Мамочка по вызову

Кристина Агатова (2022)

Олимпиада подозревала, что дети могут появляться неожиданно. Но когда с утра ты свободна, как птица, а уже к вечеру вынуждена учиться разводить смесь — это перебор даже для киндер-сюрприза! Отказаться от роли мамочки по вызову можно, но как быть с собственной совестью? Беззащитный ребенок, беспомощный (но такой притягательный!) босс и пропавшая молодая мать будут сниться Оле до конца ее дней, если она не возьмет дело в свои руки и не бросится на помощь. Хорошо, что и сама Оля всегда может рассчитывать на близких. Удастся ли на этот раз выбраться из заварушки без потерь?

Глава 3

Младшая сестра Кристина — единственный родственник Филиппа Олеговича. Точнее, где-то, вероятно, проживает их отец, но о нем ничего не слышно вот уже двадцать пять лет. Мама умерла, когда Кристина закончила школу, а Филипп — институт. Материальных трудностей у ребят не возникло — брат пошел работать, а сестра — получать высшее образование. Квартира им досталась от мамы.

Пять лет, пока Кристина училась, они жили вместе. Потом решили, что пора каждому заниматься личным счастьем и продали жилплощадь. Филипп взял ипотеку, добавил денег и купил двушку, а сестра уехала в Зеленогорск — небольшой городок неподалеку. Цены на жилье там оказались в три раза ниже, а работы для специалиста ее профиля — предостаточно.

Брат с сестрой поддерживали отличные отношения, и довольно часто виделись. Однако, в этом году из-за тотальной занятости, Филипп не видел сестру аж с восьмого марта. Когда он, наконец-то, выбрался в Зеленогорск в середине июля, Кристина встретила его с приличным по размеру животом.

— Ого! — не поверил он и надулся. — Почему молчала? Давай, знакомь с отцом моего племянника!

— А нет его! — улыбнулась Разумовская. — На сквозняке зимой посидела, вот ветром и надуло.

Расспрашивать сестру Филипп не стал. Нет папаши — и не надо. В конце концов, не она первая, не она последняя. Тем более, что и у Разумовского нет ни жены, ни детей. Брат решил просто порадоваться племяннику и помочь всем, что в его силах.

Ближе к родам Филипп перевез сестру к себе, помог договориться с врачами. Подразумевалось, что первое время молодая мама с малышом поживут в городе. Ведь одной женщине с ребенком очень тяжело — элементарно, даже вынести мусор или сходить в магазин практически невозможно. Таскать с собой новорожденного по местам скопления народа, особенно осенью — в сезон простуд — не самая лучшая идея.

Заранее покупать вещи для нового члена семьи Кристина категорически запретила. Если до беременности она была абсолютно современной, и не верила ни в какие приметы, то с ростом живота она стала проявлять совершенно несвойственные ей качества — начала бояться сглазов и даже пошла в церковь. Этим она, кстати, и объяснила то, что не рассказала ничего брату, пока он сам не увидел.

Филипп все понял и не обиделся. Гормоны — что поделаешь!

Решено было купить приданое малышу сразу после выписки из роддома.

И вот теперь — дома ребенок в одном единственном комплекте пеленок. У него нет ни коляски, ни кроватки, ни подгузников! Но хуже всего то, что куда-то пропала Кристина.

Когда Филипп Олегович, встревоженный медсестрой, пулей прилетел домой, он обнаружил только хныкающего малыша. Кристина как испарилась. Сначала Разумовский подумал, что сестра вышла в аптеку или магазин. Да, бросить маленького человечка одного дома — глупость, но бывает всякое. Ей могло что-то понадобиться, да те же подгузники! Вот она и уложила ребенка спать, да побежала по делам.

Филипп покачал племянника на руках, обнаружил, что тот мокрый, и стал искать, во что его переодеть. Разумеется, ничего не обнаружил. Тогда он просто стал успокаивать малыша и ждать его мать. По телефону он больше не звонил, потому что сотовый с кучей пропущенных вызовов обнаружился в ванной на стиральной машинке.

Прошло два часа. Ребенок то проваливался в короткий беспокойный сон, то снова просыпался и принимался возмущенно кричать, а Кристина так и не появилась.

