Ускользающая тень

Крис Вудинг, 2007

Ослепительный солнечный свет губителен для жителей планеты Каллеспа. В подземных пещерах, освещенных фосфоресцирующими грибами, не прекращается война между племенами за приграничные территории – бесплодные земли, сталактитовые леса и бездонные озера. Эскаранка Орна, храбрый воин Кадрового состава, попадает в плен и оказывается в тюрьме. Изматывающая работа в кузнице лишь заглушает тоску по мужу и сыну, но не лечит. Во что бы то ни стало Орна должна вырваться из гуртского плена. Однако возвращение домой оборачивается полной катастрофой. Неожиданное предательство переворачивает привычный мир с ног на голову.

Глава 25

Гурта даже представления не имеют, с кем связались. Все их жалкие предосторожности меня не удержат. Скоро я вырвусь из их тюрьмы.

Такой бодрой и активной не была ни разу в жизни. Поверить не могу, что та молчаливая, унылая тень, которую сюда привезли, — это я. Как я могла проявить такую слабость? При одной мысли передёргивает.

Надо было с самого начала готовить побег, вместо того чтобы упиваться собственными страданиями. Мой сын где-то там, далеко, воюет. Мне отлично известно, что система связи у нас работает медленно. Скорее всего, из Корока ещё даже не сообщили, что произошло. Джей не знает, что его отец убит, а мать пропала без вести. Невыносимо думать, что он может считать меня погибшей. Как представлю, как ему об этом сообщает какой-нибудь чиновник в грязном бараке в какой-нибудь дыре около границы…

Джей не знает, что я выжила. А я не могу быть уверена, что жив он. Но я должна разыскать Джея. Теперь это для меня самое главное. Необходимо сказать сыну, что он может возвращаться домой. Его отец погиб достойной смертью. У Джея нет причин оставаться на фронте. Дома я храню письмо, которое может вызволить его из армии. Джей вернётся в университет. Снова будет со мной, с Рейтой, в безопасности. Главное, чтобы с ним не успело ничего случиться.

Я внимательна и бдительна, от моего взгляда ничто не ускользает. Запоминаю, кто из охранников терпеть не может друг друга, кто с кем играет в фишки. Кто кому должен денег. Когда нас ведут из кузницы в камеру, из камеры во двор, из двора в столовую, запоминаю расположение коридоров. В уме выстраиваю схему этого места и, сидя в тёмной камере, представляю, как иду в одну сторону или в другую.

Начинаю замечать, что охрану совершенной не назовёшь. Их люди небрежны — ещё бы, уверены, что из форта, где размещён гарнизон, не убежишь. Думают, если запирать двери, ведущие в другие части здания, всё будет в порядке. Периметр тюремной секции тщательно охраняется, но внутри к этому делу относятся халатно. Охранники никогда не устраивают перекличек, не пересчитывают заключённых, не сверяются по спискам. В кузнице мы постоянно меняемся друг с другом местами, а им всё равно, лишь бы работа была выполнена. Заключённых время от времени забирают. Одни возвращаются, другие нет. Никто ни за кем не следит. Исчезнешь — даже не хватятся.

Законы у гурта, конечно, суровые, но от природы они народ неорганизованный. Ими управляет общество, и сами себя контролировать гурта вовсе разучились. Люди они легкомысленные, в их учреждениях среди работников вечно царят какие-то склоки и свары. Их армия в основном терпит поражения как раз из-за всей этой расхлябанности. Готовность жизнь отдать за дело — это, конечно, хорошо, но без чёткой системы и дисциплины далеко не уедешь.

Мне про гурта всё известно. Сумела сбежать один раз, сбегу и во второй.

Начинаю обдумывать план. От многих вариантов приходится отказаться. Иначе меня обнаружат в два счёта. Охранники обратят внимание, если дверь будет открыта или пропадёт ключ, и обыщут весь форт сверху донизу. Вряд ли я смогу скрыться ото всех, кто-нибудь меня непременно поймает.

Кроме того, есть одна дополнительная трудность. Я бегу не одна. Со мной будет Фейн.

Даже думать не хочу, зачем беру его с собой. Конечно, бросить его здесь — значит обречь на верную погибель, но само по себе это не причина. Тут все в равном положении, вся тюрьма. Не появись я здесь, его бы так и колотили сокамерники.

