Жизнь, которая не стала моей

Кристин Хармель, 2015

Найти в жизни любовь – большая удача. Встретить ее дважды – настоящее чудо. Кейт живет в Нью-Йорке и лечит людей – она специалист по музыкальной терапии. Лишь спустя годы после трагической смерти мужа Кейт снова смогла поверить в возможность счастья. Ее новый избранник – прекрасный человек. Близится день свадьбы, но с Кейт начинают происходить странные вещи. Ей упорно снится один и тот же сон, в котором Патрик не погиб и у них есть дочь по имени Ханна. Пытаясь расшифровать скрытый смысл своих сновидений, Кейт совершит много поразительных открытий, которые полностью перевернут ее жизнь.

Глава 2

Двенадцать лет спустя

— Ручки, ручки поднимаем! — бодро пою я под гитару и улыбаюсь Максу, моему любимому пациенту. — Ножкой топ-топ! — продолжаю я. — А теперь кругом, кругом. Наклонись…

— И пола коснись! — подхватывает Макс.

— Молодец, Макс! — Я сочиняю на ходу, а Макс, ребенок с аутизмом, заходится в смехе, но подыгрывает мне. Сидя в уголке моего кабинета, его мама Джойя тоже смеется, глядя, как ее сын, выпрямившись после наклона, принимается скакать.

— Еще, мисс Кейт! — просит Макс. — Еще-еще!

— Хорошо, — отвечаю я серьезным тоном. — Но теперь и ты подпевай. Сумеешь?

— Да! — восклицает он, радостно всплескивая руками.

— Честно-честно?

— Да! — Его восторг заразителен, и я смеюсь вместе с мальчиком.

— Ладно, Макс. Значит, договорились: ты подпеваешь.

Я уже пять лет работаю музыкальным терапевтом. Частная практика для детей с особыми потребностями. Макс пришел ко мне одним из первых. Джойя привела его по совету логопеда, Максу было тогда пять лет, и он отказывался говорить. Постепенно на наших еженедельных встречах я стала вытягивать из него сперва по словечку, потом по фразе, а теперь уже целый разговор получается. Теперь мы с ним вместе поем, танцуем, дурачимся, но на самом деле задача важнее: научить Макса общаться, доверять людям, открыться миру.

— Так, Макс, заполняй паузы. — Ударив по струнам, я начинаю: — Меня зовут Макс, и я жгучий…

— Брюнет! — со смехом выкрикивает Макс. — Меня зовут Макс, и я жгучий брюнет!

Я смеюсь:

— Отлично! — Беру другую ноту и пою: — Я такой красивый, все девчонки смотрят вслед! — Гляжу на него, изогнув бровь.

Макс падает со смеху. Я жду. Он снова садится прямо и говорит:

— Мисс Кейт, это очень глупо.

— Глупо? — в притворном ужасе восклицаю я. — Кому глупо, а кому в самый раз. Будешь мне подпевать или как?

— Спойте еще раз, спойте еще раз! — просит Макс. Я подмигиваю ему.

— Я такой красивый, все девчонки смотрят вслед! — повторяю я под гитарный перезвон.

На этот раз Макс подхватывает, так что я могу перейти к следующей строке:

— Мне десять лет, я такой…

— Большой! — кричит Макс, выпячивая грудь и показывая все десять пальцев. — Я все старше и старше.

— Точно, старина! — Я снова дергаю струну и допеваю импровизированный стишок:

— А главное, характер у меня золотой.

Я умолкаю, прижав руку к сердцу, и Макс поет мне в ответ:

— А главное, характер у меня золотой. — Он снова смеется и зажимает рот ладонью. — Но мой характер вовсе не из золота! — восклицает он сквозь пальцы. — Опять получилось глупо.

— Не из золота, — соглашаюсь я. — Но когда мы говорим «золотой характер», то подразумеваем, что ты очень, очень хороший человек, Макс.

Он улыбается во весь рот и радостно вскидывает руки:

— Вы тоже хорошая, мисс Кейт!