— Поэтому я и решил позвать тебя!

Я вытаращила глаза. Интересно, почему — поэтому?

— А чем я могу помочь?

— Не знаю, — простонал начальник. — Где Кристинка? Что мне делать? А вдруг она вышла в магазин, ей стало плохо, она потеряла сознание и теперь лежит где-то? Или ее забрали в больницу?

Я привыкла к тому, что начальник всегда все знает лучше всех. Он ходит по кабинетам с видом знатного феодала, раздает указания и дает советы. К слову, к нему можно обратиться с любым рабочим вопросом — он всегда найдет решение проблемы. А теперь я вижу перед собой маленького мальчика, который потерял маму в магазине — напуганный, растерянный, но пытающийся храбриться. Еще неизвестно, кому из этих двоих — Филиппу или его племяннику — больше нужна помощь. Я — человек посторонний, и могу рассуждать здраво.

— Стоп! — приказала я. — Паника — плохой помощник. Надо обратиться в полицию — заниматься поиском людей — их работа. А вот малыша неплохо было бы переодеть. И, кстати, когда он кушал последний раз?

— Не имею понятия, — мрачно ответил Разумовский. — Я здесь уже почти три часа, и мне его кормить нечем.

Я снова покачала возмущенный кулек и вздохнула.

— Мы можем ждать Кристину еще долго. Она действительно может быть в больнице или еще где-то, а ребенок не должен страдать.

— Да, да, да, — закивал Филипп Олегович. — Ты можешь с ним что-нибудь сделать? Поиграть?

Я вздохнула.

— Филипп Олегович, если бы вы дико хотели кушать и сидели в мокрых штанах, стали бы вы играть?

— При чем тут я? — возмутился шеф.

— Ребенок — тоже человек, хоть и совсем маленький. Он не может сказать словами, что ему не нравится, поэтому кричит. А засыпает он, потому что кричать устает. Дайте мне пеленки и полотенце. Я его хотя бы помою. А потом решим, что делать с питанием.

Филипп вскочил и забегал по комнате.

— Полотенце — вот. Чистое! А пеленок нет!

— Как нет? — не поверила я. — Вы привезли домой ребенка и не позаботились о том, во что его переодеть?

— Я же тебе объяснил…

— Ладно, — остановила его я. — Не предполагала, что случай настолько тяжелый. Пока заверну его в полотенце, а там решим.

Я быстро развернула в ванной пеленки и обнаружила там то, что и ожидала. Судя по виду содержимого, малыш пролежал в собственных «делишках» не меньше часа.

Я помыла паренька и аккуратно завернула в полотенце. Малыш открывал ротик и всем видом давал понять, что хочет кушать. Мое сердце охватила беспредельная жалость к крошечному голодному существу, мать которого пропала неизвестно где, а дядя за три часа даже не додумался поменять пеленки.

Издеваться над ребенком и дальше в мои планы не входило. Неизвестно, когда вернется Кристина. Нам нужна детская смесь и бутылочка. Я вернулась в комнату.

— Далеко супермаркет или аптека?

— Аптека прямо в доме! — отчитался Разумовский.

— Подержите, — я сунула кряхтящего племянника дяде и достала сотовый.

Собственных детей у меня пока нет, но, к счастью, у меня есть к кому обратиться. Настя — жена моего брата Димки — счастливая мамочка двоих деток, младшему из которых два годика. Уж она-то точно знает, чем кормить малявочек, и какие подгузники лучше купить.

Можно было бы позвонить маме, но она вырастила своих детей в те самые времена, когда не было ни мультиварок, ни одноразовых трусиков, ни сотни наименований детского питания. Мне нужен консультант по современному материнству.

К тому же, объяснить маме, где я взяла ребенка, и почему его родителей нет рядом, задача непростая. Моя гиперответственная матушка будет сильно волноваться.

— Привет, Настюша! — бодро поздоровалась я. — Не отвлекаю? Я на пару минут. Мне нужно название хорошей детской смеси для новорожденного. Что? А, ну, совсем крошка. Меньше недели! Угу. Что еще? Бутылочка с соской, самый медленный поток… подожди секунду!

