Дурак космического масштаба

Кристиан Бэд, 2023

Прошло 2000 лет с начала колонизации галактики. Земля забыта. Человечество утратило координаты своей прародины. Пилот-стрелок Агжей Верен молод, самоуверен. Судьба забрасывает его на боевой крейсер имперской армады «Аист», где он поступает в подчинение к более опытному и умелому напарнику Колину Макловски по прозвищу Дьюп. Освоенная вселенная находится на пороге войны, и Агжей узнаёт, что напарник должен срочно лететь в другой конец галактики, потому что именно там – передовой фронт сражений. Потеряв друга, он тоже пытается добиться перевода на древний и мятежный Юг, откуда когда-то начиналась колонизация галактики.

История шестая

Абэсверт

Из дневниковых записей пилота Агжея Верена.

Дельта Змееносца — Абэсверт

Тем же вечером я объяснил Джи, что у меня есть примерно два месяца, чтобы сделать из него стрелка. Потом переведусь в южное крыло, и ему придется выживать самому. Пусть все непотребства творит сейчас, заступлюсь.

Спросил:

— Будешь помнить?

Он испуганно кивнул. Неужели успел-таки привязаться? Вот ведь сакрайи Дадди пассейша…

Орать я на него стал теперь меньше. Визит генерала немного успокоил меня. Ждать чего-то определенного — вернее ежедневного провисания в пустоте.

Я надеялся, что Мерис за мной вернется. И он вернулся. Даже раньше, чем обещал — на тридцать седьмой день от приснопамятного разговора.

Генерал еще больше осунулся и потемнел лицом, наверное, сказались постоянные «проколы». Мы посмотрели друг на друга и поняли, что ни он, ни я от своих идей не отказались.

— Ох, как ты мне запомнился, сержант, — сказал Мерис вместо приветствия.

Я все еще был сержантом, правда, уже старшим. Мы сильно отличились с Джи в последние две недели, и я знал, что капитану будет жалко меня отдавать. Но что он мог сделать, если все уже решено?

Зная мой скверный характер, Мерис кое-что объяснил прямо в капитанской, что называется «на пороге». Меня возьмут на базу на астероиде Бета 1718-мт, это всего в паре тысяч единиц отсюда. Там соберут всех, с кем придется потом служить. Там же нам назовут стартовые условия. Кто откажется, подпишут «о неразглашении» и могут убираться восвояси. Нужны только стопроцентные добровольцы.

Я кивнул. Он фыркнул. А ведь недавно я был довольно болтливым щенком.

С Джи мы прощались тяжело. Но со мной он, слава беспамятным, так и не попросился.

На Бете мне сразу не понравилось.

База оказалась пыльной и полузаброшенной. Мерис привез туда двести молодых ребят с разных КК, в основном пилотов-стрелков, но были и палубные, и настройщики, и даже два техника. Весь первый день мы просто драили жилые помещения, чтобы вышло поспать, не задыхаясь от пыли. А вечером генерал устроил нам встречу совсем не на отмытой нами территории.

Мы сошлись в грязном, захламленном подвале, где по углам валялись разбитые пульты, а с потолка свисали цепи с магнитными зажимами. И пахло в этом подвале странно. Скотину тут раньше потрошили, что ли?

Мерис выглядел раздраженным и злым. Может, говорил по дальней связи с начальством? Вот бы хорошо, если бы Дьюп, то есть Колин, ему вставил!

Генерал сказал, что набрал две группы из спецоновцев северного крыла (они полетят другим транспортом) и нашу группу — из перспективных, но малообстрелянных ребят. Сказал, что каждого из нас ждет более трудный путь, чем просто служба в особых войсках южного. Нас бесполезно, да и нет времени переучивать так, как учат обычно особистов. На это понадобился бы не год и не два, а времени в обрез. Выход один — провести через штрафбат и раскидать по уже сформированным подразделениям южного спецона, чтобы мы выучили себя сами.

Мерис предупредил, что служба в спецоне вообще гораздо страшнее и грязнее, чем в армаде, а в южном крыле — особенно. И отношения между сослуживцами там сейчас тоже хуже некуда. Если кто-то из нас не готов испытать все многообразие жизни на собственной шкуре, то сегодня еще можно отказаться. Завтра будет поздно.

С генералом явились двое хмурых парней в полевой форме спецона со споротыми нашивками. Пока он говорил, они откровенно маялись, глазели по сторонам, переминались с ноги на ногу, то есть вели себя совсем иначе, чем были обучены мы.

