Руки прочь от Миссисипи

Корнелия Функе, 1997

Эмма приехала на летние каникулы к своей бабушке Долли. У неё большое хозяйство: кошки, собаки, попугайчики, рыбки, а на выгоне пасётся старый мерин. От своих друзей Эмма узнаёт, что умер сосед Долли, старый Клипербуш. Когда племянник Клипербуша по кличке Аллигатор собирается избавиться от дядиной любимой кобылы Миссисипи, Долли выкупает её и неожиданно дарит своей внучке. Но Эмма рано радуется: Аллигатор появляется вновь и всеми силами пытается заполучить Миссисипи обратно. Эмме и Долли необходимо во что бы то ни стало спасти лошадь!

Глава вторая

Наутро будильник Эммы прозвенел в шесть часов, но Долли уже и след простыл. Пять раз в неделю она по утрам развозила на велосипеде газеты в своём селе и в двух соседних деревнях.

Эмма побрызгала на лицо холодной водой, съела на ходу бутерброд с вареньем и принялась за работу.

О её ноги тёрлись семь кошек, а собаки в нетерпении шумно возили своими мисками по каменным плиткам. Когда Долли была здесь одна, она успевала накормить всю эту ораву ещё до того, как отправлялась развозить газеты.

— Да уж, не повезло вам, — приговаривала Эмма, роясь в ящике со столовыми приборами в поисках консервного ножа. — Следующие шесть недель вы будете получать еду не раньше, чем я выползу из кровати.

К тому времени, когда все банки с кошачьей едой были вскрыты, пальцы у неё ныли, будто искусанные. Счастье ещё, что собаки питались сухим кормом.

Теперь настала очередь пернатых: трём волнистым попугайчикам в гостиной и курам требовалось много-много зерна и свежей воды. После этого Эмма накормила двух старых коз. И только потом задала корм Альдо — самое приятное она всегда оставляла напоследок.

Каждое утро она предвкушала радость встречи с Альдо, когда он уткнётся в неё своей мордой и обыщет карманы куртки в поисках морковки. И тут же Эмма принималась мечтать о том, что Альдо станет её лошадью. Безумная мечта!

Новая квартира, которую как раз сейчас обставляли родители, опять находилась на пятом этаже, потому что мама на такой высоте меньше боялась грабителей. Там Эмме не позволят держать даже морскую свинку. Да что там говорить, мечта о собственной лошади была действительно нелепой, но Эмма всё-таки снова и снова ловила себя на этой мысли. Особенно в те минуты, когда поглаживала мягкий нос Альдо.

Всякий раз, приезжая сюда, Эмма спрашивала себя, не позабыл ли её старый мерин. Хоть она и старалась всегда гостить у Долли как можно дольше, а всё же ещё дольше тянулись недели и недели до следующих каникул.

— Привет, Альдо, ты уже проголодался? — спросила она, войдя в конюшню.

Мерин поднял голову и фыркнул. Эмма нежно погладила его по носу и легонько дунула в ноздри. Именно так приветствуют друг дружку лошади — это она когда-то вычитала в одной книжке. Книг о лошадях Эмма читала много. Мама даже считала, что слишком много.

Альдо фыркнул в ответ — настолько порывисто, что у Эммы перехватило дух, и она захихикала. От лошадиного дыхания совершенно закружилась голова. Эмма наполнила ясли Альдо овсом и натаскала свежей воды. Долли снова и снова внушала ей, что это важнее всего остального. Ведь лошади не терпят застоявшейся или грязной воды. Они скорее вовсе не станут пить, а это может быть очень опасным: от этого у них начинаются колики. Когда Альдо вдоволь наелся и напился, Эмма вывела его на выпас. Там к колышку уже были привязаны обе козы. Если они оставались не на привязи, то могли перескочить через любой забор. Нельзя сказать, что козы самая подходящая компания для лошади. Но всё же лучше, чем вовсе никакой.

«Лошади становятся чудаковатыми, если подолгу остаются в одиночестве, — говорила Долли. — Совсем как люди».

После того как Эмма ещё и подмела в конюшне, и яйца из куриных гнёзд вынула, она почувствовала себя настолько уставшей, что охотнее всего тут же улеглась бы обратно в постель.

В первый день у Долли всегда так бывало.

Но Эмма, конечно же, не легла. Позёвывая, она пошла в кухню и принялась готовить завтрак. И тут в голове у неё мелькнула мысль о том, что она снова позабыла про рыбок. О них Эмма частенько забывала, потому что рыбки ей не очень нравились. Долли они тоже не нравились, но она всегда повторяла, что сами-то рыбки в этом ничуть не виноваты, — и, конечно, была права.