Я взяла ручку и принялась записывать. Анастасия — человек потрясающий. Она умна, неболтлива и тактична. Вместо того, чтобы начать задавать дурацкие вопросы о том, зачем и кому понадобилась смесь, она дозированно сообщает мне нужную информацию, не перегружая меня лишними деталями.

— А подгузники какие? Какие еще японские? А они есть в аптеке? Ага. Поняла. Килограмма четыре вроде. Записала. А еще пупочек в зеленке измазан. Это так надо? А, ага. Поняла. Спасибо, дорогая! Мужикам привет!

Я прошла в комнату и отобрала у Разумовского сверток с ребенком.

— Вот, — я подала клочок бумаги со списком. — Срочно купите все это в аптеке, а потом будем думать, что делать дальше.

Ошалевший начальник молча убежал в аптеку, а я принялась носить парнишку по комнате, напевая колыбельную. Он пытался сфокусировать на мне взгляд, но глазки то разъезжались в стороны, то просто закрывались. Малыш поворачивал голову к моей груди и чмокал губешками, явно выражая огромное желание перекусить.

— Ну что ты, мой хороший? — я ласково стала успокаивать кроху. — Нет у меня молочка. Потерпи чуть-чуть, сейчас придет дядя Филипп, принесет тебе покушать! Ням-ням! О, а вот и он! Какой быстрый у нас дядя, да, малыш?

Спустя пятнадцать минут сытый и одетый в подгузник ребенок довольно и обессиленно уснул в коконе из пододеяльника, а мы с Разумовским устроились на кухне.

— Куда она могла деться? — в который раз спрашивал Филипп Олегович. — Я звонил в полицию, они не будут ее искать. Сказали, если до понедельника не вернется, тогда примут заявление. Но ведь это бред! До понедельника!

Я поджала губы.

— Три дня просто ждать?

— Они говорят, что она, мол, загуляла! Что за хрень? Как она могла загулять? Уйти, бросив новорожденного ребенка одного в квартире? Нет, Кристинка не могла так поступить!

— А если у нее эта штука? Ну, как называется, когда родившие женщины начинают сходить с ума? Психоз этот! Да, чего гадать? Сейчас проконсультируюсь у профессионала!

Я снова достала сотовый и набрала номер Ируси Овсянниковой. Ирка училась со мной в одном классе и всегда была не слишком адекватной, довольно своеобразной, эмоционально неустойчивой личностью. Представьте всеобщее удивление, когда она стала психологом, консультирующим семейные пары, беременных женщин и деток с неврозами.

Если у сестры моего начальника произошло помутнение рассудка, то Овсянникова может подсказать, что нам делать.

— Слушаю тебя, дорогая, — устало отозвалась в трубке Ируся. — Что случилось?

— Как ты угадала, что я не просто так звоню? — поразилась я.

— А я теперь психолог-экстрасенс, — снова вздохнула Ируся.

— Вот и отлично, — отрубила я. — Мне нужна твоя помощь.

Я кратко изложила Ирке ситуацию, выслушала ее мнение, положила трубку и сложила руки на груди.

— Ну? — нетерпеливо спросил Филипп. — Что она говорит-то?

— В общем, есть вероятность послеродового психоза, но в этом случае, ее, тем более, надо найти, как можно скорее. В таком состоянии возможна потеря памяти, суицидальные приступы, неконтролируемая агрессия. А как ее искать? Извините, если расстроила.

Филипп Олегович опустил голову и обхватил затылок руками. Мне стало его очень жалко, и я предложила единственный, на мой взгляд, способ отвлечься — начать действовать.

— Давайте хотя бы посмотрим, в чем она была одета, когда уходила? И вообще, какие вещи пропали?

Пользуясь тем, что ребенок крепко спит, мы перерыли всю квартиру и пришли к выводу, что либо ничего не пропало, либо Разумовский просто не в курсе, какие вещи были у его сестры. Почему я не удивлена? Спроси у женщины, что пропало из дома в ее отсутствие, она сразу же уверенно скажет — белая рубашка с розовыми пуговицами, две пачки колготок из третьего ящика комода и статуэтка кошки с верхней полки. Мужчина же искренне удивится тому, что что-то вообще пропало, даже если вещи вынесут прямо перед его носом!