Я отложила гитару, чтобы его обнять. Сегодня он, такой жизнерадостный и наивный, был нужен мне гораздо больше, чем я ему. Но не стоит ему об этом говорить. Музыкальные занятия проводятся не ради меня.

— Спасибо, мисс Кейт! — Макс крепко обхватил меня за талию и вжался лицом мне в плечо. — Я вас люблю!

— Макс, ты самый замечательный! — отвечаю я, чувствуя, как слезы щиплют глаза. — Будешь теперь всю неделю маму радовать, договорились?

— Договорились, мисс Кейт! — весело отвечает он. И тут же поворачивается к маме и так же крепко обнимает ее.

— Спасибо, Кейт, — с улыбкой благодарит она, поднимаясь со стула, чтобы обнять сына. — Макс, выйди в приемную, попрощайся пока с Диной. Я еще минутку поговорю с мисс Кейт.

— Хорошо, — кивает Макс. — До свиданья, мисс Кейт. — И он выбежал из кабинета, захлопнув за собой дверь.

Я обернулась к Джойе:

— Все в порядке?

Она улыбается:

— Это я вас хотела спросить. Вы какая-то не такая сегодня.

Я качаю головой, мысленно ругаю себя за то, что позволила личным проблемам просочиться в общение с клиентами.

— Нет, Джойя, у меня все хорошо, — говорю я. — Спасибо.

Она шагнула ближе ко мне, все еще сомневаясь.

— И с Дэном по-прежнему все хорошо? — уточняет она.

— Замечательно! — торопливо отвечаю я. Мы с Джойей сблизились за эти пять лет. Я, к примеру, знаю, что она мать-одиночка, с трудом сводит концы с концами и делает все, чтобы жизнь ее сына была нормальной, счастливой. И она знает, что я все еще горюю о Патрике, хотя прошло почти двенадцать лет, но наконец начала встречаться с мужчиной, с которым у меня складываются серьезные отношения, и все мои знакомые уверены, что он мне идеально подходит.

— Значит, проблема не в этом? — мягко настаивает Джойя.

— Да нет, вообще нет никакой проблемы! — отвечаю я — слишком поспешно, слишком беспечно, и в ее глазах промелькнула тень. — За меня не беспокойтесь, — как можно тверже повторяю я. — У меня все будет хорошо.

Но когда Джойя наконец ушла, крепко сжимая руку сына и озабоченно оглянувшись на меня напоследок, я падаю на стул у рабочего стола и закрываю руками лицо. Прошло несколько минут, прежде чем я решилась открыть тонкую папку, врученную мне утром врачом, и перечитать диагноз: хроническая ановуляция, первичное бесплодие.

* * *

Через два часа я закончила работу, сделала записи и отправилась на юг по 3-й авеню к «Зидлю», уютному бистро на углу Лексингтон и 48-й, которое за последний год стало у нас с Дэном любимым местом. Столик был заказан на семь. Сердце колотилось все сильнее.

Придется сообщить Дэну диагноз, сказать, что мои яичники практически перестали работать, — но что, если после этого он не захочет со мной остаться? Первый мужчина после Патрика, с которым у меня серьезные отношения. Наконец-то я решилась соединить жизнь с другим человеком. Не могу его потерять. Не могу снова остаться одна.

«Ты пока не знаешь, как отреагирует Дэн», — напоминаю я себе, сворачивая за угол на 48-ю. О детях мы ни разу по-настоящему не говорили, разве что мимолетно, когда еще только познакомились. К моменту нашей встречи мне исполнилось тридцать восемь, казалось бы, биологические часы должны были громко тикать, но они почему-то молчали. Мне казалось (хотя умом-то я понимала: с каждым годом забеременеть будет все труднее), будто у меня еще полным-полно времени. И оказалась совершенно не готова к тому, что на пороге сорокалетия мне заявят: мои шансы стать матерью уже в прошлом. Я еще даже не решила, хочу ли я детей, но чтобы эта дверь вот так захлопнулась перед носом — печальный сюрприз.

Что, если и для Дэна тоже?

