Импориум 1. Следящие тени. Книга 1

Кристиан Дрездеа, 2021

Она приближается. Её шаги вызывают землетрясения, вздох закручивает ураганы.Это было обычное утро, проснувшись после ночного кошмара юная героиня ещё не знала, что вскоре реальность станет воплощением самого ужасного сна.Смотря в окно, не знала, что за стенами величественного дома гуляет жуткая болезнь, а один заражённый уже наблюдает за ней из соседней комнаты. Ибо плоть мёртвой богини породила скверну. Рассматривая своё отражение в зеркале, не знала, что вскоре из-под земли полезут безжалостные и навечно проклятые. Ибо мать-богиня проголодалась.Впрочем, слушая шум неработающего телефона, знает, что зовущий на помощь сигнал отправлен. Вот только услышат ли этот зов из далёкого поселения, когда мир рвут на куски мятежи и анархия?

Пролог

Я не вижу… но я слышу… оно подбирается всё ближе…

Зелёные глаза замерли на сером полотне неба. Пытаясь найти что-то за облаками, они медленно перемещаются из стороны в сторону. В них нет места для страха, тревог, открывается путь лишь безграничному умиротворению и незыблемому покою. И губы с торчащим между зубов зелёным колоском, бледное расслабленное лицо, как и раскинутые около головы руки, — свидетели ухода от насущных проблем.

Безмятежность дня коснулась и эту совсем юную девчонку не более шестнадцати лет от роду. Она лежит в высокой траве сырой от росы, вокруг так много воды, ткань её чудесного белого платья напиталась, а местами вовсе промокла насквозь. Но это нисколько не волнует, девочка смотрит на вершину мира, и, кажется, ничто не может растревожить гладь этого омута спокойствия.

Небо мрачное, тусклое, переполнено огромными чёрными тучами, что медленно плывут за горизонт, образовывая одну беспросветную тёмную массу. Сегодня всё утро тревожат невзгоды, день получается хмурым и серым, то и дело моросит дождь, набирает силу холодный ветер. Впрочем, сейчас глас бурь немного стих, взял паузу, а свет, рассеиваясь под облаками, приносит окружающему миру белые тона.

В стороне зазвучали женские голоса. Их же обладательницы, должно быть, идут по тропинке неподалёку, единственной узкой полосе, свободной от густо сросшейся травы. Перемещение выдаёт шелест листьев под ногами, шорох длинных платьев.

Незнакомок не видно, но и тогда с уверенностью можно сказать, их головы опущены на грудь, руки свисают ниже пояса. Мозоли на ладонях всему вина. И лишь их голоса, неподвластные обременяющей ноше забот, перетекают в один монотонный музыкальный поток. Не как приближающиеся незнакомки принялись запевать? Песня у них получается протяжная и грустная.

Должно быть, это женщины — работницы возвращаются с поля после трудового дня. Девчонка как раз ждет попутчиц, дабы оживить одинокую прогулку до дома. Вот только сейчас вставать и уходить совсем не хочется, к кругу повседневных причин остаться в траве добавилась ещё одна. Руки в этот день, так сказать, не очень чисты, украденное платье изящно облегает тело. Тётка-опекунша не досчитается одного. И да, были причины. Сейчас же сложно представить, какой кошмар ждёт дома. Особенно если учесть эти чёрные пятна грязи, что бесповоротно испортили идеально белую кружевную ткань забранного без разрешения наряда.

И, с целью узнать сколько времени у неё осталось, девочка лишь приподняла голову, но из-за высокой травы увидела лишь высокую траву и ничего больше.

Сегодня её не покидают скверные чувства, предчувствие опасности, кажется, что вот-вот произойдет нечто плохое, непоправимое. За украденное платье, конечно, ждёт наказание, но это будет не первые её синяки. Скрывается нечто другое куда более опасное, чем пара вывихнутых пальцев и ссадин. Текущая кровь страшна лишь в больших количествах. Но она не понимает, откуда берутся подобные мысли, её малая родина всегда была оплотом безопасности для хрупкой девчонки. Что же здесь может угрожать? И вот сейчас голос ниоткуда шепчет, просит оставаться в этом укромном уголке среди высокой травы, где никто не сможет отыскать, никто не сможет найти.

Но есть ли вообще в этой долине тот, кого стоит бояться? Есть ли тот, кто ждёт её, поджидает? Потеряв из виду, теперь старательно выискивает.