И только когда Мерис велел мне выйти из строя, я понял, зачем тут эти двое и что за цепи болтаются на потолке. — Вас будут унижать и бить, — сказал генерал. — Над вами будут издеваться сослуживцы и высшие чины. И вы должны быть к этому готовы. И должны выдержать. Трусы и слабаки мне не нужны. Кому сейчас происходящее не понравится, можете сразу собирать вещи, — он повернулся ко мне. — Видишь эти цепи, сержант? К ним когда-то приковывали ослушников и избивали. В южном крыле так делают до сих пор. Вэнс, — он кивнул одному из спецоновцев, — активируйте механизм, мы на днях проверяли, он работает.

Спецоновец не спеша поковырялся в пульте, и тот действительно ожил. Цепи поползли вниз…

Я уже все понял, но почему-то надеялся, что обойдется. Думал, что Мерис может шутить. Щенок доверчивый. С какой стати я питал такие надежды?

— Напоминаю, — предупредил генерал. — Заставлять никого не будем. Откажетесь — ваше дело. Да и с такими, как наш сержант, — он хлопнул меня по нижней части бицепса, — мы и втроем не сладим. Но я его знаю, он упрямый. Он пойдет добровольно. Вэнс, покажите сержанту, что он должен сделать.

Спецоновец подошел к цепям (концы их с магнитными захватами болтались рядом с моим лицом) и вложил в захваты запястья обеих рук.

— Давайте, сержант! — весело кивнул мне Мерис.

Похоже, его радовала возможность еще и отомстить мне заодно по-мелкому.

Почему я не испугался, не знаю. Обычно страх что-то обрывает внутри меня. Но с уходом Дьюпа все, что могло, уже оборвалось. Я, видно, не способен был тогда бояться по-настоящему, думал, что самое страшное уже случилось.

Шагнул, вложил руки, куда просили.

Захваты обжали запястья, цепи дернулись вверх. Впрочем, я почти стоял. И все-таки от этой нелепой позы и металлического холода мне стало не по себе.

Мерис достал из кармана цилиндрик электробича, передал второму спецоновцу.

Что ж, боль от боли отличается мало. Да и импульсный бич хуже. У нас на ферме один рабочий попал под направленный импульсный сигнал. Так он орал, что называется, не приходя в сознание, с пеной изо рта и галлюцинациями. Но и электробич — тоже ничего, встречались мы с ним. Как-то отец пытался таким способом объяснить мне свое мнение. Я, честно говоря, до сих пор ему этого не простил. Дьюпу простил бы — у него были пару раз серьезные причины. Но Дьюп как раз сдержался. А у отца особых причин не было, он просто по-иному смотрел на жизнь. Но если бы богам хотелось, чтобы мы полностью повторяли родителей, они бы нас клонировали. Так я ему тогда и сказал. Отец спал и видел, чтобы я остался на ферме…

Зато я знал теперь, что нужно глубоко вдохнуть и выдохнуть. Дышать, скорее всего, в ближайшие минуты не придется.

Я не кричал, хотя и не соображал почти. Сначала от болевого шока пропало дыхание, а потом, чтобы выдохнуть, надо было еще как-то вдохнуть. И только когда я услышал, как на ребрах лопается кожа, я смог подумать, что припомню все это Мерису. Обязательно припомню.

Цепи провисли, генерал поймал мой не самый ласковый взгляд, но только хмыкнул. У него свои цели и свои враги, что ему месть какого-то сержанта? Мерис смотрел на меня с чувством глубокого морального удовлетворения, по-моему, не более. — Вызывайте подкрепление, — бросил он спецоновцам и задрал голову, пересчитывая цепи. — Нужно человек десять, иначе мы тут и за два часа не управимся.

Из набранных генералом бойцов развлечь его персону не отказался никто. Хотя молчать многие не умели. И от этих криков мне было куда больнее, чем от саднящих ожогов на спине и ребрах.

Но заткнуть уши я не мог. Беспамятные боги! Я уже ничего не мог! Только стоял и смотрел, как избивают ребят. Моих ребят. Мерис уже сказал, что я их будущий командир. И я смотрел. И молчал. И, может быть, только теперь начинал понимать, почему Дьюп так не хотел брать меня с собой. Он знал. И навигатор знал. Каким бы я ни возомнил себя в последние месяцы суперменом, изначально я не был приспособлен к службе в спецоне. Даже когда в башке щелкнуло, и я бросил в Баруса кресло, я бросил его не в голову. В стену над головой. Как был я добрым доверчивым деревенским щенком, так им и остался. Почему же Дьюп меня не бил, чтобы я хотя бы помнил об этом?!

Дьюп всегда бил расчетливо и наверняка, я — молотил воздух. И никогда не мог смотреть, как кому-то больно. Сам могу терпеть, пожалуйста, но смотреть…

Да и кем он мог меня взять? Ординарцем, что ли? Разве я способен вот так, как этот, со споротыми нашивками, избивать человека только потому, что блажь накатила на его командира? Какой я дурак, беспамятные боги…

А если бы Дьюп приказал мне?..