— Вот в этой куртке она приехала из роддома. Сто процентов!

— А обувь?

— Хрен знает, — пожал он плечами. — Не приглядывался. Ключи, документы и мобильник на месте, вот что плохо.

— Какие у нас есть варианты? — начала я. — Вариант первый. Кристина вспоминает, что не купила подгузники и бежит в аптеку. Ей становится плохо, провизор вызывает скорую, женщину без сознания увозят в больницу. Поскольку у нее при себе нет ни документов, ни телефона, никто не может позвонить родне, то есть вам.

— А ключи? — справедливо заметил Разумовский. — Почему она ушла без ключей?

— Давайте спишем это на забывчивость, — отмахнулась я. — Пусть первый вариант будет таким, хорошо? Просто я знаю, что нам делать в этом случае.

— Что? — нахмурился начальник.

— Обойти все ближайшие торговые точки с фотографией Кристины и расспросами — не видели ли, не слышали ли. Может быть, ей стало плохо на улице. По любому, свидетели должны быть.

— Разумно, — кивнул Филипп Олегович.

— Еще есть вариант послеродовой депрессии или психоза. Мать просто не выдерживает и сбегает. Либо она теряет память, что, конечно, хуже, либо она отправляется сознательно или на автопилоте в свою квартиру в Зеленке.

— Надо поехать туда! — вскочил Разумовский. — Прямо сейчас!

— Для начала неплохо было бы проверить, где ее ключи от той квартиры. И если они здесь, то ехать туда практически бесполезно.

— Она могла потерять память и поехать туда, не подумав о ключах. Она могла о них просто забыть. Ты правильно сказала — «на автопилоте».

— Верно, — кивнула я. — Эту версию тоже надо проверить. Но, Филипп Олегович, вы меня извините, только вот время уже — седьмой час, а у меня там стажерка одна. И у нее, кстати, рабочий день до шести. Я ее попросила не уходить без меня, но…

Разумовский схватил меня за руку:

— Пожалуйста, не уходи! Мне не справиться одному!

— А что мне делать с работой?

— Я — твой начальник. Я тебя отпускаю! Прошу тебя, помоги найти Кристину! Ну, что мне делать с ребенком? Ты вот хотя бы знаешь, чем и как его кормить! А у меня детей не было никогда…

— У меня тоже, — отрезала я. — Я немного водилась с племянниками, но большого опыта у меня нет. Ребенку надо будет обработать пупочек, выкупать на ночь, переодеть. Кстати, во что? И обойти торгашей надо побыстрее… Вот блин!

— Что? — встревожился начальник.

— Пипец! — выругалась я. — Во что вы меня втянули!

Филипп опустил голову и вздохнул.

— Прости меня. Конечно, я не имею права тебя заставлять. Иди на работу. Ты и так очень много для нас сделала. Без тебя я бы до сих пор его не покормил. И не помыл бы, наверное. Как-нибудь справимся.

Я молча натянула куртку и обулась:

— Надеюсь, Кристина найдется, — вздохнула я и вышла. — До свидания!

Разумовский закрыл дверь, и я стала спускаться по лестнице.

Иногда в фильмах, когда главного героя разрывают противоречивые мысли, ему на плечи «сажают» ангелочка и чертика, и те ведут диалог. Вот и сейчас во мне началась борьба.

— Куда делась мать малыша? Когда она вернется? И вернется ли? Ее ведь надо искать! — паниковал ангел.

— Полиция примет заявление в понедельник, — успокаивал меня чертик. — Расслабься, это не твоя проблема.

— До понедельника может быть уже поздно! — завопил ангел.

— У нас выходные! А выходные в выходные — это редкость! Такое случается всего раз в месяц!

— Там, в квартире, малюсенький мальчик, который скучает по маме! А его бестолковый дядя не может ни поменять подгузник, ни покормить племянника! А ведь его еще надо выкупать, обработать пупочек зеленкой, переодеть!

— Вообще-то, мы ему уже помогли. А то, что они не купили одежды пареньку — их личная головная боль, — отчеканил черт. — И у нас — выходные! Шопинг! Здоровый сон! Полноценный отдых!

