Память Вавилона

Кристель Дабо, 2015

Офелия вернулась на Аниму, родной ковчег, и уже два с половиной года живет будто в зимней спячке: она участвует в Празднике Часов, бывает в здании Старых Архивов, отбивается от бесконечных советов родни… Но мысли ее далеко отсюда – не проходит и минуты, чтобы она не думала об исчезновении Торна. Однажды, в разгар ярмарки, героиня встречает непоседливого Арчибальда – тот научился использовать Розу Ветров, чтобы перемещаться с ковчега на ковчег. Вот он – шанс Офелии отыскать пропавшего мужа! В новой книге Кристель Дабо мир, с которым читатели познакомились в первых двух томах, становится еще более объемным и многогранным. Герои больше не замкнуты между Анимой и Полюсом – перед ними открыты дороги в любой из двадцати ковчегов. И лишь к двадцать первому, Аркантерре, путь никому не известен. Но прежде, чем разгадать эту загадку и отправиться в самые темные уголки Вселенной, Офелии предстоит побывать на Вавилоне. Туда, именно туда манят ее внутреннее чутье – и любовь. Третья часть тетралогии «Сквозь зеркала» выводит мастерство французской писательницы на новый уровень: и герои, и устройство придуманного ею мира усложняются, а сюжет поначалу степенно, а затем все стремительнее развивается, подобно туго сжатой пружине. Офелия обретает новое волшебное свойство: к прохождению сквозь зеркала и чтению предметов добавляется безошибочное распознавание враждебных намерений и отпугивание агрессоров. Серия «Сквозь зеркала» Кристeль Дабo (родилась в 1980 году) – это целая альтернативная реальность, изысканная и богатая деталями, отсылающими то к японской анимации, то к классике французской литературы. Российский перевод книг (переводчики: Ирина Волевич, Юлия Рац и Елена Морозова) выходит одновременно с переводами в других странах: в 2018 году к этой удивительной вселенной приобщаются читатели в Италии, Венгрии, США, а мировой тираж давно перевалил за 500 тысяч экземпляров.

Выбор

Время словно затаило дыхание внутри Розы Ветров. Офелия, безуспешно пытавшаяся вырвать шарф из когтей Балды, обвела взглядом Гаэль, Ренара, Арчибальда и тетушку Розелину: похоже, все они ждали от нее ответов на самые насущные вопросы бытия.

— Перед тем как отправиться в путь, — сказал Арчибальд, присев бочком на стол с маршрутами, — вы должны ясно понять, чтό нас здесь объединило. Мы расследуем смерть Матушки Хильдегард. Вы, Офелия, если не считать Торна, — единственный оставшийся в живых свидетель ее последних мгновений. И вы же единственный человек, который знает, что реально скрывается за тайной писем с упоминанием Бога, к которой она была причастна.

Слово «Бог» отдалось в Розе Ветров гулким эхом, точно в старинном соборе. В тот же миг Офелия вспомнила барона Мельхиора, его смертоносный шантаж, Матушку Хильдегард, канувшую в глубину своего кармана, трупы в «Иллюзионе», перебитые пальцы Торна.

Да, она точно знала, в чем состоит загадка. Ей до сих пор все это являлось в ночных кошмарах.

— А кроме того, был еще и случай с Фаруком, — продолжал Арчибальд так беззаботно, словно речь шла о веселой шутке. — Весь двор стал свидетелем необъяснимого поведения монсеньора и того, как вы его усмирили. Вы одна! Несколькими словами!

«Книга — только начало твоей истории, Один. И только ты можешь дописать ее до конца!» Да, Офелия прекрасно помнила эти слова. Вот только не она их придумала: то были слова Бога, изреченные Им в давние, незапамятные времена.

— С тех пор Фарук сам на себя не похож, — заключил Арчибальд. — То есть он все такой же отрешенный и беспамятный, однако в том, что касается Семьи, проявляет… как бы поточнее выразиться… почти заинтересованность.

— Вообще-то мы собирались поговорить о Матушке, — нетерпеливо прервала его Гаэль.