В любом случае этот парень мне никто, и я за него не отвечаю. Вот и всё.

Но почему-то сама себе не верю, когда так думаю.

Оказалось, Фейн парень скрытный. На любые вопросы, как ему здесь сиделось до меня, отвечает уклончиво. Когда рассказывает о прошлом, начинает всегда издалека, потом скатывается на общие темы, и вообще предпочитает говорить о других, а не о себе. Может, это у него повышенная скромность. Не знаю. Через некоторое время у меня накапливается достаточно отрывочных фактов, чтобы составить из них историю его пребывания в тюрьме. Сначала он вызывал у учёных большой интерес, но на все вопросы отвечал на родном языке, скрывая, что знает эскаранский. Фейн не хотел, чтобы его расспрашивали о жизни Детей Солнца. Его народ не любит выдавать свои секреты посторонним.

Долгое время учёные пытались расшифровать речь Фейна, но у них ничего не вышло. В конце концов им это надоело и они решили переключиться на работу, от которой толку больше. Сами гурта его не трогали — видно, надеялись, что может ещё пригодиться, — но не вмешивались, когда другие заключённые его избивали.

Но это всё не важно. Главное, без помощи Фейна мне не обойтись. Я недавно придумала план, но в одиночку его не осуществить, нужен помощник. Даже два, если на то пошло. И вот со вторым мне разговаривать совсем не хочется.

Это тот самый человек, который хотел меня изнасиловать, когда я была без сознания.

Чарн.

В основном заключённые побаиваются меня и робко демонстрируют дружелюбие. Кивают в столовой, машут рукой из другой части кузницы. Во дворе тощий хромой эскаранец приглашает меня сыграть в игру собственного изобретения. Начертил на земле клетки, вместо фишек набрал камешков. В правилах много серьёзных упущений, поэтому победить легче лёгкого. Но на некоторое время я отвлеклась от забот, а под конец даже развеселилась.

Оказалось, хромого эскаранца зовут Джут, он издатель из Вейи. Поехал в приграничную деревню, чтобы встретиться с автором. Тот написал ему интригующее письмо, обещая необыкновенную книгу. Но пока Джут там находился, гурта каким-то образом перешли границу и совершили набег на деревню. Писателя убили, рукопись сгорела вместе со всей деревней, а Джута взяли в плен, после того как его оглушило ударом горящей балки по голове. Джут приподнимает сделанный из какой-то тряпки головной убор и показывает шрамы на лишённой волос голове. Потом — ещё более страшные, на спине.

— Но самое печальное то, — рассказывает Джут, — что я успел прочитать отрывок романа, прежде чем нагрянули эти варвары. Это было поистине гениальное произведение. Лучше бы мне его не читать. Тогда бы не жалел, что оно навсегда потеряно.

Чарн и Нерейт о чём-то тихо переговариваются со своими дружками, время от времени бросая на меня взгляды. Сомневаюсь, что им хватит смелости что-то мне сделать. Знают же, им это с рук не сойдёт. Боятся меня, боятся мести Гендака. Теперь меня водят к нему регулярно, а значит, пока я в безопасности. Если кто-то на меня нападёт, гурта захотят узнать, кто в этом виноват.

А между тем Гендак всё ближе и ближе подбирается к темам, касаться которых я не хочу. Расспрашивает про Ледо, про клан Каракасса. Про вещи, о которых из обычных источников не узнаешь. Всегда найдутся предатели, готовые продать гурта информацию, так что всё, о чём у нас в Эскаране известно каждому, можно рассказывать свободно. Но Гендак исхитряется, ищет правильный подход, задаёт скользкие вопросы. Когда я ухожу от ответа, не настаивает, но постепенно подкрадывается всё ближе к делу. До сих пор не поняла, что им движет — научный интерес? Или Гендак собирает информацию, которую гурта смогут использовать? В любом случае прямого конфликта не избежать. И ничем хорошим это не закончится.

