот человек явно любит все раскладывать по полочкам.

— Нет… — отвечаю, отводя глаза.

— Тогда остаемся? — допытывается он.

— Ты мог бы… подкинуть меня до дома… — пожимаю я плечом.

— Если хочешь остаться вдвоем, домой ехать не обязательно, Арс уже уходит.

— Ну да. Арс может идти на фиг, — ворчит его полузащитник, вставая из-за стола.

— Нет… в смысле… мне уже пора… — смотрю я на него. — У меня там кот…

На самом деле я боюсь, что Артем сделает что-нибудь не то. Например, решит меня поцеловать. Или возьмет за руку. Я не знаю, хочу ли этого. Мы час назад познакомились! Но он и в жизни настоящий трактор.

— А-а-а, кот… — глубокомысленно тянет Артем.

— Да, кот, — твердо смотрю в его глаза, пытаясь не вспоминать подробности того, как у меня появился кот.

На самом деле, «не вспоминать» сегодня проще пареной репы.

Артём молчит, очевидно пытаясь вычитать на моем лице ответы на все свои вопросы. Но у меня в голове такой бардак, что вряд ли у него получится.

— Тогда поехали, — наконец-то произносит он.