Обогнув стол, она подошла вплотную к Офелии. И тут девушка заметила, что Гаэль нашила на свою шапку — правда, довольно неумело — оранжевый лоскуток в виде апельсина, эмблему Матушки Хильдегард.

— Слушай меня внимательно, девочка. Матушка знала, что дни ее сочтены. Знала, что существует нечто другое, не очень-то приглядное, но гораздо более могущественное, чем Духи Семей. Матушка пыталась обсудить это со мной, подготовить меня, но я, дура набитая, ее не слушала. Мне хотелось смирно сидеть в своей норке, чтоб меня не трогали. Я боялась, что иначе меня прикончат, как весь мой клан.

Наступило внезапное молчание — молчание, населенное призраками погибших Нигилистов. Прежде Офелия удивлялась тому, что Гаэль так резко говорила с ней, но теперь поняла: ее гнев был направлен против себя самой.

— Ты лишила меня монокля, — буркнула Гаэль. — За такую потерю тебе следовало бы извиниться передо мной. А я за то же самое должна тебя благодарить: без монокля я уже не могла скрывать от других, кто я на самом деле. Мне понадобился именно такой пинок под зад, чтобы опомниться. Матушка заменила мне семью, и я не хочу быть неблагодарной. Так вот, ты должна сказать прямо сейчас, не увиливая: существует ли Бог, и если да, то из-за Него ли умерла Матушка?

— Да.

Ответ вызвал у всех бурную реакцию. Гаэль разразилась проклятиями, Ренар поднял на лоб очки, Арчибальд расхохотался, а тетушка Розелина оскорбленно поджала губы. Одна только Виктория продолжала невозмутимо чиркать карандашом по рисунку.

Офелия собралась с духом. Торн в последние минуты перед исчезновением советовал девушке ни с кем не обсуждать то, что ей стало известно, но теперь она не имела права молчать.

— Вы помните «Караван Карнавала»?

— Циркачей, что ли? — удивленно спросил Ренар. — Это где вы гуляли с вашим братишкой?

— Так вот, Бог путешествовал вместе с ними, выдавая себя за циркача.

Офелия кашлянула, пытаясь прочистить горло. Всякий раз при воспоминании о ночной сцене в камере Торна ей неизменно чудилось, что она наглоталась песка.

— Он нечто большее, чем просто циркач. Бог может точно воспроизводить облик, голос и семейные свойства всех, с кем встречается. Именно поэтому Он и хотел увидеть Матушку Хильдегард: Он жаждал перенять у нее власть над пространством. И по той же причине Матушка Хильдегард затаилась в укрытии, отгородившись лентой от всех остальных: она знала, что, если Бог посмеет нарушить эту границу, Он станет еще опаснее. Я скажу вам еще кое — что, — продолжала девушка, снова откашлявшись. — Бог создал Духов Семей и потому считает себя прародителем всех нас. Он втайне навязывает людям свои законы через сообщников — мужчин и женщин, которых называет Попечителями. Да, и вот еще что, — поспешно добавила она с горькой усмешкой, — когти Торна оказались бессильны против Него.

Она сделала паузу в ожидании ответной реакции, но ничего не услышала — все остолбенели от страха; даже Арчибальд, только что возбужденно потиравший руки, замер на месте.

— Хочу вас предупредить, — продолжала Офелия, — что, поделившись с вами такой тайной, я уже подвергла вас опасности. Не знаю, каковы ваши дальнейшие планы, но будьте предельно осторожны. Попечители — глаза и уши Бога, они обитают на всех ковчегах. Но определить, кто служит Ему, а кто нет, невозможно. Говорю так лишь потому, что доверяю вам больше, чем кому бы то ни было.

Первой нарушила всеобщее оцепенение тетушка Розелина. Она энергичной походкой прошлась по залу, пытаясь успокоиться; ее каблуки так звонко стучали по мозаичному полу, что эхо шагов взлетало к самому куполу. Затем она потерла лоб и тяжко вздохнула:

— Как это на тебя похоже! Коли уж ты решила попасть в передрягу, то на полпути не остановишься.

