Загадка для гнома

Крис Райландер, 2020

Приключения (и злоключения) Грега не только продолжаются, но и набирают обороты. В мир полностью вернулась магия, поэтому на каждом шагу вас поджидают монстры, зачарованное оружие и легендарные артефакты, а ещё наверняка встретится страж какой-нибудь пещеры, который будет загадывать вам дурацкие загадки (да, а вы думали «Властелин колец» – это просто сказочка такая?). И именно это предстоит пройти Грегу, чтобы найти Фаранлегтский амулет Сахары – камень, который может уничтожить всю магию или же подчинить её кому-то одному. Однако кроме того, что путь к амулету полон преград (вроде болтливых деревьев, кровожадных троллей и плюющихся песком каменных черепах) Грег должен найти его раньше своего бывшего лучшего друга Эдвина и до того, как армия эльфов разрушит до основания его родной город. И даже это не самая большая проблема. Сложность в том, что все, кого встречает Грег, как один твердят – амулета не существует. Что, если это действительно так? Тогда миру, возможно, и правда конец…

Глава 4. В которой кракен страдает вздутием живота

Хотел бы я рассказать, что и дальше вёл себя как герой. Что я сразил кракена всего лишь маленьким кинжалом и толикой гномьей магии и всех спас.

Но вы же меня хорошо знаете.

Я просто застыл от ужаса, пока чудовищная морская тварь приближалась ко мне, так широко распахнув пасть, что могла бы запросто снова целиком заглотить весь наш с папой старый магазин, если бы он вдруг оказался тут, посреди моря. Поэтому я просто барахтался, не в силах отвести взгляд.

Над пастью виднелись глаза кракена, которые совсем не походили на глаза акулы, совсем недавно пытавшейся меня сожрать. Глаза акулы были бездонными чёрными пучинами, в которых не отражалось ничего, кроме хищного инстинкта с программой по выживанию, как и заложила в неё природа. Но четыре глаза кракена, два по бокам головы и два впереди, казались почти человеческими. Понимаю, что это звучит дико, особенно если учесть, что каждый глаз в отдельности был не меньше автомобиля. Внешне они совсем не напоминали человеческие глаза. Внушительные серебристые зрачки, окружённые всевозможными оттенками жёлтого. Но в то же время, когда я взглянул в глаза кракену, несмотря на его раскрытую пасть, в которой виднелись тысячи острых «зубов» вытягивающихся из глотки, чтобы схватить меня и закинуть в брюхо, клянусь, это был осознанный взгляд. В нём угадывались эмоции. Может, даже сочувствие.

Но миг спустя у меня перед глазами раскинулась только пасть размером со стадион.

А сразу после этого наступила кромешная темнота, потому что чудовище проглотило меня.

Я был бы уже, наверное, мёртв и вы бы закончили читать, вероятно, самую короткую в истории литературы третью часть повести, если бы не два важных фактора:

1. По сравнению с обычными жертвами кракена я был слишком мал, так что умудрился проскользнуть между передних зубов, когда меня втянуло внутрь вместе с галлонами морской воды;

2. Отголоски инстинкта самосохранения всё-таки проснулись во мне, и по пути в брюхо чудовища я почувствовал, что превратился в камень. Если бы я не сделал этого, то меня бы разрезало на мелкие кусочки, потому что пищевод кракена оказался усеян острыми костями размером с меч.

Когда я превратился обратно в гнома из плоти и крови, то свалился во влажное, вязкое варево гниющих останков рыбы, оказавшись в главном отделе желудка кракена. Было темно, хоть глаз выколи, и вокруг плавал воздух такой спёртый и влажный, что каждый вдох представлялся мне последним и я изо всех сил старался задерживать дыхание как можно дольше.

Но прежде чем начать волноваться по этому поводу, мне следовало разобраться, куда я, собственно, попал и что случилось.

«Тебя проглотил кит на крабьих ножках, вот что случилось», — сказал Кровопийца.

«Это я сам знаю», — огрызнулся я, пытаясь встать на ноги.

Но стоять было не на чем. Мои ноги вязли в бездонной массе из морских чудовищ, постепенно разъедаемой желудочным соком — тем самым, от которого мои поцарапанные руки начали дико чесаться, как будто я подхватил чесотку.

«Как ты вообще можешь разговаривать со мной прямо сейчас? — подумал я. — Ты где-то рядом? Ты что, можешь путешествовать под водой?»