Вряд ли. Он бы сделал все сам. Он всегда самую грязную работу делал сам. И мне велел сидеть там, где сижу. Он отвечал за то, что делал. Это я… Что же я натворил. Да кончится это когда-нибудь или нет?!

После экзекуции Мерис велел нам идти за спецоновцами. Они, пока мы драили астероид, развернули в одном из ангаров передвижной госпиталь.

— Но, — сказал генерал, — шрамы по возможности оставляйте. Они вам пригодятся потом, эти шрамы.

Я был зол на него, но понимал — да, шрамы пригодятся. Татуировок на правом виске, положенных в штрафбате, нам делать не будут — не та степень тяжести. Предполагалось, что мы не законченные отморозки, а так, мелочь, сосланная в южное крыло за дисциплинарные проступки. В психологическом аду, который нас ждет, годятся иногда и шрамы — как моральный буфер.

Генерал делал все правильно, просто моя природа не понимала и не принимала такой поганой правильности. И еще я очень хотел знать: когда Мерис делает из нас тех, кто нужен ему, в нем самом остается что-то человеческое?

Генерал набрал двести парней. Пока нас везли, я постарался запомнить всех — кого как зовут, кто что любит, чего боится. Ближе к прибытию Мерис вызвал меня и разложил на столе двести голокарт.

— Расскажи о каждом, — приказал он и закурил.

Рассказать я смог немного, но имена и привычки назвал. Он хмыкнул. Вот так мы с ним и общались.

Добирались восемь суток. И все восемь генерал старался достать нас не мытьем, так катаньем. Устраивал провокации, давал непосильные нагрузки. Если бы не искусственный сон во время проколов пространства в зонах Метью, мы, наверное, не долетели бы живыми.

По легенде, все мы являлись штрафниками-условниками из северного крыла и, наверное, действительно должны были выглядеть подавленными и измученными. Тогда на первых порах сольемся с такими же бедолагами. И Мерис нас к этому готовил. А его спецоновцы показывали запрещенные приемы и стимуляторы. Знакомили даже с наркотиками.

Интересно, Дьюп, то есть Колин, знал, что делает Мерис? У генерала был приказ набирать спецоновцев, а не таких, как я. Возможно, не знал.

Нет, я не хотел, чтобы он узнал. Я свой счет хотел вести сам. Да и делал Мерис, скорее всего, то, что нужно. Но не выносил я его, и все тут. Разные мы с ним были.

И Дьюп не такой, как этот Мерис. Или такой? Нет, Дьюп не побоялся бы сообщить, что он не послушается приказа, если таковой последует. А Мерис струсил. И признался, что не сможет не исполнить приказ. Дьюп, видимо, мог. Может, за это его когда-то и отправили простым стрелком в наше крыло?

Нужно привыкать называть Дьюпа — Колин, а то неудобно когда-нибудь выйдет. Хотя на Юге у него, возможно, другое прозвище.

Перед прибытием в зону дислокации южных генерал собрал нас.

— Полгода вы будете плавать на Юге, кто как сумеет, — сказал он. — Каждого, слышите, каждого через полгода я хочу увидеть живым! Я знаю, так, скорее всего, не выйдет. Но берегите себя. У нас с вами есть более важные цели, чем сдохнуть.

Мерис не знал, что в живых останется 183 человека. И я не знал.

Мы прибыли. В магнитных наручниках. Едва стоящие на ногах. В форме со споротыми нашивками. В слишком легкой для здешних мест форме.

Абэсверт. Ледяные миры. Или миры Белого Блеска, как называют их экзотианцы. Цепочка причудливых негостеприимных планет, одна холоднее другой. Название завораживало, и от него веяло смертью. Однако с одной из планет Абэсверта была родом древнейшая аристократия Экзотики.

Дьюп, как всегда, успел меня предупредить о том, куда попаду. Это была, наверное, последняя его подсказка. Я воспользовался ею, как мог. Прочел то, что удалось прочесть. И спецоновцы Мериса тоже рассказывали. Но я знал, что рассказы и жизнь — это две самые большие разницы.

Особисты выгрузили нас практически пинками. Мы уже не огрызались.

Солнце слепило, но было красное и холодное. Мы сели на Страт, самую удаленную малую планету системы Дайеки, пограничных Абэсверту миров. Атмосфера здесь была, но не более. Зато сила тяжести — всего 0,67 от стандартной.

Страт служил перевалочной базой. Ледяной мир. Пронизывающий ветер и проталины. И привычный запах озона. Здесь, слава беспамятным богам, была весна.

Мы знали, что не задержимся на Страте. Нас разберут по действующим частям и…

Я обнялся с каждым из ребят. Может быть, они простят меня за то, что будет с нами дальше.