Девочка не знает, её мысли блуждают, виляют, не могут найти точку остановки. О, воспоминания. Ей хочется думать о ярком светлом мире раннего детства с запахом горячей выпечки, предрассветной свежестью росы. Но всё что получается из прошлого достать только боль.

Огонь разделил её жизнь на до и после, перед глазами до сих пор стоит слепящее всепожирающее пламя, во рту чувствуется вкус гари, а в ушах звенят голоса заживо сгораемых людей. Представить ещё раз куски обгорелой кожи, обугленные лица. Ужасно среди них узнавать знакомые черты, форму носа или же расположение глаз. Большего огонь не оставляет, поглощает желаемое и осушает недоступное.

Пламя забрало всех, кого она любила, и с тех пор практически беспризорница. Её, по правде сказать, приютила тётка, но уж лучше бы та оставила на улице на попечение крысам. Нет больше внутри того ресурса, чтобы терпеть её удары, издевательства, грубую речь. Спать холодно на голом каменном полу. Помыться негде кроме как в канаве со стоячей водой. Мух надоело вылавливать из миски с тошнотворной кашей. Тягостны ласки престарелых ухажёров тётки. Красны щёки, болят бёдра. Обходится с племянницей хуже, чем с дворовой собакой, трясёт ей как своей тряпичной игрушкой, забавляется.

У тётки пять родных детей и есть о ком заботиться и без очередного голодного рта, который к тому же имеет дерзость и порой что-то просит. Ему все равно не достаётся ничего кроме огрызков хлеба, зачем же зазря дразнить своих владельцев. Им зачтётся жестокость, хочется в это верить. Первый же урок попыталась преподнести сама девчонка. В предрассветный час у одной из дочек тётки, а именно у любимицы"младшенькой", украла платье, самое ценное для сердца двоюродной сестры и самое дорогое для кошелька её мамаши. Цена будет высока для них всех.

Вокруг поток воздуха превращает зелёную массу травы в огромный подвижный океан со своими импровизированными волнами, он холодный и пробирает до костей, а мокрое платье усиливает эффект. Очередной порыв ветра и вырвал девчонку из нескончаемого каскада воспоминаний, перепугавшись своей задержки, она тут же вскочила с земли.

Сырая ткань дискомфортно облипла по телу, от долгого отдыха заныла спина, травинки присосались к обнажённым ногам. Но неприятные чувства не главное, что взволновало. Взглядом она попыталась найти женщин, чьё пение вот только слышалось, но поблизости уже никого нет, лишь нескончаемое море травы, что тянется до самого горизонта. И нет ей конца, скорее кончится земля, но только не эти травинки.

Девчонка прислушалась. Звуки песни также унеслись прочь, смолкли в шелесте листьев. Но как же так быстро ушли, ведь отвлеклась только на одну минутку не более. Наверно, очень спешили, вот — вот начнётся дождь, его первые и такие крупные капли уже приносятся ветром, попадают на лицо, затем стекают словно слёзы.

Кажется, всё, пора возвращаться. Если не успеет, непогода настигнет прямо в пути.

Подняв упавшие с плеч лямки платья, поправив прилипшую к телу ткань, девчонка собралась идти.

Долина тянется до самого горизонта и нет ей конца, рельеф однообразен, лишь высокая трава, выстроившаяся вся под один уровень. И только здесь на фоне сросшегося тёмно-зелёного массива выделяются два дуба. Один маленький и почти полностью сгнивший, некогда вобравший в себя удар стихии вместе с разрядом молнии. Пламя бушевало на листья, до сих пор с коры дождями не смылась гарь. Другой дуб значительно крупнее, за всё время своего существования только пребывает. Настоящий титан с массивным стволом, сотней раскинувшихся по сторонам ветвей, толстыми торчащими из рыхлого грунта корнями. Должно быть, вытянул из земли все соки, уж не зря вся трава рядом засохла, кустарники рассыпались. Некоторая особенность в рационе питания сделала все его немногочисленные листья тёмно-зелёного почти чёрного цвета.

Оба дуба произрастают здесь на развилке дорог. Девочка стоит всего в нескольких шагах от них. Желание укрыться от дождя приманило под эти кроны. И какие же ветра занесли семена их начала в далёкие степные края?