Мы с Фейном обсуждаем мой план, рассматриваем другие варианты. Несмотря на пассивность, Фейн удивительно бесстрашен. Как только мы решили, что сбежим, ни разу не засомневался. Их народ не боится ни смерти, ни наказаний. Судя по всему, это у них такая жизненная позиция — ни из-за чего не дёргаться. Фейн всё это как-то покрасивее объясняет, но суть я всё равно не поняла. Так, уяснила в общих чертах. Если что-то случилось, с этим уже ничего не поделаешь. Живи настоящим, а о будущем не думай. Ты его всё равно знать не можешь, вот и не тревожься. Всё, что происходит, — естественно и закономерно. Просто делай, что считаешь правильным, вот и весь секрет.

Не знаю, типичный Фейн представитель своей расы или нет. Если да, нервы у них там железные. Но при этом решения принимают мгновенно. Когда Фейн сказал, что ждёт, он как раз это и имел в виду. Ждал, что будет дальше — или его прикончат, или обстоятельства переменятся. И ведь переменились — появилась я и предложила вместе сбежать. Правда, сначала Фейну пришлось меня к этому подтолкнуть.

И теперь Фейн решил, что мы предпримем побег во что бы то ни стало, несмотря на опасности. Да, он признаёт, что нас обоих могут убить, но его такие мелочи не смущают.

Нравится мне этот парень. Странный, конечно, но из-за этого его только больше защищать хочется.

— Надо поговорить.

Чарн отрывает от кости кусок мяса и суёт в рот. В последнее время нас стали кормить получше — видимо, производительность труда увеличить хотят или опять какой-то эксперимент затеяли. Чарн делает вид, будто ему хоть бы что, а сам чуть до потолка не подскочил.

Нерейт сидит на скамье напротив. Те двое, которых я побила, исчезли. Их забрали, и с тех пор они не возвращались. Не знаю, что с ними стало, да и знать не хочу.

— Ну как, нравится? — спрашиваю у хааду про еду.

Тот презрительно кривится, показывая клыки. Хааду приготовленное мясо терпеть не могут.

— Хочешь говорить — говори, — не выдерживает Чарн.

Наклоняюсь к нему и кожей чувствую, как он трясётся.

— Наедине.

Чарн задумывается, как поступить. Но он не может показать, что боится меня. Чарн встаёт, и мы направляемся к столу, где почти никого нет. Все охранники в столовой нас видят, да и заключённые тоже. Садимся друг напротив друга, подальше от остальных.

Синяки под глазами у Чарна почти сошли. Только жёлтые следы остались. Он намного крупнее меня, но нервно жуёт проколотую нижнюю губу и теребит кольца языком. Лысина вспотела, но это, наверное, от жары.

— Чего тебе? — мрачно и нетерпеливо бросает он. Я заставила его пойти со мной. А значит, преимущество за мной.

— Нужна помощь, — говорю я. Это мне даётся легко. Излишками гордости не страдаю, так что бороться с собой не приходится.

Жду, что Чарн рассмеётся, но он совершенно серьёзен.

— Какая помощь?

На секунду запинаюсь. Была не была, доверюсь ему. Другого выхода нет.

— С побегом.

Чарн сразу оживился. Начал обдумывать перспективу.

— Я с тобой, поняла? — наконец выдвигает он условие. — Или я тоже убегаю, или думать забудь.

— Ладно, только больше никого с собой не брать, — отвечаю я. — Хоть одной живой душе проболтаешься — всё сорвётся.

Чарн оглядывается на своё место за столом. Нерейт внимательно наблюдает за нами.

— Ещё кто-нибудь бежит?

— Фейн.

Замечаю выражение его лица и прибавляю:

— Не бойся. Его племя зла не держит.

Чарн внимательно смотрит на меня. Глубоко задумывается. Он и сам знает, что здесь нас ничего хорошего не ждёт. Бунты в тюрьме случались, но заканчивались всегда одинаково — резнёй. Так что это бесполезно. Гурта контролируют нас при помощи тяжёлого труда и навязанного распорядка. Люди надеются, что в конце концов их освободят. Некоторые стараются быть полезными для гурта, надеясь, что те пощадят их. Вот так и живём.

Чарн — далеко не дурак.

— План у тебя есть? — спрашивает он.

Наклоняюсь ближе. Говорим тихо, почти шепчем.

Никто не услышит.

— Кузница.

— Что — кузница?