Перед дверью «Зидля» я глянула на часы. Опаздываю уже на десять минут, и ловлю себя на мысли: вот бы развернуться и удрать! Напишу Дэну, извинюсь, выдумаю, будто задержалась с клиентом, лучше взять ужин на дом. Тогда у меня появится лишний час, чтобы все обдумать.

— Кейт?

Не вышло — Дэн вынырнул из ресторана, хмурится озабоченно.

— О! — Я выдавила улыбку. — Привет.

— Что стала в дверях? — Он шагнул ближе и положил руку мне на плечо. Сразу же стало легче. Мой Дэн. Идеальный мужчина — светловолосый, кареглазый, общий любимец. Всегда разумный, рациональный — и любит меня. И не бросит только из-за того, что подвели яичники.

Я сделала глубокий вдох.

— Дэн, я должна кое-что тебе рассказать.

Он слегка изменился в лице, но тут же улыбнулся и покачал головой:

— Может, для начала войдем?

— Ну… — промямлила я.

— Все расскажешь, как только сядем за наш стол, хорошо? — Он взял меня за руку и повел, не дожидаясь моего согласия.

— Сюрприз! — приветствовал нас хор голосов, едва мы переступили порог.

Я поперхнулась, отступила на шаг, не сразу привыкнув к полумраку. Оказалось, у дверей столпились мои самые близкие — сестра Сьюзен с мужем Робертом, их дети Сэмми и Келвин, моя лучшая подруга Джина и ее муж Уэйн и еще с десяток друзей и многолетних знакомых. И брат Дэна Уилл тоже тут, а также его лучший друг Стивен и несколько супружеских пар, с которыми мы иногда вместе проводим вечера.

— Что происходит? — в растерянности спросила я сестру. Она единственная способна в любой момент бросить мне спасательный круг, хотя и раскритикует заодно. Но на этот раз она улыбалась, тыча пальцем куда-то у меня за плечом.

Я медленно повернулась к дверям и с ужасом увидела, как Дэн опускается на одно колено. Я захлопала глазами: сердце стучало оглушительно.

— Ты делаешь мне предложение?

— Похоже на то, — засмеялся он. Достал из кармана бледно-голубую коробочку и, открыв, поднес мне. — Кейт, ты выйдешь за меня?

Наши друзья захлопали в ладоши, время замерло, я не видела ничего, кроме кольца — великолепного солитера от Тиффани — и на какое-то мгновение думала только о том, до чего это кольцо не похоже на то, антикварное, с которым мне делал предложение Патрик. И тут же меня затопило чувство вины. Сейчас не время мыслям о Патрике. Да что же со мной такое! Нужно понять, вправе ли я ответить Дэну согласием прежде, чем сообщу ему диагноз. С другой стороны, не могу я отказать ему на глазах у всех наших друзей.

Да я и не хочу ему отказывать. Дэн — само совершенство, напоминаю я себе. Всегда придерживает дверь, пропуская меня. Никогда не забудет сказать «пожалуйста» и «спасибо». О таком зяте мечтает каждая мать. Вот и моя мама не упускала случая напомнить, как мне повезло с Дэном. О свадьбе я пока не думала, но ведь это логично: когда люди любят друг друга, они должны пожениться.

— Кейт? — Голос Дэна вернул меня к реальности.

Губы сами растянулись в улыбке. Пульс частил.

— Да! — услышала я собственный голос. А потом, поскольку это правда — ведь я знала, что правда, — я повторила громче: — Да, конечно же да! — Так должно быть, сказала я себе, и мое сердце наконец-то наполнилось радостью. — Да, я выйду за тебя, Дэн.

Он испустил ликующий крик, вскочил, прижал меня к себе, пустился в пляс, все поддержали его свистом и криками.

— Кейт Уэйтмен, — сказал он. — Я постараюсь сделать тебя самой счастливой женщиной на свете.

И я смеялась вместе с ним, когда он надевал кольцо мне на палец: луч света упал на бриллиант, рассыпался мириадами крошечных звезд.

— Я люблю тебя, Кейт, — шепнул он, прижимая меня еще крепче. Но за грохотом собственного сердца я едва разобрала его слова.