Всё бы ничего, не будь с ними связано столько переживаний. Это второе дерево, что покрупнее, девочке очень не нравится, оно напоминает какое — то застывшее чудовище, вылезающее из скрытого от глаз царства. Сам его ствол весь кривой и искажённый, как насмешка над гармонией природы. Он же изрыт десятками когтей и клювов, кое-где ещё сохранились давно брошенные гниющие дупла. Ни один птенец не окрылился в старом дереве, их крохотные косточки ещё не везде вросли в кору.

А ведь вблизи зловещий дуб выглядит довольно ужасно. Старые брошенные дупла, будто пара глаз, пристально взирающих на свою жертву, ветви над головой, словно сети, готовые вот-вот захлопнуться, массивные корни — тысячи щупалец. И как же девчонка к нему близка. Как же тягостно осознавать, что теперь в долине они остались вдвоём. Уже некого ждать.

И вот только сейчас заметила, как стало тихо вокруг, ветер смолк. Ни одна травинка, колосок, куст больше не осмеливаются шевелиться, всё замерло. В этой тишине становится волнительно даже дышать, издать звук, разрушить непреложное безмолвие.

Хотя… что-то его всё-таки нарушает, слышится еле уловимый скрежет по дереву, такой настойчивый, неугомонный, словно… не хочется думать, нет… нет… но это будто когти сдирают кору со ствола дерева. Как давно появился этот звук? Поблизости проделывается какая-та тайная работа. Ответственный за неё расположился с ненаблюдаемого края ужасного дуба. Где ему ещё найти укрытие?

Разве ты не знаешь? Детям лучше не оставаться без присмотра родителей, девчонка же брошена посреди тёмно-зелёного моря. Сюда не приносятся голоса людей из далёких поселений, не заходят уставшие путники, не заводят стада овец пастухи. Оттого и трава высока, почва деградировала, а на кустарниках вместе с карликовыми деревьями более не растут плоды, нарастают лишь колючие шипы. Оттого же девчонка осталась совсем одна. Её шаг прочь от деревьев стал великим оскорблением.

Осыпающиеся с дерева погнившие листья, кренящаяся крона, молчаливые кусты, лёгкие дуновения, ледяная кровь и кожа, покрытая коркой плотных рядов мурашек.

Девчонка опустила глаза на свои онемевшие ноги, как если бы пыталась понять на месте ли они. Когда вновь подняла взгляд на дерево, из — за него уже высунулось нечто.

Оно появилось очень тихо, незаметно и быстро. От его вида девчонка вскрикнула, с силой зажмурила глаза. Через непродолжительную паузу открыла вновь. Фокус не удался, то, что высовывалось между деревьями, по-прежнему выглядывает из своего укрытия.

Это человек?

Рослый с широкими плечами, крупнее любого, кого только знает девочка. Особенно он удался в длину, наверно, перевалил через два метра. На его голове нет волос, а кожа тёмная, как если бы гнила. Мерзкая на вид, словно оплавленная плёнка. Впрочем, хорошо, что основную часть его тела закрывают тряпки, непотребного вида вещички. Тут и прожжённые брюки, и джинсы, и серые штаны от костюма. Сверху рубашки, кофты и ещё что-то вроде свитера. Над всем свисает чернее сажи грязная куртка. Какая-то странная мода нацеплять одежду друг на друга в несколько слоёв, при много это и придаёт ему весь объём, быть может, за слоями тканей тело худое и тонкое. Слабое и стеснительное.

Сказать бы ещё про лицо, вот только оно спряталось под ужасной маской. На той нарисованы огромные приветливые глаза, широко распахнутый рот, нос — поросячий пятачок. Цвета не пропали с физиономии, сильно потухли, но всё ещё можно распознать их радужные оттенки. Явно очень старая, возможно, десятки лет крутилась под куполом цирка на лице не слишком симпатичного артиста.

Оно неподвижно, лишь вновь заигравший ветер шевелит все его одеяния. Манекен, что ли? Уродливая кукла, какую сюда привязали глупые шутники. Должно быть стащили из магазина этакого пластикового Кена, жгли на костре, а затем облачили в грязные ненужные одежды. Страшная работа вырывает сердце из груди.

Значит, чучело? Однако же это объяснение не даёт девчонке вернуть потерянный контроль над своим телом. Вся дрожит, трясутся ноги, руки, и, если бы не держала ладонью рот, наверняка стучали бы и зубы.