Офелия стиснула зубы. Ее крестная даже не подозревала, насколько она права. Если Бог сказал правду, Он был не самым опасным в этом деле. Существовал Другой — некто безымянный, неопределимый, освобожденный ею из зеркального плена. Он расколол мир и теперь, если верить Богу, готовился продолжить свои жуткие деяния.

«Рано или поздно, хочешь ты этого или нет, но ты приведешь меня к нему».

Неужто между Офелией и Другим существовала реальная связь? Единственным сохранившимся воспоминанием, далеким и смутным, было ее отражение в зеркале детской в ту ночь, когда она впервые прошла сквозь него. Однако с тех пор, вопреки утверждениям Бога, не разрушился ни один ковчег. Разумеется, иногда от них отрывались и улетали в пустоту отдельные глыбы, но это вполне могло быть следствием естественной эрозии. В общем, чем больше Офелия размышляла, тем больше убеждалась, что не стоит пугать окружающих невразумительными историями о Другом.

Внезапно, заметив выжидательную позу Арчибальда, девушка поняла, что он задал ей какой-то вопрос.

— Простите, что вы сказали?

— Что все это весьма сомнительно. С одной стороны, вы утверждаете, что Бог создал Духов Семей. С другой, уверяете, что Он же зарится на их семейные свойства. Что-то я совсем запутался.

— Да я и сама многого не понимаю, — призналась Офелия. — Почему, например, Бог некогда уверил Духов Семей, что они свободны в своем выборе, а затем превратил их в покорных марионеток? Значит, по какой-то причине Его планы изменились?

Арчибальд ограничился коротким кивком. Он сидел на столе с маршрутами, обхватив руками колени, в небрежной позе человека, который беззаботно болтает о приятных пустяках.

— А как выглядит лицо Бога, когда Он не выступает в человеческом облике?

— Я его не видела, — ответила Офелия. — Даже не знаю, есть ли оно у Него. Зато я знаю, что Он нигде не отражается. И что Он иногда допускает странные ляпсусы в речи, — осторожно добавила она, — правда, мне неизвестно, в какой мере это может служить надежным отличительным признаком.

Арчибальд спрыгнул со стола, многозначительно переглянулся с Ренаром и Гаэль и лишь потом обратился к Офелии:

— А вы не хотели бы поискать Аркантерру вместе с нами?

— Аркантерру?

— Это родной ковчег мадам Хильдегард.

— Я знаю, но при чем здесь Аркантерра?

— При том, что Матушка Хильдегард знала о существовании Бога, и есть основания полагать, что ее Семья — тоже. Видите ли, жители Аркантерры содержат Розы Ветров на каждом ковчеге и на протяжении многих веков наблюдают за тем, что происходит в мире. Но странная вещь: какое-то время назад все они покинули Розы Ветров. По крайней мере, мы пока нигде не обнаружили ни одного из них. — Арчибальд не глядя выдвинул ящик стола и извлек оттуда множество бумаг: открыток, марок, паспортов, дипломов — таким хозяйским жестом, словно те принадлежали ему. — И вот теперь мы решили искать их повсюду, вплоть до самой Аркантерры, если понадобится!

— И вы ждали меня именно для этого? — удивилась Офелия.

Арчибальд так энергично замотал головой, что его светлые волосы разлетелись во все стороны.

— Мы вообще вас не ждали. На самом деле мы их давно уже ищем. Вернее, в настоящий момент мы действуем на ощупь, наугад, вслепую. Именно так нам удалось отыскать путь к Аниме. Технические подробности я предоставляю другим.

И Арчибальд отдал поклон Гаэль, которая бесцеремонно оттолкнула его и стукнула кулаком по столу.

— Мы уже столько недель изучаем эти комбинации! Здесь целая куча проклятых путей, которые обслуживают двадцать главных ковчегов, восемьдесят мелких и уйму осколков, летающих вокруг них. Но ни один из них не ведет к Аркантерре! — рявкнула она, прожигая взглядом путаницу линий на столе. — Ее жители надежно хранят тайну этого маршрута. А долететь туда на дирижабле невозможно.