* * *

Потом еще час я улыбалась и смеялась как по команде, но все расплывалось в тумане: друзья болтали, рассказывали про нас обоих какие-то анекдоты, называли нас «золотой парой», хлопали Дэна по спине, целовали меня в щеку. С полдюжины человек объяснили мне, что давно пора налаживать свою жизнь, и не меньше дюжины напомнили, какая Дэн замечательная добыча. Официантка — я перехватила ее взгляд — с жадностью рассматривала Дэна из-за барной стойки. Хорошо, что он не обращает на такое внимания.

На какое-то время, пока Сьюзен пыталась приструнить своих шумных отпрысков, а Дэн общался с друзьями, мы остались вдвоем с Джиной. Вот кто понимал, что творилось у меня в душе: она сама вышла замуж после шести лет вдовства, и признавалась мне: когда она дала согласие новому жениху, в ней сталкивались и бушевали противоположные чувства. Она винила себя за то, что окончательно уходит от старой любви. Радовалась, что обрела новую. Робко надеялась на счастье. И грустила о прошлом, с которым настало время распрощаться.

— Ты как? — спросила она, принеся мне бокал шампанского.

— Хорошо, — улыбнулась я. — Спасибо.

Она на миг прижала меня к себе.

— Подумать только, он арендовал весь ресторан целиком, чтобы сделать тебе предложение на глазах у всех друзей. — Она ухмыльнулась и покачала головой. — Вот это по-нашему, верно?

— Джина! — Я схватила ее за руку в тот момент, когда она собиралась отойти. — Как ты думаешь, если я не смогу родить, Дэн все равно захочет на мне жениться?

Она остановилась, вытаращилась на меня:

— Что у тебя случилось, Кейт?

Я почувствовала, как на глаза навернулись слезы.

— Я сегодня была у врача. — Дрожащим голосом я быстро пересказала все, что сказал мне врач. — Это ничего, я с этим справлюсь, — тут же добавила я, видя ее озабоченный взгляд. — Но за Дэна я переживаю.

— Ох, Кейт. — Она снова крепко обняла меня. — А он-то хочет детей?

Я пожала плечами, высвобождаясь:

— Не знаю, мы никогда об этом не говорили.

— Никогда не говорили? — Не то чтобы в ее голосе звучал упрек, но я почувствовала свою неправоту.

— Как-то все случая не было. — Когда такое произносишь вслух, звучит глупо. — К тому же дети у меня должны были родиться от Патрика, — совсем уже шепотом закончила я.

Джина чуть не заплакала от сочувствия. Она прикусила губу, и я, зная ее столько лет, понимала, что она пытается удержать слова, рвавшиеся с языка. В итоге она спросила только:

— А ты хочешь иметь детей?

— Не знаю. Но я не была готова услышать, что у меня их никогда не будет. — Я шмыгнула носом и вытерла глаза.

— Этого тебе никто не может сказать, — отрезала она. — Сделаешь ЭКО. Или, если у тебя остались еще яйцеклетки, поможет суррогатная мать. Можно и усыновить. Возможностей сколько угодно. Не смей даже думать, будто у тебя не осталось шансов.

— Спасибо. — Я с трудом улыбнулась в ответ.

— И Дэну сказать надо, — решила она. — Это ничего в ваших отношениях не изменит. Он тебя любит. Сегодня про это больше не думай, договорились? Наслаждайся моментом. А потом поговори с ним, Кейт. Это же нормально — все обсуждать с человеком, за которого выходишь замуж.

— Конечно. Обязательно. Прости, что вывалила это на тебя. Не волнуйся за меня, ладно? — И я отошла, удерживая на лице улыбку, прежде чем Джина успела что-то еще сказать.

Сломалась я через полчаса, когда в ресторан вошла мать Патрика.

— Кейт! — воскликнула она, подбежав, и крепко меня обняла. Пахло от нее, как всегда, корицей и тестом. — Меня Джина пригласила: ничего, что я пришла?