Впрочем, навязчивая детская идея, что впереди всего лишь приманка, отвлекающая взгляд, заставили девчонку быстро оглянуться. Последовало весьма резкое и неожиданное движение головы, плеч и талии. Возникшее напряжение мышц в ногах станет заметно только для самого наблюдательного. Та тварь, торчащая из-за дуба, этого не ожидала. Она неправильно поняла сего намерения. Незадачливая. Да, гадость испугалась, что девчонка вот уже собралась бежать. Оттого, должно быть, тварь дернулась в самый неподходящий для себя момент. Когда оно поняло своё ошибку, было поздно вновь притворяться пугалом. Девочка встретила взглядом его явно осмысленные движения. Одухотворенность чучела раскрыта.

И тогда оно пошло. Такое это существо неестественное. Тварь движется, как актер театральной трупы, высоко поднимая колени. И раз за разом невероятно удачно ставит ноги, не задевая ни единого корня на земле. Свою же голову оно тянет вперед словно таран, идущий на крепость. Ужасен. Местами покрыт толстым слоем сажи. Следы огня на нём повсюду. Ожоги обхватили шею, обгорелая ткань зацепилась за тело. Он как будто вылез из того пожара, из её кошмара.

Девочка замычала, начала отступать. Мышцы стали как заржавевшие механизмы, еле проворачиваются. Нет свободного места на земле для её неуклюжих шагов. Она часто спотыкается о корни дерева, она хочет упасть к его ногам.

Мысли же о её побеге так тяготимы. А ведь девочка и при всей своей нерасторопности движется на шаг быстрее. Тварь с медлительной театральной манерой не успевает. Посмотрите на его брюки, изломы на ногах, похоже, конечности были переломаны, а кости неправильно срослись. Оно, вряд ли, сможет двигаться быстрее. Оно искалечено. Оно больно. Ему мучительно шагать в ногу с девчонкой, однако же слишком пленительно желание коснуться её лица и кожи. Оно не отпустит просто так.

Видимо, оценив свои слабости, тварь остановилась, спешно вытянула ладонь, разжав все пять пальцев. Все равно что попыталось продемонстрировать свою безоружность, свою дружелюбность. Эмоции, чувства — они ему не так уж и чужды?

Уже следом существо сделало несколько подзывающих жестов. Одобрительно закивало. На скверное предложение демона девчонка замотала головой. Всё время продолжает искать и находить место для отступления.

А у твари есть и второй кулак, тот приготовил для девчонки подарок, вытянув уже левую руку, чудовище сделало один неуклюжий рывок вперед.

Сразу рассмотреть, что спрятали его пальцы, у девчонки не получилось. Там, видимо, нечто совсем маленькое. Да и стоит ли оно свидания с чудовищем? Но это как чарующее заклятье. Ключ от золотой двери.

Существо волнует спесь девчонки, тварь нервно трясет своим подарком. И, видимо, не выдержав тягости мук, приз запищал.

Так ведь это щенок. Совсем крохотный, не так давно на этом свете, его маленькие глазки ещё не открылись, на теле нет шерсти. Напуганный, беспомощный, трепыхается и пищит. Ладонь крепко сжимает маленькое тельце, грозится раздавить.

В сей момент осознания у девочки перехватило дыхание. Это почти заставило навернуться слезы на глаза. И она всё быстрее мотает головой. Щурится, притворяется, что он и тут не угодил.

Но существо замечает всё, рассмотрев жалость в чужих глазах, тварь крепче сжимает жертву, заставляя её громче пищать. Сердце простодушное терзать и волновать, кулаки сжиматься, зубы скалить. И вот что оно задумало ещё? Пальцами, обхватывает тоненькую розовую шею щенка, вцепился в маленькую головку и…

Девчонка взвизгнула, остановилась. Руки закрыли лицо и на несколько секунд глаза. Замерли веки. Глубокий вдох, что сравним с предсмертным, задерживает в лёгких воздух. Ей пришлось побороть страх внутри себя, прежде чем выглянуть вновь. Её лежащие на лице ладони как щит, за который можно в любой момент спрятаться вновь. Существо же остановилось за миг до того, как свернуть голову жертве.

Девчонка перестала от него уходить, что же… Нечто вновь начала торговать за свой дар. Уже гораздо медленнее и спокойнее. Одной рукой сдавливает всё время пищащего щенка, другой пытается продемонстрировать свою щедрость, мол если девчонка хочет кормить соской беззубый рот, то она может его забрать. Просто подойди и возьми. Добряк… Весельчак… У девчонки слезы на глазах, невыносимо смотреть на то, как он издевается над крохотным щенком, какой в плену мозолистых рук зовёт на помощь маму.