«Ха. А что, тебе бы этого хотелось? Только представь, будто я в твоих руках. Если бы ты не выбросил меня, как двухнедельный мусор, я бы с лёгкостью вызволил тебя отсюда. Да и вообще, если я был бы по-прежнему с тобой, ты бы здесь даже не очутился».

Я собирался придумать остроумный ответ (нет, серьёзно, клянусь, я почти придумал хлёсткую реплику), но мне не дали этого сделать. Внезапно меня отбросило в сторону, и я с головой погрузился в отвратительную массу в желудке кракена. Затем последовали толчки и тряска, пока я пытался вынырнуть на поверхность и не нахлебаться переваренных останков и желудочного сока.

Очевидно, кракен вертелся, возможно, сражаясь с кем-то или чем-то.

Мне нужно было выбраться наружу, чтобы помочь остальным. Ну и вообще, мне не хотелось умереть медленной мучительной смертью, будучи разъеденным кислотой.

«Это куда лучше, чем провести вечность на дне океана по соседству с самовлюблённым, самоуверенным городом с завышенной самооценкой!»

Я до сих пор не могу определиться, было ли возвращение Кровопийцы (пусть только и в моей голове) приятным или раздражающим, потому что он только и делал, что отпускал острые комментарии, вместо того чтобы действительно помогать мне.

Кракен снова дёрнулся, и моя голова наконец-то вынырнула из вязкой массы. Я вытерся, насколько это было возможно, и сделал короткий сдавленный вдох внутри вонючего желудка.

Для того чтобы выбраться, мне первым делом нужен был свет. В конце концов, я даже не знал, насколько большой этот желудок. Если я всё правильно понял, то я ещё даже не прикоснулся к внутренней поверхности его стенок. Но откуда взяться свету в таком тёмном месте?

«Может быть, подожжёшь сероводородные газы, а?» — предложил Кровопийца.

«Ха-ха».

«Я просто пытаюсь помочь».

Я всё ещё крепко сжимал рукоятку Мрака. Но обладал ли этот кинжал магическими силами, способными произвести обратный эффект? Если я воспользуюсь им в месте, где нет вообще никакого света, то, может быть, он вместо того чтобы поглотить свет, произведёт его?

Я вскинул клинок вверх, желая, чтобы случилось именно это.

Ничего не произошло.

В желудке было по-прежнему темно.

Я старался не поддаваться панике, зная, что истерика отберёт ещё больше кислорода, а его и так осталось немного.

В конце концов существуют и другие способы извлечь свет. Например, с тех пор как несколько месяцев назад я подпалил собственные штаны, сражаясь с горгульей, я оттачивал своё магическое мастерство в этом направлении, то есть в поджигании вещей. И за последние недели на корабле неплохо натренировался в этом^[6].

Я сконцентрировался на лезвии Мрака, не зная, сработает ли магия на металле. К моему удивлению и радости, лезвие вспыхнуло ярким бело-жёлтым пламенем.

Которое тут же погасло.

Я ахнул, и в голове просветлело. Что на самом деле означало, что последние остатки кислорода в желудке подошли к концу.

«Ага, потому что ты только что использовал их, чтобы зажечь свой кинжал, умник», — сказал Кровопийца.

Чёрт!

Как я мог забыть, что огонь поглощает кислород, как верблюд — воду? Ведь верблюды пьют много воды. Постойте. А точно верблюды пьют помногу воды? Или я уже страдаю от последствий асфиксии?

«Наверное, и то и то», — спокойно заметил Кровопийца, как будто его совсем не волновало, что станется с моей жизнью.

«Помоги мне!» — отчаянно подумал я в ответ.

Ответа не последовало, и я начал короткими гребками пробираться через желудочную жижу. В темноте было очень трудно сориентироваться, и оставалось только надеяться, что я плыл прямо, а не нарезал круги в прогорклом рыбном супе. Но узнать наверняка можно было, либо дождавшись, когда я выдохнусь и умру, либо добравшись до стенки желудка.

Спустя несколько секунд моя рука коснулась склизкой, горячей стены плоти. У неё не было начала и конца, и рука просто шарила по гладкой поверхности. Наверное, это и было дно брюха кракена.

Я немедленно воткнул Мрак в плоть монстра, и у меня перед глазами проплыли картины, как я прорезаю себе путь наружу.