Вернувшись домой, Долли обнаружила Эмму спящей на кухонном диванчике и накрытый к завтраку стол: сваренные всмятку яйца, полный термос крепкого кофе и свежие булочки, купленные у отца Лео и Макса в булочной по ту сторону деревенского пруда.

У Долли ушло немало времени на то, чтобы расщекотать Эмму ото сна.

— Ну как тебе деревенский воздух? — спросила она. — Утомляет, верно?

— Ужасно… — заспанно пробормотала Эмма и села. — И как только тебе удаётся быть такой бодрой в такую рань?

— Ах, знаешь ли, — вздохнула Долли, усаживаясь за кухонный стол, — ранний подъём мне как раз нипочём. В моём возрасте всё равно спят уже меньше. Но эта велосипедная езда… просто отвратительная. А в последнее время мне приходится объезжать сразу три соседние деревни. Порой бывает нелегко победить искушение и не поехать на машине.

— Давай я буду развозить газеты вместо тебя! — предложила Эмма. — Мне совсем не трудно.

— Нет уж, лучше не надо, — рассмеялась Долли. — Иначе мне вовсе уже будет не взобраться на велосипед, когда ты снова уедешь.

— Так, может быть, тебе это просто бросить? У тебя же есть пенсия, да и от дедушки кое-какое наследство осталось.

— Ты понимаешь, — Долли глотнула кофе, — Альдо ведь моложе не становится, а собакам нужно ежегодно делать прививки от бешенства, и всегда у какой-нибудь из кошек ожидается прибавление. В результате — куча счетов от ветеринара. Тут мне каждая марка сможет пригодиться.

Эмма понимающе кивнула.

В ту же секунду раздался стук в дверь.

Том и Джерри остались лежать, но Пучок так дико метнулся из-под стола, что Эмма пролила какао на джинсы.

Долли не успела ещё добраться до двери, а Пучок уже нажал на дверную ручку.

— Отойди в сторону, ты, чумовой, — прикрикнула Долли, с трудом протискиваясь мимо виляющего хвостом верзилы.

У входа стоял ветеринар Аарон Кнапс.

Завидев его, Пучок мигом снова исчез под столом.

— Ну ты погляди, лёгок на помине, — воскликнула Долли. — А ты-то что тут делаешь? Разве я тебя вызывала?

— Нет! — ответил Кнапс. — Проклятье, Долли, я так взбешён, того и гляди взорвусь.

Кнапсу пришлось пригнуть голову, чтобы не удариться о дверную притолоку. Он сердито протопал мимо Долли в кухню и, увидев Эмму, выдавил из себя слабую улыбку.

— О, Эмма, привет! Снова в наших краях?

— Батюшки! — Долли придвинула ему стул. — Ты же красный, как варёный рак. Что случилось?

Доктор Кнапс опустил на пол врачебную сумку и попытался разместить под столом свои длиннющие ноги. Однако между столькими собачьими мордами там попросту не нашлось места.

— Может быть, вы хотите кофе? — спросила Эмма.

— Что? Да, с удовольствием. — Ветеринар снял и протёр очки.

— Ну давай, выкладывай! — Долли согнала со своего стула кошку и присела. — Кто тебя так разозлил?

Кнапс пригладил растрепавшиеся волосы.

— Ты же знаешь, я каждое утро выезжаю в усадьбу Клипербуша, — начал он, — чтобы присмотреть за его кобылой, которая стоит в своей конюшне одна-одинёшенька. Я уже который день жду, когда же его племянник в конце концов удосужится заглянуть в усадьбу и решить, что будет с животным. Других-то наследников, видно, нет, если он единственный живой родственник.

— Мне тоже так представляется, — согласилась Долли. — Пусть Клипербуш и не особенно жаловал своего племянника, а всё-таки это сын его любимой сестры.

— Негодяй он, вот он кто! — закричал доктор. — Знаешь, что говорит мне этот субъект сегодня утром, когда я наконец-то встречаю его в усадьбе? — Кнапс с такой силой хлопнул ладонью по столу, что какао Эммы опять расплескалось. — Что он уже звонил скотобою! Что ты на это скажешь?!

— Очень на него похоже, — покачала головой Долли. — Я этого племянничка встречала у Клипербуша пару раз, и с меня вполне хватило. Его ведь, кажется, Альбертом зовут?

Доктор кивнул.

