Карамель. Новый Мир

Кристина Владимировна Тарасова, 2023

В учебниках Академии пишут, что Землю погубила химическая катастрофа. После коллапса для жизни остался пригоден небольшой город, поделённый крестом на четыре района, в центре которого высится здание Комитета управляющих. Люди возвели град на граде и живут поверх старых зданий, автомобили способны передвигаться по воздуху, а детям дают странные имена. Чувства считаются болезнью, а мнение, разнящееся с государственным, отклонением. Но неужели никто не живет внизу – над вредными испарениями? А что если мир вне города и защитной стены тоже существует?"Мы – ваши Создатели", – утверждает главная героиня истории Карамель – сладкая и тягучая, увязнувшая в грязи мегаполиса; и именно ей предстоит провести читателей по новому миру – идеальному граду тоталитарного будущего.

События третьего дня

День начинается всегда одинаково. Я стою в ванной: напротив зеркала, с набранным стаканом воды. Первая таблетка отправляется в рот. Запиваю. Вторая. Запиваю. Третья. Пью. Четвёртая — достаю её предельно аккуратно; блистер неудобный, капсула может выпасти из него. Несколькими днями ранее это и произошло: таблетка упала в раковину. Я не успела поймать её; прокатилась по мраморной поверхности и отправилась в водопровод. Признаваться в том, что у меня из рук выпало дражайшее лекарство, не хотелось (придётся подавать документ, ведь каждая капсула под счёт), посему я сделала вид, будто ничего не произошло. Но произошло. Сопоставить легко. Я не приняла таблетку лишь раз и в тот же день — точнее вечер — заснула раньше комендантского часа и наблюдала беспокойные сны. Я тонула. Произносила речь про Создателей и тонула. Здоровые люди не наблюдают снов, абстрактное мышление есть отклонение. Вчера я выпила полагающуюся по графику таблетку, и ночь была спокойной. Правильной. Умеренной. Я не видела сны, я отдыхала в самом деле: восстанавливалась, набиралась сил к новому прекрасному дню в Новом прекрасном Мире. Я так рада, что наша медицина совершена и продолжает совершенствоваться. Теперь я знаю, чем чреват пропуск хоть одной выписанной мне таблетки. Запиваю. Итого четыре. Какой странный привкус у воды. Она сегодня горчит, отчего? Или всегда?

Миринда подаёт хлопья из отрубей. Ворошу их пальцами, не притрагиваюсь.

— Вам подать молока, мисс Голдман? — спрашивает служащая. Напрасно, потому что знает ответ. И я не отвечаю.

Терпеть не могу молоко и заказываем мы его только для того, чтобы мать в этом молоке отмокала. На сегодняшний день в Восточном районе на искусственном пастбище пасётся не больше дюжины коров, посему натуральный и органический напиток не поставляется; только его аналог, создаваемый на заменителе. В Академии показывали фильм об этом, а — после — проводили экскурсию: учащихся возили по фабрикам и заводам, демонстрировали их работу, напутственно обращались: «скоро это будет в вашей власти — внемлите». Немного интересно, но грязно — предпочту вечно сидеть в пыльном офисе и смотреть на затянутое облаками небо. Кажется, Палата Производства точно не для меня.

Поднимаюсь в спальню, чтобы одеться: выбираю наряд, примеряю юбку и рубашку. В Академии установлена форма, введён официальный дресс-код. Девушкам Академии одобрены несколько комплектов: рубашка и юбка с короткими гольфами, платье и длинные гольфы, рубашка и брюки. Всё тёмно-синего цвета — под цвет герба Академии. Юношам Академии также подобраны три комплекта: брючный костюм с рубашкой и пиджаком, отдельно брюки и рубашка, и рубашка с жилеткой. Мне нравится, когда Ромео в костюме с пиджаком, эта представительность его красит. Он становится похож на заседающего в Палате. Я же чередую наряды по дням недели и добавляю множество аксессуаров; Голдман требует отличаться. Вот и сейчас — подкалываю волосы крупным крабом, а на запястья добавляю браслеты. Ромео нравятся мои браслеты. Нравятся запястья. Нравятся гольфы. Так он говорит.

Затем спускаюсь вниз и сталкиваюсь на лестнице с Золото. Не здороваемся. Мы никогда не здороваемся и особо не разговариваем. Миринда подаёт пальто и желает хорошего дня. Креплю дыхательную маску и плавным прикосновением ладони открываю дверь — чип щекочет; иду к посадочному месту, где ожидает водитель. Янтарные глаза говорят:

— Доброго дня, мисс Голдман. Садитесь. Сегодня вы задумчивы.

Он вновь позабыл, что меня раздражают пустые разговоры?

Дверь отъезжает в сторону: заползаю в авто, и мы поднимаемся в воздух. Смотрю на оставшийся по другую сторону окна сад. Гиблый. Точнее — загубленный. Желаю извести его вовсе, стереть с лица Нового Мира, втоптать в плиты, уничтожить. В мыслях моих деревья — перегнившие, с паразитами — валятся, голые ветви стегают друг друга, маленькие детские качели взвинчиваются в воздух и со звуком ломающейся древесины приземляются подле. Я качала их. Я помню их.

— Не сочтите за дерзость, — и водитель перебивает представляемое, — просто вы сегодня, мисс Голдман, смотрите сверх проницательно. Для молодой девушки — это настоящий дар. Думаю, вы им наделены, потому что Голдман.

Льстец.

Водитель, не получив от меня ответной реакции, продолжает:

— А, возможно, проницательность во взгляде особенно ярко прорисовывается из-за маски. Всё лицо сокрыто и потому внимание на глаза. Никогда не задумывались, что второе назначение этих масок — не выдавать эмоции?

— Защитные маски потому и называются защитными: они помогают органам дыхания при передвижении на улице, — перебиваю я. — Не додумывайте вторые смыслы, фантазия не есть хорошо.

— Когда на Золотом Кольце маршируют десятки и сотни обезличенных людей с сокрытыми лицами, что вы чувствуете?

— О подобной глупости не думаю. И вам не советую, ибо мне известно где и как пишутся жалобы.

— Вы когда-нибудь писали жалобу? — серьёзно спрашивает водитель. И добавляет с едва различимым смешком: — Хоть одну? Сдавали кого-нибудь?

Конец ознакомительного фрагмента.