Скинув капли с щек, девочка рукой рассекла воздух.

— Отпусти! — пропищала. И даже дернулась к нему навстречу. Взять бы да забарабанить кулаками по его роже и лапам. Но он слишком крупный для неё…

— Отпусти! — и вновь кричит. А он притворяется или не понимает, жмет плечами, дергает кулаком, лицом, плащом. Зажимается.

Не зная, как ещё ему сказать, какие слова употребить, девочка, подобно некто, вытянула сжатый кулак, немного подождала, а затем разжала пальцы. Мурашки на ногах, волоски на коже встают. Вот только маска существа замерла в направлении лица юной актрисы, и у него нет никакого интереса до её руки, только до лица, до зелёных глаз.

— Я сказала! — опять кричит, топнула ногами. Сжимает, разжимает пальцы.

А тварь всё поняла, по крайней мере, на этот раз точно поняла. Его дружелюбие, отыграв роль, отошло за ширму сцены. Сейчас откинув назад спину, поставив руку на пояс, он демонстрирует раздражение. Эта кроха хочет управлять им? Эта кроха думает, он будет как Каштанка крутится на задних лапках. Она определённо ошибается.

Существо без особого интереса посмотрело на кулак с щенком. Никак ему стала претить ноша этой гладкой кожи. Маленький нос, нераскрывшиеся глазки, ушки, лапки. Оно подносит до сих пор брыкающиеся тельце к своей лишённой эмоций маске.

Сдавливает до хруста и брезгливо отбрасывает труп щенка в кусты.

— Гадина! — завизжала девчонка.

А тварь убрала руки за голову. Что ещё он…

Раздался тихий щелчок, маска свисла с лица…

Улыбающаяся нарисованная морда сползла вниз, начала легонько раскачиваться из стороны в сторону. Чудовище засунуло два пальца в районе подбородка, стало не спеша стягивать вниз.

С каждой секундой рот девчонки раскрывается всё шире.

Раздался звук падения.

Теперь маска легла в грязь между корней проклятого дуба, приняли подношение сети паутин. Нарисованная угрожающая физиономия устремилась на свою…

Слегка прищуренные глаза девочки резко округлились, в этот же короткий миг сильно участилось дыхание, принял форму овала рот. Само сердце вот — вот должно будет выпрыгнуть из груди или прямо через горло в распахнутые губы. Она начала разворачиваться и бежать. Охватил пробирающий до костей холод, вцепились когти паники. Девчонка выкрикивает что — то, но звуки не разборчивы. Разлетаются по долине только вопли, вырывающиеся наружу слюни и вместе с ними отчаяние и страх. С раздирающим рёвом ошарашенная девчонка рванулось прочь по заросшей тропинке.

Существо в этот миг даже не шевельнулось. Рука, покрытая запёкшейся кровью, по — прежнему лишена каких-либо ужасающих вещей, угрозу представляют разве что закрученные как у кошки когти на пальцах. Остаётся вся та же старая и рваная одежда, дёргающаяся на ветру. Противостоит потокам воздуха серая лысая голова. Разве что теперь вслед девочке смотрит лицо, но оно не является лицом в человеческом представлении. Нет носа, от него осталась чёрная дыра размером с монету. Отсутствуют уши, их роль отведена схожим проёмам только побольше и поглубже. Щёки впалые или же их тоже нет. Но есть рот, слишком огромный для человека, полный длинных и острых зубов. Губы же твари растягивает звериная улыбка.

Последнее, что притянет испуганный взгляд, — пустые отверстия без век, в них нет глаз, впрочем, пока нет.

Оно следит, чего-то ждет. Видимо, травмы его конечностей не дадут ему шанса догнать. Изломы. Вывихи. Сломанные кости… Нет… В следующий миг тварь рванула с места. Побежало с нечеловеческой скоростью.

Нет, оно совсем не медленное, оно быстро как ветер. И длинные изогнутые ноги совсем не мешают двигаться, наоборот, развивают невиданную скорость. Их изогнутая форма не травма, а модификация, предназначенная гнаться и догонять. От такого не убежишь, от такого не скроешься. Хорошая реакция, бесшумность, выдержка, чуткое обаяние — всё как положено… всё как надо… ведь он… хищник, и тот должен питаться. Пронзительный крик — последний звук, что прервал тишину в долине, но и тот быстро угас.