— Это здорово! — Мы с ней оставались друзьями после смерти Патрика и еще больше сблизились, когда девять лет тому назад умер ее муж Джо. Патрик был их единственным сыном, и, когда не стало и мужа, я почувствовала себя ответственной за нее и была рада этой ответственности: свекровь стала для меня второй матерью. — Я так рада видеть тебя, Джоан.

— Извини, что опоздала. — Она возмущенно закатила глаза. — Представь, я не успела на поезд. И весь мой график полетел.

Джоан жила в Глен-Коуве, небольшом городе на Лонг-Айленде, все в том же доме, где вырос Патрик. Иногда я задумывалась — каково там остаться совсем одной, в окружении прошлого? Я-то удрала из нашей с Патриком квартиры через три недели после похорон, не могла вынести пустоту на том месте, где была наша жизнь. Каждый раз, открывая дверь, я снова надеялась увидеть его. К тому же соседи стали жаловаться: я вдруг вставала посреди гостиной и вопила в голос. Хозяин квартиры только рад был досрочному прекращению аренды.

— Ничего, — сказала я. — Ты уже тут, это главное. — Только сейчас я почувствовала, что по моим щекам катятся слезы. — Джоан, послушай, ты на меня не сердись.

— За что? — удивилась она.

— Я… я не хочу, чтобы ты подумала, будто я забываю Патрика, — всхлипнула я, утирая глаза. Не сразу решилась встретиться с ней взглядом.

— Лапонька, — ласково ответила она мне, — ты имеешь полное право строить свою жизнь. Ты должна жить дальше. — Она обняла меня одной рукой. — Давай выйдем, подышим? — Она вывела меня из ресторана, за углом вынула из сумочки бумажный платок и вручила мне. — Кейт, дорогая моя, прошло почти двенадцать лет. Патрик хотел, чтобы ты была счастлива. Я знаю, он смотрит на тебя с небес и улыбается.

Мы одновременно посмотрели вверх. Подумала ли она то же, что и я: небо нынче сплошь затянуто облаками, звезд не видно и кажется, будто небо очень далеко.

— Ты все еще носишь монетку? — тихо спросила она, так и не дождавшись от меня ни слова.

Я кивнула и вытянула из-под блузки серебряный доллар на цепочке. Последний подарок Патрика. Ювелир по моей просьбе просверлил монету и продел в нее длинную цепочку.

Джоан слегка улыбнулась.

— Патрик верил, что в мире много хорошего, — заговорила она, дотронувшись до моего талисмана. — Он верил в любовь, в удачу и счастье и хотел, чтобы все это было у тебя. В этом смысл серебряного доллара, ты же знаешь. Он хотел для тебя самой лучшей жизни, какая только возможна.

— Я всегда буду любить его, ты мне веришь?

— Верю. — Джоан снова нежно обняла меня. — Но это не значит, что ты не вправе любить кого-то еще. Жизнь продолжается. Ты ведь нашла свое счастье, да, моя хорошая?

Я кивнула.

— Значит, ты поступаешь правильно. А теперь вернемся на вечеринку? Познакомь меня со своим женихом, пожалуйста.

* * *

После того как я познакомила Джоан с Дэном и выпила еще один бокал шампанского, кто-то поставил Эрика Клэптона — Wonderful Tonight. Дэн с улыбкой протянул мне руку:

— Наш танец, моя прекрасная невеста.

Он театрально закружил меня на импровизированном танцполе, и мы привычно подстроились под неторопливый ритм.

— А мать Пата довольно симпатичная, — шепнул он.

Гости уже тоже танцевали парами.

— Патрика, — поправила я. Меня раздражало это уменьшительное имя: покойного мужа никто, кроме Дэна, так не называл. — Да, она замечательная. У нас с ней всегда были прекрасные отношения.

— Ну да. — Чуть помедлив, он добавил: — И ты собираешься поддерживать эти отношения и впредь?

Я высвободилась, посмотрела на Дэна в упор:

— Разумеется. — Он промолчал, и я продолжила: — С какой стати мне их прерывать? — Интонация получилась сварливая, и я поспешила смягчить ее улыбкой.