— Альберт Гансман. Ты представляешь? — Он наклонился над столом. — Я этому типу объясняю, что животное абсолютно здорово, что оно ещё по меньшей мере лет десять проживёт и чтобы он отдал его кому-нибудь на попечение, если сам о нём заботиться не может. Тут он ухмыляется мне в лицо и говорит: «Забойщик платит мне триста марок, а всё остальное стоит моих денег». Вот и весь его ответ!

— Ты пей свой кофе, — посоветовала Долли. — Это успокаивает. Отчего бы ему не попытаться продать кобылу, раз он так гонится за деньгами? Ведь она ещё вовсе не старая.

— Старая не старая, но ты же знаешь, как она выглядит! — Доктор Кнапс отхлебнул глоток кофе, сваренного Эммой, и его передёрнуло. — Гром и молния, какой крепкий!

— Да, Эмма варит шикарный кофе, — заметила Долли, — ложка стоит.

— Миссисипи… — Доктор сделал ещё один, очень осторожный глоток. — Быть может, для Клипербуша Миссисипи и была красавицей. Но ведь она, как ни крути, а вся в полосках, словно зебра, — с тех пор как угодила тогда в колючую проволоку. Кроме того, у неё плохие зубы, потому что Клипербуш вечно кормил её шоколадом. Даже этот Гансман понимает, что такую лошадь никто не купит. Нет, он отдаст Миссисипи на скотобойню.

— Да как же так! — воскликнула Эмма. — Ведь можно же против этого что-то сделать!

Долли вздохнула.

— Даже и не знаю что, дорогая.

Доктор Кнапс поглядел на Долли поверх своей чашки.

— Ты не могла бы с ним поговорить?

— А-а, вот почему ты здесь, — протянула Долли.

— Ну пожалуйста, Долли! — Доктор Кнапс изобразил на лице свою самую милую улыбку. — Сходи к племяннику Клипербуша и предложи ему взять Миссисипи на попечение. Бесплатно. Ещё сегодня. Этот подонок… — Он бросил смущённый взгляд на Эмму. — Прости, Эмма. Этот… эм-м… человек торопится вернуться в город. Уломай его, ты же по этой части мастерица. Пусть отдаст тебе лошадь.

— Не знаю. — Долли разрезала ещё одну булочку и густо намазала её вишнёвым вареньем. — Ещё одну собаку или, там, кошку, сам же знаешь, можешь привести сюда в любое время. Но ещё одну лошадь? — отмахнулась она. — Нет, Кнапс, как мне ни жаль… Альдо и так уже меня разоряет, о счетах от ветеринара и говорить нечего.

— Но расходы я беру на себя! — вскричал доктор. — Я тебе всё оплачу. И мои врачебные услуги тогда, естественно, тоже будут бесплатными.

Он с обидой взглянул на Долли.

— Мне же не впервой довольствоваться парой куриных яиц, верно?

Долли ничего не отвечала. Просто сидела и чертила ножом по столу невидимые узоры.

— Ну пожалуйста, бабушка! — взмолилась Эмма. — Альдо наверняка бы обрадовался.

— Теперь ещё и ты вмешиваешься! — пробурчала Долли. — «Бабушка»! Если она вот так говорит, то уже всё равно поздно, — простонала она. — Держу пари, кобыла жрёт одну икру, потому что Клипербуш её настолько избаловал. Но это, собственно, уже не моя печаль. Всё ведь будет за твой счёт, Кнапс.

— Даю честное слово! — Лицо доктора до ушей расплылось в сияющей улыбке. — Я знал, что ты мне поможешь.

— Да что ты говоришь? Радуйся, что Эмма тебя поддержала. И что у меня слабость к животным, которые никому не нужны. Хорошо. Когда нам за нею съездить?

Кнапс вскочил. Так стремительно, что ударился коленями о стол.

— Прямо сейчас! Я отвезу вас.

— Ладно, ладно! — Долли тряхнула головой. — Погляди на него, Эмма. Он такой же чокнутый, как я. Даже трёхногую корову — и ту бы ещё попытался от забойщика спасти.

— Ну что ты! — Ветеринар взял свою сумку и смущённо поправил очки. — Как-никак, мы же с Клипербушем каждый вторник в карты играли, и я знаю, как он был привязан к Миссисипи. Я должен сделать это ради него. И потом, ни одной лошади не место в колбасе.

— Свинья тоже не стала бы утверждать, что мечтает попасть в колбасу, — возразила Долли и со вздохом встала. — Ну ладно, ребята, поехали. Пока я не передумала. Осторожно, Кнапс, пригни голову!

Но доктор уже врезался в притолоку.