Клинок сделал надрез, потом ещё один. Я упорно продолжал кромсать и полосовать по одному и тому же месту, размахивая кинжалом направо и налево, изо всех сил стараясь не выпустить скользкую рукоять. Правда, мне казалось, что я ни капельки не продвинулся, и, когда я остановился, чтобы проверить свои успехи, выяснилось, что это так и было. Надрез, который я сделал, был не больше пары десятков сантиметров в длину и нескольких сантиметров в глубину и уже надвигался на меня: желудок сжимался, помогая себе лучше переварить содержимое.

Толщина стенок желудка у кракена не меньше — а то и больше — метра. Может быть, и гораздо толще. Чтобы пробиться сквозь него с маленьким кинжалом, мне придётся потратить несколько часов. Но этих самых часов у меня не было — от силы секунд двадцать, прежде чем я задохнусь от нехватки кислорода, если верить ощущениям в лёгких и плывущей голове.

«К тому же, даже если ты и прорежешь себе путь сквозь стенки желудка, — добавил Кровопийца, — твой нож ни за что не справится с плотными слоями мышечной массы, окружающей желудок».

«И что теперь? Умирать?»

«Грегдруль, иногда разговаривать с тобой — всё равно что общаться с каменной коровой. Воспользуйся магией гномов, олух ты эдакий!»

Мой топор был прав. Почему бы мне ещё раз не прибегнуть к магии? Видимо, то, что я провёл большую часть жизни без неё, не давало мне привыкнуть к новой реальности, в которой мои возможности технически были ограничены только малыми потребностями, скудным воображением и скромными амбициями.

Я ещё раз отчаянно глотнул спёртый, едкий воздух с избытком метана и попытался прикинуть, что из того, что меня окружает, может мне действительно пригодиться. Если я не мог прорезать себе путь наружу, как по-другому я мог бы выбраться из закрытого пространства?

Бомба могла бы помочь, но…

Постойте-ка!

Что я там только что упоминал?

Ответ буквально витал в ядовитом воздухе, который я вдохнул в очередной раз: метан.

Когда пища переваривается, одним из сопутствующих продуктов выделения является метан. Обычно животные способны избавляться от него, отрыгивая или выпуская газы. А что, если я немного ускорю процесс пищеварения? Что, если процесс будет идти гораздо быстрее, чем газ успевает выделяться естественным путём?

«Собираешься выбраться с помощью гигантского пука?»

«Нужно же мне хоть что-нибудь сделать», — подумал я.

«Нет, нет. Мне нравится эта идея. Серьёзно. С удовольствием понаблюдаю. Уверен, это будет нечто».

Я даже не стал терять время, чтобы понять, издевается ли Кровопийца надо мной или говорит серьёзно. Вместо этого я сконцентрировал всю свою энергию на биообезвоживании. Я старался усилить энзимы в желудочной кислоте, расщепляя органические материалы. Я не был уверен, что мне надо вдаваться в такие подробности, но вреда от этого точно не было. В конце концов, я был на грани отчаяния, а это одно из условий творения гномьей магии.

Внезапно я пошёл ко дну. Не в пучину жижи, а вместе с ней. Стенки желудка кракена стали расширяться.

Сработало!

Кто бы мог подумать, что уроки естествознания в человеческом мире однажды помогут мне выбраться из нутра кракена, причём во времена, когда прежние законы науки перестали действовать?

Мы, можно сказать, вступили в противостояние с самим океаном, пока чудовище наполнялось газом. Меня бросало из стороны в сторону, когда кракен метался в воде от желудочных колик.

Я поднял Мрак и сосредоточился на лезвии, используя потенциальную биоэлектрическую энергию вокруг меня, чтобы разогреть металл. Время тянулось медленно, но наконец чёрная сталь покраснела. Света было немного, но достаточно, чтобы я мог разглядеть, что желудок расширился до размеров огромной, способной к перевариванию органики аудитории, в которой обнаружилось кислотное озеро, рыбьи кости, деревянные и металлические обломки кораблей и полупереваренные скелеты акул.

Стенки желудка по-прежнему раздувались вширь, и теперь их было почти не видно. Наверное, снаружи кракен стал похож на воздушный шарик, притворяющийся морским монстром. Теперь он скорее напоминал забавное украшение на День благодарения, чем живого кракена. Думаю, что стороннему наблюдателю могло показаться, что он вот-вот взорвётся.

И он действительно взорвался.

Примечания

6

Если не считать того недоразумения, когда я чуть не испепелил попугая Финнегана, который, напомню, был левой рукой капитана.