— Как можно спать, когда тут такое происходит! — изо всех сил заорал ангел, сорвал с головы нимб и треснул чертика. — Мы — приматы, долбанный ты урод! Забота о потомстве записана у нас в генах! Неужели ты веришь в то, что она сейчас погуляет и вернется? С ней явно что-то случилось! И сейчас там, наверху, остались два беззащитных мужика, одному из которых нет еще и недели! И он, как бомж, завернут в пододеяльник!

Чертик на моем плече потер ушибленный лоб и вполне мирно сказал:

— Ну, да. Все верно. Вдвоем им не справиться. Олька, если ты сейчас их кинешь, то даже я с тобой разговаривать больше никогда не стану.

— Да что ж за день-то такой сегодня? — прошипела я и достала телефон. — Наташа? Это Оля. Ты не ушла еще? В общем, Наташенька, ты принимай и раздавай заявочки, а потом зайди к Боре в соседний кабинет, попроси его закрыть наш офис в девять, хорошо? Умничка!

Как прекрасно, что меня окружают люди, которым не надо объяснять одно и то же по тысяче раз и отвечать на лишние вопросы. Макс, который уже дважды мне позвонил, чтобы услышать, что все хорошо. Настя, которая не спросила, какого ребенка я собираюсь кормить. И вот — Наташа Лысцова, которую в первый же рабочий день бросили «в свободное плавание».

— Что-то забыла? — мрачно буркнул Филипп Олегович, когда я поскреблась в дверь.

— Да, — кивнула я. — Забыла, что я — человек, и не могу бросить в беде другого человека. Особенно маленького. Пока шла вниз — вспомнила.

— А как же работа? — съязвил шеф.

— Ай, — махнула я рукой. — Как-нибудь договоримся с начальником. Ладно, я слышу, клиент проснулся, надо его снова мыть и кормить. Давайте так, я занимаюсь пареньком, а вы — отрабатываете первую версию. Кстати, я попрошу своего приятеля вам помочь, живет он рядом. Вдвоем быстрее!

— А он захочет помогать?

— Макс-то? — я приподняла бровь. — Макс захочет, если он сейчас не на работе. Он вообще человек хороший. Гораздо лучше, чем я. И очень умный. У него могут возникнуть какие-то новые идеи, до которых я бы в жизни не додумалась.

Я снова достала мобильник и соединилась с Максом. Тот выслушал мою историю и коротко ответил:

— Через пять минут буду.

Он пришел даже быстрее. Я не успела даже развести новую порцию смеси, как в дверь постучался Котов. Пока приятель и начальник знакомились, мы с малышом успели поменять подгузник и снова завернуться в пододеяльник.

— Какой милый, — засюсюкал Макс, едва увидев сморщенное личико. — А как его зовут?

— Опаньки! — осенило меня. — Точно! Как его зовут-то?

Филипп Олегович пожал плечами.

— Не успели назвать!

— Давайте хотя бы какое-то временное имя дадим. Найдем Кристину — сама назовет, как захочет. А пока пусть будет…

— Кристиан! — выпалил Макс.

— Чушь собачья, — отрезал Разумовский. — Кирилл!

— Еще одна чушь, — возразила я. — Артем!

— Макар! — снова выдал Макс.

Филипп Олегович поморщился.

— Бред. Никита!

— Тьфу! — отмела я. — Ну, какой же он Никита? Посмотрите на него?

Мы заспорили, предлагая каждый свои варианты. Интересно, когда называли моих племянников — тоже так спорили? Точно знаю, что с моим именем ни у кого не было сомнений — кто еще мог родиться в день открытия Олимпийских игр, как не Олимпиада? Насколько я знаю, чаще всего решают мамы, но, в нашем случае, придется действовать коллективным разумом.

— Илья, — предложила я, и неожиданно пупсик улыбнулся во сне.

— Какой лапочка, — сразу же умилился Филипп Олегович. — Кажется, ему нравится это имя!

— Точно, — подтвердил Макс. — Илюша! Ой, какой славненький!

— Так, все, идите уже, не теряйте время зря! — строго нахмурилась я. — Не могу же я тут всю ночь сидеть.