Дэн снова привлек меня к себе.

— Просто я подумал: когда мы с тобой поженимся, с этой частью прошлого можно бы и расстаться. Однако настаивать не буду. С виду она приятная женщина.

— Она мне родной человек, Дэн. И это не изменится.

— Все правильно, — тут же ответил Дэн.

Однако я уже не чувствовала, что все правильно: Дэн, мне показалась, так не считал.

Как только доиграла музыка, Джина подскочила ко мне с очередным бокалом шампанского, и, сходя с танцпола, я осушила шампанское в два глотка. Подруга поглядела на меня с тревогой:

— Что-то случилось? — Она забрала пустой бокал и махнула официанту, чтобы принес еще.

— Ничего, — ответила я. Пузырьки шампанского постепенно наполняли голову легкостью.

— Из-за Джоан? — догадалась она. — Дэн что-то сказал о ней?

Я кивнула и оглянулась на Дэна, который с несколькими своими коллегами танцевал теперь под YMCA. Каким-то образом он ухитрялся и это делать клево.

— Да, — только и ответила я. Джине ведь ничего объяснять не нужно.

— Ты поступаешь правильно, даже не сомневайся, — сказала она.

Официант принес полный бокал. На этот раз я пила шампанское медленными глотками. Голова уже слегка кружилась.

— Точно?

— Безусловно, — решительно подтвердила она. — Джоан — часть твоей жизни. Так будет всегда. Без вопросов.

— Вот и хорошо.

Прошло еще несколько часов, дело шло к ночи, я выпила много шампанского, станцевала под дурацкую версию Call Me Maybe с Сэмми и Келвином, а потом Сьюзен повезла их домой укладываться спать. Около десяти вечера я усадила Джоан в такси и попросила позвонить мне, как только она доедет. И снова танцевала с Дэном, а он обнимал меня и уверял, что счастливее его нет никого на свете.

Около полуночи Стивен, приятель Дэна, поставил Guns N’Roses — композицию Sweet Child O’Mine — и потащил Дэна с парнями танцевать. Я присела у барной стойки и, прекрасно зная, что песня на самом деле не о ребенке, невольно снова задумалась о детях.

То ли от шампанского, то ли оттого, что мир вокруг меня словно кружился в веселом танце, но, уронив голову на стойку бара, я вдруг стала воображать, как бы все обернулось, если бы мы с Патриком сразу, как только поженились, решили завести ребенка. Если бы я забеременела до его смерти, задолго до того, как яичники исчерпали свой ресурс? Сейчас нашему ребенку было бы одиннадцать. Часть Патрика осталась бы мной. Тоска стиснула мне горло.

Заиграли Rolling Stones. Дэн подошел ко мне, обнял за плечи.

— Я тоже сегодня счастлив, — шепнул он.

Я не сразу сообразила, что плачу и что он решил, будто это от радости.

Я не стала его разубеждать, я ведь и правда была счастлива. Еще как! Многим ли выпадает в жизни второй шанс? И я стала целовать Дэна взасос, пока Стивен и другие его друзья не засвистели одобрительно с другого конца барной стойки. Тогда я оторвалась от его губ и заглянула ему в глаза.

— Спасибо тебе, — торжественно произнесла я.

— За что? — усмехнулся он и поцеловал меня в лоб.

— За то, что любишь меня. За то, что я почувствовала себя желанной, за то, что хочешь на мне жениться и стараешься меня понять, и еще… — Я хотела еще что-то перечислить, но забыла что.

Дэн рассмеялся:

— Кто-то выпил многовато шампанского. — Он помог мне встать, и я сообразила, что он прав: меня слегка пошатывало. — Отвезу-ка я свою красотку-жену домой и уложу в постель.

— Пока еще не жену, — возразила я, удивляясь, что слова склеиваются, словно намазанные сиропом. — Но ладно, хорошо. В постель.

Он снова засмеялся, подхватил меня на руки, помахал друзьям на прощание и понес. Я уже спала, уронив голову на его железную грудь.