— Но разве вы сами не бывали много раз на Аркантерре? — удивленно спросила Офелия. — Я помню, однажды вы даже привезли оттуда апельсины.

— Это был прямой путь, который потом бесследно исчез, — пояснил Арчибальд вместо Гаэль. — Я умею открывать заблокированные пути, но не могу воссоздавать те, что уничтожены.

Офелия долго смотрела на круглый стол, испещренный хаотически набросанными цифрами и спутанными линиями.

— Но зачем? — прошептала она наконец. — Зачем вы так упорно над этим трудитесь?

Улыбка Арчибальда стала шире, а голубые глаза заблестели еще ярче. Офелии никогда не приходилось видеть на его лице такой решимости.

— Ну как вы не понимаете?! Хильдегард была вздорной старухой, она то и дело навлекала на меня неприятности, но состояла под моим покровительством. И если в ее смерти повинен Бог, то Он должен лично ответить мне за свое злодеяние. Ну-с, а теперь мне пора вернуть эту юную особу ее матери, — вздохнув, продолжал он, поглаживая белые волосы Виктории, которая в конце концов заснула на стойке, так и не выпустив из руки карандаш. — Вы находитесь в Розе Ветров, мадам Торн, вам и выбирать свой путь! Хотите — оставайтесь на Аниме, в лоне семьи. Хотите — возвращайтесь на Полюс вместе со своей крестницей. Или вы предпочтете отправиться с нами на Аркантерру?

— Конечно, на Полюс! — не колеблясь воскликнула тетушка Розелина. — Мы вернемся к Беренильде, не правда ли?

Офелия закусила губу. Как было бы легко согласиться с теткой или с Арчибальдом. Или остаться здесь, рядом с тем, что ей близко и знакомо, хотя такое решение лишь усугубило бы ее внутреннюю опустошенность. Ее захлестнула буря эмоций — тех, от которых сжимается сердце путешественника, когда он садится в первый попавшийся поезд, не зная, куда приедет и сможет ли вернуться назад.

И девушка еще раз обвела взглядом мраморный стол с выгравированной Розой Ветров и линиями, ведущими к ковчегам.

Анима, ковчег Артемиды, властительницы предметов.

Полюс, ковчег Фарука, властителя духов.

Тотем, ковчег Венеры, властительницы животного мира.

Циклоп, ковчег Урана, властителя магнетизма.

Флора, ковчег Белизамы, властительницы растений.

Пломбор, ковчег Мидаса, властителя превращений.

Фарос, ковчег Гора, властителя обольщения.

Серениссима, ковчег Фамы, властительницы пророчеств.

Гелиополис, ковчег Люцифера, властителя молний.

Вавилон, ковчег близнецов Поллукса и Елены, властителей чувств.

Дезерт, ковчег Джинна, властителя термализма.

Тартар, ковчег Гайи, властительницы теллуризма.

Зефир, ковчег Олимпа, властителя ветров.

Титан, ковчег Инь, властительницы массы.

Корполис, ковчег Зевса, властителя метаморфозы.

Ситэ, ковчег Персефоны, властительницы температуры.

Селена, ковчег Морфея, властителя ониризма.

Весперал, ковчег Виракочи, властителя фантомов.

Аль-Андалузия, ковчег Ра, властителя эмпатии.

Звезда, нейтральный ковчег, центр Межсемейных институтов власти.

И, конечно, Аркантерра — ковчег Януса, властителя пространства, который отсутствовал на карте, ибо его местоположение было неизвестно.

Офелия два с лишним года изучала их — эти двадцать ковчегов и еще один, далекий и недоступный, — укрывшись в своей тесной спаленке. Изучала старательно, все подряд, но теперь ей казалось, что она так ничего и не разведала.

И девушка вынула из кармана открытку старого крестного. Фотография тоже пострадала в туалетном потопе, но на ней все-таки было отчетливо видно монументальное здание XXII Межсемейной выставки.

— Вот он, мой путь, — сказала она наконец, ко всеобщему изумлению. — Я должна отправиться на Вавилон. И притом одна.