— В каждую смену надзиратель совершает обход кузницы в одно и то же время. Входит через металлическую дверь под потолком.

— Знаю. Видел.

— Надзиратель запирает её за собой, всё осматривает, потом возвращается и опять запирает дверь.

— Ну и что? — торопит меня Чарн. — Делать-то что собираешься? Ключ украсть?

Я киваю.

Чарн презрительно хмыкает:

— Думаешь, ты первая додумалась? Не так-то это просто. Ключ у него в мешочке на поясе, и охранник за надзирателем по пятам ходит. Полезешь ему в штаны — извини за выражение, — тебе руку отрежут.

— Всё продумано. Ещё вопросы есть?

На лице у Чарна читается сомнение. Не верит, что я справлюсь.

— Ладно. А вот что ты с другой проблемой делать будешь? Ну, обойдёт надзиратель кузницу, захочет дверь открыть, а ключа нет!

— Всех обыщут. Если не найдут, решат, что его просто хорошо спрятали. Тогда начнут нас убивать, пока кто-нибудь не признается. Если все будут молчать, решат, что ключ всё-таки никто не брал, он просто потерялся. Поменяют замки, и вся история.

— Угадала, — передразнивает меня Чарн. — Не слишком верится.

— Но всего этого не случится. Когда надзиратель будет возвращаться, ключ снова окажется в мешочке.

Теперь Чарн смеётся в голос. Смех у него резкий, отрывистый. Проводит по лицу рукой, наваливается на стол.

— Значит, хочешь стащить ключ, а потом положить его обратно до конца обхода?

Смотрю Чарну в глаза. Пусть моя уверенность передастся ему.

— Допустим, у тебя каким-то чудом получится. Польза-то от этого какая?

— Ты сделаешь слепок ключа.

Тут Чарн понимает, зачем он мне понадобился. И тут вижу в его глазах робкий проблеск. Надежду.

— Ничего не выйдет, — произносит он вслух. — Стало быть, ключ надо вытащить в самом начале обхода. Потом ты непонятно каким образом должна незаметно подобраться ко мне, чтобы его отдать. Нас, кузнецов, хорошо охраняют. Не замечала?

— Замечала. И это я тоже учла.

— Слепок незаметно снять — не проблема, это я могу. Даже тебе его отдать сумею. Но тебе же опять надо будет через всю кузницу пробираться, чтобы положить ключ обратно…

Чарн глядит на меня, как на сумасшедшую.

— Шансов ноль. Да и времени не хватит.

— Всё получится, — настаиваю я. — А если нет — накажут меня, а ты будешь ни при чём.

— Они мне доверяют, — бормочет Чарн. — У меня репутация послушного. Знаешь, сколько времени потратил, чтобы их убедить?

— Ну и что, всё равно от тебя рано или поздно избавятся, — убеждаю его я.

Чарн качает головой:

— Нет, я им нужен. Молотом по мечу бить любой идиот может. И распорки делать, и снаряды для осколочной пушки. А таких, как я, наперечёт. Я мастер. Хорошие мечи умею делать, детали всякие сложные и всё в таком роде. Они меня ценят.

— Ну, раз тебе тут так нравится, оставайся.

— С ума сошла? Но ради глупых затей положением своим рисковать не хочу.

— Помнишь, как я твоих дружков вырубила? — тихо спрашиваю я. Чарн мрачнеет. — Я из Кадрового состава. Нас таким вещам учат, каких ты себе и представить не можешь. Мы — лучшие из лучших. Я диверсант. Могу красть, шпионить, убивать. Всё, что понадобится. В Вейе в самые охраняемые места проникала.

— Я вообще-то слыхал про тебя, — медленно произносит Чарн. — Чем ты занимаешься, никто толком не знал, но слухи ходили.

— Всё получится, — решительно повторяю я. — Я смогу.

Чарн смотрит на меня долгим взглядом. Отодвигается и глядит по сторонам. На охранников, на своих приятелей, на Фейна, которому сегодня опять приходится есть в одиночестве. Нерейт наблюдает за нами с нескрываемым подозрением. Наконец Чарн упирается локтями в стол и вздыхает.

— Предположим, ключ я изготовил, — говорит Чарн. — Что потом?